Патронус Истинной Души

Путь в ад устлан благими намерениями.

Два мужчины средних лет немного полноватого телосложения сидели в кабинете. — Ну? — с лёгким наездом в голосе произнёс гость, который в нетерпении постукивал по столу пальцами. — Да придёт она, придёт. Просто... она не особо отличается пунктуальностью... Не волнуйся, тираж я придержал. — Нахуя вы вообще её до сих пор тут держите? С такими-то закидонами. — Она херачит за десятерых... и прибавки не просит. Да хоть забесплатно готова так вкалывать. Она ж от самого́ процесса искренне тащится, наркоманка адреналиновая. — А качество того, что она «херачит» — тебя не смущает? — Ну... Продажи говорят сами за себя, — стыдливо опустив взгляд, пожал плечами хозяин кабинета. Спустя ещё несколько минут тишины, прерываемой, разве что, стуком пальцев по столу, который медленно, но верно ускорялся — из длинного коридора за дверью всё-таки послышался цокот женских шпилек, отдающийся эхом в ночной пустоте, а своей нерегулярностью свидетельствующий о том, что их обладательница спешит едва ли не вприпрыжку. Наконец, в дверь нервно постучали, после чего, не дожидаясь ответа, открыли, и в проём высунулась голова Риты Скитер в её инкрустированных очках, известных всей Британии, но без макияжа и с сеточкой для волос на голове. — Варнава, сладенький мой пирожочек, что стряслось? — с тревогой в голосе спросила Рита, которую весь основной свет привык видеть лишь дерзкой и уверенной в себе. — Я примчалась, как смогла. Что за спешка среди ночи? Варнава Кафф, главный редактор «Ежедневного пророка», манящим жестом пригласил подчинённую пройти, что она незамедлительно сделала, пока он, кряхтя, вставал из-за своего стола. Он молча подошёл к двери под растерянным взглядом Риты, сопровождающим его, столь же молча взялся за ручку и повернулся ко второму мужчине, который встал с кресла для посетителей и уже обходил стол. Главред приподнял руку с неуверенно оттопыренным указательным пальцем, хотел было пригрозить гостю, но собрал кулак обратно, опустил его и лишь коротко сказал: — Меня здесь не было. После чего покинул собственный кабинет, плотно закрыв за собой дверь и дважды её толкнув, удостоверяясь в этом.

***

— М-м-м, какие у нас в редакции гости! — оказавшись наедине с высокопоставленным работником Министерства, Рита резко преисполнилась гонору снова, уже доставая из сумки свой блокнот с зелёным пером, засунутым в пружинный переплёт. — Отдел Правопорядка нынче пытает независимую прессу лишением сна? Уверена, наши читатели будут рады узнать все подробности этой беседы. У гостя в кресле её шефа лишь промелькнула призрачная полуулыбка, и он наградил ведьму уставшим взглядом: — Рита, ты проходи, присаживайся, — он расцепил руки, которыми уже облокотился о стол, и вежливо указал кистью на второе кресло для посетителей. — О, я-то сяду! Нам предстоит долгий разговор! — расправив плечи, она, быстро перебирая ногами в узкой юбке, проследовала на предложенное место и уселась, устраиваясь поудобнее. Открыв блокнот и достав перо из переплёта, она водрузила последнее на первую строку чистого листа и с хищной улыбкой уставилась на министерского чиновника поверх очков. — Итак, насколько я понимаю, Министерство практикует пытки как рычаг давления на независимую прессу. Скажите, как давно подобные приёмы стали нормой и какими ещё методами пытают в ваших застенках невинных граждан магической Британии? Перо тут же начало́ носиться по блокноту. Мужчина лишь устало вздохнул, опуская голову. «Иногда — так хочется посмотреть, как бы она запищала там, где реально независимую прессу — реально пытают, убивают и кошмарят обысками...» Но вслух он произнёс другое: — Ты пёрышко-то убери. — О, даже не надейтесь! И если вы думаете, что сможете заткнуть меня грубой силой — не сомневайтесь: это острое перо ничего не забывает, а даже если вы посмеете отобрать... — Да знаю я про точно такой же блокнот с близнецовыми чарами у тебя в Гринготтсе! — недовольно фыркнул гость и, недолго помолчав, добавил. — И про тот, что дома у тебя, под половицей — тоже знаю... И про тот, что у подруги. Хотел бы заткнуть с использованием служебного положения — ты б у меня помалкивала в тряпочку. Ведьма на крохотный миг замешкалась, но тут же продолжила ещё более напористо: — О, так отдел правопорядка теперь вторгается в личную жизнь граждан? Эта сенсация надолго прилипнет к вашей карьере, не сомневайтесь! А с учётом того, что я слышала — вполне возможно, до самого её конца. Зачеркни, — машинально бросила она своему перу. — Ваш комментарий: какая часть населения магической Британии находится под незаконной слежкой и какова степень нарушения границ личных рамок? Вы следите за гражданами в туалете? В ду́ше? «Если личных — то либо границ, либо рамок. А так — это смысловая тавтология. Уж бросаешься такими словами — так хотя бы бросайся грамотно... И вообще, у тебя тут нанизывание падежей. Тоже мне, представительница прессы.» Второй тяжёлый вздох ознаменовал всё отношение гостя к «легендарной журналистке». — Рита, можем это оформить как официальный допрос — сама мне скажи по итогу... — О, я хочу, чтобы всё было официально! На этот раз — вам не удастся замести под ковёр свои грязные делишки! Уж это я вам обеспечу... Зачеркни последнее. — Если не ошибаюсь, — продолжил лысеющий мужчина совершенно безучастным голосом, полностью игнорируя её реплики и то, что перевернулся уже первый лист от активности Прытко Пишущего Пера, — пребывание на территории Хогвартса без официального разрешения директора, а уж тем более — вопреки его официальному запрету — тяжкое преступление, которое грозит как минимум отзывом лицензии. — Что вы хотите этим сказать? — изогнула бровь журналистка, ни на йоту не снижая своей самоуверенности. — Ваша незаконная слежка уже простирается даже на территорию школ? Вы допрашиваете студентов без ведома их родителей? Чем вы выбиваете из них нужные показания? О, это будет просто бомба!.. Зачеркни. Гость устало вздохнул в третий раз. Правда, теперь — вздохнув, он в задержке коротких раздумий перебрал пальцами по столу снова — и едва заметно кивнул самому себе. Мужчина молча взял со стола свой неприметный тонкий портфель, который там лежал всё это время, и неторопливо его открыл под пристальным взглядом Риты в тишине, нарушаемой лишь истошным скрипом пера на блокноте, левитирующем рядом с ней. Затем Глава Отдела Правопорядка встал, присел на угол стола слева от себя и справа от Риты — и достал из портфеля один-единственный лист плотной бумаги. Когда он взглянул на него, на его измождённом лице вновь промелькнула та едва различимая улыбка, которой он изначально встретил заносчивую мадам. После чего он положил лист на стол лицевой стороной вверх, вращательным движением пальцев повернул его к Рите и медленно пододвинул к ней. Убирая руку и тем самым открывая ей вид на снимок, он внимательно следил за её долгожданной реакцией. Перед женщиной на столе красовалась чёткая, профессионально сделанная колдография, на которой она, то и дело опасливо выглядывая из своего укрытия, стояла в каком-то закоулке Хогвартса — это было ясно по характерному интерьеру — и перешёптывалась со студенткой в форме Гриффиндора. Рядом с ней привычно левитировал её блокнот со строчащим по нему пером. Снимок, судя по перспективе, был сделан издалека, но масштаб был подобран столь оптимально, что обзавидуется рядовой папарацци «Пророка»: и местоположение кристально ясно, и на самой Рите прекрасно видны все детали. Экспозиция была выставлена также первоклассно, чтобы можно было отлично разглядеть всё: как двух сплетниц в тёмном углу, так и фактуру стен вокруг них, не выжигая при этом остатки снимка белым пятном яркого света, падающего в коридор из окна. Спутать Риту с кем-то ещё было просто невозможно. Тем более, когда она там щеголяла в своём наряде и очках, известным всей магической Британии. Внизу, на полях, частично залезая на сам снимок, была надпись большими печатными буквами, сделанная, однако, явно от руки. В надписи имелась пара исправлений, а в конце — привлекали внимание три восклицательных знака, которые были ещё больше, чем предшествующий им текст: «РИТА, ВТЫ ДРЯНЬ! НЕ ПИШИТЕ ПРО ГАРРИ ПОТТЕРА!!!» Вдоволь налюбовавшись тем, как ведьма десять раз изменилась в лице и подняла на гостя ошарашенный взгляд, мужчина продолжил всё тем же совершенно безразличным голосом: — Этот снимок попал мне в руки по чистой случайности. Но мне будет кр-р-р-р-райне, — словами не выразить, с каким внезапным энтузиазмом и откровенным смаком Глава Правопорядка протянул последнее слово, аж зажмурившись от предвкушения, — любопытно узнать, каким же это образом легендарная Рита Скитер смогла сама — не через посредников — попасть на территорию Хогвартса, преодолев защитные чары уже ПОСЛЕ того, — он указал на отметку времени в углу снимка, — как профессор Дамблдор ЛИЧНО установил ПРЯМОЙ запрет на это. Помедлив и вскользь улыбнувшись ещё раз, он с непередаваемым наслаждением добавил: — Ну, как сенсация? «Просто бомба»?.. Ты пёрышко-то убери. Поговорим. Впервые за сегодняшний день, а, возможно, и последний месяц — прожжённый жизнью мракоборец со всей искренностью широко улыбнулся, молчаливо растягивая мгновение.

