Собрать по осколкам

      — Осторожно! Вот так! Ровнее, ровнее.       Гермиона остановила палочку, бетонная плита с торчащими прутьями арматуры зависла в воздухе. Еще трое мужчин стояли вокруг, поддерживая ее заклинанием. Одним был мистер Мелпеппер, другие два присланы из министерства. Контролировал процесс немолодой владелец магазина котлов ниже по улице.       — Теперь все вместе.       Палочки поднялись. Гермионе, казалось, она чувствует на вытянутой руке весь громадный вес. Плита медленно и тяжело повернулась, приблизилась к пробоине в стене второго этажа, где ее приняли помощники в самом доме. Оставалось лишь поддержать. Даже, когда оставшиеся бреши были заделаны, а от шедших трещин не осталось и следа, Гермиона опасливо поглядывала на место, где недавно зияла дыра, обнажавшая наполнение чужой гостиной.       Работа продолжалась не один час и уже не один день. Сегодня Гермиона пришла на работу к семи и ни разу не присела, когда часы вдалеке пробили час дня. Уже через пару дней аптекарская лавка была готова принимать посетителей, хотя запасы их значительно оскудели. Но покупателей не было. В течение всей недели беспрерывной работы Косой переулок принимал прежний облик, но люди не спешили вернуться.       Их можно было понять. Сколько ужасов не посчастливилось увидеть в день нападения? Как можно было снова чувствовать себя в безопасности там, где прогуливался с семьей, беспечно заходил в магазины и ел морожено у Флориана Фортескью, а потом убегал от грома взрывов и вспышек заклятий, где тебя заставили испытать первобытный страх собственной смерти и гибели близких людей. Магическая Британия оправится от этого удара еще нескоро.       Правительство все-таки взяло на себя ответственность за допущенную жесткость. Пока Гермиона перебегала с места на места, всюду находя тех, кому требовалась помощь, встречала присланных в помощь министерских работников из экстренно сформированного отдела по чрезвычайным ситуациям. Было и много волонтеров.       Сообща им удалось спрятать следы разрушений, притупить яркость воспоминаний обманчивыми декорациями. Гермиона шла на шаг позади от чуть сгорбленного от усталости мистера Мелпеппера и оглядывала улицу, новые вывески и свежую штукатурку, вновь выложенную брусчатку. Весь центр со стороны был безупречен, за исключением развалин белокаменного фонтана. Здесь развернулся стихийный мемориал. И это место не давало забыть.       Первые цветы и свечи появились сразу в ночь после трагедии. Утром бледные озирающиеся люди с осунувшимися лицами приходили в темном, оставляли на дороге гвоздики, розы, хризантемы, астры, георгины, мягкие игрушки. Догорали одни свечи, но другие уже подхватывали их пламя. За два дня мемориал охватил всю улицу на протяжении пяти метров, от дома до дома. Его пришлось разбросить дальше, сместив к стене, чтобы не препятствовать восстановительным работам.       Гермиона каждый раз замирала, проходя мимо, как будто грудь прошивало ржавым крюком и цепляло за сердце. В один из первых дней она пришла очень рано и остановилась перед спинами, преградившими путь, заглянула через плечо и увидела вереницу неподвижных людей. Целые семьи выстраивались в очереди, хмурое небо стенало над головами, обрушивалось дождем, но они и не думали спрятаться под зонтами.       Она стояла, сжимая в руках пять алых роз и оглядывала обгоревшие здания, разрушенные здания. Следов крови уже не было, но она угадывала темные пятна у стен, куда укладывали трупы для опознания. Она никогда не видела, что толпа может быть так молчалива. Люди стояли больше часа и не произносили ни звука, дожидаясь секунды, чтобы наклониться к фотографиям улыбающихся мужчин и женщин, машущих из рамок детей, положить цветы.       Важна была эта короткая секунда, когда между тобой и холмом вянущих цветов не остается никого, когда все вокруг как бы мутнеет, исчезает, и ты пристраиваешь дрогнувшей рукой обрезанные стебли. Но куда важнее было это время среди безмолвной толпы. Там вся жизнь встает перед тобой в своем хрупком, невечном естестве. Ты чувствуешь ее, трепещущую внутри, ты осознаешь, как страшно и грубо она может быть вырвана из груди.       