Prince

Инк обвёл взглядом компанию Звездных Сансов. Блу весело болтал о чем-то, Дрим сидел напротив и с улыбкой слушал его, а Кросс, расположившийся по правое плечо от хранителя, изредка посматривал на них, попивая чай из своей черно-белой кружки. Удивительно, но мечник действительно смог как-то прижиться среди них. Он всё ещё был неразговорчив и никак не пояснял свои действия, но Инк чувствовал — лед тронулся. После того, как Кросс побывал вместе с ними в захваченной Найтмером вселенной, он объявил, что собирается сражаться вместе с ними против повелителя кошмаров. Это было намного больше того, на что Инк надеялся. Да, Кросс сбежал от Кошмара — и, скорее всего, у него была для этого веская причина. Пусть Кросс и не говорил о том, что заставило его отказаться от повелителя кошмаров — и Инк не был уверен, хочет ли он действительно знать причину — в любом случае, теперь, когда он понял, что Кросс был искренен, желание набить кальмару его наглую рожу только росло. Инк видел боль в глазах Кросса, и что бы её не вызвало, Инк хотел заставить Кошмара заплатить за это. Инк был и сам виноват, и он знал это — виноват, что не смог восстановить мир Кросса, не смог правильно преподнести эту информацию, не смог защитить Кросса от Эррора, ушёл, не позаботившись о его защите — и не смог прийти вовремя, позволив повелителю кошмаров оказаться первым, спасти мечника и тем самым сделать его своим должником. Кошмар обманул Кросса, воспользовался им, разбил тому сердце — и пусть Кросс пытался скрыть от них свою боль, получалось у мечника плохо. Или, возможно, дело было в том, что на их стороне был Дрим. Дрим, от которого ни одно чувство просто не могло укрыться. Хранитель позитива старался не отходить от мечника, готовый, если что, отогреть его душу своим живительным светом. Возможно, это к лучшему для них обоих — Дриму не хватало кого-то, о ком можно было бы позаботиться — даже если он сам, казалось, только из заботы и состоит, а Кроссу был нужен кто-то, способный выслушать его и понять. Даже если это будет не Инк. Он уже потратил свой шанс стать другом для Кросса — и чего уж тут скрывать, облажался он по полной. Будет ли у него шанс вернуть утраченное доверие? Инк хотел в это верить, а пока… Пока хорошо и то, что Кросс смог, кажется, пусть не открыться, но хоть немного довериться Дриму. Эти двое старались держаться вместе с самого прихода Кросса — с того момента, когда он пришёл к ним, абсолютно разбитый и с полными боли глазами. Мечник искал покоя, искал убежища, искал места, где мог бы спрятаться и закрыть свою душу, пряча боль внутри. Он не думал драться против Кошмара, лишь бежал подальше от него, стараясь сбежать от собственного сердца и собственной боли. Инк не винил его. Это совсем не просто — пойти против того, кому раньше был верен. Инк не стал бы настаивать. Они готовы были принять его, даже если бы он решил остаться в стороне. Никто не осудил бы его за подобное решение. Но Кросс решил сражаться. Решил пойти против своих бывших союзников, против тех, с кем сражался плечом к плечу — ради жизни вселенных, ради всех их жителей, ради мира и спокойствия. Ради всего того, чего сам Кросс уже лишился. И Инк действительно был благодарен ему за это. Но вместе с тем — защитник вселенных с тревогой ждал следующего боя. Следующей встречи с Найтмером. Смогут ли они выстоять?