***

По реакции Риты уже можно было смело сказать, что дело сделано. Высокопоставленный чиновник сохранил своё место, попутно — ещё и оказав содействие карьере бывшего напарника и старого приятеля. Единственное, о чём сожалел действующий Глава Отдела Магического Правопорядка — так это о том, что он, к величайшему несчастью, стал единственным свидетелем этого драгоценного зрелища. Но именно эта беспрецедентность ситуации, эта её уникальная мимолётность — добавляла какой-то просто неповторимой прелести и без того шикарному моменту. Закончив с упоением перечислять дальнейшие действия следствия и список возможных обвинений, а с особым удовольствием — красочно расписывать ближайшее будущее Риты, он, наконец, выдержал затяжную паузу, позволяя журналистке само́й в тишине осознать всё сказанное и помариноваться в собственной панике. Она, судя по всему, в подобной ситуации оказалась впервые, и с перепугу купилась на все те рассказы о будущем в Азкабане, хотя, по правде говоря, такая мелочь, как несанкционированное пребывание в школе, тянула ну максимум на крупный штраф и лишение лицензии для неё и выпускающего главреда. Ну и ещё того студента, который провёл её в школу через один из тайных ходов — вычислят, да пожурят немного. Но на этом — всё. Причём, Варнаве по старой памяти гость всё равно спустил бы всё на тормозах, так что реальные риски — были и того меньше. И сама Рита не могла этого не понимать... если бы мыслила трезво. Однако же, всем своим видом она демонстрировала, что от внезапной смены ролей — не соображала вовсе, и теперь — уже сама рисует в своей голове ещё более красочные перспективы ужасного будущего, медленно доходя до кондиции «готова на что угодно». «Хоть бы дёрнулась! Так хочется до кучи ей впаять ещё и сопротивление при аресте...» Но он, войдя во вкус и давненько не занимаясь допросами лично, видимо, не удержался и, всё-таки, перестарался: почти побелевшая от страха ведьма сидела так, будто уже боялась дышать. Понимая, что она, чего доброго, тут сейчас в обморок грохнется, а то — и вовсе, коньки отбросит, и вся затея пойдёт коту под хвост, гость заговорил снова: — Ну что ж... Перспективы свои ты теперь, я надеюсь, понимаешь. И получи мы этот снимок официально — я бы уже сейчас тебя упаковывал. Лично. С превеликим удовольствием. Он выдержал последнюю зловещую паузу: слишком уж лакомым деликатесом было выражение её лица. И нехотя, но всё-таки перешёл к тому, ради чего сюда пожаловал: — Но этот снимок — это не вся история. По невероятному стечению обстоятельств тебе сказочно повезло. Анонимный отправитель допустил совершенно дурацкую ошибку в адресе — да такую, что письмо при этом не просто затерялось в бесконечном цикле пересылок между ошибочными адресами, а попало в отдел к добрым людям, которые, конечно же, обнаружили его «уже вскрытым» — и я не сомневаюсь, что это именно так и было, — у него проскользнула едва земетная злорадная ухмылка. — Из чисто альтруистических побуждений они ознакомились с содержимым, а увидев, что там — вот тут я поражаюсь их выдержке — не предали дело огласке, а из рук в руки по неофициальным каналам передали эту улику мне, на каждом этапе отдельно подчёркивая, насколько каждый участник цепи жаждет, чтобы правосудие восторжествовало в этом конкретном случае. И они не прогадали: я буду счастлив удовлетворить все эти просьбы... Но, по ещё более невероятному стечению обстоятельств — везучая ты наша — так получилось, что именно мне именно сейчас может хоть что-то понадобиться именно от тебя. Причём, настолько, что я готов поступиться собственными принципами, — на этих словах уже просто остекленевший взгляд журналистки резко выпал из рассеянной прострации и впился в лицо мужчины с безмолвной мольбой о пощаде. — Руфуса Скримджёра знаешь? — Знаю! Отлично знаю! — вмиг закивала она, цепляясь за надежду, и с яростной инициативой добавила. — У меня на него есть ТАААКОЙ МАТЕРИАЛ, что скандал будет... Едва мужчина приоткрыл рот, Рита сама замолкла на полуслове, а он продолжил столь же неторопливо, как ранее: — Тс-с-с! Язык твой — враг твой. Значит, так... Сейчас я тебе очень доходчиво объясню, а ты с первого раза поймёшь, что именно ты для завтрашнего выпуска «Пророка» сейчас напишешь про Руфуса Скримджёра. Если ты его перепутала с кем-то другим, то напоминаю: речь — о величайшем герое-мракоборце, который на днях чуть ли не единолично предотвратил катастрофу в Министерстве, пока все остальные чинуши в зале Визенгамота — включая клоуна, который у нас нынче на позиции министра — щёлкали клювами... И самое главное, ты ни́кому. Ни́когда. Ни́ за что — не скажешь ни слова о тех обстоятельствах, при которых Руфус был вынужден поднять палочку на Гарри Поттера и Альбуса Дамблдора. Включая то, что ты видела собственными глазами. Этот момент — у тебя бесследно испарился из памяти. Навсегда. Ты меня поняла? Женщина лихорадочно закивала, а, закончив, уставилась на него испуганным взглядом: — А что с письмом? — А что с ним? Адресат был указан неверно. Письма теряются, бывает. Ты его не получала. И в глаза не видела. — Но отправитель же... У него остался оригинал. Если я это «не видела» — то статья про Поттера должна выйти как есть, а тогда... Он взглянул на неё так, как смотрят на непонятливое дитё: — Милая моя. В отличие от тебя, я свою работу — знаю. Судя по растерянному взгляду, женщина так и не поняла, что означает этот ответ, но, видимо, решила не донимать вопросами и без того раздражённого мракоборца, у которого прямо сейчас на руках были все карты, чтобы окончательно и бесповоротно сломать ей жизнь, когда в процессе разбирательств неминуемо всплывёт, что Рита все эти годы была незарегистрированным анимагом, и именно так преодолела барьер, повешенный Дамблдором. — Так что с Поттером? — единственное, о чём поинтересовалась она. — Оставляем, как есть? — Ну... Что там у тебя на него? — Он грязный извращенец, серийно растлевающий студентов Хог... — она сама заткнулась, едва мужчина снова открыл рот. — Понятно, как обычно. В этот бред никто не поверит, даже твои постоянные читатели. Оставь. Будет слишком подозрительно, если Рита Скитер вдруг ВНЕЗАПНО не напишет про главную сенсацию недели, и уж тем более — если начнёт поливать елеем, а не тем, чем обычно, сразу двух жертв своих публикаций. — Но про Поттера — это чистейшая правда! — Ой, кому ты это втираешь!.. — он слегка нахмурился, недолго подумал и добавил себе под нос. — Ну даже если какие-то совсем конченные... кхм... «постоянные читатели» на это купятся — ну пошумят они недельку, успокоятся. Потом — правда выяснится. Все молча покивают и сконфуженно разойдутся, как всегда. Через месяц все забудут... Кроме бедолаги Поттера — но ему не привыкать. Ты и так уже ему крови попила́ — куда более правдоподобным враньём. Жаль, но потерпит ещё разок. Тут — слишком многое на кону́. — Значит, про Поттера оставляем? Точно? Но там против него — и правда, железные... — Рита, не испытывай судьбу. Третьего невероятного везения у тебя за сегодня — не будет. Не знал бы лично про каждый грамм Фелициса в обороте — подумал бы, что ты на нём. ТАКОЙ естественной удачи — я в жизни не встречал. «Вот бы она ещё и доставалась тем, кто её достоин. А не всякому сброду.»

***

Кое-как выйдя из ступора, Гарри мигом вскочил из-за стола и вылетел из гостиной. Взмыв вверх по лестнице до её раздваивающейся середины, он замер, прислушиваясь. Снизу доносился негромкий грохот кастрюль. А сверху, куда более тихо — шум воды. На слух он устремился в один из коридоров к закрытой двери, за которой должен был быть Тиберий, и постучал — достаточно громко, чтобы перебить звук самого ду́ша. Шум прекратился. Через несколько секунд дверь приоткрылась, и из-за неё показалась мокрая голова Тиберия... с оголённым плечом, по которому взгляд как-то сам скользнул. — Ты чего так ломишься? — улыбнулся блондин, в свои «тридцать с чем-то» выглядящий не старше, чем на 22-25. Он игриво подмигнул. — Присоединиться хочешь? — Да... — неожиданно честно протянул Гарри в какой-то прострации, завороженный эротичностью момента, и опомнился, уже поймав хитрую ухмылку. — Нет. Заканчивай быстрее. Тут Скитер про меня такого накатала... Всё ещё с улыбкой — но блондин слегка нахмурился, тоже по-МакЛаггеновски: — Ну и нахрена ты это читал? — Нет, там это... Там сперва такой бред был, что аж прям смешно. А потом... Она про нас знает откуда-то. Про нас с Кормаком. Пишет, что мы вместе — но такими словами... Выражение лица Тиберия резко стало серьёзным: — Хорошо. Я сейчас. Жди внизу. Дверь быстро захлопнулась. Гарри аж отдёрнулся оттого, как резко это произошло.

***

— Эта? — на ходу вытирая голову полотенцем небесно-голубого цвета, влетел в гостиную Тиберий и указал на раскрытую газету. — Да. Там в начале — вообще чистое враньё. Про Кормака — вот отсюда, — Гарри нашёл в тексте нужный фрагмент и указал на него. Пристально следя за тем, как сосредоточенно начал вчитываться в это «расследование» Тиберий, парень со шрамом поймал себя на мысли, что даже в этой ситуации опять пялится на мускулистого самца, прямо-таки источающего чистый секс, который встал так близко, и тело которого так плотно облепила футболка сразу после душа... Пришлось одёрнуть себя. — Так. Ясно, — закончил блондин и отошёл на пару шагов, чтобы высушить волосы полотенцем и не заехать при этом локтем Гарри по носу. Скрытый за ворсистой голубой тканью, которая вихрем металась вокруг его головы, он продолжил, не дожидаясь, пока закончит с волосами. — Как ни странно, хорошо, что ты это прочитал. Если бы на это без подготовки наткнулся Аври — у нас бы тут ещё одна проблема нарисовалась. Вытерев волосы почти насухо, он бросил полотенце на стол и одним движением пятерни зачесал относительно короткую стрижку назад. А потом — встал, задумчиво положив руки на пояс: — Так. У вас там завтрак когда? — Да... не знаю... — Гарри окинул помещение в поисках часов. — Где-то плюс-минус сейчас. Ну может, минут через десять. Но ученики пораньше собираются — почту уже могли начать доставлять. — Чёрт... Так, ладно, — он подбежал к огромному окну и по очереди задёрнул все три секции — две на одной стене, по бокам от камина, и одну сбоку — погрузив комнату во мрак. После чего — хлопнул в ладоши — и светильники на стенах загорелись. А затем — выкрикнул: — Эльви! Доносящийся из коридора грохот кастрюль в соседней комнате мигом затих — и домовиха с тихим хлопко́м появилась перед Тиберием, так и стоящим спиной к окну: — Хозяин Тиберий звал Эльви? — Да. Я сейчас уйду. Гарри останется тут. Если придёт кто-то... кто угодно, кроме хозяев — любого из троих — ты должна сказать, что дома никого нет. Что ты тут одна, а хозяева ушли, и до их прихода тебе велено никого не пускать... и хозяин Тиберий приказал применить силу, если кто-то попытается проникнуть в особняк. Поняла? — Эльви надо защищать её дом? — Да. Но в первую очередь — не столько сам дом, сколько Гарри. Ещё раз: если кто-то придёт — ты скажешь, что его тут нет. И поможешь ему спрятаться, если что. — Поняла, — эльфийка исполнительно кивнула, хлопнув себя по лицу ушами. — Для всех, кроме нас троих — Гарри тут нет, — он другими словами повторил ту же мысль в третий раз — видимо, сам не привык к подобным ситуациям или же, наоборот, хотел удостовериться, что домовиха поняла всё в точности. — Ах, да, и кроме профессоров... Чёрт, ты же их не знаешь... Короче, если кто-то скажет пароль — им тоже можно будет показать Гарри. Пароль... Что б такого, что не скажут случайно... Да пусть будет: «сука высрала». Так, кому можно сказать про нашего гостя? — Хозяинам Тиберию, Аврелию и Кормаку — а ещё волшебникам, которые назовут пароль с некрасивыми словами. — Правильно. Для всех остальных — Гарри тут нет... Так, Гарри... сиди тихо. Надеюсь, я сейчас вернусь до того, как ещё что-то произойдёт — но хер его знает... Ну всё, я побежал. С этими словами он вихрем вылетел из гостиной — и уже через пару секунд захлопнулась входная дверь. Похоже, Тиберию второй раз за день пришлось надевать уличную одежду уже на бегу. Как только дверь закрылась, домовиха с двумя характерными хлопка́ми переместилась в холл и, судя по щелчку, закрыла дверь на замо́к.

***

Ожидание было очень нервозным. Быть в состоянии тревоги, когда ты ничего не можешь сделать, кроме как ждать — это чувство беспомощности Гарри бесило больше всего. Настолько, что в прошлом году, оказавшись в подобной ситуации — он не стал дожидаться, пока там Дамблдор пришлёт профессоров для зачистки Тайной Комнаты, а сам ринулся в бой с василиском. Но сейчас — угроза была эфемерна. Бестелесна. Неконкретна. И это бесило ещё больше. Ты можешь победить гигантского змея, поразив его мечом Гриффиндора. Ты можешь иссушить дневник Тома Реддла, отравляющий разум Джинни, проткнув его столь же ядовитым зубом василиска. Ты можешь обезвредить нарцисса-Локонса, дав ему сломанную палочку Рона. Но что делать, когда угроза — это сплетни? Кого ты должен побеждать? Что ты должен побеждать? Чему вообще противостоять? «Лаванда, ну ты и сука! Ну ведь просил же по-человечески! Просил! Буквально на днях. Если б не твой язык без костей — эта Скитер так и ушла бы ни с чем. Как ты вообще сама-то узнала про нас с Кормаком? И нахрена... НАХРЕНА буквально из всего магического мира ты первым делом додумалась посплетничать на эту тему именно с Ритой Скитер? Ну неужели у тебя НАСТОЛЬКО нет мозгов?» Ожидание становилось просто невыносимым. Каждая минута длилась часами. Как назло, Тиберий ещё и не возвращался слишком долго. И это не сулило ничего хорошего... «Так, соберись! Радуйся вообще, что — не как тогда в заморозке», — напомнил он сам себе, и уже стало чуточку легче. Если Гарри смог перетерпеть тогда — то сейчас сможет уж точно. Он не знал, что все три МакЛаггена и сами на нервах дожидались в кабинете директора, когда же, наконец, мужчина в длинной чёрной мантии доставит туда последний ингредиент наспех составленного плана эвакуации.