И мир, в которым ты живешь, начинает казаться таким странным местом, ты больше не веришь в его защиту, в его снисходительное и бережное отношение к тебе. Несмотря на то, что боль причиняют люди, в них же ты ищешь понимания и укрытия. Они все были связаны. Все до единого. Их, бледную толпу выживших сковала скорбь, и до самого конца она уже не оставит их.       Мистер Мелпеппер остановился, глядя на нее, но не окликая. Гермиона оторвала взгляд от фотографий двадцати погибших и встретилась им с мужчиной. И опять увидела отражение собственной тоски в чужих глазах. Она медленно подошла, и они двинулись дальше. Они почти ничего не обсуждали, но Гермиона чувствовала его поддержку, участие и уважение. Последний лед оттаял.       Два дня назад, разбирая развалины у бутика с одеждой, девушка заметила торчавшую между валунов руку. Грейнджер кинулась к ней, осторожно обхватывая ладонь. Она была неживой. Потому что была рукой манекена. Гермиона так и стояла на корточках, почему-то не в силах подняться на ноги.       Тогда ее кто-то осторожно потянул, спуская, и прижал к себе, как маленькую девочку, обхватив ее всю двумя руками, прижав широко раскрытые ладони. Чтобы соприкоснуться всей площадью живого тела. Она первый раз со времени сражения не сдержала слез, выбившись из сил. Не могла не думать о том, что ответственность за отобранные в этот месяц жизни лежит в первую очередь на ней.       Гермиона вмешалась в ход событий и стала причиной внезапных трагедий. Она, которая хотела принести мир, которая была так самонадеянна, что поверила, что ей это по силам. Что, если дальше будет еще хуже, если история действительно изменится, но не в ее сторону. Перед глазами вставали картины, вызванные крестражем в Выручай-комнате.       Полыхающий огонь, снова и снова умирающие люди. И только она посреди пламени, не обожженная, вынужденная смотреть. Жить с этим невозможно. Пока шла война, она будет трепыхаться и жить из упрямства, из призрачного следа надежды на исправление ошибок. А после темнота сомкнется вокруг нее.       — Смотри-ка, Флориан отправил нам обед, — сказал мистер Мелпеппер, когда они зашли в аптеку.       На прилавке действительно стояли горячие миски с картофелем и аппетитно зажаренным в кляре куском белой рыбы, на десерт было знаменитое мороженое, не тающее под специальными чарами. Видимо, это была благодарность за вчерашнюю помощь. Они поспешили сесть и приняться за еду, физический труд куда скорее истощал силы. Ели молча, задумавшись каждый о своем. Но тихий ланч перестал быть таковым, когда металлические подвески зазвенели, от дернувшейся входной двери.       — Слышали новости? — спросила мадам Пти, замерев на пороге с газетой в руках.       Вид у нее был весьма возбужденный, глаза блестели, вся она как-то даже омолодилась и испускала живую энергию. Мистер Мелпеппер, отложил вилку и миску и поднялся на ноги.       — Ах, вы обедаете? Приятного аппетита! — сказала она, проходя к прилавку. — Но я только получила свежий выпуск «Пророка».       И газета с хлопком легла на стол.       — И что же там? — спросил мужчина, доставая очки из нагрудного кармана и неспеша пододвигая к себе серые бумажные листы.       Гермиона тоже уже стояла рядом и заглядывала через плечо. Через минуту с тем же бесстрастным лицом он протянул газету и ей. Она уже успела увидеть заголовок и теперь жадно вгрызалась в текст статьи. Мадам Пти, с торжеством сложив руки на груди, ожидала их реакции, но не удержалась и заговорила вновь.       — Выплата компенсаций всем пострадавшим! — гордо выпалила она. — В том числе и всем владельцам заведений в Косом переулке. Неужели мы дождались справедливого отношения к себе со стороны министерства?       — Да, это благородный, но довольно простодушный шаг со стороны Этвуда, — ответил мистер Мелпеппер.       Гермиона не без удивления посмотрела на своего начальника.       — Это огромные траты, так распоряжаться государственными средствами еще даже не будучи министром либо смело, либо самонадеянно до глупости.       Мадам Пти, кажется, приняла это как личное оскорбление и с жаром кинулась на защиту.       — Ему хотя бы не все равно! И уверена, кресло министра будет его. Это было бы честно и заслуженно. За прошедшую неделю он уже сделал больше, чем Хоуп за все два года у власти!       — Эта поспешность в принятии решений и вызывает вопросы, — тихо откликнулся он.       — Достаточно уже медлили. К чему это в итоге привело? — с чувством произнесла она, выкинув руку куда-то в сторону. — Он заслуживает нашей благодарности, притом, что ему выпало неожиданное бремя, он со всей самоотверженностью с ним справляется. Разве не так, Гермиона? — обратилась она наконец и к ней.       — Оно, конечно, так, но я не верю, что он не преследует собственных целей. Он дважды проигрывал Хоупу на выборах, он не хочет упустить шанса.       — Даже если так, — грозно стукнула кулаком женщина. — Мы все были слепыми глупцами, раз не голосовали за него в свое время. Но теперь мы исправим нашу ошибку. Новые выборы назначены на пятнадцатое октября.       — Есть еще кандидатуры?       — Кто бы они ни были, им уже не превзойти всего, что сделал для нас Этвуд.       Так она сказала, рывком забрала газету и вышла из аптеки. Снова повисло молчание, теперь какое-то отягощенное, мрачное.       — Пойду, закончу с животворящим эликсиром, — задумчиво сказала Гермиона, шагнув в подсобные помещения.       — Ты же не доела, — обеспокоился мистер Мелпеппер. — Куда спешить, покупателей все равно нет.       — Больше не хочется.       Стоя над бурлящим котлом, Гермиона думала, пыталась обосновать свою подозрительность к вдруг выступившей вперед фигуре замминистра. Кое-что она слышала о нем еще от Фрэнка во время их поездки к морю, потом рассказывал Сириус, который скорее передавал сведения, подслушанные когда-то в обсуждениях взрослых. Гермионе требовался источник надежней и достоверней.       Хоуп был предсказуем, и его уход действительно не вызвал ничего кроме гнева и доли облегчения. Кто-то должен был прийти на его место. Естественно, что до официальных выборов, обязанности легли на зама Хоупа. Удивительным было то, какую активную деятельность он развернул. У него получалось наладить дела в стране. Но подобная хваткость и запал вызывали по крайней мере растерянность.       Что-то было не так. Гермиона подозревала это, но пока не могла отыскать логическое подтверждение своим предчувствиям и домыслам. Каких-то деталей не хватало, чтобы составить полную картину, что-то она упускала, и это не давало ей покоя. Она опустилась на табурет и стерла со лба выступившую испарину. Нужно наблюдать, чтобы ничего не пропустить в таком бурном развитии событий. Что-то надвигалось.

***

      Сириус выглянул из-за угла, и мимо тут же просвистела вспышка заклятья. В ту же секунду он дернулся обратно к стене и обернулся к стоявшей за ним Марлин. На виске ее запеклась кровь.       — Их двое. Я прикрою, — прошептал Блэк.       Когда девушка пробралась к противоположной стене, он выскочил, выставляя щит и отвлекая внимание Пожирателей на себя. Один из них, не заметив Маккиннон, свалился без памяти, другой обернулся и зло выругался. Сириус пригнулся от летящего заклинания, Марлин выставила «Протего», но, когда он вновь попытался атаковать, на него обрушился шквал проклятий.       Они произносили заклинания без продыху. Пожиратель пятился, резкими движениями закрываясь от них. Наконец улучил короткое мгновение, бросился в сторону на пересечении улиц и за спину бросил «Круцио». Красный луч ударил в полуметре от девушки, она злобно оскалилась.       — Фрактионис осса!       И заклинание успело плетью ударить убегавшего по ногам. С криком боли он рухнул на землю. Его палочка вырвалась из ослабевшей руки и подлетела к Сириусу. Он протянул Марлин ладонь, и она воодушевленно хлопнула по ней. Они подошли к лежавшему без сознания Пожирателю, упавший ему на грудь порт-ключ активировался и переместил его прямиком в Министерство. Второй пытался ползти на одних руках.       — Хорошая работа, — сказал Блэк.       — Я ждала, когда же он сорвется. Какое удовольствие отвечать им тем, чего они заслуживают, — подойдя к раненому, она присела на корточки и сдернула с него маску.       Он корчился от боли в переломанных ногах, весь мокрый от пота, бледный как полотно, стонал сквозь сжатые зубы. И все же поднял голову и с ненавистью посмотрел на ухмылявшуюся Марлин.       — Сука!       Она приподняла бровь.       — Как невежливо, — покачал головой Сириус. — На твоем месте я бы не нарывался на неприятности, приятель.       — Пошел ты, Блэк, жалкий отщепенец, предатель.       — Каждый раз одно и то же, — вздохнул он. — Никакой оригинальности. Доставишь его? Работы здесь не осталось.       — С удовольствием, — ответила Марлин, связав Пожирателя, схватила его за волосы, заставив взвыть, и активировала порт-ключ.       Сириус пошел дальше по улице. С момента, как их вызвали в этот городок в Уилтшире, прошло не больше получаса. Было тихо и спокойно, из окон с опаской выглядывали местные жители. Вдалеке послышалось гудение полицейской сирены. Ох и придется опять повозиться отделу по связям с магглами и стирателям памяти. Сириус им особенно не завидовал. Он слышал премьер-министр магглов в бешенстве из-за нарушений Статута.       Эту вылазку можно считать удачной. Но на сердце отчего-то было неспокойно. Слишком уж все ладно, впервые после месяца бесконечных неудач. Конечно, сыграло роль последнее распоряжение Брюгера, разрешившее-таки применение заклинаний высокой степени тяжести. Конечно, непростительным на непростительное они ответить не могли, но вот сломать ноги, как сделала Марлин, официально разрешалось.       И все же Сириуса не удовлетворяло это объяснение, он заметил какую-то перемену в тактике Пожирателей. Всегда наступал момент, когда они отступали, бросали несколько заклинаний для острастки и пытались скрыться, в большинстве случаев успешно. Но сегодня они действовали слишком поспешно. К тому же не было жертв. Ради чего тогда было предпринято это нападение? Как будто мракоборцев заманили сюда с какой-то целью, но что могло угрожать им в маггловском городе? Что изменилось?       Наверное, что-то было как бы написано на его лице, когда он вернулся в отдел. Потому что уже двое спросили, все ли в порядке, не пострадал ли кто, не ранен ли он сам. Сириус отделался кривыми улыбками и спустился к камерам временного содержания. Навстречу ему вышла сияющая Марлин.       — Мне нужно по всем пунктам нового постановления доказать целесообразность применения заклинания. Но, черт возьми, это того стоило, — ударила она кулаком в ладонь. — А что это ты такой кислый?       — Предвкушаю написание отчета, — отшутился он.       — А, — отозвалась Марлин, не заметив неискренности. — Надеюсь, справимся побыстрее. У меня на сегодня планы. Первое родительское собрание в школе у Нейтана.       — Оденься прилично.       — Я собиралась надеть самое вызывающее платье, чтобы всех мамочек от зависти затрясло, — усмехнулась она. — Ладно, шучу. Приготовила себе скучный брючный костюм, чтобы сойти за серьезную леди. Ну пока!       Она махнула рукой и поспешила к выходу. Сириус же направился дальше. Допуск к камерам у него был, дежурный внимательно его рассмотрел и угрюмо отодвинулся, пропуская вперед. За решеткой преступники дожидались следствия. Кто-то спал на койке, отвернувшись к стене, кто-то сидел, мрачно провожая его глазами. Четверо задержанных сегодня находились в конце коридора.       — Эй! — Сириус ударил по медным прутьям, привлекая внимание лежавшего Пожирателя.       Тот нехотя повернул набок голову, смотря на него, презрительно скривил губы, но резко поморщился. Неподвижные ноги неестественно лежали, будто отдельно от всего тела.       — Ответишь мне на несколько вопросов, инвалид.       — А то что? — хриплым голосом нагло спросил он.       — А то я скажу, что косточки до суда можно и не сращивать. Дел у целителей по горло. А до слушания по твоему делу, как минимум, еще неделя, пока пройдут допросы, пока будут готовы обвинительные протоколы. В общем, может и не до тебя быть.       — Я требую адвоката, — проскрипел мужчина.       — Требуй, требуй, — добродушно улыбнулся Сириус. — Доблестные правозащитники свой обед ради тебя все равно не бросят.       — Ублюдок, — выдохнул он.       — Какой у вас был приказ?       — Очистить мир от засилья маггловских выродков и предателей крови.       — И опять ты опускаешься до банальностей. Вам ведь приказали не затягивать конфликт? Появиться, привлечь внимание, а потом незаметно ускользнуть? Я прав?       Он нахмурился и молчал.       — Значит, прав. Еще один вопрос, хромоножка. Что ты знаешь о Петтигрю? Какие поручения он выполняет?       Сириус напряженно ожидал ответ.       — А что? — издевательски улыбнулся он. — Хочешь встретиться со старым другом? После выхода из Азкабана он особо не высовывается. Его берегут, как барышню, — через какое-то время все же сказал он. — Поэтому головой на заданиях он не рискует. По крайней мере, на бойне в Косом переулке его не было.       Сириус развернулся и собрался уходить, когда тот сам его окликнул.       — Я сказал тебе это только потому, что терпеть не могу этого крысеныша. Не потому что хотел помочь.       — Твои слова, как мед на душу. Не скучай, увечный. Пришлю к тебе целителя.       Сириус, как можно скорее покинул место содержания, чтобы не наткнуться на кого-то из начальства и не придумывать отговорки, и поспешил вернуться в отдел. По пути встретил Белла, тот недавно вышел с больничного, здоровье его все-таки подводило. Но он работал, пока не свалился на одном из заданий синюшный от спертого дыхания. Сириус тащил его на себе с поля боя под вспышками чужих заклятий. Это и их совместная работа после теракта в министерстве сделала их хорошими товарищами.       — Ну как тебе снова оказаться в этом дурдоме после тихой светленькой палаты в Мунго? — спросил Сириус, с улыбкой пожимая руку.       — Я скучал. Не сидится на месте, этот белый потолок и запах лекарств сводил меня с ума. Хотя Лизи, конечно, почти радовалась, не потому что я болен, конечно, а потому что я всю неделю двадцать четыре на семь был в ее полном распоряжении. Она даже отгулы на работе взяла.       — Передавай «привет».       — Обязательно, как раз иду к ней.       Лизи Белл была милой молодой женщиной, работала секретарем главы отдела магического спорта, и всего пять лет назад закончила карьеру в квиддиче. На этом они с Сириусом и сошлись при знакомстве.       Сириус прошел к столу, который с недавнего времени занимал один, и с неудовольствием вытащил листы для отчета. Голова была забита совсем другим. Снова и снова перед глазами вставал Питер, такой, каким он видел его последний раз на газетной фотографии летом. Врезалось в память выражение его лица. Повзрослевшее, острое, совсем не похожее на то пухлое глуповатое мальчишеское лицо, к которому он привык.       Взгляд, с которым он столкнулся, как будто плеснул ненавистью и язвительной насмешкой, которую Сириус тоже никогда раньше не мог бы предположить в Питере Петтигрю. Конечно, шесть месяцев в Азкабане изменили его. Но также Блэк помнил, что судить о том, каким его бывший друг был и стал он не может. Потому что, может быть, никогда и не знал его вовсе.              — Эй, Блэк! Всех собирают в холле.       Сириус поднял голову и действительно заметил, что все встают со своих мест и направляются на построение. Давно уже не собирали весь отдел, когда все они стояли шеренгами, просыпалось какое-то чувство единения и силы. Обычно подобное устраивали, если до отдела снисходил министр или делали важные объявления. Сириус увидел Джеймса, Кэсси, Марлин и Пруэттов. Маккиннон предупредительно отодвинулась от Фабиана, и Блэку пришлось встроиться между ними.       — Что происходит? — шепотом спросил Сириус у Пруэтта.       — Кто-то говорит, к Брюгеру и Грюму пришел Этвуд. Кажется, для него нас тут и собрали, как на выставке породистых собачонок.       — Кстати, Фабиан, там в последнюю камеру нужно бы целителя послать.       — А что такое?       — Марлин немного покалечила.       Маккиннон тут же ткнула его в бок. Пруэтт не стал ничего говорить, но выглянул из-за Сириуса и коротко, но как-то тепло и с беззлобной усмешкой посмотрел на девушку. Она важно вздернула нос и продолжала глядеть прямо перед собой, стоя навытяжку. Через пять минут действительно все три начальника вышли из кабинета и встали перед строем мракоборцев.       Грюм оглядел их с едва различимым довольствием на лице. Все, заметив это, даже опешили и коротко переглянулись между собой. Но и прежде видели, какое впечатление произвело на Грозного Глаза принятие нового закона. После всех его убеждений, споров и ругани, он наконец добился своего. Брюгера больше не покрывал Хоуп, и он улыбался как-то бледно и жалко. Но наибольшее внимание привлек Этвуд, временно исполняющий обязанности министра магии.       Сириус встречал его в министерстве всего пару раз, а до этого видел лишь в газетах, где тот присутствовал на мероприятиях, не слишком важных, чтобы министр выделил на них драгоценное время. Теперь же он стоял почти перед ним всего в пяти шагах. Высокий подтянутый человек лет сорока пяти. Под черной без единого заломчика мантии виднелся строгий костюм. Короткая стрижка скрывала признаки раннего облысения, но это его не портило.       На гладко выбритом лице изгибались тонкие улыбающиеся губы, глаза были внимательными с какой-то потаенной усмешкой, в которой не чувствовалось яда, смотрели из-под припухших век, он был немного бледен. И, несмотря на приятную наружность, выглядел уставшим. Сириус редко встречал людей, по лицу которых сразу угадывался незаурядный ум. Что-то было в этом человеке привлекательное и располагающее, было бы жаль разочароваться впоследствии.       — Добрый день, господа! — немного нервно заговорил Брюгер, сцепив впереди руки. — Конечно, всем вам знаком мистер Этвуд, в настоящее время стоящий во главе магической Британии. Мы все очень благодарны за те изменения, которые он внес в мракоборческий устав.       Послышались задавленные смешки. Брюгер тут же побагровел, но не избавился от глупой улыбки.       — И, конечно, очень рады, что он нашел в своем плотном графике времени, чтобы поговорить с вами.       Он открыл было рот, чтобы продолжить свою сбивчивую речь, но Этвуд повернулся к нему, подняв ладонь и останавливая. И этот жест, который мог бы быть воспринят как оскорбительный, наоборот в его исполнении выглядел вполне невинным и даже успокоительным и благодарным. Как будто он говорил: «Спасибо за ваши добрые слова, давайте я продолжу, чтобы больше не оставлять вас в этом затруднительном положении в одиночку». Брюгер послушно замолк.       — Простите, что отвлекаю вас от работы, безусловно, очень важной, — заговорил Этвуд, голос был вкрадчивым, низким.       Он говорил негромко, но тишина вокруг вдруг стала абсолютной, чтобы предоставить все пространство этому голосу.       — Я не стану отнимать много времени. Я хотел лишь поблагодарить вас всех за достойную службу, за вашу храбрость и стойкость перед лицом опасности. Последние события потребовали от вас работы на пределе сил и возможностей. Досадно то, в какое рискованное положение поставила вас наша несовершенная система. Последний указ должен эти риски снизить, — он даже несколько смущенно прошелся взглядом по строю мракоборцев. — Надеюсь, что и впредь наше правительство может рассчитывать на вашу стоящую восхищения самоотдачу. Я со своей стороны постараюсь сделать все, чтобы наша совместная работа была эффективно. У нас с вами одна цель.       Улыбка стала чуть шире, что-то сверкнуло в изменившемся, загоревшемся взгляде.       — Вернуть мир в нашу страну, доверие общества. Для этого нужно доказать, что ответственность за безопасность населения по-прежнему лежит на плечах министерства, и оно в силах выполнять обязательства перед каждым жителем Магической Британии.       