Достучаться до небес

Тема Лизы и Томы:

— Дарья Виардо — И кем бы ты ни был

      Москва радует настоящей зимой, но Космос холода не признаёт. Ему бы вечную весну — апрель и май в бурном цвете юной зелени подавай, но потепления приказано не ждать. Ни за окном, ни морально, и с последним у него по всем фронтам кранты, потому что всё, что Кос делает в последние месяцы, кажется ему пустым. Облегчает положение только то, что Арька больше не кашляет, а Лиза будто бы притаилась, ничего Космосу не высказывая. Но он нутром чувствует в спокойствии жены откровенный подвох. Странность. Сплошной декабрь по всем фронтам.       Плановый визит в клинику прошёл мимо: Космос не хочет пихать в себя таблетки и лечить душу разговорами про слабости. У него для душеврачевания и прочей терапии есть жена, а иногда и с друзьями поорать друг на друга полезно бывает. Для всех Кос притих, а что же до того, что в кармане остался тайничок на всякий пожарный? Космос к нему не притрагивается. Кос стрессы стал топить в скорости (тачку новую приобрёл чернее чёрного цветом, чтобы последней моде соответствовать), в бизнесе (особенно в легальной его части) и это держит его на плаву. Кос превращается в нормального человека, каким его белый свет ещё не видывал. А редкие косячки он в расчёт не берёт, потому что они его туч не смущают.       Смущают лишь Лизу. Её не сбить.       Лишь? Всего лишь?..       Ты не шутишь, дурак?       А от Лизы в жизни Космоса зависит… Всё?..       В упадке она — в упадке и он.       И потому противоречия Лизы и вечные опасения по его бесовскую душу не внушают Космосу доверия. И её глаза грустные. Самые милые на свете алмазные глаза.       Кос абсолютно уверен в том, что Лиза думает о своём и думает очень серьёзно, даже когда обстановка вокруг более чем неформальная: в гости пришла развеселая Софа, на календаре последняя неделя декабря и Арька без конца копается в коробках с ёлочными игрушками. Космос внимательно наблюдает за Лизой: она искусно делает вид, что ей интересно слушать рассказы Софки, но смотрит она прямо перед собой, не мигая и ни разу не улыбнувшись. И вопросы Лиза роняет без лишней эмоциональности.       Кос слушает Софку за компанию. Просвещается, а ещё не забывает о том, что он гостеприимный хозяин. Не по доброй воле и зову сердца, но надо же понимать, что с людьми делает заграница и развод.       Этого же с ним никогда не произойдёт?       — Короче, я тут полгода времени зря не теряю ни разу, — Софа догадывается о том, что Лиза покрутит пальцем у виска, говоря, что в астрологию и прочую лабуду она не верит, но чем чёрт не шутит? Поэтому Софа вещает уверенно. — Занимаюсь каждую минуту. Книгу на днях прочитала, там про энергетику хорошо написано и все дела. Готовы приговор свой услышать?       — Соф, мы под этим приговором расписались семь лет назад, — Космос припоминает день их с Лизой свадьбой. Счастливый зимний день. Второй по значимости после рождения дочери. — Помнишь, девчонка бегала среди гостей с фотиком? Напомню, политэмигрантка, это была ты. Жужжала вместе с Пчёлой.       — То, что ты Лизку к себе наручником приковал тогда, сразу понятно было, — Лиза и Космос и без всякой свадьбы обошлись бы, в чём сомневаться никому не приходилось. Годы идут, а Софа видит перед собой всё тех же голубков. — Кос, давай я объясню это хотя бы околонаучно?       — Софа, помню я, что ты по зодиаку Близнецы, а с козерогами тебе не везёт, потому что они — чмошники рогатые, — Лиза сама прозванна мужем ведьмой за всё хорошее, но модными тенденциями от Софы её не удивить. Она ждёт, что Софа скажет, но больше ей нравится безмятежность Коса. Совершенная, если сравнивать с тем, что Лиза переживает внутри. — Это касается твоего бывшего и прочих скотов. Тут и без энергетики разберёмся.       — Меня в эту кучу не заметайте, бабки-гадалки, — Кос, родившийся первого апреля, принял к сведению информацию Софы о том, что он «типичнейший Овен». Вредное и упёртое создание, которое легче убить, чем переспорить. Лиза соврать не даст. — Соф, честное пионерское, лучше б ты Пчёле мозг это херомантией промывала. Он теперь тебя слушается лучше всех. Шёлковый.       — Не смешите, Холмогоровы, — шёлковость Пчёлкина Софе в кошмарных снах является. Она в такие чудеса не верит. Скорее, гороскопы каждодневные врать перестанут. — И я сейчас не про гороскоп. Ты, Кос, между прочим, проблемная личность, у которой с энергией дефицит. Лизка сильнее тебя и инициативнее, и ты притягиваешься к ней без конца. До одури. Верно?       — Люблю ведьму, — задумчиво отвечает Космос. Софа Америки ему не открыла, потому что он ещё в юности заметил, что стремление быть рядом с Лизой не поддаётся укрощению. — Опять от меня проблемы. За что?       — Космос, понял? Во всем виновата твоя натура, а не потому что «Жиган-лимон с ума сводил отличниц», и я ведусь на твои синие бесстыжие глаза, — маска степенности пропала с лица Лизы, уступая место усмешке. Софа ничего нового для неё не сказала, но всё же Лизе забавно слушать что-то очевидное про Космоса. Как будто кто-то, кроме неё, лучше читает эту морду. — Софокл, это мы выяснили. Расскажи про меня, потому что Кос информацией про дефицит энергии будет козырять ещё полгода. Ему хватит.       — Господи, Лиз, отключи своему мужику и брату радио с блатняком, потому что слышать цитаты песен Круга ещё и здесь… — Софа театрально закатывает глаза и прикладывает ладонь ко лбу. Отвыкла она немного от порядков своей московской компании. Окультурилась за пять лет в браке с Ником. А здесь окружение её иначе живёт, с филигранным лоском. — Лиза, договорились?       — Это тебе не Сташевский, Софико, но ты привыкай, — Кос наслышан про музыкальные вкусы Софы и то, что Пчёла её уже и на концерт к кумиру успел сводить. Бывшая жена дипломата была счастлива. — Соф, сбацай теперь про мою алмазную. Почему она меня сделала?       — Потому что Лизка у нас личность обаятельная, верит в чудо, выходит из всяких приключений сухой. Про её внутренних демонов ты в курсах, потому что сам хорошо себя изучил. Да, Косматый? — Софа нисколько не шутит. Отношения подруги с мужем лежат у неё как на ладони. — Если кто-то из вас кого-то бросит, то это тебя Лиза за всё хорошее. Но вы оба однолюбы. Вот и живите с этим.       — Так я и живу, Софа, ещё не рассыпалась, — Лиза ждёт реакции Коса, у которого пока только побагровело лицо. Про «бросит» услышал. Переваривает. — Космос, приём. Услышал, что хотел? Ты чего замолчал?       — Софа, надо было тебе институт с моей женой вместе закончить, а не ерундой страдать, — Кос едва ли не впервые в жизни признает важность высшего образования, хотя в чём-то Софа оказалась права. Он и Лиза — оба неизлечимые. К слову, однажды она его бросила по юности. Ему хватило. — Лучше колись, Генераловна, ты Пчёлу нашего напрокат взяла или уже к рукам прибрала? Мы не понимаем…       — Космос! — Лиза расслабилась и упустила момент, в который Кос решил перевести тему на не самую приятную для Софы.       