***

— Кросса до сих пор нет? — нахмурился Найтмер, смеряя взглядом склонившихся перед ним подчинённых. — Н-нет, повелитель, — посмел взять голос Хоррор — он ещё не возвращался. — Так точно, босс — промурлыкал Киллер — я его не видел. — Он пока не возвращался — отрезал Даст, склоняя голову ещё ниже. Повелитель кошмаров усилием воли подавил зарождавшееся в нём раздражение. — Значит, пойдем без него. Он сам дал Кроссу разрешение отдохнуть столько, сколько тот захочет. Сам. Конечно, он надеялся, что тот вернётся раньше, как мечник всегда это делал, но он не должен был раздражаться от того, что в этот раз мечник решил подзадержаться. У него было на это полное право. В конце концов, разве не Кросс всегда был так прилежен ранее? Он заслуживал немного отдыха. Даже если прямо сейчас Найтмер хотел видеть его в рядах своей армии. Кросс должен быть счастлив. Найтмер выполняет свои обещания.

***

Кросс собирался остаться с ними, Кросс собирался сражаться на их стороне — и это одновременно и радовало, и пугало. Дрим был напуган, когда Кросс внезапно оказался на их пороге, напуган — потому что давно уже не чувствовал от кого-то столь яркой, столь мучительной боли. И он не мог не броситься к нему, не мог не помочь, ведь его собственное сердце когда-то болело столь же сильно. Дрим понимал, что Кросс не расскажет, что именно ранило его так сильно. Понимал — ведь у него самого до сих пор болела та рана, которую нанёс ему брат своим… перевоплощением. Дрим не хотел говорить «исчезновением» — он не мог позволить себе думать о том, что всё уже давным-давно потеряно. Не хотел даже думать — чтобы продолжать верить, чтобы огонёк надежды в его душе, и так слабеющий день ото дня, не потух совсем. И Дрим знал, как больно ворошить прошлое — и он не станет пытаться разговорить мечника до того, как тот сам будет готов рассказать о том, что смогло ранить его так сильно. Если мечник будет готов, Дрим выслушает его и сделает всё что сможет, чтобы помочь ему. Ведь Кросс… Кросс чем-то напоминал ему его милого брата — такой же скрытный и молчаливый, неразговорчивый и не стремящийся к общению, он имел свою мягкую сторону, которую тщательно скрывал ото всех. Его внутренняя сила поражала, но только теперь, увы, Дрим мог увидеть, что за этой силой скрывались душевные раны… Если бы он только мог увидеть их у брата, пока не стало слишком поздно! А теперь…он надеялся, что, возможно, хотя бы с Кроссом у него был шанс прийти вовремя. Поэтому сейчас он не собирался отступать. Он боялся за Кросса, потому что столкновение с бывшими союзниками неотвратимо принесёт мечнику ещё больше боли. Пройти против Найтмера значит вновь пробудить в душе воспоминания, заставившие мечника сбежать прочь. Пойти против бывших сокомандников значит столкнуться с гневом и непониманием. Даже если дело, ради которого они сражаются, правое, наивно думать, что такое может пройти безболезненно. А потому, Дрим был рад, что Кросс с ними — потому что чувствовать его поддержку было так успокаивающе. И Дрим боялся — боялся той боли, что эта встреча могла принести.

