Мелкая с гитарой

{✰✰✰} — Блядство... Да где этот кабинет физики? — прошипела Скарлетт, хмуро вглядываясь в карту школы, которую ей ранее выдали. Коридоры выглядели запутанными, как паутина, а шум голосов и топот ног вокруг усиливали её ощущение потерянности. Она старалась сосредоточиться, но мысли путались в голове, словно в хаотичном потоке. Каждое мгновение её раздражение нарастало, и внутри бушевала смесь тревоги и злости. Как ей удалось заблудиться в этом лабиринте, который, казалось, был создан специально, чтобы испытать её терпение? Вдруг к ней подбежала кареглазая брюнетка, раскинув руки, словно собираясь обнять её: — Скарлетт! — воскликнула она с радостью, как будто встретила старую знакомую. Но Скарлетт, несмотря на мимолётное удивление и недоумение, быстро отпрыгнула в сторону, уклоняясь от нежелательной тактильности. Её реакция была инстинктивной, продиктованной желанием сохранить личное пространство. В результате брюнетка, не ожидая такого манёвра, скользнула по блестящему кафельному полу и с глухим стуком приземлилась на пол, хмуро глядя на Скарлетт, которая всё ещё не могла прийти в себя от неожиданности. — Ты сама упала! — поспешно заявила Скарлетт, её голос звучал чуть агрессивно, как будто она пыталась защитить себя от вины. Она не хотела обижать подругу, но в тот момент её собственные чувства и раздражение брали верх. Скарлетт взглянула на брюнетку — та, казалось, всё ещё не могла поверить в то, что произошло. В её глазах читалось недоумение, а это заставило Скарлетт почувствовать лёгкое беспокойство. Мгновение, когда они обе смотрели друг на друга, казалось, затянулось в вечность. Собравшись с мыслями и стараясь взять себя в руки, Скарлетт сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Её внутренний мир был в смятении: она осознавала, что её реакция была чрезмерной, и не хотела, чтобы эта случайная неловкость испортила только начавшиеся дружеские отношения. Внутри неё зрело желание восстановить атмосферу, но как это сделать, когда собственные эмоции находились на пределе? Скарлетт знала, что в такие моменты важно извиниться и предложить помощь, но как протянуть руку, когда её собственная неприязнь к прикосновениям оказывала мощное влияние на её действия? Она оставалась на месте, наблюдая за происходящим и пытаясь найти в себе силы для следующего шага. — Прости, Лоли, — неуверенно произнесла она, после недолгой паузы, отводя взгляд в сторону, как будто искала спасение в окружающем мире. Её голос звучал тихо, но в нём чувствовалось искреннее раскаяние, от которого сердце сжималось. Слова, казалось, выходили из неё с трудом, как будто каждая буква была обременена тяжестью её сожалений. Она не могла не чувствовать, что её небольшой промах заставил Лолиту ощутить себя неловко, и это добавляло ещё больше тяжести на её плечи. В это время брюнетка, отряхивая юбку, медленно поднялась с пола, стараясь вернуть себе ощущение уверенности и престижа. Скарлетт внимательно наблюдала, как на её лице начали проступать незаметные, но очевидные признаки смущения – лёгкий румянец окрасил её щёки, а напряжение в глазах создало ту атмосферу неловкости, которую так легко уловить. Это лишь усиливало желание Скарлетт сделать всё возможное для того, чтобы разрядить атмосферу, приняв на себя смелость ещё раз извиниться перед Лолитой, чтобы не только сосредоточиться на её чувствах, но и попытаться облегчить своё собственное бремя вины. Она понимала, что это не просто вопрос обнаружения прощения, но и способ успокоить неспокойную душу, восстановить гармонию в её сердце и позволить себе снова почувствовать себя на месте, уверенной в своих поступках и намерениях, как прежде. — Ой, да ладно! Я и сама часто падаю! — хихикнула Лолита, её смех был как солнечный лучик, пробивавшийся сквозь серые тучи Форкса, и