Королевство лимонного парфе

      Гриша на всякий случай перепроверил адрес, который ему скинула Арина. Нет, он понимал, что раз она может так легко пригласить сразу пятерых человек к себе, с учетом что живет она не одна, то Калинина должна жить в большой квартире, может даже в частном доме.       Но не в настолько огромном же! Как прикинул Астаров, их с мамой квартира могла поместиться там раз семь. Минимум.       Из-за двери раздался громкий знакомый голос, и Астаров, выдохнув, постучал по массивной входной двери. Та тут же распахнулась, чуть не ударив его по носу.       — Гриша! Пришел наконец-то.       Как оказалось, той, кто почти убила его дверью, была Арина. С улыбкой до ушей и вся в муке, она провела шокированного от масштаба дома еле успевшего снять обувь Астарова на кухню, где во всю орудовали сразу пятеро человек.       Егор таскал туда-сюда тарелки и бокалы, Рая на пару с Костей резала всевозможные продукты на салаты, Алеся месила тесто. Этим же, видимо, и занималась Арина, прежде чем сорваться встречать Гришу.       Руководила всеми процессами сразу высокая светловолосая женщина в фартуке и с кухонным полотенцем в руках.       — Егорик, куда несешь, поставь на место, а то уронишь! Рая, режь мельче, сама же потом это есть будешь. Арина! И куда она ушла? Тесто само себя не намесит, ты на кого бедную девочку оставила, а?       От её тона Астарову самому захотелось резать мельче.       — Мам! Я вернулась, — теперь он понял, в кого Калинина такая громкая, — привела еще одну рабочую силу.       Незнакомая женщина повернулась к ним, оглядела Гришу, и улыбнулась.       — Ой, здравствуй! Григорий, если не ошибаюсь? Василиса Ярославовна, можно просто тётя Василиса. Извини, что мы так суетимся, сам понимаешь — Новый год, все дела…       — А перед нами не извинялись! — вклинился в их разговор обиженный Егор, за что получил полотенцем по затылку. Костя прыснул, Рая, не стесняясь, засмеялась в голос.       — Рая! — строго сказала Василиса, — За собой лучше следи. Вот Костя молодец, всë как надо режет, чудо, а не ребенок.       Василиса Ярославовна отошла проверить что-то, готовящееся в духовке, а Волков, спустя секундного ступора, начал резать крабовые палочки еще усерднее и еще мельче. Впервые на памяти Гриши он так широко улыбался.       — Ой-ой-ой, какой хороший мальчик, — Рая закатила глаза, — может еще за меня нарежешь? Ты же у нас такой талантливый.       — Я хотя бы умею ножом пользоваться.       — А я хотя бы не выделываюсь, чтобы впечатлить чужую маму.       — Режь мельче.       Судя по взгляду, Рая была готова совершить смертоубийство, но она молча вернулась к работе, свирепо кроша первые попавшиеся под руки продукты.       Тем временем Арина вернулась к лепке теста вместе с Алесей, и теперь они переговаривались и тихо хихикали. Гриша мечтательно вздохнул: даже с косынкой на голове, в помятом фартуке и вся в муке, Волкова выглядела как мечта. Он мог бы весь вечер наблюдать за её движениями и слушать её смех, если бы многоуважаемая Василиса Ярославовна не определила его в помощь Егору. Теперь он был вынужден слушать его хохот всякий раз, как бросал взгляд на Алесю.       Справедливости ради, жертвой искрометного юмора Дубровского стал еще и Костя, которого тот на протяжении минимум десяти минут называл «любителем постарше», за что в итоге огрёб полотенцем второй раз, а сам Волков обещал в качестве новогоднего подарка убить Егора во сне.