***

Камин вспыхнул зелёным пламенем — и из него выбежал Кормак. На миг растерявшись, он нашёл взглядом застывшего на месте Гарри — и оббежал стол, лихо хватая его в крепкие объятия. — Я видел, что там она за жесть про тебя накатала... Ну и тварь... Она будто упивается тем, как поливает всех говном... Справа прозвучал хлопо́к. — Хозяин Кормак! Эльви так соскучилась! — Гарри почувствовал, как домовиха тоже обняла ногу его парня. — У нас важный гость. А хозяин Тиберий сказал его прятать. А сам убежал. Эльви так испугалась... А хозяин Тиберий сказал... — Я в курсе, — по тому, как одна рука отпустила Гарри, он, уткнувшись в любимую грудь лбом и носом, понял, что её обладатель, наверное погладил домовиху по голове. — Тоже привет. Давненько не виделись. Ещё одна вспышка, на которую Гарри машинально обернулся — и увидел отца Кормака... пребывающего не иначе, как в том самом состоянии берсерка. Разъярённый взгляд тут же впился в двух обнимающихся парней — и Гарри испуганно оттолкнул своего парня, отступая на пару шагов и опасливо поглядывая на отца семейства. Тот сопроводил его намертво впившимся взглядом, недвусмысленно транслирующим угрозу. Замерев в боевой позе — быковато подавшись вперёд со стиснутыми зубами и сжатыми кулаками — Аврелий простоял так несколько секунд, продолжая сверлить третьекурсника взглядом. — НУ ВСЁ! — наконец, рявкнул он. — Эта мразь у меня допрыгалась! Я это перо ей в глотку запихаю и буду смотреть, как она им... — Пап, ну правда, ты остынь хоть немного, — напрягся даже Кормак. — МНЕ ВИДНЕЕ, надо остывать или нет! Ещё одна зелёная вспышка. Забежавший Тиберий окинул взглядом обстановку — и остановил его на брате: — Аври, соберись. Её — потом четвертовать будем. Сейчас — действуем по плану. — Четвертуем — это уж точно, даже не сомневайся. Я ей знаешь чем... — Аври, СОБЕРИСЬ! — рявкнул Тиберий так, что задрожали стёкла. — Камин могли отслеживать. Времени мало. Мне сейчас — не до твоих истерик. Так, Гарри... Он оббежал стол с другой стороны и протянул какую-то колбу из непрозрачного стекла: — Пей. Гарри на миг растерялся, но машинально взял ёмкость у него из рук. Он откупорил затычку и осторожно понюхал, что там. — Пей живее. Оборотное зелье. — На кого? — непроизвольно скривился гриффиндорец и поёжился, вспомнив, какой вкус у этой дряни. — Не знаю. Какой-то слизеринец-первогодка. Пей давай! Нет времени. Выдохнув, Гарри опрокинул колбу и одним глотком выпил содержимое... закашлявшись. Вместо того, чтобы обладать вкусом затхлой перегнили, как в прошлом году, зелье оказалось приторно-сладким — настолько, что у парня аж во рту пересохло и запершило в горле. — Можно запить? — осипшим голосом попросил он, чувствуя, как у него от такого аж заслезились глаза. Пара хлопко́в — и домовиха протягивает ему чайную кружку, из которой он жадно отхлёбывает воды. — Бррр! — его передёрнуло, как только он поставил чашку на стол. Все три МакЛаггена уставились на него в ожидании, когда зелье подействует. Ждать пришлось недолго. Уже через несколько секунд Гарри почувствовал, как начинаются метаморфозы. — Ты... это... манжеты и воротник лучше расстегни, — обеспокоенно подсказал Тиберий. — Подбирать по комплекции не было времени. Совет пришёлся очень кстати. Гарри успел последовать ему за миг до того, как у него надулись руки... а также, щёки и шея. Когда трансформация завершилась, он понял, что остался примерно того же роста, но вот застёгнутая рубашка у него на груди уже еле сходилась. — Эльви, принеси там что-нибудь из моей старой одежды, — строго, но при этом не грубо сказал Кормак. Когда на столе оказалась аккуратно сложенная стопка, Кормак поторопил: — Ну, чего стоишь? Давай живее. Гарри взял вещи и замер, мечась взглядом, куда бы отойти, чтобы переодеться. — Опять эта твоя скромность... Ты ж не в девку преобразился... — он недовольно попыхтел и обратился к двум другим МакЛаггенам. — Пап, Тиб, отвернитесь, а? Он опять стесняется... нашёл время! Все три хозяина поместья синхронно отвернулись с совершенно одинаковым недовольным вздохом — и Гарри поспешил стягивать одежду. «Чего обижаться! Вы б хоть сказали, что я вдруг жирным стану! Может, я не хочу, чтоб ты меня таким видел — и уж тем более без одежды?» Наконец, он переоделся. Старая одежда Кормака подошла по ширине, но не по длине. У рубашки со свитером оказались очень длинные рукава, сложившиеся гармошкой в кучу складок. А джинсы — точно так же сложились на ботинках. Но Гарри, всю жизнь донашивающему вещи за Дадли, было не привыкать. — Всё, пошли! — скомандовал Тиберий, который осторожно обернулся, удостоверяясь, что гость готов. — Аври, ты — справишься? Один тут — дров не наломаешь? — Да понял я! — Если сорвёшься с места, не дождавшись меня — это ударит не по Скитер, а по Кормаку... — Понял, сказал! — Так, ладно, пошли, — он руками указал на выход — видимо, для Гарри. А сам — наклонился к домовихе и вполголоса сказал. — Эльви, мы сейчас уйдём, а ты присмотри за хозяином Аврелием, ладно? Если он надумает куда-то ринуться без меня — напомни, чтоб меня дождался. Настойчиво напомни. Как тогда... когда Кормаку плохо было, помнишь? — Эльви поняла, — домовиха обеспокоенно заметалась взглядом между двумя старшими хозяевами. Кормак и Тиберий в последний раз с опаской посмотрели на МакЛаггена-старшего — и направились в холл. Гарри поспешил за ними. Лишь здесь, пока натягивал на себя куртку, которая на нём всегда висела, а сейчас еле налезла — он смог глянуть на себя в зеркало. Там оказался какой-то полноватый паренёк. На вид — и правда, что-то вроде первокурсника. Но Гарри даже не смог вспомнить, чтобы видел это лицо в Хогвартсе. Оно было какое-то... совсем непримечательное. — У этого парня — талант теряться у всех на виду, — подсказал Кормак. — Ты с ним уже общался. — Эм... нет, — уверенно сказал Гарри. Общение с кем-то — он бы точно запомнил. — Ну у вас общение было... несколько односторонним. Он прямо перед тобой сидел, когда у тебя на днях было... выступление. Гарри прокрутил в голове — и всё равно не смог вспомнить, чтобы где-то видел это лицо. В первом ряду — уж тем более. Подметив то, как насупился Гарри с чужим лицом, силясь его вспомнить, пока натягивал ботинки — Кормак резюмировал: — Вот именно поэтому такое облачение сейчас — то, что нужно. Ты всё? Парень под зельем кивнул. — Тогда пошли, — перехватил инициативу Тиберий и открыл дверь.

***

Они стояли у ворот в поместье. Тиберий выставил обе руки и сказал двум студентам Хогвартса взяться за него. — А ты двоих-то сразу — сможешь трансгрессировать? — настороженно уточнил Кормак. — Да я как-то пятерых трансгрессировал... неоднократно. Без остановки на протяжении получаса. И мы были при этом кое-чем заняты... Я тебе потом расскажу, — довольно ухмыльнулся любитель отвязных вечеринок. Услышав убедительный ответ, Кормак крепко взялся за одну руку, а Гарри следуя его примеру — за другую. — Мы к тебе? — уточнил младший блондин. — Да. Значит так, — он по очереди переводил взгляд с одного гриффиндорца на другого. — Идём быстро. Но не бего́м. Не палимся. Типа так и надо. Взгляд — в пол. Не кучкуемся. Но и не разбредаемся. Дистанция — метра два-три. Гарри — за мной. Ты — за Гарри. Чтоб он не потерялся. Центр Лондона, всё-таки. Ну что, готовы? — Да, — хором ответили парни. — Тогда... Произошёл характерный «вжух», смазавший заснеженную обстановку масляным пейзажем, который вдруг окунули в растворитель и принялись неистово трясти. Вихрь красок собрался в совершенно другое окружение, гораздо более тёмное — и Гарри самортизировал приземление на полусогнутых ногах. — ... пошли, — закончил фразу Тиберий. Они оказались в тёмном помещении... Гарри оглянулся по сторонам — и понял: на первом этаже, в каком-то подъезде, под лестницей. С улицы доносился гам оживлённого города. Тиберий первым вышел из-под лестницы и направился в сторону выхода, от которого в подъезд падал свет. Гарри поспешил за ним. — Капюшон накинь, — подсказал Кормак сзади. Третьекурсник машинально к нему обернулся — и увидел, что тот и сам сделал то же самое. Выйдя на улицу с уже прикрытой головой, Гарри ненадолго растерялся в поисках Тиберия, который успел отойти метра на полтора в сторону, тоже накинув на голову тряпичный капюшон, торчащий из-за шиворота пальто. Улица выглядела точь-в-точь как та, на которой оказались они с директором, когда тот вёл его в Министерство. Даже красная будка через дорогу была точно такая же, разве что стояла она значительно дальше, чем тогда, когда они с Дамблдором из того дома вышли на улицу. Центр Лондона — он такой. Тут полно одинаковых закоулков. Однако, в отличие от того места, где Гарри тогда побывал с директором, тут было довольно людно, хоть они и оказались тут точно так же, ранним утром. По тротуарам по обеим сторонам от узкой дороги туда-сюда неторопливо шли жители Лондона, каждый — по своим делам. Бросив этот один беглый взгляд на обстановку, чтобы хоть как-то сориентироваться, он повернулся обратно к Тиберию — и тот, поймав его, жестом указал направление через дорогу. После чего, оглянувшись по сторонам, перебежал её. Гарри последовал его примеру и, оказавшись на той стороне, слегка наклонил голову, скрывая чужое лицо. Тиберий направился налево — вдоль здания, в противоположную сторону от красной будки. И через несколько метров свернул за́ угол. Гарри — вслед за ним. Высокий силуэт в чёрном маггловском пальто прошёл не так уж и далеко — и остановился у третьего подъезда, который встретился у них на пути. Гарри приблизился и, украдкой оглянувшись, увидел, что Кормак их тоже нагнал. Тиберий же — повернулся к панели с кнопками, напротив которых были написаны номера квартир. Быстрым движением он машинально нажал на звонок квартиры под номером «девять»... а потом отдёрнул руку и запричитал: — Так, нет-нет-нет... Он спешно ткнул в звонок, который был в самом конце, после тридцатого, под номером... ноль. Потом — немного дёргано, Тиберий нажал в звонок с цифрой «семь» и вполголоса, но предельно отчётливо сказал — как будто бы, самому́ этому табло: — Трое. В тот же миг с тихим щелчком дверь приоткрылась — Тиберий шагнул внутрь, выпрямляясь и жестом приглашая Гарри вслед за собой. Гриффиндорец, уже уставший горбиться, тоже выпрямился... и заходя, заметил некоторую странность. Дверь в подъезд выглядела старинной. С резными узорами по дереву, остеклённая и с металлической «решёточкой» из нескольких витых прутьев поверх стекла. Также, дверь была двустворчатая, но из таких, у которых левая створка всегда закрыта. Так вот, заходя, Гарри увидел через стекло левой створки интерьер помещения: точно такой же подъезд, из которого они только что пришли — с коридором, уходящим влево, и лестницей, поднимающейся наверх. Однако же, за открытой дверью — само помещение, в которое прошёл Тиберий и остановился в ожидании сопровождающих — хоть и было оформлено так же, с характерной деревянной обшивкой стен на всю высоту человеческого роста — но по форме было совершенно иным. Всё же, не задавая вопросов, Гарри прошёл внутрь, а вслед за ним — и Кормак, закрыв дверь за собой до отчётливого щелчка, за которым тут же последовал свист пронёсшегося ветра. Они оказались в странной комнатке. Она выглядела как коридор подъезда — вот только по бокам не было никаких квартир, а по длине — она была именно что лишь комнаткой, метра четыре, не больше. Если это коридор — то так должен выглядеть, скорее, тупик лабиринта. «... лабиринта пепельницы», — невпопад промелькнула в сознании Гарри бессмысленная фраза. — Уже ни с кем не столкнулись, но ещё не всё, — с облегчением выдохнул Тиберий и, поймав растерянный взгляд Гарри, продолжил инструктирующим тоном. — Так. У меня тут защита — один красавчик из Отдела Тайн замутил, — у него едва заметно промелькнула довольная улыбка. — Так что слушай внимательно... А, да. У тебя клаустрофобии нет? — Да вроде нет... — Хорошо. Пробираться к запасному входу сейчас было бы совсем некстати, — хозяин этого странного «подъезда» кивнул сам себе и выдал дальнейшие указания — совершенно не задумываясь, на автомате — так, будто он делал это регулярно. — Идём туда, — он указал на тупик у себя за спиной. — Спокойно. Не с разбега, как на Кингс-Кросс. Стена развалится прямо перед нами. Не пугайся. И не оборачивайся. Просто иди за мной, но не вплотную. Сзади будет странный звук. Он будет тебя пугать — так и надо. Но опасности сзади — нет. Опасность — застрять. Так что главное — не оборачивайся. Иначе застрянешь — вытаскивать придётся. Головой по сторонам не верти. Смотри прямо. И не совершай резких движений. Если дёрнешься — услышишь сигнал, похожий на сирену — тут же замри. Секунд через пять будет двойной гудок. Не дёргайся, стой дальше. Ещё через пять секунд — тройной гудок. Услышишь его — вот тогда продолжай движение. То есть: один — стой, два — тоже стой, три — иди. Не торопись, но сделать это надо до четвёртого. Пять секунд — это более, чем достаточно. Дальше двигайся спокойно. Не бего́м и не рывками. Сделаешь что-то не так — застрянешь. Если застрянешь — не дёргайся. Тебя коридор схватит со всех сторон. Будет темно. И тесно. Не бойся, я за тобой вернусь, но потребуется время. Где-то полчаса. Не сопротивляйся коридору. Наоборот, расслабься, дышать будет легче. Но лучше всего — пройти с первого раза. Всё понял? Гарри слегка опешил. Но, помедлив, укладывая всё это в голове, кивнул. Тиберий не торопил, а, видимо, ожидал такой реакции. Получив согласие гостя, он повернулся в сторону тупика и направился к нему уверенным и довольно быстрым — но не слишком — шагом, небрежно бросив: «Вот в таком темпе». Третьекурсник последовал за ним. — Я буду сзади, если что, — подал голос Кормак. — Не волнуйся. Всё, дальше лучше молчать. Гарри нагнал Тиберия, который остановился в полутора метрах перед тупиком — у черты мелом, которую парень под зельем увидел на полу лишь теперь. Напоследок оглянувшись на гостей, хозяин повернулся вперёд и продолжил движение. Едва он это сделал, где-то в метре перед ним стена развалилась не то чтобы в щепки... но на очень мелкие детали. Деревянная обшивка рассы́палась на отдельные рейки, за которыми оказался рой точно таких же, клубящихся в воздухе. Передние деревяшки — начали укладываться в бесшовное продолжение коридора. Одни — в пол, другие — в точно такую же отделку нижней части стен. Вместе с развалившейся обшивкой тупика — над ней, выше уровня глаз — порвались обои, обнажая кирпичи с засохшим цементом, которые с характерным керамическим грохотом тоже пришли в движение и начали кружиться каменным месивом, которое частично перемешивалось с рейками, окутанное плотным облаком рассыпавшегося цемента. Кирпичи укладывались в стены продолжающегося коридора, рывком вставая на место в последний момент и засасывая в свои швы цементную пыль, а через секунду — их накрывали зелёные обои с витиеватым узором, тоже собираясь из обрывков в бесшовную поверхность. С некоторой периодичностью на стенах были светильники, но увидеть, откуда возникали они — не получалось за облаком пыли. Как только Гарри и сам пересёк черту — он испытал немного странное ощущение. Теперь он шёл в коридоре, не видя его далее, чем на два-три метра вперёд, пока тот выстраивался буквально перед носом у Тиберия. Идти первым, наверное, было страшнее всего: Гарри-то хотя бы видел, что пол впереди уже есть. А вот средний МакЛагген — буквально шагал в неизвестность, пока месиво из стройматериалов кружило в воздухе непосредственно перед ним, угрожая в любой момент заехать ему кирпичом по виску... чего, конечно, не происходило. Ловушка эта — и впрямь, более чем надёжная. Тот, кто о ней не знает — уже бы испугался, особенно если бы явился без приглашения и ему пришлось бы оказаться на месте самого́ Тиберия. А даже если бы незваный гость не дёрнулся от одного лишь этого — он бы точно обернулся назад. Ведь едва Гарри пересёк ту границу, за которой, по прикидкам, ранее начиналась уже стена — он услышал сзади то, что не мог описать никак иначе, кроме как «шепчущее дыхание» какой-то нечисти. И делу совсем не помогало то, что по мере того, как Гарри продвигался вперёд, приближающиеся к нему светильники на стенах начинали мерцать в такт хору этих звуков, который плавно становился всё громче первые несколько шагов. Инстинктивно — хотелось обернуться, чтобы узнать, что там за жуть такая сзади творится. Но Тиберий же сказал : «Опасности сзади — нет. Опасность — застрять.» Они прошли так, наверное, метров 15-20. Наконец, со следующим шагом хозяина — из облака реек, кирпичей, цементной пыли, обоев и штукатурки — в са́мом центре пробился луч света. И с тремя последними шагами коридор достроился до конца, «всосав» последние обломки перемещающегося тупика в стены по бокам. На другой стороне оказалось чрезвычайно светло. Настолько, что после мрачного коридора Гарри непроизвольно прищурился. Вслед за идущим впереди — он вышел из коридора наружу... и оказался на летней лужайке, от неожиданности остановившись, как вкопанный. Он встал справа от Тиберия, который, похоже, вновь ожидал такую реакцию и с её явным предвкушением уставился на лицо гриффиндорца, оглядывающегося по сторонам. Картина была ещё более сюрреалистичная, чем тот коридор, по которому они сюда пришли. Гарри оказался на большом открытом пространстве, на улице, под голубым небом, по которому мерно плыли лишь несколько редких облачков. Но со всех сторон лужайка была окружена высокими многоэтажными стенами — выглядящими точно так же, как то здание, через которое они сюда вошли: кирпичными, покрашенными белой краской, с периодическими декоративными барельефами тут и там. Вот только в этих стенах не было ни окон, ни дверей — они были глухими, по всему периметру. Кормак вышел последним — и у него за спиной коридор собрался в точно такую же стену. Гарри, обернувшись, в последний момент успел увидеть, что за Кормаком перестраивающийся коридор выглядел точно так же: облаком того, из чего стена собрана. Позади них, по левую руку от Кормака, метрах в двух — был точно такой же коридор, как тот, через который они сюда вошли: с деревянной отделкой, обоями и белой штукатуркой на потолке. Очевидно, выход. Судя по всему, эти коридоры работали только в одном направлении. А вот всё пространство перед Гарри — было огромной поляной. Или даже полем травы. Трудно сказать, какого размера. Наверное, да: гигантский квадрат, как два квиддичных поля, составленных рядом. Тут и там изредка встречались небольшие деревья. Но глаз зацепился лишь за два объекта. За массивный дуб, у основания которого были белые качели с деревянным сиденьем, подвешенным на цепях. И за уютный двухэтажный домик средних размеров с двухскатной крышей, стоящий слева от дуба. Снаружи дом был оформлен так же, как стены вокруг и как здание, в котором они сейчас, по-видимому, находились.