внёс немного света в напряжённую атмосферу. Слова Лоли словно разрядили обстановку, и Скарлетт почувствовала, как на её сердце становится легче. — Мм... Ты прям как Изза... — тихо произнесла Скарлетт, неохотно возвращая взгляд на светлое, искреннее личико подруги, полное жизни и оптимизма. — Но всё равно, прости. Я не думала, что ты упадёшь, — добавила она с искренним сожалением, вновь покусывая губу, пытаясь понять, как избежать таких неловких ситуаций в будущем. — Да всё но-рма-ль-но, — произнесла с улыбкой Лолита, снова хихикнув, и это прекрасно отражало её оптимизм. — Давай я лучше помогу тебе кабинет найти! Какой там твой первый урок? — Физика, — произнесла Скарлетт, быстро складывая карту и ловко запихивая её в один из карманов своей сумки. Как же хорошо, что перед тем, как войти в здание школы, она приняла решение оставить свою гитару в машине сестры. С гитарой на плече было бы вдвойне проблематично искать нужный кабинет – ей бы пришлось постоянно отвлекаться на осторожное маневрирование в толпе и избегание непредусмотренных столкновений с другими учениками, которые уже спешили на занятия, громко обсуждая последние школьные события. Без гитары ей было легче сосредоточиться, хотя в душе всё равно оставалась лёгкая тоска по любимому инструменту. — Тогда погнали! — весело воскликнула Лолита, её голос, словно эхо, разлетелся по коридорам, привлекая внимание нескольких учеников, которые невольно обернулись в их сторону. Но лишь на мгновение; оглядевшись на непринуждённую улыбку брюнетки, они быстро отвели взгляды, явно привыкшие к этому её задорному поведению. Скарлетт кивнула в ответ на предложение Лолиты и, не теряя ни секунды, следовала за ней, уверенно прокладывая свой путь сквозь поток учащихся. Ей давно не было в диковинку привлекать внимание окружающих, и она чувствовала себя вполне комфортно, ловя множественные взгляды, обращенные на неё. С одной стороны, это внимание вызывало у неё чувство уверенности и дало возможность ощутить себя в центре событий; с детства она умела привлекать к себе интерес и с удовольствием наслаждалась мгновениями обсуждений и разговоров о себе. Однако, для неё было важно, чтобы это внимание не стало результатом её возможных неудач, иначе радость превращалась бы в источник уязвимости, и страх потерять это положение тянул за собой тёмные мысли. С классификацией своих чувств и окружением, она старалась сосредоточиться на позитиве. Проходя по коридорам школы, Скарлетт время от времени замедлялась, неосознанно оглядываясь по сторонам и позволяя своим глазам скользить по лицам учеников в поисках знакомых взглядов. Чем больше она сосредоточивала внимание на окружающих, тем яснее становилось, что её внутреннее желание заключается в том, чтобы увидеть хотя бы одного из Калленов – той загадочной и обворожительной пятерки, которая, подобно мифическим существам, привлекала всеобщее внимание. Возможно, это стремление исходило из того факта, что ей уже успели рассказать о том, как Каллены в Форксе считались практически недосягаемыми, обитателями своего уникального мира, а возможность общения с ними казалась ключом к новой, более высокой самооценке, словно она была частью исключительного элитного общества. Скарлетт понимала, что приемные дети доктора Карлайла и его жены Эсми воспринимались остальными как загадка, и их дружба с Изабеллой, а с недавнего времени и с ней самой, лишь усиливала этот таинственный ореол. Наблюдая за тем, как другие ученики бросают на неё выразительные взгляды и перешептываются, упоминая имена «Розали и Эммет», «Белла и Эдвард», Скарлетт осознавала, что её связь с Калленами уже стала горячей темой обсуждений в школе, что не могло её радовать. — Вот и твой кабинет физики! С удовольствием села бы с тобой за одной партой, но, к сожалению, меня ждёт