В воздухе повисает неловкая тишина. Странная.       Недовольное восклицание Лизы заставляет Космоса замолчать, а Софу растерянно посмотреть на притихших мужа и жену. Понимает она, что нет в стане её друзей равнодушных к судьбе её незаконченного романа с Витей, тем более все друзья у них общие и давно семьёй ставшие. Уяснила Голикова одно — играть с Пчёлой она не может и не будет, но ещё больше ей не хочется торопить время. Это она себе и внушает.       Пускай стрелки часов и бегут каждый день бешеным вальсом. Софа знает цену ошибкам. Насчёт Вити подобной уверенности не возникает, что Софу не расстраивает.       Кого-то не исправить. Ну и пусть.       — Космос, мы же без твоего отчего благословения ничего решить не можем? — бросая вопрос игривым голосом, Софа разрушает неловкость момента. Ей всё нипочём, а обстановку она разрядить умеет мастерски. — Так думаешь?       — Искренне беспокоюсь, Соф, — Кос понимает, что сболтнул лишнего. Не без подсказки Лизы, но осознал же масштаб проблемы мироздания. — Бараза нет. Тебя пытать не буду.       — Лиз, зато Кос у тебя решительный и смелый, — Софка продолжает поиск положительных черт Космоса. Любит она переводить темы. — Вот, Лизка, неужели твое самолюбие не тешит то, что муж твой за твою честь морду набъёт козлу какому? А твой набьёт!       — Софа, я с этим столкнулась на танцах в школе, — Лизе тогда пятнадцать исполнилось. Первая дискотека. — Он и с Громовым не раз дрался, и Сашку в снегу купал за цветочки.       — Это только то, что ты знаешь, — скромно уточняет Космос. Его заслуги должны быть по достоинству оценены. — Софико, продолжай. Меня это впечатляет.       — Лизка, не хвались, а скажи, что с твоим самолюбием в те моменты было? — Софе всё больше интереснее рисовать себе психологический портрет Холмогоровых.       — Да на панике я была вечно, а в силе Космоса меня убеждать не надо. И вообще, други, давайте ещё чаю попьём. Дети скоро все конфеты из подарка уничтожат, — разумно предлагает Лиза, трезво оценивая скорости Ариадны и Артёма к поеданию сладкого. — Аря, Тёма, несите свой кулёк. Мамы тоже хотят конфет!..       — Мы самые вкусные съели! — крикнула Аречка из детской. Голосок её казался бесхитростным, но гогочущий Тёмыч на заднем плане рушил всю её идеальную схему.       — Шуруйте к нам! — безапелляционно командует детьми Софа. Тёма и в свои четыре года научен опытом, что если голос мамы звучит строго, то спорить с ней запрещено.       — А я пойду покурю, — все пути Космоса лежат в подъезд, где у него есть своя хрустальная пепельница и место для размышлений над своим поведением. Отстойник.       — Мудрость оставшуюся не прокури, — искренне советует мужу Лиза. — Холмогоров, всё понял?       — Какая мудрость, алмазная? — Кос широко улыбается Лизе во все свои оставшиеся двадцать восемь зубов. Вопреки всем дракам. — Мою мудрость мне за год вырвали под твоим чутким руководством. Все четыре бивня. Забыла?       — Иди курить уже, — Софа не устаёт удивляться Космосу. Всё-таки для жизни с ним нужны стальные нервы. И терпение. — Крокодил!       — Нам конфет больше достанется…       В доме Космоса с Лизой и зимой солнечно. Софе никуда не хотелось бы от них уходить, если бы она не помнила о том, что вечером к ней на ужин заедет Витя. Тёмыч обрадуется гостю и будет голосить от восторга на всю округу, но эта встреча оставит Витю и Софу при своём. Ничего в корне не поменяет.       Стрелки часов не остановишь. Обратно не повернёшь.       Или?..       