***

— Слегка модифицированные чары Незримого Расширения, — явно смакуя степень охуевания Гарри, с нескрываемым самодовольством улыбнулся Тиберий. «Где-то я уже это слышал...» — промелькнуло в голове у младшего гриффиндорца, пока взгляд невольно скользнул по этой очаровательной улыбке. — Ой-ой-ой! — передразнил дядю Кормак тем тоном, которым говорят, скорее, «бе-бе-бе». — А тебе всё лишь бы выёбываться! — Тебе жалко, что ли? Вот подрастёшь, обзаведёшься приятными знакомыми, которые такое умеют — и тоже выёбываться будешь. Теперь — тебе вон какой потенциал открылся! Там же, в Министерстве — сплошные парни. У тех, кто только баб ебёт — только и остаётся, что тусить со всякими девками со стойки регистрации, да из «Прорицаний». — Тиб, ну ты б хоть при Гарри постеснялся показывать свою ушлую натуру! — А чо? — А ничо! Так неприкрыто воспринимать людей, как подстилки для секса, из которых в процессе можно ещё и извлечь выгоду... я удивлён, как тебя за такое до сих пор не пиздили ни разу. — Не, ну я виноват, что ли, что мне секс нравится? И я, как бы, никого не заставляю. Они сами все рады помочь. Услуга за услугу, так сказать. — Тебе «полезные знакомые» за секс вот это всё отгрохали? — со смесью неверия и лёгкой неприязни подал голос уже Гарри. «Ну хотя — да... помня, как он в школьные годы выглядел... неудивительно.» — Нет, конечно! — Тиберия такое предположение, судя по физиономии, резко ставшей недовольно-суровой, оскорбило до глубины души, будто его только что назвали шлюхой, берущей деньги за то, что у неё в трусах. — У меня просто много полезных связей. Помогаю всем ищущим найти друг друга — что бы там они ни искали. И не осуждаю других при этом. Ты удивишься, на что люди готовы в благодарность за сохранение их приватных секретов. А секс... ну, это приятный бонус. И отличный способ для расширения сети контактов. — Помогаешь людям найти друг друга — в смысле тех, кто любит в сексе одно и то же? — Да нет!.. Ну, необязательно. Просто... Вот если нужно тебе что-то, какая-то нестандартная ситуация — люди идут ко мне. Хоть даже... — он призадумался. — Например, тут недавно надо было одному мастера по дверным ручкам, в шибко особенном стиле. А у меня как раз ещё со школы... — Я всё равно не понимаю, — перебил его с осуждением племянник, — с какого хера тебя за эти твои «услуги» они все вот так осыпают благодарностями. Тебе ж это всё равно ничего не стоит... — Ой, не начинай опять! — махнул рукой хозяин этой дачи посреди Лондона. — Пошли лучше, — он шагнул в сторону — на тропинку, которая вела от коридора к дому. — И, Гарри, ты хоть расстегнись. Тут у меня всегда тепло. Не люблю зиму. Тот последовал совету, направляясь за Тиберием... и застыл на полушаге: — Бляяяяя... — голос внезапного осознания был полон сожаления, когда парень болезненно зажмурился. — Что случилось? — тут же подбежал Кормак. — Я... — поднял он виноватый взгляд. — Я вещи у вас забыл. — Фух... Не пугай так, — с облегчением ответил обернувшийся Тиберий, продолжая путь. — Не забыл. Чемодан твой — Эльви позже доставит. Сейчас — главное, тебя было вытащить. А её — надо было оставить с его отцом, чтоб тот на эмоциях не учудил ничего. Он сейчас — в таком состоянии, что... короче, он может пойти и просто замочить Скитер. Публично. И это не шутка сейчас была. — Тогда тебе... вам... — может, к его отцу лучше? — Да сейчас первым делом и вернусь. Вас только впущу... И мы же вроде с тобой давно на «ты» уже? — Я... мне непривычно как-то. К старшему поколению — на «ты». — Ну охуеть ты меня старпёром обозвал! — Я... я не в этом смысле... — Расслабься. Он шутит, — Кормак положил ему руку на плечо. Они уже подошли к дому и поднялись на крытую веранду. Пока они приближались, Гарри понял, что дом стоял не по са́мому центру этого огромного поля, а сильно ближе к той стене, от которой они пришли. А ещё — отсюда, с веранды — кажется, и был сделан тот самый снимок с молодым Тиберием. По крайней мере, ствол старого дуба был очень похож на тот кусок, который виднелся на фоне той колдографии. Тиберий же — просто повернул круглую ручку на входной двери и отворил её, со словами: — Приглашаю вас в гости, — расплывшись в своей коронной улыбке и бросив на Гарри хулиганский взгляд, он добавил, — с превеликим удовольствием. Младший гриффиндорец в ответ посмотрел на него озадаченно. Если Аврелий там рвёт и мечет, готовый вот-вот броситься в какие-то неприятности — чего это Тиберий тут с ними прохлаждается только лишь для того, чтобы соблюсти какую-то там вежливость и галантно открыть дверь? Заметив растерянность своего парня, Кормак ответил на немой вопрос: — Тут у Тиба — на каждом шагу защита. Мы с тобой просто так — не вошли бы... Ну, то есть... я-то — вошёл бы. Но не с тобой. — Ага, — сверкнул белоснежными зубами Тиберий, поиграв бровями. — Мнимая безобидность — тоже защита. В общем, чувствуйте себя как дома. Кор, покажешь ему тут всё? — Ага. — А я пойду батю твоего утихомиривать... что-то в последнее время это уже опять в привычку входит, — он сказал с лёгким недовольством и, напоследок обернувшись к ним, строго пригрозил пальцем. — Только за дом — не ходите. Нет времени проверять, всё ли я там отключил. И в подземелья — тоже... И в башню. — В какую ещё башню? — машинально вырвалось у Гарри. — Не парься, он шутит, — снова похлопал его по плечу бойфренд и, насторожившись, уточнил. — Башни — у него тут нет... Ведь шутишь же? Тот лишь с загадочной ухмылкой пожал плечами и, уже разворачиваясь, добавил: — И не трахайтесь... без меня. — Тиб, ну ты чо? — уставился на него Кормак охреневшим взглядом, разведя руки в жесте «ты совсем стыд потерял?» — Да шучу я, шучу! Ты же знаешь моё отношение... Но конкретно сейчас — всё равно не ебитесь. А то ещё батя твой как объявится без приглашения... Ладно, давай, — он махнул рукой, уже удаляясь.