география, — Лолита прервала поток мыслей Скарлетт, её голос звучал с притворной грустью. — А?... A, да-да. Жаль, конечно. Спасибо, что провела, Лоли, — немного сбивчиво, ответила Скарлетт, кратко кивнув. — Не стоит благодарностей! Увидимся на перемене! — Лолита махнула рукой на прощание и, унеслась прочь, лёгкими припрыжками исчезая за поворотом коридора. Провожая новую подругу взглядом, Скарлетт не могла не заметить то, насколько Лолита отличалась от её подруг из Джексонвилла и Финикса. Лолита была наивной, по детски озорной. В Форксе, казалось, вообще большинство подростков были другими, более простыми, и больше походили на детей, а не на быстро взрослеющих юношей и девушек. Скарлетт вспомнила, как в больших городах, в которых она привыкла жить и общаться, подростки стремились как можно скорее повзрослеть: они пили, курили, а девочки начинали краситься едва ли не с десяти лет, пытаясь соответствовать навязанным стандартам. Это создавало в её душе смешанные чувства – с одной стороны, ей было комфортно и уютно с друзьями из Джексонвилла и Финикса, где царила атмосфера доверия и понимания, а с другой стороны, весёлые и непосредственные выходки Лолиты приносили в её жизнь свежесть и простоту, словно напоминали о том, что иногда полезно просто быть собой, не заботясь о том, что подумают другие. Этот контраст между двумя мирами вызывал у Скарлетт внутреннюю борьбу, недопонимания. Вздохнув и отстранив от себя воспоминания о прежних друзьях, которые остались в солнечных городах, Скарлетт тихо вошла в кабинет, заняв место за последней партой, расположенной у самого окна. С любопытством она обвела взглядом класс. Это помещение казалось намного более скромным по сравнению с теми, где она обучалась ранее. Стены не были обвешаны яркими плакатами, а количество подростков невольно напоминало ей о более спокойных временах. Почти сразу вокруг её парты собрались несколько новых одноклассников, с которыми она уже успела познакомиться ещё летом, на заброшенной детской площадке. К её удивлению, большинство из них, похоже, не знали о её семейной истории, с матерью и Чарли, или же упорно делали вид, что не знают этого. Последний вариант больше симпатизировал Скарлетт,  и она с надеждой думала, что именно он является истиной. С первым звоном в класс вошла женщина средних лет, с каштановыми волосами, небрежно собранными в пучок. Её прищуренные глаза словно пытались разглядеть что-то вдали, создавая впечатление, что она постоянно находится в состоянии настороженности. Скарлетт уже успела заметить эту учительницу в коридоре школы и отметила, что такое выражение лица – её привычка, несмотря на то, что очки для зрения были аккуратно уложены на голове. Миссис Уинкис мгновенно утихомирила класс, который и так, с её появлением на пороге класса, начала затихать. Однако когда кто-то из них с небрежной иронией упомянул о новенькой, её внимание переключилось на Скарлетт. Глядя на неё, учительница произнесла формальное приветствие и попросила представиться, но в её взгляде сквозила тень недовольства и осуждения. Казалось, что одним лишь взглядом она уже составила себе мнение о Скарлетт, и это мнение явно было негативным, возможно, основанным на истории её семьи, – о Рене и Чарли. В течение всего урока Скарлетт испытывала откровенную скуку, её мысли блуждали вдали, за окном, где холодный дождь неумолимо стучал по стеклам, создавая атмосферу тоски. Ей было безразлично, как к ней относится худощавая ведьма в очках. Каждое её слово пролетало мимо, как ветер, не оставляя ни следа, ни эмоций. Когда наконец прозвенел звонок об окончании урока, Скарлетт, не дожидаясь разрешения, спокойно вышла из класса в компании нескольких одноклассников, демонстративно проигнорировав учительницу. Она даже не удостоила миссис Уинкис прощальным взглядом, хотя