***

      Больница, врачи и неутишительные прогнозы. Почти год Тома живёт в новом мире, где строгим менторским тоном её возвращают на грешную землю и внушают одно…       Кома. Кома. Кома!       Очнитесь, госпожа Филатова. Нет точки опоры.       Чудес не бывает.       Так почему же хочется в них верить столь наивно и по-детски, срывая голос всякий раз, когда говорят про невозможность лучшего исхода? Тома просто хочет верить, что муж выкарабкается. Тома верит в это — как в сказку в далёком детстве. Они же с Валерой так многого не сделали. У них вся жизнь ещё впереди, у них дочь растёт, а умирать им рано. Уйдёт Фил, так его жена потухнет. Тома не найдёт себя, не сможет собрать сердце по кусочкам. Будет жить и просыпаться, потому что это правильно и должно, но без всякого рвения. Корить себя будет, что ничего Машутке дать не может. Плохая мать. И ничего более. Замкнутый безрадостный круг.       Доктора хором говорят Томе, что шансов на исцеление Фила мало. Он не откроет глаз, это тяжёлый случай и лучше бы ей сделать ему доброе дело…       Не испытывать себя и его. Не мучать. Отключить. Станет легче.       Но только кому?       Разве может быть Фил обузой для Томы? Проклятьем? Наказанием?       Он — её муж. Семья. Сердце.       Поэтому Тома не сдаётся. Тома каждый день приходит к Филу, разговаривает с ним и обещает, что новое утро станет лучше предыдущего. Тома берёт с собой Машу, веря, что визиты любимого ребёнка не остаются незамеченными отцом. Часто Тома захаживает в палату вместе с Лизой и Софой. Бодрые речи Генераловны, обращённые к Филу не позволяют никому унывать, а Машенька щебечет воробьём и обещает папе, что скоро он обязательно встанет на ноги. Лиза тихо напоминает Филу о том времени их общего детства, незрелых яблоках из школьного сада и веселых проводах Саньки в армию. Фил же Лизу с Косом в тот день шутливо поженил, что определило всю дальнейшую судьбу одной семьи. Как хорошо и легко было прощаться с детством, каким запутанным и сложным мир стал потом. Но жизнь никуда не уходит. Всё продолжается. И они всё смогут. Обхитрят бумеранг.       Есть же Вера?       И она остаётся с человеком, делая его самим собой…       — Большой брат, сколько народу к тебе пришло, — восторженно говорит Лиза, чем выводит Тому из состояния пространного забытья. — Вот Витя с Софой плетутся за нами. Сашка тут, Оля. И мы…       — А ты всё, Валерк, просыпаться не хочешь, — Кос вторит жене раскатисто, нисколько не выдавая в голосе грусти из-за состояния друга. Вот действительно — беда. А не его холмогоровские крокодильи слёзы. — Мы к тебе пришли. Слышишь?       — Здоров будь, брат, — коротко произносит Саша. Время для него замирает и неотступно напоминает про день аварии, когда он оказывается внутри больничных стен. Саша присаживается на табурет у изголовья кровати Фила, мысленно ведя с ним разговор. Неизменно.              — Ребят, мы не ждали…       Тома окончательно приходит в себя.       Ей казалось, что сегодня каждый занят своим делом и домом, но друзья решили иначе.       Днём тридцать первого декабря в палате у Фила целая делегация. На пятки наступает Новый год, и друзья не могут оставить Валеру без праздника. Кос и Лиза явились с подарками для Маши, Пчёла и Софа привезли в палату ветки пушистой сосны. Саша и Оля принесли огромный букет розовых роз. Тома искренне обрадовалась такому оживлению среди зимы, как будто бы встреча наступающего года ничем не поменялась со времен юности: хохмящие друзья и дух веселья. Всё бы ничего, но улыбка на её лице была вымученной, а взгляд карих глаз потухшим. Маша с подарками от дяди Космоса и крёстной Лизы расстаться не может, но Тома впадает в тоску, думая о том, что ничем не может заменить дочери внимания, которое дарил ей отец.       Стоп-машина!       