***

— Ты, конечно, прости. Но я вот с таким тобой не то что трахаться — а даже целоваться не хочу... Мало того, как это стрёмно — видеть тебя не тобой. Так это ещё и некрасивый не ты. — Да понимаю, — Гарри с сожалением кивнул, вешая на крючок свою куртку, которая едва не разошлась по швам от его нынешнего телосложения. — А сколько эта порция зелья действует? — Снейп сказал, полчаса-час. — Это он сварил, что ли? — Ну да. Кто ж ещё? — Я думал, у Дамблдора где-то в загашнике было. — Нет. Он просто Снейпа позвал через портрет. — И как, долго тот препирался, когда узнал, что это для меня? Или он не в курсе? — Да нет, в курсе. Ему ж надо было знать, какая комплекция у того, кто принимать будет. И вообще не препирался. — Как так? — А вот так. Он поднялся к Дамблдору, тот ему с порога сказал: «нужно оборотное зелье для Гарри», — Снейп молча кивнул и вышел. Дамблдор, правда, не уточнил, для какого именно Гарри — но у нас их в принципе немного. Я, вот, знаю, что в Пуффендуе один есть — на последнем курсе... Но там из контекста было кристально понятно, что это про тебя. — Забавно... так, погоди. Он там отравил это зелье, поди-ка. Пока никто не видит. Там же у вас не было времени его проверять? У меня, небось, завтра прыщи на жопе вылезут. — Я думаю, директор ему за такое бо́шку открутит. И засунет ему это зелье ректально. Он вообще там сказал, что нам ещё передадут — уже когда ты сюда прибудешь. — Эх... Жалко, я не видел, какую физиономию он скривил, выходя. — Да никакую не скривил. Говорю же: просто кивнул и вышел. Я сам удивился. Они обменялись одинаково непонимающими взглядами и синхронно пожали плечами. Гарри осмотрелся. Он стоял в небольшой прихожей, но достаточной по размеру, чтобы вместить одновременно 5-6 посетителей. Справа, безо всякой двери — была просторная кухня. Слева — гостиная, точно такая же по размеру. Прямо перед ними — лестница, ведущая на второй этаж. Кормак прошёл направо, на кухню, к некому гибриду барной стойки и длинного кухонного стола с мраморной столешницей. Стол этот был как раз напротив входа на кухню, визуально отгораживая ту её часть, на которой находились плита и холодильник, от той, которая предназначена для гостей. Перед этой стойкой располагались четыре высоких стула с вращающимися сиденьями. Кормак сел на одно из них и похлопал по второму, приглашая Гарри в теле неизвестного слизеринца присоединиться. Тот это сделал и, едва усевшись, подпёр голову рукой, ненадолго призадумавшись. А затем — заговорил с озадаченным голосом: — Слушай, когда Тиберий убежал из вашего поместья в Хогвартс — он там кое-что сказал, и я тут подумал... — Да я сказал уже! Трахайтесь, если хочешь!.. «Хочу. Особенно — после того, как увидел его в юношестве.» — ... Зачем ты продолжаешь меня в это носом тыкать? — Я не про это. — А, — блондин осёкся. — Ну ладно. — Он там на ходу пароль придумал. — Я в курсе, какой он пароль придумал... А вот лицо МакГонагалл — и впрямь, жалко, что ты не видел, когда она его услышала. У него они все такие. Забей. Это его фишка. — Нет, я не об этом... Нам, наверное, тоже придумать надо. — Для чего? — Для маховика. Мы же знаем, что маховики — существуют. А значит, можем столкнуться сами с собой. — Вот если столкнёшься — как я понял — надо бежать от себя подальше. — Нет, там чуть сложнее... Я вот когда в петле был — с маховиком поэкспериментировал немного. В Выручай-Комнате. Я поэтому в заморозке и оказа... — Ты опять собрался?! — Кормак раздражённо нахмурился. — Я тебе что сказал насчёт того, чтобы рисковать собой на пустом месте? Вчера плохо дошло? — Да нет, дошло всё, дошло. Тихо. Не психуй. Там смысл — не во встрече с собой. А в парадоксах. Их нельзя допускать. Но в принципе встретиться с собой — можно. МакГонагалл, похоже, тоже так считает. А она, как бы, далеко не дура. — Это ты с чего взял? Что считает. Понятно, что не дура. — У неё специальный пароль на такой случай есть. Полнейшая бессмыслица для всех, кроме неё самой. Судя по тому, как там она реагировала — это даже не какой-то фиксированный пароль, а, скорее, шифр, который знает только она сама. — Вообще, логично. — Почему? — Ну, основы безопасности. Мне это... «Тиберий рассказал?» — ... Тиб рассказывал. Пароль годится только на что-то совсем разовое. Или незначительное. А для таких вот вещей — надо использовать алгоритм, который вообще на время завязан. Уверен, сегодня тот пароль, который тебе тогда МакГонагалл дала — уже не работает. — Хм... то-то она его мне сообщила, вообще не беспокоясь по этому поводу. Мол, я потом не по назначению попробую этим против неё воспользоваться. — Ну, во-первых, она ж тебя знает. Ты — не воспользуешься. Ты ж у меня — вообще ангелочек. — Так, Кормак! Меня такое отношение уже начинает подбешивать. Тебя послушать — так я какое-то беспомощное дитя, с которым надо постоянно сюсюкаться. — Не дитя... Просто как котик: миленький такой, пушистый... — он заметил, как Гарри начал недовольно пыхтеть, и поспешил дополнить, — а когда надо — та ещё зубастая зверюга с когтями. — Вот то-то же! — Я к чему говорил-то. Она знает, что ты не поведёшь себя, как мудак... А если и поведёшь — то, да, она поймёт, что тут что-то нечисто, и возникнут «вопросики». Всё правильно. Доверяй, но проверяй. — Хм... Ну в общем, мне кажется, нам тоже надо пароли такие придумать. Как раз чтобы не было парадоксов. Вот если прямо сейчас тут появится второй я из будущего, а у меня ещё такого пароля нет — то как я узнаю, что это не просто кто-то под оборотным зельем?.. Хотя нет. Забей. Для этого — и правда, пароль не нужен. — Это ты с чего вдруг передумал? — Проверить, что это именно ты — можно и без пароля... Как-то странно. Зачем тогда МакГонагалл пароль придумала? Она не знает, что ли? Она, получается, сама маховик до этого ни разу не использовала... — Погоди. Не понял. Каким это образом ты можешь проверить, что это именно ты? — Да там ты сам с собой можешь без слов общаться. — Мысли читать, что ли? — Не то чтобы читать... вы просто думаете одинаково. И сами без слов понимаете ответы друг друга. — Тогда всё равно пароль нужен... Ну, шифр. — Зачем? — Гарри с лицом неприметного слизеринца уставился на него взглядом, полным недоумения: он же только что объяснил, почему, как раз, НЕ нужен. — Вот смотри. Есть нынешний ты. И тут появляется ты из далёкого будущего. Вы уже совсем разные. — А маховик может только на пять часов назад. — Ну значит, не из далёкого. Просто между тобой нынешним и будущим произошло какое-то такое событие, которое на тебя сильно повлияло. Хоть даже просто эмоциональное потрясение. Ты уже не будешь думать точно так же. — Хм... Тогда да, всё-таки нужен. Это МакГонагалл, похоже, тоже учла. — Угу. А ты к чему вообще этот разговор завёл? Надо пароль — ну так придумай. Его же всё равно кроме тебя никто знать не должен. — Ну... Во-первых, я вот сейчас понял, что он может пригодиться в ещё одном раскладе. Возможно такое, что я из будущего захочу связаться с кем-то, кому точно могу доверять, но не с самим собой. Может, мне с самим собой — как раз, будет нельзя почему-то. Значит, с тобой. — Разумно. — А во-вторых — ну так тебе ведь тоже такой пароль не помешает. Раз уж мы оба теперь про маховики знаем — то обоим и надо быть готовыми ко встрече с самим собой. Я, что ли, должен был втихаря про свою шкуру подумать, а про тебя — нет? — Так ты ради меня эту тему поднял? Ты ж мой забооотливый... — блондин протянул это голосом, которым говорят «ути-пути», и потянулся обниматься. — Но целовать я тебя таким всё равно не буду. Давай уже, возвращайся. — Будто это от меня зависит! — Да я — так... Ну ладно, надо тогда придумать шифр. Два. — Ага. Тебе и мне. — Нет. Каждому из нас — по два. — Зачем? — Один — под давлением, другой — нет. — Не понял. — Ну смотри. Поймал тебя кто-то. Угрожает чем-то страшным. Шантажирует, там, чем-нибудь... — Тебе навредить, например. — Типа того. Заставляет тебя вернуться в прошлое и сказать себе что-то. А если заставляет — то наверняка и проверяет это. — Как он это проверит, если он был с тобой в будущем, когда тебя отправлял? — Легко. Там всего пять часов максимум, говоришь? Просто за пять часов до поимки тебя договаривается с кем-нибудь третьим, чтобы тот в определённое время проследил, что именно ты сделаешь в означенном месте. И этот кто-то знает это, но не сообщает до часа «икс». Потом этот злодей ловит тебя, раздаёт инструкции. Заставляет при нём отправиться в прошлое. И как только ты исчез — спрашивает у того второго, сделал ты то, что нужно, или нет. Гарри сморщил лоб, укладывая пример в голове. — Представил? — Представил. — Ну вот. На такой случай. У тебя должен быть способ передать самому себе, что это, и правда, ты — но ты делаешь что-то под давлением. Чтобы прошлый ты всё понял и сделал вид, что ни о чём не догадался, но на самом деле уже заподозрил неладное, однако не подавал виду и специально подыграл, будто всё прошло гладко. Там, по-хорошему, надо бы и ответов тоже два — если понял и в штатном режиме и если понял и также понял, что под давлением. Но это по четыре пароля помнить на каждый случай — рехнёшься. Но для нескольких совсем ключевых случаев — у нас с Тибом и по четыре пароля есть. Там именно пароль, не шифр. Потому что такое — только один раз в жизни произойти может. — Погоди, вы это с Тиберием на полном серьёзе уже́ практикуете? — Ну да. — И для чего у вас есть такие пароли? — А я тебе не скажу. — Ты, что, мне не доверяешь? — Не заводись. Там весь смысл в том, что знать должен в принципе только один человек. Ну, в данном случае — два. Тоже один из базовых принципов. — И давно вы этим так упарываетесь? — Да не упарываемся... У Тиба просто... бзик по безопасности. Гарри помедлил и осторожно спросил: — А почему? — Не знаю. Просто он такой. Ценит личное пространство и оберегает его. Всегда таким был. Это всё равно что спросить, а почему он ебётся налево-направо или почему ты мне нравишься. Ни почему. Просто ебётся. Просто нравишься, — Кормак пожал плечами. — Ладно, — Гарри ответил тем же. — Тогда давай прямо сейчас эти пароли и придумаем. Есть там ещё какие-то важные правила? — Там дохуя. Короче, слушай... Кормак принялся увлечённо рассказывать то, что спустя многие годы войдёт в обиход даже магглов под названием «информационная безопасность». Кто ж знал, что те «причуды» Тиберия, которые были скорее признаком ненормальности — по крайней мере, часть из них — станут базовыми принципами элементарной информационной гигиены, необходимой для выживания в эпоху, когда все институты — от государства и спецслужб до шантажистов и просто легального бизнеса — будут охотиться за всем, что можно будет про простых людей собрать по крупицам в целую гору и использовать против них же.

***

— Дорогая, я дома! — торжественно распахнув дверь, влетел в неё Тиберий, вскинув руки. Гарри к этому времени уже преобразился в самого себя, что они с его парнем минут 20 назад отметили затяжным поцелуем. Кормак с полнейшим безразличием повернулся к двери — так, будто это был далеко не первый раз, когда он застал такое странное приветствие его дяди: — Ты, кстати, там не надумал реально себе постоянную бабу уже завести? — Ой, — он махнул рукой и наклонился, снимая обувь. — Ты будто сам не знаешь, сколько с ними мороки. — Ну мне-то — не тридцать... сколько там тебе? — Вообще-то, невежливо спрашивать людей в полном расцвете сил об их возрасте! — карикатурно встал он «руки в боки», якобы обижаясь. — Так, у нас разница тринадцать... тридцать три ему. Ты спрашивал, — кивнул он Гарри. — Вот не мог промолчать, да? Он теперь будет думать, что я для него — совсем старикашка! «Всем бы "старикашкам" так выглядеть, что мне себя одёргивать приходится только лишь для того, чтобы не пялиться при каждой встрече...» — Не буду... — младший из них троих смущённо прикусил губу. — А тебе, Гарри, кстати, какие парни нравятся? — бросил он совсем между делом и, не дожидаясь ответа, адресовал второй вопрос племяннику. — Ты ему дом показал? — Нет. Тиберий снова выпрямился, всем своим видом экспрессивно демонстрируя, что от такого ответа аж лишился дара речи: — Вы тут сколько сидите? Лень было жопу поднять? — Да нет, мы тут... о маховиках разговорились... — О каких маховиках? — он резко напрягся, а глаза у него — подозрительно забегали по комнате. — Так, ты чо-то знаешь, да? О маховиках времени. — Не знаю... Возможно... Смотря что вам уже известно. — И вот с ним — всегда так! — всплеснул руками Кормак, оборачиваясь к своему парню в поисках поддержки, хотя по нему было видно, что он не особо-то и недоволен — так, просто для вида. — Ты хоть накормил его? — поспешил сменить тему хозяин дома. — Ой, бля... точно же. — Кор, ну я хуею просто! Дом гостю не показал. И не покормил. А он, между прочим, даже ещё не позавтракал сегодня. Ты-то — хоть что-то успел перекусить, пока там изображал, будто не в курсе, что Аври за тобой уже идёт. А Гарри же — вообще голодный! — Ну... мы заболтались... — племянник виновато взглянул на своего бойфренда. — А ты тоже — чего сидишь? — Тиберий упрекнул гостя. — Сказал бы ему хоть... Так, погодите... — он подозрительно прищурился. — Вы, всё-таки, уже потрахались, да? Вместо экскурсии по дому — ты ему прямо тут устроил горячий приём? Давно зелье прошло? — Тиб, не пугай его так сразу. Он ещё не привык, как с тобой общаться... А молчал он — потому что он у меня стесняжка, — блондин обнял своего парня, свесившись на него, и чмокнул в щёку. «Вообще-то, я за разговорами сам забыл... но вот живот мне только что об этом напомнил.» — Как там папа? — Да нормально. Эльви его уже чаем с ромашкой успела напоить, когда я пришёл. Планы мести строит, но прямо сейчас — не опасен. — А чего его сюда не привёл? — А, да. Точно же. Ты ведь не весь план застал. Так. Тогда слушайте оба... или нет. Сперва поедим хоть, — он проследовал на кухню, обходя длинный стол и направляясь к холодильнику. — Гарри, у меня тут всё без изысков: домовых эльфов и — уж тем более — жён не держим. Так что — увы. Что есть, — он открыл дверцу и принялся изучать содержимое. — Предполагалось, что ты у нас там остановишься. Знал бы — я бы хоть хату подготовил, что ли... Ну, там, гостиную по-рождественски украсил. Во дворе хоть снег организовал. Чтоб достойно встретить того, кто умудрился остепенить моего неугомонного племянничка... Встретил бы тебя как подобает, чтоб с порога — пара стриптизёров «под мракоборца». Или под лекарей — узнал бы у этого оболтуса, какие у тебя вкусы... Уверен, нашлось бы полно желающих нарядиться кем угодно, — он с хулиганской ухмылкой выглянул из-за дверцы, чтобы оценить реакцию. — Да не напрягайся ты так, шучу я!.. Ну, отчасти... «Бляяя... мне б такого дядю...» — Короче, салат будет. А за нормальной едой — позже выйду.