проходила мимо неё, смотря прямо в её глаза, в которых читалось недовольство и осуждение. В тот момент Скарлетт почувствовала, как внутри неё разгорается искра бунта, но она сдержалась, и молча покинула кабинет физики. {✰✰✰} После ещё двух уроков, прошедших после физики, Скарлетт, окруженная новой компашкой из трёх девочек и двух парней, направилась в школьную столовую, усмехаясь и обсуждая случаи из учебного дня. Но прежде чем войти в столовую, она сделала небольшую остановку, вспомнив, что так-то обещала сыграть на гитаре, во время ланча. Мгновение спустя, с легкой улыбкой, она попросила своих новых друзей занять столик и быстро побежала к машине старшей сестры, где ранее оставила свою любимую гитару. Музыка всегда была для неё источником вдохновения и утешения, и Скарлетт никогда не упускала момента показать свои таланты в этой сфере. Вернувшись обратно в столовую, с гитарой в руках, она ни могла не заметить Калленов и свою сестру, которые сидели за разными столиками: Розали, Эммет, Элис и Джаспер о чём-то общались за одним столом, в то время как Изабелла и Эдвард расположились за отельным столиком, с другими ребятами. Проходя мимо, Скарлетт не забыла сначала поздороваться с первым столиком, прежде чем остановиться ненадолго у столика сестры, чтобы познакомиться с её, как она думала, друзьями. Но при более внимательном рассмотрении, её внутренние подозрения подтвердились: сестра не воспринимала тех, с кем сидела, в качестве друзей – это всего лишь знакомые, с которыми она делила время между уроками, за исключением, конечно же, Эдварда. Неподдельное разочарование на мгновение охватило Скарлетт, и она недовольно хмыкнула, но, прислушавшись к звукам столовой, решила не делать упреков сестре, как делала это раньше, когда старалась заставить её наладить отношения хоть с кем-то, больше чем просто в качестве знакомых. Вместо этого, она завершила краткий разговор с сестрой и её знакомыми, прежде чем махнуть рукой и направиться к столику, занятому её новыми товарищами. В отличие от Изабеллы, которую не особо интересовала дружба и близкие отношения, Скарлетт же была готова развивать дружеские связи даже в этом ненавистном и однообразном Форксе. — А Каллены хорошо к тебе относятся? — спросила Лолита, бросив взгляд на столик, за которым сидели четверо из Калленов, погружённые в какой-то разговор. В её голосе слышалось искреннее любопытство, и Скарлетт ни могла не заметить, как её подруга восхищается этой загадочной и привлекательной семьёй. — Ну да, довольно лояльно, — кивнула Скарлетт, усаживаясь на свободный стул рядом с ребятами. — Круто, наверное, когда твоя сестра мутит с одним из них, — с лёгкой завистью произнесла Нинель, облокотившись на стол и сияя от восторга. В её голосе звучало восхищение, смешанное с недоумением, как будто она не могла понять то, как сёстры Свон-Хиггинботэм могли заинтересовать хоть одного из Калленов. Нинель Дэвис была высокой, голубоглазой блондинкой с нежной, слегка загорелой кожей, которая неизменно привлекала взгляды окружающих в небольшом городке Форксе, где в основном встречались светлокожие шатенки и брюнетки. Каждые каникулы, будь то летние или зимние, она проводила у своих бабушки и дедушки в солнечном Финиксе, где яркое солнце и теплый климат казались ей настоящим раем. Нинель не раз жаловалась своей лучшей подруге Лолите на то, что её родители не хотят переезжать в этот мегаполис, считая, что Форкс намного лучше для воспитания детей и жизни в целом. Это различие во мнениях стало источником постоянных конфликтов в их семье, и Нинель, чувствовавшая себя белой вороной, страдала от того, что её мечты о другой жизни оказывались недостижимыми. Особенно это усугублялось тем, что её старший брат полностью поддерживал родительскую точку зрения, зовя младшую сестру идиоткой. — Тут ты права, — усмехнулась Скарлетт, чувствуя как лёгкая волна уверенности накрывает её. — А ты кушать не будешь? — с любопытством спросил Тайлер Эванс, парень с ростом не выше ста семидесяти пяти сантиметров. У него были каштановые кудри, которые на первый взгляд казались накрученными на бигуди, но на самом деле удивляли своей естественной волнистостью и игривостью.