***

Очередной мир был лишь новым пунктом в списке вселенных, чьё погружение в негатив должно было послужить очередным шагом на пути к склонению баланса в сторону негатива. Очередная пустышка, не достойная даже просто запоминания. Его план шёл спокойно — ожидания оправдались, и всё что ему оставалось — продолжать гнуть свою линию. А пока — просто очередной бой. Каждый из них мог оказаться для Звёздных последним, но Найтмер никогда не имел особых ожиданий к подобной…рутине. Обычный бой, как до того сто раз подряд — и пусть Кросс всё ещё не вернулся, разве это станет проблемой? Его команда прекрасно справлялась и до появления мечника, да и последнее время тот также часто отсутствовал, занятый своим «особым» заданием вместе с Эррором. Но почему-то то его отсутствие не заставляло нервничать! В этом абсолютно нет смысла! Его команда не проиграет, только не просто рядовой бой. Всё будет также, как и всегда, и всё, зачем он сюда пришёл — лишь очередная порция негатива, лишь очередная крупица в лавине, что он обрушит на ненавистного хранителя позитива. Очередная ступень к его победе. И неважно, как долго придётся идти. Найтмер точно знал, что делать — его план постепенно воплощался в жизнь, и переживать просто не было смысла. Тем более сейчас, когда он ничем не рисковал. Монстры кричали от ужаса и плакали от боли, моля его команду о спасении своих жалких жизней — что за прекрасная музыка для его ушей! Даст и Хоррор отправились вперёд, а повелитель кошмаров остался с Киллером — работа бессердечного убийцы была ему более всего по вкусу. За Киллером нужно было внимательно следить, не позволяя его душе вновь чувствовать — но пока вместо сердца на его груди виднелась яркая мишень, убийца был послушным оружием, без жалости и сожалений. Не идеальным, как Кросс, нет — хоть в его безжалостности не приходилось сомневаться, Киллер в своём безэмоциональном состоянии часто раздражал. Он был своенравен, местами нахален, временами позволял себе излишне фривольное поведение, за что часто получал — но, не способный почувствовать боли, почти не реагировал на наказания, останавливаясь лишь из-за скудных остатков чувства самосохранения, что не позволяло ему самоубиться, разозлив Кошмара слишком сильно. Ему не хватало собранности и сдержанности, но его бездушная язвительность и безграничная жестокость были Кошмару по нраву — Киллер мучил своих жертв ради интереса, в пустом стремлении почувствовать хоть что-либо. Найтмера эта надежда смешила, но он обещал убийце развлечение, и причины отступать от своих слов он не видел. Мир погружался во мрак негатива, и потоки страха, боли и скорби устремились к Кошмару, подпитывая его силы. Сколько бы раз это ни происходило, сколь привычным бы ни становилось это чувство, менее приятным это его не делало. Негатив всегда был приятен, и его поглощение всегда приносило ему удовольствие, сколько бы раз он этого ни делал. Возможно, дело было в самой его природе — для повелителя негатива просто не могло быть ничего приятнее чужих страданий. И, конечно, Дрим просто не мог хоть раз постоять в сторонке и дать своему «любимому брату» полноценно насытиться энергией и получить в своё владение ещё одну «эмоциональную батарейку». Звёздные вмешались. Судя по тому, как всколыхнулись эмоции Даста и Хоррора, эти двое столкнулись с Инком. Эти слабаки, разумеется, не могли противостоять хранителю миров, но всё же вдвоём они работали достаточно слаженно, чтобы хотя бы задержать Инка и не слишком пострадать при этом. Киллера отвлёк младший из троицы, Свап. Бой может затянуться, но и здесь не стоит беспокоится — Свап, конечно, объединяет в себе силу оригинального Санса со здоровьем Папируса, но уж кому как не Найтмеру знать, что как бы ни велика была сила, она ничего не стоит в руках того, кто не готов её использовать. Чего стоят все его способности, если тот не готов применить их? Нет для бойца ничего более пагубного чем доброта — потому что доброта равна слабости, и, как бы Дрим не пытался доказать ему обратное, Найтмер знал, что это