Почему Тома говорит про мужа в прошедшем времени? Если Фил дарит дочери всё, что составляет её хрупкую жизнь. Иначе бы Машенька не была бы таким славным трёхлетним человечком. На кого было бы уповать?       — Марья — мамзель деловая и хваткая, — выносит вердикт Пчёла, когда в его локоть вцепились маленькие ладошки младшей Филатовой. Витя для Машутки — человек-праздник. К нему вообще тянулись дети. — Как тётя Софа. Не вру.       — Витя, Маша просто невообразимо хорошенькая, — Софа заново привыкает к шутовству Пчёлкина в любой ситуации, но удар держать не разучилась. — Она на папу Фила похожа. Но глаза материнские. Том, какова кукла?       — Моя девочка… — Тома протягивает к дочери руку, и Машенька отрывается от Пчёлкина, чтобы прильнуть к матери.       Тома невольно успокаивается, потому что Маша рядом с ней и её никто у неё не отнимет. Правду говорят, что невозможно любить кого-то сильнее, чем собственного ребёнка. Маша свет матери дарит. Маша — большая надежда. Что же Тома думает, что не сможет быть хорошей матерью? Валера же всегда ей твердит, что лучше мамы для его дочки на свете нет. А Тома в себе так разуверилась…       — Томка, как хочешь, — когда собравшиеся притихли и принялись строить планы насчёт выздоровления Фила, Белый начинает беседу с Томой. Он настроен серьёзно. — На праздник мы тебя с Манькой к себе забираем. Отдохнёте у нас за городом, погуляете. Не помешает.       — Раздолье, — Кос кивает головой, соглашаясь с тем, что идея Белого верна. Томе надо сменить картинку. — Потом к нам на салаты и чаи. Какой пить-гулять? Так, все собираемся по домам. Традиция.       — Том, и мы с папой будем тебя ждать, — Софа рада видеть подруг в любое время дня и ночи. Но она видит и то, что Тома в замешательстве. Она подбирает слова. Вместе с тем глаза её решительны. — Томочка?..              — Спасибо на добром слове, дорогие, — Тома искренне благодарна друзьям за участие. Но эту новогоднюю ночь она хочет разделить с мужем, наверняка зная, что её присутствие и он чувствует. Возможно, она суеверна, а эта черта не должна быть свойственна верующему человеку, но быть рядом с Валерой сегодня для неё важнее. Не долг, но воля сердца. Сила. — Но мы с Машей остаёмся тут. В тепле и рядом с Филом. По-другому никак. Вы все понимаете?       — Томка, отдохнула бы, — Сашу ответ жены Фила не устраивает, хоть и понимает он, что иного от неё сейчас и ждать не стоило. Каждый выбирает для себя. — Оль, мы же ждём Тому?       — Конечно, ждём всегда, Том, — Ольга не удивлена тому, что Тамаре не хочется покидать мужа. Наверное, на её месте так сделала бы каждая. Положив руку на сердце, Ольга на месте Филатовой быть не хотела. — Ты уверена?       — Нам так лучше будет, — у Томы на этот счёт никаких сомнений. Разубеждать её бесполезно. — В Новом году увидимся.       — Вот именно, — Лиза решает поддержать Тому. Кому тут до праздников? Только малым детям. — Никуда друг от друга не денемся. Космос, посуди сам?       — Спорить не будем, — Холмогоров не сомневался в том, что его личная тяжёлая артиллерия по имени Елизавета встанет на сторону Томы. Здесь один равен трём.       — Всё успеется…       Тома остаётся при своём, но друзья остаются её поддержкой и опорой.       Стеной.       Маша уснёт к десяти, окружённая заботой, а Тома около Валеры засядет и станет рассказывать ему, чем живёт. Чего она боится, о чём думает. Как растёт и изменяется Маша. Как хорошо, что однажды восемь лет назад Валера перепутал институты и зашёл на лекцию к Томе. Или она в него судьбоносно врезалась?       Тома не скажет точно, что стало началом тому, чему никогда не будет конца…       А любовь бесконечна. Она в неё верит, как юная девочка. Это ею движет и заставляет бороться.       Жить…       Ночью на всю округу загрохотают салюты, телевизор будет негромко показывать новые «Старые песни…», которые Тома так любит пересматривать, и вся страна станет одним большим праздником. Девяносто седьмой станет историей.       