Его светло-карие глаза, полные недоумения, внимательно изучали пустую часть стола перед Скарлетт, где не находилось ни одного подноса с едой, в то время как у остальных ребят столы были завалены аппетитными угощениями. — А?... Не! Я дома поела. Изза безумно вкусно готовит, — чуть заторможенно, но тут же с лёгкой, почти натянутой улыбкой, ответила она, быстро отмахнувшись. Её слова звучали слишком уж легко и непринужденно, словно пытаясь скрыть внезапную смущённость, а возможно и лёгкое беспокойство. В её глазах мелькнуло что-то неуловимое, отчего Тайлер почувствовал, что всё-таки что-то не так. — Ну... Как скажешь, — неохотно произнёс парень, уткнувшись в свой поднос с едой. Он старался сосредоточиться на картошке с соусом, но из-под лобья всё равно поглядывал на новенькую. Внутри него боролись сомнения, и он понимал, что не имел права допрашивать девочку, которую знал всего пару дней. — Скарлетт! Ну сыграй уже что-нибудь! — умоляюще произнесла Лолита, её голос звучал искренне и возбужденно, как будто она не могла дождаться момента, когда атмосфера их сборища наполнится музыкой. С яркой улыбкой она закинула в рот ломтик жареной картошки, продолжая поглядывать на свою подругу, как на настоящую рок-звезду, от которой ожидали чего-то необычного и захватывающего. В этот момент взгляды многих в столовой устремились к Скарлетт, и напряжение в воздухе ощутимо нарастало, как перед долгожданным выступлением. — Ммм~... Давай ту, про «в кабинете директора»! — с энтузиазмом произнесла Лолита, её серо-голубые глаза заискрились от предвкушения. Скарлетт, чувствуя этот заряд энергии, улыбнулась и начала настраивать гитару, готовясь к исполнению. — Не, давай лучше про кофе, — помотав головой, произнёс худощавый брюнет. Мэтью Дженкин, невысокий, но довольно спортивный парень, покачал головой, пытаясь подавить улыбку. Он всегда выползал в ситуации, когда начинали бурно обсуждать музыку, и его легкомысленный подход к жизни по-прежнему вызывал у окружающих чувство легкости и уюта. Мэтью был самым младшим среди одноклассников, так как пошёл в школу на год раньше, и это давало ему особую харизму. Его шутки и веселое настроение всегда поднимали общий дух компании, и даже в самых серьезных обсуждениях он умудрялся находить место для легкого юмора, заставляя всех смеяться и расслабляться. — А я хочу, чтобы ты спела «соперница», — буркнула Нинель, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку своего стула. Его брови чуть дёрнулись, нахмурившись, будто она была готова бросить вызов другим своим друзьям. Эта песня, по мнению Мэтью, стала её «гимном», ведь Нинель всегда была той, кто не боялась проявлять свои амбиции и завоевывать внимание. Её уверенность придавалась особым блеском, и все в комнате понимали, что она не просто шутит – она действительно хочет услышать эту песню, как будто это станет её личной победой. Ухмылка Скарлетт чуть дрогнула, явно выразив её лёгкое недовольство от того тона, с которым говорила блондинка. В своё время она повстречала немало таких девочек, как Нинель, и с некоторыми даже поддерживала общение по сей день, хотя понимала, что, скорее всего, вызывала у них зависть и ненависть. Скарлетт всегда считала себя красивой, и даже очень, полагая, что заслуживает внимания всех и вся, и что к ней должны относиться по особому. Эта уверенность в своей привлекательности и исключительности пересекалась с нотками высокомерия, и ей