***

Разложив незатейливый завтрак на три тарелки, Тиберий, непринуждённо трещавший всё это время на темы, вообще никак не связанные друг с другом — от трудностей подстройки размера облаков в этой его обители до любопытной формы хуя у последнего, с кем он переспал — точно так же, без перехода, вернулся к главному вопросу: — ... вот и остались у меня в холодильнике только овощи. Ну ничего, выйду — да куплю что-нибудь в ближайшем ресторане у магглов. Центр, всё-таки, а не как там у нас. Итак, что там за план Дамблдор выдал. Слушаете? Парни кивнули. Кормак — уже сидящий, вяло подперев голову. А Гарри — жадно следящий за каждым словом и движением Тиберия, пока тот нарезал, а потом и раскладывал салат. — Легенда такая: ты, — он указал на Гарри, — якобы сам пропал в неизвестном направлении. Типа даже Дамблдор не в курсе... Кстати, да. Он сказал передать тебе, что... как там это было? «Самое время заручиться поддержкой тех, кто хочет быть верен тайной персоне». Вроде, так. Если я ничего не напутал. Тебе это о чём-нибудь говорит? Гарри опасливо покосился на Кормака — и по его столь же настороженному взгляду понял, что они оба распознали смысл этого сообщения. — Ага, — коротко ответил младший гриффиндорец. — Я уж отвык от того, как он всегда говорит загадками. А что тут вообще имелось в виду-то? Кто у вас там кому верен? — Да... — парень растерялся. — Мне директор сказал про это никому не рассказывать. — У-у-у, какие мы таинственные! — он усмехнулся. — Ну ладно. Не хочешь — не надо. Просто любопытно было, что там за движуха на этот раз в Хогвартсе... В общем, пока — все, кто знает, где ты — дружно делают вид, будто не в курсе, куда ты делся. Я, правда, не представляю, как на это хоть кто-то купится. Тем более — эта вездесущая Скитер. Но Дамблдор говорил уверенно. И сказал, что ты поймёшь. «Я понял. Если она решит проверить у тех, кто точно не станет меня выгораживать — слизеринцы там первыми подтвердят, что я по велению левой пятки могу спокойно покидать территорию школы.» — На случай, если понадобится тебя перевести в какое-то другое убежище — нам должны будут ещё оборотного зелья передать... О, кстати да! — он сунул руку в карман и достал оттуда стеклянный пузырёк, поставив его на стол. — Вот. Прибери. Чистое, без волоса. На всякий случай. Если понадобится, пока остальное не доставят. Правда, зачем может понадобиться — я не представляю. Ты ж пока — тут сидишь. Но Дамблдор — настоял, — Гарри забрал зелье со стола. — А ты по легенде, — Тиберий повернулся к племяннику, — уехал для обязательного отдыха по указаниям лечащего врача. Если эта Скитер каким-то чудом докопается — она найдёт, что есть записи в Мунго. Не парься: если ты забыл, там уже давно никакой конкретики... — он осёкся, округлившимися глазами сперва виновато уставившись на племянника, а потом опасливо — на его парня. — Гарри, там это... Кормак один раз подхватил... в глубоком детстве... тяжёлую форму... обсыпного лишая, да. Жуткое зрелище. Волдыри по всему телу. Пришлось его на год из маггловской школы забрать. Не волнуйся, это давно прошло и вообще... — Он в курсе, — холодно произнёс Кормак — совершенно нейтральным голосом, опустив взгляд. Тиберий настороженно покосился на него и после недолгой, но ощутимой паузы — уточнил: — Про что — в курсе? — Про всё, — столь же спокойно, но по-прежнему глядя в стол ответил младший МакЛагген. — Про Джеффри. Про то, как он появился. Про то, что было потом. Тиберий, кажется, лишился дара речи — на сей раз, уже не наигранно, а по-настоящему. Кое-как опомнившись, он спросил племянника, глядя при этом на Гарри немигающим взглядом: — И давно?.. Вы же знакомы-то — всего ничего. — Недавно. У меня срыв был в школе. — Точно срыв? — недоверчиво переспросил дядя. — Не рецидив? — Да точно, точно! Только папе не говори, — видя, как его парень напрягся, затронув болезненную для него тему, Гарри осторожно взял его за руку, которая к тому времени уже пару раз непроизвольно дёрнулась на столе, а Тиберий проследовал пристальным взглядом за этим движением. — Там никаких реальных симптомов не было. Просто слишком много невероятного совпало — вот я и подумал, что Гарри... ну... что он — новый Джеффри, — Кормак помолчал немного, пока Тиберий лихорадочно метался взглядом и по силуэту младшего блондина, и по лицу Гарри, который не обращал внимания на него, а с обеспокоенностью смотрел на своего возлюбленного, и по тому, как парни держались за руки. — Пришлось объясниться. И он меня не бросил после этого, — сказав это, Кормак поднял голову и посмотрел прямо в глаза своему дяде. Некоторое время они так молча и переглядывались. Наконец, Тиберий откинулся на спинку стула — у него она, в отличие от сидений для гостей, была — и взглянул на Гарри со смесью уважения и неверия: — Вы... я просто... Парни, даже не знаю, как это выразить. Я за вас рад. Кор, ты давай — это! Не проеби. — Да без тебя знаю. — Я серьёзно. За такого — держаться надо. А ты... если не оправдаешь его доверие... — Тиб! Я же сказал, что я ему доверяю, — перебил он дядю. — Мы не просто трахаемся. — Племяш, я не сомневаюсь в том, что ты искренне веришь в это, но, знаешь, в жизни всякое бывает... — Если тебе ещё какие-то подтверждения нужны — мы вообще друг у друга в патронусах! — рявкнул младший МакЛагген со всем своим темпераментом. Тиберий уже просто застыл, будто его окатили холодной водой. Всё, что он мог делать некоторое время — это, ошарашенно хлопая глазами, переводить взгляд с одного на другого. Когда его взгляд поймал третьекурсник, он просто молча кивнул. — Вы реально охуенная пара... Я, конечно, и так внимательно вчитывался в твоё вчерашнее письмо... — он, наконец, опомнился, зажмурившись, сморщив лоб и помотав головой. — Погоди, что значит «в патронусах»? Гарри-то — понятно. А ты где умудрился Продвинутый Патронус освоить? — А я тебе не писал, что ли? — Нет, — с лёгким наездом в голосе ответил Тиберий. — Ну да, там бурный день выдался... А потом забыл, видать. У нас вся школа освоила Патронус. И простой, и продвинутый... ну, первого уровня. — В каком смысле — вся школа? Вы на чём практиковались? На тех дементорах, которых Фадж отправил? Дамблдор — что, вообще рехнулся — вас за периметр отправлять? — Нет. Не мельтеши. У Гарри боггарт — это дементор. Он отдал Дамблдору воспоминание с тем нападением, которое в этом году было — вот это я тебе точно писал, про квиддич. А Дамблдор сделал из этого тренировочный снаряд — круглая такая фиговина... И мы потом на уроке... — Погоди-погоди-погоди... — старший блондин явно не поспевал за такими новостями, помотав головой. — Прямо на ЗОТИ, что ли? — Ну да. Где ж ещё? — В учебное время, не как факультатив? — Нет, основной урок. — Знаешь, ну хрен редьки — не слаще. Дамблдор — на старость лет всё равно поехал, по ходу. Проводить такие занятия, даже не посоветовавшись с родителями? Понятно, что от такого никто не откажется. Но с учётом того, какой за это школа выкатит ценник... Хоть бы предупредили, что ли... За эксклюзивные тренировки, никак не укладывающиеся в программу... Ещё и с таким заклинанием... Ещё и задним числом... Гарри, а тебя вот самого такой подход не смущает? Молодец, конечно, что поделился. Но, как бы, когда счёт на такую кругленькую сумму, не мешало бы... — Никакая сумма не будет. Гарри от денег отказался. Тиберий вытаращился на третьекурсника с окончательно охуевшим взглядом, который и без слов красноречиво гласил: «Ты чо, дурак?» — Вот я ровно так же отреагировал, — ответил на его немой вопрос Кормак, тоже уставившись на своего парня с непониманием. Тот неуютно поёжился и выдал: — Вас что-то смущает? — Ну так... — заговорил Кормак. — Бесплатно-то — зачем? — подхватил Тиберий — уже не просто с непониманием в голосе, а, скорее, с осуждением. — Понимаю, твой хвалёный героизм и всё такое. Но если ты вот так транжиришь деньги... Гарри на это вспылил: — Так, МакЛаггены! Меня ваша циничность начинает уже подбешивать. Кормак, я тебя люблю, конечно. Но вот тут — вы как Малфои, ей-богу! Лишь бы нажиться! Я понимаю, если б у меня ни гроша за душой не было. Но вытрясать всё до последней копейки из бедных родителей вроде мистера и миссис Уизли, торгуя их страхом за будущее детей — ну это уже просто скотство. Тиберий, ты вот сам на моём месте — тоже за такие «услуги» ожидал бы «благодарности»? — Ну да... И почему сразу «до последней копейки»... Тут же речь про то, что вообще бесплатно. Ты, что ли, не понимаешь, что такое воспоминание — это... — «Ограниченный ресурс», да. Мне Кормак уже сказал. И теперь я вижу, от кого он этого нахватался. Ты, конечно, секс-бомба, но — вот серьёзно — я за всю жизнь таких ушлых видел — только Малфоев... — он осёкся, осознав, что сидит тут и оскорбляет Тиберия в его же собственном доме, когда его приютили, ещё и укрывая от вездесущей Скитер. Поняв это, он опустил взгляд и сдержанно добавил. — Простите. Давайте не будем больше поднимать эту тему? Не хотел на тебя срываться в твоём же доме. Просто достали, чес-слово. То Кормак, то ты, то сам Дамблдор... Ну отдал — и отдал. Чего мусолить-то? — Гарри, да я без претензии... — заговорил Тиберий осторожно. — Но почему бы, например, не поставить цену... ну не знаю... два-три галеона... Для тебя это будет — целое состояние. А с человека — это ж вообще не деньги... — Это для вас — не деньги. И для меня. А вот для тех же Уизли — ещё как деньги! Они каждый кнат считают, если вы оба не знали. И у них — не, как у МакЛаггенов, один ребёнок, а только лишь из тех, кто СЕЙЧАС в Хогвартсе — Рон, Фред с Джорджем, Перси и Джинни. Пятеро. Кормак, — он повернулся к своему парню, — давай вот просто проясним: если тебя удивляет, что я отдал своё воспоминание задаром — то что конкретно ты предлагаешь? Чтобы они — вот наш Рон, наши Фред с Джорджем — не имели возможности освоить Патронус просто потому, что «ограниченный ресурс», хотя от меня совершенно не убудет им поделиться? Или ты предлагаешь индивидуально семейству Уизли сделать исключение — по блату, просто потому, что им повезло быть со мной лично знакомыми? Так, что ли? — Ну значит, ещё пониже поставить, — уже чувствуя, что где-то в его логике как минимум есть какой-то недочёт, слегка зажался блондин. — Хорошо. Допустим. Давай вот поставим абсолютный минимум. Один кнат с человека. А как быть с магглорождёнными? У их родителей — в принципе нет и не может быть НИКАКОЙ магической валюты. А они сами — ещё не имеют права работать в магическом мире. По закону. — Но они как-то же покупают — там... не знаю... учебники. Палочку. Сов. — А действительно, как же они это покупают? — с язвительным сарказмом ответил Гарри, всплеснув руками. — Так ты поинтересуйся, как. — У кого это я, спрашивается, поинтересуюсь? — Ну даже не знаю... У Гермионы, например. Не? — Наша Гермиона? — А ты другую знаешь? — Ну так она же... Ну... это... от мага и маггла. Её Малфой г-словом дразнит. — Нет, Кормак. Она ЧИСТО магглорождённая. У неё — ОБА родителя — магглы. А Малфой — просто кретин. И чтоб не ставить тебя в позорное положение, я сам тебе отвечу, как она учебники покупает. Её Министерство субсидирует. Как малоимущую. И она каждый год отчитывается за каждый, сука, потраченный кнат. Ты думаешь, откуда у неё такой талант в заполнении всех этих бумажек? Сам появился? Нет. Просто она сама — ещё даже Хогвартс не окончила — а уже собаку съела на всей этой бюрократии. И я уж молчу, как это унизительно — за каждый кнат ходить на поклон к Министерству, а потом — ещё и отчитываться. Притом, что ты просто не можешь без всего этого учиться в Хогвартсе. — Так вот почему она так за свои книжки трясётся... — вслух осознал Кормак, а во взгляде Тиберия, хоть и молча, но тоже начало проступать просветление. — Ты бы тоже трясся, если б они тебе такой кровью давались. И очень осмысленно подходил бы к тому, ЧТО ты покупаешь из школьных принадлежностей. А по возможности — старался бы, и вовсе, обходиться без покупки. Например... ну даже не знаю... ходить, допустим, в БИБЛИОТЕКУ. И, вот, знаешь... меня как-то напрягает то, как ты рвался общаться с Роном и Гермионой — но за всё это время ни разу даже не поинтересовался о таких простейших вещах. — Слушай, ну... я тут как-то не подумал... — он сперва стушевался, но потом — вновь преисполнился решимости. — Хотя — вот знаешь... схема с министерскими субсидиями — неидеальна, но она хоть как-то же — работает. Вот и с твоим воспоминанием можно было бы сделать так же... погоди, не заводись. Дай объясню. Это для нас с тобой поход на поклон к Министерству выглядит как невозможный ужас. А она-то — сам же говоришь — уже собаку на этом съела. Да, это несправедливо — согласен. Но лучше-то — ещё ничего не придумали. Деньги же из воздуха не берутся. Правильно, что они помогают малоимущим. Система в целом рабочая — надо просто сильно упростить всю это канцелярщину. И — да — провести оплату занятий по Патронусу через Министерство. Они же для этого налоги и собирают. — Ты сам-то слышишь, что ты говоришь? Доверить Министерству решать, кто получит субсидию на Патронус, а кто — нет? Накладные расходы на вот это всё бумагомарательство с кучей отчётов, проверок и самих проверяющих — это я уже молчу. Ответь хотя бы на совсем простой вопрос: ты помнишь мой рассказ о том, как Министерство в лице Фаджа отреагировало, когда узнало, что кто-то кроме мракоборцев В ПРИНЦИПЕ освоил Патронус? Для них это знание — не щит, а оружие. И они хотят сохранить контроль за тем, кому они его дают. Наступила звенящая тишина. Через минуту-две молчаливого обдумывания всего, что здесь было сказано, наконец, осторожно заговорил Кормак: — Прости, я правда не думал об этом в таком ключе... Как-то не доводилось. Меня такое никогда не касалось. А то, чего ты сам не видишь — ты об этом и не думаешь... Но — вот сейчас без наезда: что ты предлагаешь вместо такой системы? Чтоб министерство вообще это не контролировало? — Нет, — стараясь ответить как можно спокойнее, заговорил Гарри. — Я предлагаю делать ровно то, что сделал сам: если ты можешь себе позволить поделиться чем-то, что не предмет роскоши, а нужно вот просто всем, если это точно пойдёт на благо, а не вовред, вроде какой-нибудь милостыни попрошайкам, и если от тебя при этом не убудет — надо этим делиться. Бесплатно. Совсем бесплатно. Потому что цена — любая — она бьёт в первую очередь по самым нуждающимся... И уж тем более свинство — брать деньги за доступ к таким абстрактным вещам, как знание или память. Если тебе добыть это знание ничего не стоило или вышло как-то само собой — так уж точно... И мне самому тошно двум взрослым парням читать такие нотации. Чувствую себя — блин — Гермионой. — Да не, — наконец-то заговорил Тиберий. — Формулировочки, конечно, резкие. Но по существу — ты прав, так-то. Кор, я думал, ты преувеличиваешь, какой он у тебя самоотверженный... или что он прикидывается. Но, конечно, такта ему привить не помешало бы. — Прости ещё раз, пожалуйста, — тут уже Гарри виновато опустил взгляд. — Я не знаю, как там по этикету принято — но уж догадался, что явно не положено хамить тем, кто тебя приютил. У меня просто накипело. Прошу прощения. — Да не, всё по делу. И мы тут не на светском приёме, чтоб кланяться друг перед другом в реверансах. Такая непосредственность — даже подкупает. Сам теперь вижу, что он в тебе нашёл... помимо прочего. — Так, Тиб! Аккуратнее! — с лёгким наездом подал голос племянник. Гарри ненадолго замялся и добавил: — А коли так — можно ещё один неудобный вопрос? Раз уж всё равно пошла такая откровенная беседа. — Ну давай. Только имей в виду: я ведь, если что — тоже могу послать куда подальше. Так что если ты собрался и дальше меня в лицо хуями крыть... — Да нет, тут другое... Я просто не понимаю кое-что. — Спрашивай. — У нас в этом году Кормак одну гипотезу озвучил: есть подозрения, что у распределяющей шляпы время от времени бывают ошибки. Я поначалу не придал этому значения, а потом призадумался — и сам согласился: тот, насчёт кого Кормак тогда это сказал — у меня самого что-то его образ тоже в голове не клеится с его факультетом. Так вот, мне с момента нашего с тобой сегодняшнего знакомства один вопрос покоя не даёт: как ты с такими взглядами на Гриффиндор-то поступил вообще? Тиберий машинально отдёрнулся с недоумённым лицом: — А с чего ты взял, что я с Гриффиндора? Я ж — пуффендуец. Кор не сказал, что ли?