Перевернутой страницей.       Тома прокляла бы уходящий год за поломанную судьбу, стёрла из памяти боль и вернулась бы в тот злополучный день февраля. Слёзно бы попросила Фила остаться дома, как никогда не просила. Он бы всё понял. Это же Фил.       Но кто точно угадает собственную судьбу? Кто сломает ход времени?       Надо же помнить, что невеста Валеры Филатова, примеряя белоснежную фату перед свадьбой знала, куда и с кем идёт. Отдавала себе отчёт. Страшно было и есть, но есть что-то важнее, чем предрассудки. Это человек, которого ты любишь.       И Тома снова сделает выбор в его пользу…             

***

      В юности каждый Новый год напоминал Космосу нескончаемую карусель. Танцы и песни до утра, водка рекой под незателивые закуски и его невеста Лиза — красивая до умопомрачения в платье с блестками. Салюты пускали во дворе, в снегу валялись и соседям покоя не давали. Песни орали и клялись в том, что вместе горы свернут. Под утро на кухне — пьяная грусть под гитару Пчёлы, полупустая пачка сигарет и поникшая ёлка, под которой обязательно кто-то спал. Расходились к вечеру первого января.       Что поменялось к настулению девяносто восьмомого года? Лиза — давным-давно жена Космоса, друзья его — волки матёрые, а праздник весь устраивается для Арьки, которая совсем уже большой становится, чем шокирует. У Пчёлы гитара уныло висит в доме родителей с порванными струнами, Белого вообще по неизвестному направлению колошматит, а с Филом дело было трудным. Танцы медленнее, песни из телевизора раздаются, а водке гости предпочитают коньяк и шампанское. К двенадцати дня первого числа гостей в доме и след простынет.       Стабильность проявляется только в том, что Лиза и тридцать первого, и первого пересматривает «Иронию судьбы…». У неё же тоже есть алкоголик из Москвы, чего Кос не отрицает, а она сама из Ленинграда.              Космос не жалуется, а просто констатирует факты.       Время идёт. Кос бы хотел его остановить, но что-то в этом мире есть покруче его самоуверенности.       И есть Лиза. Задумчивая, строгая и своя. Жена.       Только почему-то новогодней ночью она ищет одиночества…       Сегодня Лиза дала Арьке полную свободу действий и не следила за тем, сколько конфет пропадает с праздничного стола, а сама расслабленно устроилась в кресле у новогодней ёлки с фужером шампанского. Космос — хозяин дома, и он лучше неё шарит в том, какую включить программу передач на телевизоре, какое шампанское открыть и когда произнести очередной тост. У неё пожелание новогоднее уже не первый год не меняется, и Космос всем сердцем чувствует, что его-то она и загадала. Кос же часто смотрится в зеркало. Он знает, о чём постоянно думает его жена. И чего ждёт.       Следующий шаг за тобой, чудовище ты космическое!       Витя и Софа танцуют под незыблемых «Генералов песчаных карьеров», перепетых на новый лад. Они смеются и дурачатся, и Аря с Тёмычем путаются у них под ногами. Софе кажется, что Пчёлкин танцевать разучился, раз шатает его из стороны в сторону, а он думает, что это Софа столько лет не практиковалась, сидя сиднем в своей заштатной Дании. О чём и заявляет ей смело и без прикрас.       — Лапы твои косые, чума, — Пчёла давно познал толк в комплиментах, но для Софы все громкие слова у него особого свойства. С выдержкой. — Вот и бесишься. Смекнула?       — Актриски твои и певички безголосые, Пчёл, не моего полета птицы, — не хочет Софа и слышать того, кого Витя в свободное время обхаживает. Жила же шесть лет без этой ценной информации. — Ты до меня не дорос, жук.       — Докажу обратное, датчанка!       — Выкуси, шайтан. Русским красоткам ты не указ!..       Смех Вити и Софы не стихает, и они веселятся так рьяно, что и поверить невозможно, как ещё недавно между ними лежала пропасть. И до сих пор их отношения полны неизвестности, но этой ночью всё будто бы восстановлено. Всё в порядке.       