часто казалось, что мир вокруг должен крутиться только вокруг неё, а иногда даже, что он не просто должен, а именно так и происходит. Она наслаждалась тем, что могла привлечь внимание окружающих, не оставляя шансов другим затмить своё сияние. Это внутреннее убеждение создавало в ней ощущение силы и влияния, но в то же время, порой, заставляло её чувствовать себя одинокой, ведь настоящие дружеские связи, построенные на искренности, казались ей чем-то недостижимым. Несмотря на осознание своей схожести с Нинель и другими девочками, с которыми она общалась, Скарлетт не могла признать этого вслух, так как это противоречило её внутреннему образу идеальной и непогрешимой личности. В её сознании нарастал внутренний конфликт, когда она ловила себя на том, что сравнивает себя с другими, и это придавало ей дополнительную мотивацию быть лучше. Такие мысли посещали её лишь в уединении, когда она оставалась наедине с собой, и в тот момент, когда окружающие не могли увидеть её истинные чувства. Она понимала, что, возможно, именно это соперничество и зависть мешают ей строить настоящие отношения, но осознать и принять эту правду было для неё слишком сложно. Скарлетт продолжала пытаться соответствовать собственным ожиданиям, даже когда внутри неё росло ощущение пустоты и недостатка искренности в общении. — Может, ты уже сама решишь? — предложил Тайлер, посмеиваясь, но смысл его слов звучал серьезнее, чем он предполагал. Он поднял голову и встретился с взглядом её зелёных глаз. Тайлер понимал, что Скарлетт не так проста, как может показаться на первый взгляд, и несмотря на её высокомерие, он видел в ней что-то большее. — Ну... «Твой французский поцелуй»? — с лёгкой игривостью спросила Скарлетт, её голос звучал как лёгкий ветерок в жаркий летний день. Она не могла удержаться от смеха, когда заметила, как на бледных щеках парня появился лёгкий румянец. Это мгновение заставило её сердце забиться быстрее – ей льстило видеть, как её слова способны вызывать такие реакции. — О, твоя песня? — с удивлением и искренним интересом спросил Метью, его глаза сияли любопытством. — Нет. Моего парня, Саймона, — почти отмахиваясь ответила девочка, её внимание снова вернулось к настройке струн гитары. Она чувствовала, как мелодия настраивается под её настроение, и это помогало ей сосредоточиться. В то время как её руки работали над инструментом, в её голове возникали образы моментов, проведённых с Саймоном. Каждый аккорд, каждая нота напоминали ей о том, как они проводили всё время вместе – как он робко целовал её в губы, его нежные прикосновения, когда он осторожно брал её за руку, задаваясь вопросами: «точно ли он может это сделать?», «комфортно ли ей?» и т.д. Он спокойно относился к её нетактильности, проявляя терпение и понимание, которые она так ценила. Эти воспоминания были для неё как источник вдохновения, который она хотела передать через свою музыку. Сейчас, когда она говорила о Саймоне, в её глазах вспыхнул огонёк, и её голос наполнился теплом. Она понимала, что музыка – это не просто звуки, а способ выразить свои чувства и рассказать о тех, кто важен в её жизни — А у тебя вообще есть фотографии твоего парня? — резко спросила Нинель, в её тоне слышались нотки зависти и любопытства, словно она не могла сдержать своё желание узнать больше о жизни Скарлетт. Нинель всегда ощущала, что её собственная жизнь кажется слишком серой и обыденной на фоне яркой личности новенькой, и этот вопрос был её попыткой прикоснуться к этому яркому миру. Вопрос Нинель повис в воздухе, словно вызов, который требовал ответа, и все взгляды сразу же переключились на Скарлетт. Скарлетт кинула на девочку слегка раздраженный взгляд, но быстро взяла себя в руки, решив не показывать слабости. Она лишь шире улыбнулась, и в её голосе прозвучала приторная