***

Салат уже был давно доеден, но тарелки так и стояли на столе: ни одному из них было не до того, чтобы их убрать. — Погоди... В смысле — «ты у нас бывал»? — Тиберий вытаращился на Гарри. — Ну... в прямом. Меня тут на днях Стебль в вашу гостиную водила. Мне нужно было объясниться перед всеми факультетами насчёт вот этого всего... про Просветительницу. Ну и перед Пуффендуем — в том числе. — Охуеееть!.. Ты вообще в курсе, какая это честь? — Ну да, догадываюсь. Наверное, такая же, как побывать пуффендуйцу у нас. — Не-не-не! — Тиберий выпучил глаза. — У гриффиндорцев с этим проще. У нас — это прям Честь, с большой буквы. К нам — из посторонних — реально, вообще ни разу, никто, никогда... Ну, может, не «никогда»... Но лет двести к нам не ступала нога посторонних — это точно. А может, и все пятьсот. Гарри, ты реально первый не-пуффендуец за... да я даже не знаю, за какое время. Ни в вашем поколении, ни в моём, ни среди ровесников Аври — нет буквально никого, кто бы туда попал из посторонних. Туда даже по делам Министерства пускают только тех, кто сам отучился на Пуффендуе. Ты даже не представляешь, какая это головная боль для мракоборцев. Серьёзно, при них об этом — даже не заикайся! У них-то — почти все — с Гриффиндора. Ну и из руководства — некоторые с Когтеврана... И несколько иностранцев ещё есть. Но пуффендуйцев у них — раз, два — и обчёлся. А если они, там... ну... в отпуске или на больничном, и — вот — ну НАДО зачем-то в Хогвартс к Пуффендую — ты даже не представляешь, в какой бюрократический ад им приходится лезть, чтобы временно из другого отдела кого-то фиктивно назначить мракоборцем, выдать ему должный уровень допуска... ой, вот правда. Я даже пускаться в это не буду. Там — просто пиздец. Да я и сам, когда учился — ты знаешь, как мне изгаляться приходилось? Баб-то к нам водить нельзя. Ну наших, допустим, перетрахал всех — и баб, и парней. А дальше что? — А с теми же — что, совсем не вариант? — Вот... по правде говоря, у нас симпатичных — было не так уж много. Я уже когда на старших курсах учился — только тогда начали появляться. Не буду же я ебаться с первогодками, правильно?.. Ну, за исключением парочки — они были слишком уж хороши, не по годам. Ну и плюс... хоть красивые, хоть нет — одно и то же — всё равно ведь приедается. — Ну и как ты выкручивался? — Как-как... приходилось втихаря по остальным факультетам шастать. Так что я — в некотором роде, как и ты — тоже побывал в гостиных всех четырёх факультетов... правда, у меня это были в основном спальни, а не гостиные. Но и в гостиной тоже было пару раз. А из спален — самый шик — это у Слизерина. У них там — такая роскошь! Там группой ебаться — вообще кайф! Ты не видел, но там... я даже не знаю, как описать. — Да видел я! Красивенько, но ничего особ... — Гарри осёкся. — В каком смысле — «видел»? — насторожился Тиберий. — Ты-то у них в спальнях как оказался? «Бля-бля-бля-бля-бля! Срочно что-то придумать...» — Да я... там... «Дамблдор же сказал, что никто не должен знать про это всё с Белым Лордом... Тем более — такой безответственный любитель вечеринок...» Тиберий восхищённо закивал: — Ну ты и кобееель! — из его уст это звучало как самая высшая похвала. — Кор, я тебе уже завидовать начинаю. — Да я... Я там в прошлом году, под оборотным зельем... — Ты ещё и под оборотным зельем там ебался? А кем? Пробовал темнокожим? У них там — такие шланги... Вообще заебись, когда видишь, как твой... — Да нет, я... «Чёрт, и всё, где фигурирует мантия — сказать нельзя...» — Племяш, — он с нескрываемым восторгом повернулся к Кормаку, который сидел, уже немного скучая. — Помнишь, как я тебе сказал, что ты меня уделал? — тот тут же встрепенулся и расплылся в довольной ухмылке. — Так вот — я, блядь, даже близко недооценил, насколько. Ты меня тут не просто «уделал». Ты меня, нахуй, в клочья порвал! Медленно повернувшись к своему парню с горделивой улыбкой, Кормак наклонился к нему: — Он у меня такой, да... И, смакуя момент, неторопливо поцеловал, как обычно, придерживая его сзади за шею. — Блин, такой кадр... — восторженно прошептал его дядя. — Жалко, камеры нет. Продемонстрировав Гарри свою благодарность за то, что такой «дьявольский ангелочек» ему достался, Кормак отступил обратно и снова сел ровно на свой вращающийся стул. — Кстати, вот про это... — опомнился Гарри. — Ты мне так и не объяснил, что за «уделал». — Да мы с Тибом уже давненько соревнуемся, у кого в постели побывает более крутая тёлка... ну или теперь — уже парень. До этого момента всякий раз, когда мне удавалось-таки выебать какую-то особенно достойную — он мне тут же кайф обламывал. Я с ним делюсь достижением — а он вообще на расслабоне кроет очередными козырями, которые у него «вот тут на прошлой неделе были». — Там, кстати, половина этих «козырей» на самом деле были — парни. — Я уж догадался. — Ну и, как бы, я не виноват, что все твои прошлые «успехи» — такие себе, если честно. Я старался поаккуратнее, чтоб тебя не обидеть... — Ой-ой-ой, какие мы охуенные! Корона не жмёт? — Да ну правда... Не дуйся. У тебя, вон, теперь — свой козырь. Даже если вообще забыть о том, какая у вас идиллия и что речь идёт о самом Гарри Поттере — моим твоего крыть уже нечем. Вот хотя бы тупо по возрасту... если ты там не припизднул, конечно, и хотя бы половина того, что ты мне писа́л — правда. — Всё — правда, — четверокурсник разве что не светился от гордости. — Племяш, вот без обид, но в то, что прямо ВСЁ правда — в это уже как-то совсем не верится... — он осёкся, переведя взгляд на самого Гарри, который с некоторой растерянностью следил за этим диалогом. Кормак, увидев реакцию дяди — тоже опомнился и с виноватым видом повернулся к тому, кого они только что обсуждали, как кусок мяса на прилавке. — Малыш, я не в этом смысле... — То есть, я для тебя — выгодная партия, и можно неприкрыто хвастаться, как ты по вечерам меня грязно используешь? Я правильно понял? — Да ну ты же знаешь, что Тиб — это особый случай... — Солнце, расслабься, — улыбнулся третьекурсник. — Конечно, знаю... Да и когда мной «козыряют» как предметом для гордости перед таким сексуальным дядей, — он бросил на того осторожный взгляд, — я совсем не против, — и, наклонившись к своему парню, совсем шёпотом добавил. — А если ты забыл, мне вообще нравится, когда конкретно ты используешь меня каким угодно непотребным образом... Только, кроме Тиберия о том, что мы вытворяем — никому. — Ну это — само собой, — Кормак отчего-то напрягся ещё сильнее и настороженно перевёл взгляд на дядю. — Ути-пути... «малыш», «солнце»... какая милота... — Тиберий уже чуть ли не растёкся по столу от умиления. — Ещё и такая реакция... Гарри смущённо зажался. — Да не, всё заебись! — заметил это хозяин дома. — Вы реально вместе смотритесь — просто охуеть! И Кора я таким счастливым — давненько не видел. Вы если из-за меня такие зажатые — не надо. Я за вас только рад, серьёзно... Целуйтесь себе на здоровье... Да хоть ебитесь прямо тут. У меня — всё можно, Кор знает. Гарри на этих словах лишь смутился ещё сильнее, хотя в голове при этом начали стремительно зарождаться всякие похабные фантазии с участием обоих МакЛаггенов — одна хлеще другой. Заметив внешнюю реакцию гостя, хозяин сбавил обороты своей непосредственности и продолжил более цивильно: — В общем, я вот на вас смотрю — и завидую уже по-настоящему. Если б я себе такого нашёл — тоже, может, остепенился бы... Хотя кого я обманываю? Меня бы на пару месяцев хватило. Ну на год, максимум... — Вот поэтому мы и в свободных отношениях. Чтоб не надоедать, — улыбнулся Гарри. — Да не, всё равно. Это не для меня. Но завидовать это мне не мешает. Племяш, ты ведь если его профукаешь — я его у тебя уведу. Имей в виду. Если мне не показалось — тут кое-кто меня между делом сексуальным назвал. А перед этим... — ДА ПОЕБИТЕСЬ ВЫ УЖЕ! — внезапно взорвался Кормак, воззвав к потолку. Ошарашенные такой реакцией, два других участника беседы замерли и нервно переглянулись. — Малыш, я тебе дал добро. А тебе — вообще никакого разрешения не надо, — он махнул рукой на дядю. — Но можно хотя бы не у меня на глазах друг к другу клеиться? Он раздражённо отвернулся в сторону на вращающемся стуле.