***

      — Никогда в жизни так много не работал, — Егор устало бухнулся на огромный пуфик в комнате Арины, — Надеюсь все эти салаты стоили того.       — Так ты ничего не делал толком, — Костя разлегся на гамаке, свесив ногу, — Мы с девочками одни работали.       — Вообще-то у меня тоже было важное дело!       — Таскать тарелки? — к разговору подключилась Рая, распластавшаяся по огроменной кровати в обнимку с Алесей (Гриша ей не завидовал, совсем нет, что вы).       — А куда бы мы дели все ваши драгоценные салаты, если бы не тарелки, а?!       — Ты бы их все и съел, — в комнату, весело улыбаясь, вошла Арина, — мы тебя еле оттащили от кастрюли оливье, и то я не уверена, что ты не съел половину, пока никто не видел.       Егор в шоке посмотрел на каждого из них и обиженно уткнулся лицом в пуфик, бурча что-то про плебеев, которые не понимают его великий вклад в новогодний стол.       Гриша, все еще не успевший привыкнуть к богатому убранству дома Арины, особенно её комнаты, осторожно примостился на пушистом ковре. Как он понял, собираться у Арины дома и помогать семье готовиться к Новому году стало уже традицией в их группе друзей, а так как он участвовал в этом впервые, то и работой его нагрузили меньше. По сравнению с тем, что он делал дома, помогая маме, носить бокалы было практически ничем (настоящим испытанием было терпеть Егора).       Мама, кстати, сначала очень подозрительно отнеслась к тому, что он пойдет к кому-то отмечат. После ухода из семьи человека, которого он был вынужден называть отцом, Кристина Игнатьевна стала очень мнительной, все время боясь, что Гриша попадет в плохую компанию.       Она не хотела, чтобы её бросал еще и сын.       Когда Гриша сказал, что подруга из школьного кружка пригласила его ночевать на Новый год, она думала. Много.       С одной стороны, материнские переживания и нежелание праздновать Новый год одной были весомым поводом вежливо намекнуть, что можно как-нибудь потом, но… Ему же уже 16. Он взрослый, ответственный, да и эти детишки, которые его звали, казались приличными.       Она же хорошая мама. А хорошие родители разрешают детям повеселиться с друзьями. Особенно с первыми за все время после их с бывшим мужем развода друзьями.       Скрепив сердце и надеясь на лучшее, она дала добро, и от счастливого лица Гриши Кристина, кажется, помолодела лет на десять.

***

      От размышлений о маме Астрова отвлекли оленьи рожки на собственной голове, которые ему услужливо надела Арина. Она уже успела надеть ободок со снежинками Косте и Алесе, а Раю и саму себя украсила ободком с маленькими ëлочками. Егору на пару с Гришей досталисть рожки, «как самым главным трудящимся». Гриша на слова Арины лишь хмыкнул, а Егор густо покраснел, на подколы Кости отвечая, что это лишь из-за того, что его усилия оценили по заслугам.       — Кстати, — подала голос Алеся, все еще в объятиях Раи, — как планируешь завтра отмечать? Мы с Костей заранее взяли подарки.       Астаров насторожился. Отмечать что? Какие подарки? Он ведь уже сделал подарок Арине на Новый год, и Волковы тоже. Если только…       Гриша с мученическим стоном уронил голову на колени. Рожки на ободке задвигались в такт его страданиям.       — У тебя завтра день рождения, да?..       Он ужасный друг.       — Гриш, ну ты чего! — Арина подошла к нему, подправив ободок. Да, заметил Астаров, он тот еще олень, — Все мы иногда что-то забываем. Костя тоже однажды забыл, — она со смешком посмотрела на Волкова, который тут же отвернулся, пытаясь скрыть смущение, — в итоге, когда все уже спали, он попытался выбраться из дома через окно, так как дверь была закрыта, и добыть мне где-то подарок.       — Да ты у нас Том Круз, — Егор, слишком сонный чтобы посмеяться, лишь похихикал. Костя, красный как рак, спрятал лицо в ладонях.       — Не самый приятный момент моей биографии…       — Подарок он, кстати, так и не купил.       Позор Волкова прервал стук в дверь, и уже через мгновение в неё вошел высокий широкоплечий мужчина. В рыжих волосах угадывалось родство с будущей именинницей.       — Дядя Дима! — усталость Егора как рукой сняло, и он, вскочив с пуфика, побежал к мужчине.       — Чего не спите, бандиты? — мужчина потрепал Егора по коротким светлым волосам, широко улыбаясь. Гриша иногда удивлялся, как сильно дети похожи на родителей.       — Да кто в такое время спит, дядь Дим, — Егор почти прыгал вокруг мужчины, но вдруг остановился, увидев что-то за его спиной, — О-о-о!       — Так, малышня, сильно не радуйся, — дядя Дима, он же Дмитрий Александрович, он же достопочтенный отец Арины, достал из-за спины бутылку. Внутри Гриши что-то сжалось и он еле удержался, чтобы не поморщиться, — это детское. Мне ваша мама уши оторвет, если я вас спаивать буду. Маленькие еще.       Мысленно Гриша выдохнул.       — О боже, Дмитрий Саныч, вы хотите, чтобы было как в прошлом году? — почему-то при этих словах Рая улыбалась. И почему-то Гриша не хотел знать, что именно было в прошлом году.       — Нет, не хочу, поэтому принёс всего одну- Шкет, куда рванул?! Егор выхватил бутылку из рук мужчины и убежал вглубь дома, заливаясь хохотом.       — Вот ведь… — Дмитрий, пусть и пытался выглядеть злым, широко улыбнулся и пустился вслед за парнем.       Гриша был… Удивлен, мягко говоря. Он бы не смог вытворить такое в чужом доме: сгорел бы со стыда, еще и мама по шее настучала бы еще сильнее, чем Василиса Ярославовна по шее Егора. А у него вообще-то синяк после её ударов остался. Но судя по реакции остальных (Рая громко смеялась, Алеся хотела сорваться за ними, чтобы снимать погоню, а Костя спорил с Ариной, кто выдохнется быстрее), подобное происходило не первый год.       — А что было в прошлом году? — поинтересовался Астаров, на что получил протяжное «О-о-о» сразу от всех оставшихся в комнате.       — Наш Егорка тот еще фрукт, — Рая еле сдерживала смех во время объяснений, — каким-то образом умудрился опьянеть от детского шампанского.       — Или притворялся, — вставил Волков.       — Так вот, в итоге они на пару с Дмитрием Санычем горланили всю ночь новогодние песни. Невероятная ночь была, мы тогда не спали не потому что праздник и все такое, а потому что заснуть под такой аккомпанемент физически невозможно.       — Хотя Костя с Алесей спали, — заметила Арина, но Рая только махнула рукой.       — После стольких лет жизни с Олегом Закировичем какое-то там пение уже не страшно.       Олег Закирович… Гриша пожал плечами. Их отец, наверное.       Где-то снизу раздался громкий смех, а затем грянула музыка. Старая добрая «Новогодняя».       — О, началось! — Рая со смехом выбежала из комнаты, на ходу врубая в телефоне камеру. Такое грех не заснять.       — Подожди меня! — Арина побежала следом, потащив за собой Алесю. Костя хотел пойти за ними, но остановился прямо перед дверью. О чем-то задумавшись, он в конце-концов вернулся обратно в комнату.       Они остались одни.       Супер.       Гриша неловко переводил взгляд с потолка на Костю, с Кости на пол, с пола на потолок. Волков упорно молчал.       — Что ж… Я бы…       — Я хотел сказать…       Они одновременно начали говорить и так же одновременно замолчали. Костя стушевался и вперил взгляд в пол, нервно перебирая пальцами. Определенно самая неловкая ситуация в жизни Астарова.       — Ладно, давай ты.       Гриша поднял руки, давая Волкову право начать диалог. Помолчав несколько секунд, собираясь с мыслями, тот, выдохнув, наконец начал говорить.       — Прости еще раз за тот случай. Ну, когда ты в первый раз пришёл. Я не знаю, что на меня нашло, я не хотел так сильно тебя пугать, я… — Костя бегал взглядом по комнате, избегая прямого зрительного контакта. Сегодня с ним действительно что-то происходило, потому что впервые на памяти Астарова он проявлял столько эмоций, еще и так ярко, — Мы толком не говорили после той прогулки, я боялся, что тех извинений было недостаточно…       Волков замер и впервые за всё время посмотрел Грише прямо в глаза. Астаров поймал себя на мысли, что впервые увидел, насколько голубые глаза могут быть красивыми.       — Я правда хочу быть твоим другом.       От его голоса, тихого и дрожащего, Гриша похолодел. Когда обычно безэмоциональные люди проявляют столько чувств за раз, это плохо заканчивается.       — Но я, наверное, задолжал тебе объяснение, — ещё раз вздохнув, взяв себя в руки, Костя продолжил, — почему я так сильно беспокоюсь об этом кружке. Можешь забыть об этом потом, если хочешь, просто, пожалуйста, пойми.       Астаров быстро кивнул. Он понял, это было действительно что-то важное.       — Я уже говорил, что ты вряд ли мог где-то услышать эту сказку, по которой мы ставим постановку, — с каждым словом Волков всё сильнее сжимал края одежды, — оно и понятно, её написала наша, — он сглотнул, — наша мама.       Гриша медленно кивнул, проникаясь пониманием. Если бы он выбирал что-то в качестве театральной плстановки, то тоже выбрал бы что-то, чтобы показать маме свою любовь.       Но, казалось, тут всё было намного глубже.       — Она написала её когда мы были совсем маленькие, наверное, еще в школу не ходили. Сказала, что все сказки, на которых она выросла, слишком скучные, так что нужно что-то новое, — Костя слегка улыбнулся, — а ещё она любила театр, мы в этом похожи. И очень хотела когда-нибудь увидеть на большой сцене что-то, что написала сама.       — Тогда она будет очень рада, увидев твою постановку! Ты поэтому так стараешься?       Волков вдруг дернулся, снова отведя взгляд.       О нет, он точно сказал что-то не то.       — Она умерла когда нам было 8.       Ох.       Ох.       Боже.       Внутри Гриши всё похолодело.       Какой же он идиот.       — Боже, прости-       — Всё нормально, правда, — Костя снова сделал глубокий вдох, — ты же не знал.       — И теперь ты хочешь, — Астаров, пытаясь сгладить неловкость, подбирал слова для возвращения диалога в более-менее нормальное русло, — таким образом исполнить её мечту?       — Да, — голос Волкова теперь звучал спокойно, словно тот радовался чужому пониманию, — и этот кружок — мой шанс. Я боялся, что если ты придешь только ради Алеси, то вряд ли сможешь действительно понять суть, а значит — хорошо отыграть, и тем самым утянешь нас на дно. Но ты молодец, — Костя улыбнулся, — правда хорошо справляешься.       — Фу-ух, спасибо, — Гриша еле удержался от нервного смеха; подобные диалоги не были его сильной стороной, — нет, серьезно, спасибо. За то что открылся и дал мне шанс. Обещаю не подвести. И если вдруг беспокоишься, что другие узнают, то не волнуйся, я умею хранить секреты.       — Другие и так знают, — Волков пожал плечами, — поэтому и стремятся по возможности помогать, даже если не могут вступить в кружок.       Между ними вновь повисло молчание, но оно уже не было некомфортным. Скорее, даже приятным.       Волков снова вздохнул, посмотрев на Гришу мягко и по-доброму.       — Ты знаешь…       Астаров узнать так и не смог, потому что в комнату тут же вломилась целая орава поющих подростков во главе с Дмитрием Александровичем.       — Эй, а ну-ка давайте к нам петь, чего скучаете!       Гриша, не удержавшись, рассмеялся. Этот Новый год он запомнит надолго.       Перед тем, как Егор с Ариной утащили его из комнаты, запевая очередную новогоднюю песню, тот успел прокричать оставшемуся в комнате Косте:       — И я тоже хочу быть твоим другом!       Надолго запомнит этот Новый год не он один.