ласковость, которая скрывала её внутренние недовольство: — Конечно! У меня все стены заклеены нашими фотографиями, — произнесла она с лёгким налётом надменности, но в то же время с нотками наигранного дружелюбия, словно это было чем-то естественным. — Если интересно, можем на днях ко мне сходить, я покажу. — Мм... Ясненько~. С радостью сходила бы к тебе в гости! — произнесла Нинель, ковыряясь вилкой в своём салате из листьев, помидоров и огурцов. Её голос звучал с искренним интересом, и в глазах зажглось любопытство. Нинель всегда искала возможности приобщиться к чему-то яркому и необычному, и в Скарлетт она видела именно такую возможность. — Я бы тоже хотела в гости к тебе! — вмешалась в разговор Лолита, её голос был наполнен энтузиазмом. — Сначала мне разрешение у Чарли спросить надо бы, — чуть задумчиво произнесла Скарлетт, проводя пальцами по струнам гитары. Звуки, возникающие под её руками, были мелодичными и успокаивающими, и она чувствовала, как напряжение уходит. Её улыбка стала более естественной, когда она поняла, что натяжения струн подходят. — Как ни крути, в Форксе я в качестве наказания. — Не ты одна, — тихо хмыкнула Нинель, вновь уткнувшись в свой салат, ковыряясь в нём вилкой. Её слова звучали с легкой горечью и ноткой иронии. — Скарлетт, ну спой уже! — изобразив всемирную несчастный видом, произнесла Лолита. Её голос звучал игриво, но в нем также проскальзывала искренность. Скарлетт не могла удержаться от улыбки, глядя на брюнетку, сидящую за столом, её энергия и задор обволакивали их стол, словно яркий солнечный луч. Она немного поёрзала на своём стуле, стараясь устроиться поудобнее, и уверенно расположила гитару на коленях. Чуть прокашлявшись, она прикрыла глаза, позволяя себе погрузиться в атмосферу момента, в ту магию, которая всегда вызывала у неё мурашки по коже и заставляла сердце биться быстрее. Пробежавшись мысленно по тексту песни, она решила, что правильнее будет спеть только свой куплет, ведь именно в нём заключалась вся её искренность и чувства. С каждым аккордом, который она начинала играть, в её сердце загоралась искра, наполняя её голос уверенной мелодией. — Твой французский поцелуй Ты целуй меня, целуй Ведь когда были вдвоём Мне казалось, ты влюблён Привет, ну, как ты там? Ну, как твои дела? Ты, если что, прости, если обидела Судьба решила так, пришлось сказать "Пока" Но просится к тебе опять моя душа Я помню, как любили мы Как дарил ты мне цветы Твои песни на гитаре и соседи нам кричали Да-да, я помню всё, хоть рядом нет тебя Последний поцелуй в душе моей всегда Твой французский поцелуй Ты целуй меня, целуй Твои губы, как цветы С ароматами весны. Во время того, как Скарлетт пела, вокруг стола собрались несколько ребят, притянувшись к её голосу, словно к яркому магниту, и атмосфера столовой наполнилась теплотой. Их лица светились интересом и восхищением, а те, кто сидел за своими столами, внимательно смотрели на неё, погружаясь в её музыкальный мир. Каждый аккорд, каждая нота словно пронизывали пространство. Когда прозвучал последний аккорд, столовую заполнили громкие аплодисменты и восторженные голоса, наполняя воздух радостью и одобрением. Это был лишь отрывок совместной песни, но он оказался настолько запоминающимся и искренним, что каждый присутствующий ощущал его энергетику, как живую, дышащую сущность, которая проникает в их сердца и оставляет теплоту воспоминаний. Сама Скарлетт, открыв глаза, обвела всех взглядом, и на её лице расцвела широчайшая улыбка, словно цветок под ярким солнцем. Вот то, что она любила больше всего: похвала, восхищение и внимание, которые были для неё важны, как свежий воздух, наполняющий лёгкие. Однако ей этого было мало. В глубине души она мечтала снова выступать на сцене, как в Джексонвилле, вместе с Саймоном, Одри, Трейси и Джорджем – теми, кто стал её второй семьёй. Несмотря на нелюбовь Рене к парню Скарлетт и его группе, девочка провела последние месяцы, окружённая этими восхитительными людьми, ведь именно благодаря им её мечта – выходить на сцену, петь и получать то внимание, которого она так жаждала – стала реальностью. Но теперь, когда её отправили в Форкс, мечта казалась недостижимой, и эта мысль приносила ей невыносимую боль. Рене лишила её не только возможности быть рядом с возлюбленным и друзьями, но и лишила исполнения её заветной мечты. Эта обида, как неугасимая тень, преследовала её в сумерках, оставляя за собой чувство горечи и злости, которое не давало ей покоя. — Красиво поёшь, Хиггинботэм, — к столику подошла девушка, явно старше пятнадцати, и произнесла довольно приторным голосом. Её манера говорить была слишком ядовитой, что вызывало у Скарлетт внутренний дискомфорт. — Спасибо, — поблагодарила Скарлетт, но её улыбка стала менее широкой и искренней. Внутри неё закралась недовольная мысль: она знала таких притворных девушек, как эта, которые искали способ поднять свою значимость за счёт других, ведь и сама иногда так делала. У подошедшей были зеленовато-карие глаза, в которых отражалось надменность и насмешка, а на веках блистали ярко-синие тени, подчеркивающие её выразительный взгляд, притягивающий внимание окружающих. Нижнее веко было четко проведено чёрным карандашом, создавая эффектный контраст, который ни мог не привлечь взгляд Скарлетт. Волосы девушки были аккуратно пострижены под каре и завиты в упругие кудри, что придавало её образу особую игривость и стиль, явно подчеркивая желание выделяться в толпе. На вид ей было лет семнадцать, если не больше, и в её уверенной осанке ощущалась легкая надменность, словно она знала, что на неё обращают внимание. Эта самоуверенность лишь усиливала неприязнь Скарлетт. — А каково это жить в доме бывшего муженька своей мамаши, которая нагуляла тебя в стороне? — произнесла девушка с приторно ядовитым оттенком в голосе, её ухмылка становилась всё шире, а руки, скрещенные на груди, только подчеркивали её самодовольство. — Мелисса, лучше свали к чёрту, — процедила Нинель, вставая со стула и также скрестив руки. Её голос звучал твёрдо и решительно, с явной ноткой неприязни по отношению к девушке. — Я сама разберусь, — отрезала Скарлетт, отложив гитару и передав её Мэтью, который сидел рядом. Слова Мелиссы были как острые иглы, и Скарлетт не собиралась позволять ей продолжать в том же духе. — Какие мы серьёзные! Ну-ну, Хиггинботэм, я ведь лишь задала обычный вопрос. Я ведь не со зла, — произнесла Мелисса, окинув взглядом только что подошедшую подругу с банкой газировки, её интонация была полна фальши. — Если бы я хотела ссориться, я бы спросила о том, сколько у твоей мамаши было ёборей, и помнит ли она вообще о том, кем является твой папаша! — Слыш ты, сучка подзаборная! — воскликнула Скарлетт, схватив Мелиссу за воротник её клетчатой рубашки и потянув вниз, несмотря на то что та была выше её как минимум на десять сантиметров. В этот момент в воздухе повисло напряжение, и все вокруг, словно замерев, молча следили за разворачивающимся конфликтом. Скарлетт чувствовала, как гнев накрывает её с головой, и она не могла сдержать эмоций, которые вспыхнули в ней. Ответная реакция Мелиссы была молниеносной – её тонкие брови изогнулись к переносице, а улыбка мгновенно пропала, уступив место ярости, которая заполнила её лицо. Одной рукой она вцепилась в запястье Скарлетт, а второй, выхватила банку с газировкой из рук подруги. В следующее мгновение всё содержимое банки с оглушительным шипением вылилось на Скарлетт, обрушиваясь на неё холодным потоком. Холодная жидкость мгновенно стекала по её волосам и одежде, вызывая дрожь и гнев, который только усилился, словно волна окутавшая её с головой.