Лиза и Космос наблюдают эту картину маслом из разных углов, но она исчезает из гостиной первой, чтобы выйти на кухню и покурить в фоточку. В праздники Лиза себе это позволяет. Ей нужно немного тишины, когда всем весело, и она должна хотя бы прикинуть, что год грядущий им с Холмогоровым несёт. Какую бурю? Или затишье?       Или в буре тоже есть покой?       — Ну хватит, алмазная, душу мне рвать, — Космос настигает Лизу спустя пару минут её одиночества. Погуляла, мать, и хватит. Кос осмотрителен, пускай и не к месту. — И себе заодно. Перекурила?       — У нас год новый, а проблемы старые остаются, — Лиза прямо заявляет мужу о том, что её волнует. Космос должен взять это на вооружение. Его же больное место. — Ты знаешь моё заветное желание, Кос. Вот и давай представим, что оно сбываться началось. Давай?       — Сбывается, куда ж мне деться… — потянул Кос многозначительно. Ничего нового он жене не скажет, а самобичевание — тоже символичная работа над собой. — А Новый год я с тобой встречать хочу. Арька там подручного своего воспитывает, на меня ноль внимания. Пчёлы эти слиплись, петь скоро начнут. Как мне без тебя? Как?       — Даже не думай…       Лиза впервые за вечер и ночь дарит Космосу ласковый взгляд и скромную милую улыбку. Она любит его, она переживает за него и ей совершенно неведомо, почему мир навсегда замкнулся на этом человеке. Можно было бы жить спокойнее и легче. Однако без Коса, без беспокойства за него и без…       Арьки?..       Нет, другого сценария Лизе не нужно. Она его не перенесёт. Не выдержит, о чём и говорит Холмогорову, пока они одни. В тишине.       — Знаешь, Космос, когда я вернулась к тебе в девяностом, то часто думала о том, что мы всё преодолели, — глупо полагать в девятнадцать лет, что трудные дороги пройдены. Уж кому-кому, но не Лизе так думать c её-то биографией. Но юность на то и была дана, чтобы проживать свою лучшую жизнь. — Мы выросли. А потом мы стали мужем и женой. Нас закружило, и в какие-то моменты я тебя теряла. Наверное, именно тогда и началось то, что называют любовью. Не голубей на крылечке пускать и по подъездам целоваться, нет. От боли тебя разрывает и ножом кромсает, но ты никуда не уйдешь. Потому что ты тот, а я та. И мы уже пусты для других людей…       Лиза высказалась. Ей легче. Космос молча выслушал её, не перебивая, а большего ей и видеть перед собой не нужно. С ним не пусто, с ним не зря. Лиза лишь хочет, чтобы он берёг себя, и помнил, что дома есть люди, которые его ждут. Это перечёркивает всю его неуязвимость. Это перечёркивает то, что ждёт его за дверьми этой квартиры.       Только теряя близких, начинаешь понимать, как больно без них, как страшно.       С чем-то в жизни нельзя смириться. Лиза имеет за плечами горький опыт потерь.       И Лиза и отдаёт себе отчёт в том, что они с Космосом — счастливые люди. Вопреки.       За это нужно быть благодарным.       — Пойдём праздновать Новый год, родная…       — Пойдём, — Лиза вспоминает о дочери. — Аря торт хочет. Извелась уже.       — Она его получит, — любовь к сладкому у Ариадны — черта наследственная.       — Солнце, мы её балуем!       — Ну и пусть, — Кос готов мир этот к ногам дочки положить. — Не забудь, что Ежа отвлечь надо. Чтобы опять сделала вид, что нам поверила. Подарок ждёт же.       — Мы не подведём…       Кто подарит Арьке всё и даже больше, если не её родители?..       Кос целует Лизу в висок, любовно привлекая к себе и гладя по шелковистым волосам. Она ответно прижимается к нему, касается губами губ и дарит поцелуй, в который вкладывает всю затаившуюся нежность. Ту любовь, которую никогда от него не скрывала, пускай и сама когда-то не имела смелости признаться ему в чувствах.       Выжидала свою бурю. В которой всегда искала покой.       Космос первым ломает закрытые двери. Если можно любить человека за что-то, то Лиза бы точно полюбила своего мужа за это…