действительно так. Любое сомнение, любое проявление жалости — слабость. И Киллер, по крайней мере сейчас, таких слабостей не имел. На его стороне был не только высокий УР, но и его безжалостность, готовность драться до последнего и не останавливаться ни перед чем — и, конечно, тут жалкому, плаксивому, слишком добродушному Свапу было нечего ему противопоставить. Киллер справится. Самому же Найтмеру в итоге оставался его милый маленький братик. Его новые стрелы ранили куда сильнее — и снова терпеть это Найтмер был не намерен, слишком уж дорого дался ему последний раз — но что это новое оружие против него, повелителя кошмаров? В этот раз он не даст так просто себя ранить! Кошмар уклонился от посланной атаки, встречая брата язвительным комментарием. Всё, что он чувствовал сейчас — раздражение. Дрим был назойлив как…как Дрим — разве можно было найти кого-то назойливее? «Брат, вернись ко мне!» «Мы можем жить как прежде!» Как прежде…какая мерзость! Как будто ему хотелось вернуться к тому жалкому существованию, которое он влачил в одиночестве под деревом, всеми презираемый и никому не нужный! Когда же Дрим наконец поймёт — тот хранитель, которого он так стремился в нём найти, исчез, не способный вынести жестокую реальность и не способный постоять за себя. Даже думать о том, чтобы тот мог вернуться назад не было никакого желания — слишком уж яркими были воспоминания о чужих насмешках и хрусте собственных — насколько это было применимо к тому слабаку — костей. И Дрим хотел вернуть его? Того, кто и себя-то не мог защитить, даже тогда, когда вполне мог? Ну уж нет, Кошмар не собирался отступать. Вытравить из себя прошлую слабость было непросто, но он смог — и больше не собирался сталкиваться с последствиями «милосердия», худшей вещи, что была свойственна его прошлому я. Но прошлое — в прошлом, и теперь — навсегда. Кошмар прошёл через слишком многое, чтобы слова Дрима продолжали для него значить хоть что-то. Даже не так — они никогда ничего для него не значили. Только не для него. Не для повелителя кошмаров, короля негатива, главы Плохих Парней. Для того слабака из прошлого — возможно, но Кошмар им больше не был. И всё, что хоть каплю напоминало ему о том прошлом, ненавидел. Каждого, кто напоминал ему о его прошлом я, Кошмар хотел убить. Уничтожить, стереть с лица земли, разбив в прах все воспоминания. Щупальца взметнулись, но лишь ударили в землю — Дрим успел отскочить и выпустить несколько стрел, после чего уворачиваться пришлось уже самому Кошмару. Но он не собирался просиживать в обороне, и как только партия стрел иссякла, вновь нанёс удар. Он перешёл в наступление, загоняя Дрима в угол. Хранитель позитива старался не попадать под атаки, и даже время от времени пытался атаковать, но всё без толку — Кошмар мало по малу переводил преимущество на свою сторону. Тут между противниками вспыхнул свет портала, скелет, крепко сжимающий гигантский нож, оказался между ними.  — Кросс! — удовлетворённо ухмыльнулся Кошмар. Пришёл. Вернулся. Наконец-то. Теперь перевес окончательно на его стороне. Теперь всё будет хоро-… Кросс, опустив голову, закрыл собой Дрима, направив острие ножа на Кошмара. Тот сам не заметил, как отступил на шаг, недоумённо смотря на направленное на него лезвие, словно не в силах поверить, что этот меч может быть обращён против него.  — Кросс… — понимание ситуации резко ударило в голову, и единственный глаз Найтмера в неверии расширился — Ч-что это значит?  — Мне жаль. Но больше я не собираюсь вам подчиняться. Покиньте эту вселенную.  — Ты… Вместо ответа Кросс призвал бластер.  — Уходите.  — Как ты смеешь… — на лицо повелителя кошмаров всё больше опускалась тень — Как смеешь ты указывать мне, ты, мой слуга!  — Я… — Кросс помрачнел — Я больше не ваш слуга. Больше нет. Мы оба выполнили свою часть сделки, и теперь всё кончено. Кроссу пришлось увернуться, потому что щупальца, все четыре, понеслись к нему, намереваясь проткнуть дерзкого скелета.  — И теперь…ты смеешь противостоять мне?  — Да. Я верил вам, и закрывал глаза на всё зло, что творили вы и что творил я сам, но теперь…теперь я понимаю, как ужасны были наши деяния. Во всей этой боли нет ничего хорошего или справедливого…мне жаль лишь, что я прозрел так поздно.  — Значит… — голос Кошмара на миг дрогнул — решил теперь сыграть в хорошего парня, Кросс?  — Я не… — мечник сбился, отражая очередной удар — Это не исправит того, что я уже натворил. Не исправит того, что я прекрасно знал, что несу зло. Не исправит того, что таков был мой выбор, но теперь…теперь он изменился.  — Кросс… — Повелитель кошмаров тяжело выдохнул, стараясь сохранять в голосе ледяное спокойствие — Если ты не отступишь сейчас же…  — Не отступлю! — твёрдо сказал Кросс — Теперь… теперь я уверен в том, что поступаю правильно. И я больше не сверну с этого пути, чего бы мне это не стоило!  — Я убью тебя, Кросс, слышишь? — тихий и вкрадчивый голос Найтмера сменился гневным рыком — Я заставлю тебя горько пожалеть о своём предательстве! Я покажу тебе, что никто не смеет меня предавать! Никто не может уйти от меня, и ты не исключение! Вы все, все вы принадлежите мне, каждой своей косточкой, разве это не понятно? Но ты…ты решил, будто бы можешь уйти, когда тебе вздумается? Бросить меня? Ты заплатишь за это!  — Я готов, Найтмер. Я ненавижу тебя достаточно, чтобы забыть о светлых чувствах, что я испытывал и испытываю к тебе. Я готов, и отступать я не собираюсь! Я защищу Дрима!  — И жестоко поплатишься за это! — прошипел Найтмер. Исказившееся лицо расчертила безумная улыбка — столь же кривая, сколь и фальшивая. В сражении больше не было смысла. Кросс задержался не просто так — этот паршивец успел увести жителей! Поддержка негативом всё слабела, Киллер начал сдавать позиции, а на Даста с Хоррором надежды не было с самого начала. Расклад перевернулся. Без Кросса на его стороне преимущества больше не было. Нужно было отступать — даже если прямо сейчас хотелось разорвать мечника в клочья. Но Дрим не позволит ему победить — с двумя сразу справиться будет труднее, и если Кросс заблокирует его в ближнем бою, у Дрима будет время выпустить в него свои новые, усиленные стрелы. А разбираться с этим сейчас просто не было времени. У него всё ещё есть план, который ему нужно осуществить. Он не может жертвовать победой из-за какого-то…какого-то… Он не может! Спокойствие, ему нужно сохранять спокойствие! План, план важнее всего, и проиграть сейчас просто недопустимо — это замедлит его, а сейчас ему как никогда нужна скорость. Особенно теперь, когда на чужой стороне… Нет! Нельзя об этом думать! Только не сейчас! Ничего ещё не потеряно, и он, как и всегда, легко адаптируется под очередной провал. Верно. Даже без предателя…он справится. В конце концов…ему ведь не впервой? Пора было давно уже привыкнуть, что на его стороне может быть только он сам.

***

Это не было легко. Не легко было смотреть Кошмару в лицо, и говорить о своём предательстве. Не легко было оставаться спокойным и отбросить в сторону уважение и благодарность, что всё ещё жили в его сердце. Как и ненависть, но столь острой она была именно потому, что вытекала из любви — не той, что он испытывал к Принцу, хотя эта любовь тоже была причиной ненависти — любви спасённого к своему спасителю, любви того, кому подарили надежду и чьи мечты воплотили в реальность. Это тоже любовь, пусть и другая — так говорил Принц, и ох, если бы только Кросс прислушался к его словам раньше! Потому что разбитая в осколки любовь ранила только сильнее. Утерянная и рассыпавшаяся прахом, преданная и растоптанная — они смешивались, только усиливая боль. Терпеть её, не сходя с избранного пути — нелегко. И всё же, Кросс был верен своему решению. Будет ли этот путь для него искуплением? Может ли месть за чужую смерть облегчить его душевные муки? Кросс не знал, но в одном он был уверен точно — что бы ни случилось, он будет защищать того, кто смог подарить ему новую жизнь, кто посвятил себя тому, чтобы облегчить боль других, сгорая сам. Пусть надежда погасла и сердце осталось в осколках — теперь у него была новая цель. Защитить.