Этвуд коротко кивнул, сделав шаг назад. Оказывается, во время речи он незаметно выдвинулся, вышел к ним.       — Это все. Спасибо за уделенное время.       Послышались отдельные хлопки, потом с другой стороны, еще и еще, Сириус присоединился к нарастающим аплодисментам. Через секунду грохот крепко ударяющихся ладоней взлетел до высоких сводов холла. Что-то внутри подрагивало от восторга. Этвуд улыбался, вновь склонил голову. Еще нескоро все затихло. Когда Грюм приказала возвращаться к работе, а Этвуд со своим секретарем последовали к лифтам, его еще провожали отзвуки прогремевших аплодисментов.       — А я ведь даже не сразу заметил, что он картавил, — сказал Гидеон.       Блэк удивленно повернулся к нему, сам он и вовсе не обратил на эту особенность внимания. Они разошлись по своим местам притихшие от вспыхнувших эмоций. Сириус опустился на стул и рассеянным взглядом уткнулся в столешницу. Странное волнение в груди не утихало. Неужели он использовал чары очарования? Как иначе одна короткая речь, лишенная оригинальности, могла вызвать такое воодушевление?       Он не мог дождаться окончания рабочего дня, который оказался как-то по-особенному утомительным. Сегодня он задерживаться не хотел, чтобы забрать Гермиону с работы, прогуляться немного, вернуться домой, приготовить вместе ужин. Сириусу столько нужно рассказать. Уже через пять минут после шести он торопливо прощался, продвигаясь к лифту.       — Не хочешь в бар, Бродяга? — спросил Джеймс. — Завтра же нет дежурства.       — Прости, дружище, не сегодня.       Это стало частой отговоркой. Сохатый не удивился, но скрыть недовольство не смог. Сириус пообещал себе, что в следующий раз обязательно согласится, они давно не проводили время вместе за пределами работы, и, кажется, это их отдалило. Заходя в кабину лифта, он вспомнил, что не переоделся в штатское. Первое время им всем нравилось щеголять по улицам в форме, на них заглядывались, но теперь хотелось не быть аврором хотя бы несколько часов.       — Добрый вечер, мистер Блэк.       — Добрый, — машинально ответил он.       Сириус повернул голову. Люди стояли вплотную, и он не обращал внимания на заходивших людей, теперь же внимательнее всмотрелся в девушку слева от него. Брюнетка в темно-зеленой шелковой мантии лукаво улыбнулась и поправила волосы, на пальцах заблестели кольца. Он наконец ее вспомнил.       — Беатрис.       — Верно, я уже не надеялась, что узнаете, — весело сказала она. — С нашего знакомства на свадьбе столько времени прошло. Форма вам к лицу.       — Мне крайне неловко, что ко мне обращаются на «вы» и «мистер Блэк», хотя мне известно только ваше имя, — вежливо ответил он, пропустив комплимент мимо ушей. — Называйте меня Сириусом.       Она опустила глаза и улыбнулась.       — Как пожелаете, Сириус.       Голос объявил этаж административного отдела.       — Мне пора. Была рада увидеться.       Она выскользнула из лифта, и Сириус еще пару секунд видел ее удаляющуюся фигуру, пока кабину резко не рвануло вверх. До аппарационной площадки он почти бежал. Ровно в шесть-тридцать он зашел в темную аптеку с букетом гортензий в руках. Из-за прилавка показался мистер Мелпеппер, с самым серьезным видом осмотрел его и вдруг по-доброму усмехнулся.       — Забирайте вашу невесту, у меня скоро не останется средств для оплаты ее переработок. Гермиона! — крикнул он, сделав шаг в служебное помещение.       Через минуту она вышла в фартуке и с собранными наверх волосами, раскрасневшаяся от духоты. Сначала посмотрела на начальника, а потом заметила Сириуса. Он видел, как посветлело ее лицо, она тепло улыбнувшись, неосознанно сделала шаг к нему. Мистер Мелпеппер подтолкнул сзади и скрылся в комнатах. Сириус протянул букет, Гермиона осторожно взяла его в руки, поднялась на носочки и долго поцеловала. Руки его легли на ее спину. Бедные гортензии были зажаты между их тел. От их аромата закружилась голова.       — Я ужасно соскучился, — прошептал Сириус.       — Я ждала тебя, — тихо ответила она, прижавшись виском к его щеке.