***

Потребовалось некоторое время, чтобы хоть кто-то нашёлся, что делать дальше. Гарри встал, обошёл своего парня и, присев перед ним, положил руки на его немного разведённые колени в этакое подобие полочки, опустив на неё голову. И, взглянув на него снизу вверх искренне влюблённым взглядом, вкрадчивым голосом произнёс: — Солнце, кто мой идеальный парень? Вопрос, видимо, попал в самую точку. После него дуться по-настоящему у блондина уже не получалось. — А какого же хрена ты тогда при мне к нему шары подкатываешь? — с досадой в голосе честно озвучил он то, что его действительно беспокоит. — Раньше тебя это не волновало. Наоборот, ты меня сам торопил, чтоб я встречался активнее. И даже более того: чтоб делился с тобой всеми подробностями. И я делился. А ты — всегда слушал с упоением. И ты — тоже делился. И я тоже слушал. У нас, вроде, именно настолько честные отношения. Кое-под-кого — пару дней назад ты сам меня подкладывал, буквально. Кстати — ещё раз, спасибо за тот сюрприз. Было супер. Но ревнуешь ты меня почему-то только к своему дяде. — Не ревную я. — Ревнуешь. Вот что тебе не нравится? — Не знаю. Бесит. Каждый раз, как ты им восторгаешься — меня это... я не знаю. Бесит. Тревожит. — Чем бесит? — Не знаю. Просто бесит. Напрягает. Гарри тяжело вздохнул, опустив голову. Немного подумав, он снова взглянул в глаза своему парню: — Ты же сам мне разрешил. Я спросил — и ты разрешил. Ты передумал? Я обойдусь, раз тебя это так напрягает. — Нет. Я не хочу тебя обламывать. Я ж вижу, как ты его хочешь. — А сильно он меня хочет? — осторожно встрял тот, кого обсуждают, с прямо-таки детским азартом подавшись вперёд. — Заткнись, — машинально бросил Кормак, а Гарри едва не сказал это синхронно с ним, но одёрнул себя в последний момент. — Ладно-ладно... потерплю я, не обломаюсь... будто в первый раз... — пробубнил Тиберий под нос, отстраняясь. — Ну так если ты не передумал, — продолжил Гарри ещё тише, — то что тогда? — Не знаю, — Кормак тоже ответил вполголоса. — Но даже мысль о том, что ты попробуешь именно с ним — меня напрягает. — Так — ЧЕМ напрягает? Ты всё ещё сомневаешься, что я твой? — Не знаю... наверное. — Тогда как мне развеять последние сомнения? Что мне сделать, чтоб ты сам поверил, что с кем бы я там ни трахался — я всё равно с тобой? — Я... — блондин растерялся. — Я не знаю. — Ты меня перед ним уже всеми возможными способами «застолбил». Я сижу — тут с тобой рядом, а не с ним. Я тебя за руку держу. Мы обнимались с тобой при нём. И целовались. Хуй у меня на вас обоих — да, стоит, — он пожал плечами. — Это я не контролирую. Но что ещё мне сделать, чтоб тебя успокоить? Как ещё тебе нужно показать ему, что я твой? Мне отсосать тебе при нём надо? Что? Ну вот что? — Да не... — парень уже совсем замялся. — Это уже как-то стрёмно. — А я бы посмотрел, — совсем тихо, чисто для проформы отозвался Тиберий... немного подумал и добавил, уже погромче. — Парни, вам, по-моему, просто потрахаться надо. Кор, ты знаешь, куда, если наедине хот... — Тиб, вот... — он хотел сказать что-то резкое, но одёрнул себя. — У тебя на любую проблему — один рецепт. — Ну так он работает. — Не всегда он работает. — Нам не просто потрахаться надо, — пришла Гарри идея. — Но — да — нам не помешает уединиться... — он виновато повернулся к хозяину дома, понимая, что только что озвучил вслух. — Да я ж сказал: ебитесь на здоровье, — пожал плечами тот. — Я — не Аври. Хоть прямо тут, на столе. Он и не такое видал... Мне — не помешаете, если тебя это смущает. Я своими делами займусь. Могу выйти. — Нет, мы сами отойдём, — выпрямился Кормак, который сидел до этого, ссутулившись, и одной головой повернулся к дяде. — Моя обычная? — Ага. — Ты со вчерашнего вечера ебаться хочешь, да? — вернулся он взглядом к своему парню, уже поднимающемуся с его колен. — Хочу. Но не в этом дело. Мне кажется, я знаю, что тебя беспокоит. И есть ещё пара нерешённых вопросов. Веди.

***

Кормак, похоже, и сам соскучился по своему парню. Не задавая лишних вопросов, он просто отвёл Гарри на второй этаж. У Тиберия там оказалось несколько спален. Целый коридор, вообще-то. Который непонятно как уместился в доме такого размера. Вернее, понятно, как: чары Незримого Расширения. Но непонятно, зачем тогда снаружи этот домик кажется меньше, чем внутри. Они же и так в расширенном пространстве. Так или иначе, дефицита в душевых там — не наблюдалось: в каждой спальне она была своя. Что неудивительно: с образом-то жизни Тиберия — не исключено, что тут бывали такие вечеринки, когда здесь ночевало столько людей, что все спальни, даже несмотря на двойные кровати, были забиты под завязку. Поэтому два студента спокойно — каждый в своей спальне — подготовились к полноценному сексу по полной программе — дабы компенсировать то, чего лишились вчера. И, когда Кормак отводил Гарри в ту спальню, которую, видимо, Тиберий уже для него выделил — младший МакЛагген выглядил каким-то необычайно... расслабленным, что ли. Таким, словно у него в кои-то веки гора рухнула с плеч. Лишь теперь брюнет увидел, с каким трудом его блондину давалось держать их встречи в секрете и каким облегчением стало оказаться там, где можно, ничего не боясь, прямым текстом сказать «мы пошли ебаться», не придумывая никаких отговорок и не опасаясь того, что их кто-то застукает. Гарри знал, что его парень совершает над собой усилие всякий раз, когда ему приходится скрывать природу их отношений. Но он даже не догадывался, с каким трудом. А о чём не догадывался сам Кормак, пока приводил себя в порядок — так это о той истинной причине, по которой его бойфренд предложил уединиться именно сейчас: потому что наконец-то решился преодолеть последний рубеж. Рубеж, который, видимо, так гложет красавца-старшекурсника, что тот в присутствии того единственного, кого он сам видит своим конкурентом, чувствует иррациональный страх потерять своего «малыша». Поэтому сам виновник этих переживаний твёрдо решил наконец-то продемонстрировать своему парню, что он — во всех смыслах — его. В полной мере. До последнего. Так что и опасаться — нечего. Заканчивая приводить себя в порядок, Гарри был готов выложиться по полной, сделав этот раз по-настоящему особенным.

💕💕💕

PWP-сцена: https://ficbook.net/readfic/12468162

***

TL;DR: Гарри наконец-то был готов к аналу в пассивной роли. Кормак — воспринял это не иначе как какое-то свершившееся чудо. Кончилось всё тем, что уже после секса — Кормак привычно лежал на Гарри, тиская его со спины.

***

— Это было бесподобно, — прошептал блондин на ухо любимому. — Я рад. Всегда пожалуйста. — Да какое тут «пожалуйста»... Это ж... У меня нет слов просто. — Приятно, конечно, — Гарри расплылся в улыбке от умиления, тая в жарких объятиях, — но давай тоже не преувеличивай. Это ж просто анал был. — Да какой «просто анал»! Ты у меня — реально же, просто совершенство. — Так, МакЛагген! Ты уже переигрываешь. Просто прими подарок и не выделывайся. — Да я... — он замялся. — Я не выделываюсь, просто... Это мой первый анал был. — Ой, да ладно тебе! Как будто это такой секрет, что ты пол-школы перетрахал. Я, как бы, лучше прочих знаю, насколько это правда. — Ну... да. Перетрахал. Но именно анал, именно в роли актива — у меня только что был впервые. — Ты сейчас серьёзно? — Слушай, ты каждое слово переспрашивать будешь? — нахмурился самец, доверившийся о таком любимому. — Да нет, просто... я думал, что ты уже всё, что можно, попробовал. Из классики — так уж точно. — Да я и пытался всё попробовать. Но бабы — они, знаешь ли, в принципе не особо рвутся жопу подставлять. — А парни... ну да, я понял. С твоим размером — тяжко. Но неужели до меня не было ни одного любителя больших членов? — Не было. — Ну тогда — тем более, с Рождеством. Мне теперь вдвойне приятно. Всё, у тебя отпали сомнения, чей я? — Да у меня их и не было... Ну, в последнее время. После того, как ты согласился с папой встретиться. — Тогда чего ты меня к Тиберию так ревнуешь? — Не знаю... Но за приятный подарок — всё равно спасибо. Повисла недолгая тишина, в течение которой они просто наслаждались компанией друг друга. Через некоторое время блондин всё-таки прервал её: — Слушай, а меня тут вопрос один волнует. Давно уже хочу задать, а ты мне сейчас о нём напомнил — тем... ну, какой ты. — Хм. И какой же я? — Охуенный, какой же ещё!.. Так можно спросить? — Как будто я, блин, отвечу тебе «нет»! Спрашивай. — В общем, это... Я ж твой обычный-то патронус ни разу толком и не видел. — Ты о чём? Ещё как видел. Побольше других. Ты, как раз, единственный второй свидетель этого их «Хогсмидского Инциднета». — Да там... у меня же в глазах потемнело. А потом — я тебя со спины видел, а не твой патронус. Короче, что я спросить-то хотел... — он снова замялся. — Ты правда им Малфоя однажды по стенке чуть не размазал в кровавую кашу? — Эм... А это ты вообще откуда взял? — Да оттуда же, откуда и всегда. Поговаривают, что ты недавно с ним как-то подрался — ну и едва не прикончил его на месте, чуть ли не случайно. И его, и этих его двоих баранов. Говорят, вас Люпин разнял. И если б не он — остались бы от Малфоя только кровавые ошмётки... — Блядь, Лаванда, ну ты запарила, ей-богу! Зла уже не хватает! — Это тоже Лаванда? — Ну а кто ещё! И Скитер — тоже она проболталась. Вернёмся в школу — я ей устрою! — Тихо-тихо-тихо... Не кипятись. Давай пока полежим так ещё... в обнимку. Я балдею. — Да я тоже. Но она реально — заебала уже... — Тише-тише... потом. Ну так что, ты так можешь? У тебя он насколько сильный? — Эм... Да не знаю. Вот так — уже нет, наверное. Он у меня сильный, но не настолько. — То есть, мне можно не опасаться, что ты меня как-нибудь на эмоциях пришибёшь ненароком? — А ты такого опасался? — Эм... нет. — Кооормак! — недовольно протянул он. — Ну... может, немножко... Да откуда мне было знать? Про тебя же каждая вторая сплетня — правдой оказывается. Причём, блин, никогда не угадаешь, какая. — Да-да, — тяжело вздохнул третьекурсник и снова расплылся в улыбке от умиления, почувствовав, с какой силой давит на него массивная грудь мускулистого бойфренда — что этот вздох дался ему с трудом. — Мне уже один МакЛагген донёс эту мысль сегодня. — Там же в том, что окажется враньём, а что правдой — вообще ведь... — Никакой логики. Да-да. Я понял. — Причём, Тиб-то перед встречей с тобой — уже был хоть как-то готов. Я ему ликбез про тебя провёл. А мне-то — никто таких разъяснений не давал. Всё самому выяснять приходится. — Так у тебя, вообще-то, есть, так сказать, «прямой доступ к телу». И буквально, и фигурально. Спрашивать — не пробовал? — Да я ж не знаю, вдруг ты обидешься... Ну и — да — сейчас уже спрашиваю. Но поначалу — там с тобой вообще было тяжко. Как по минному полю... — Так, ты такими же словами отношения с девками описываешь. Я — что — по-твоему, такой же вспыльчивый, как капризная баба? — Да не, я в другом смысле. Они-то — истерики закатывают по поводу и без. А ты... ну, я сам тебя обидеть не хотел. — Ну ладно. Выкрутился, красавчик... с охуенным запахом. — Ты там опять плывёшь? — А-а-ага... — по голосу было понятно, как там Гарри растянулся в умилённой улыбке. — Ну плыви дальше, — Кормак в ответ сделал то же самое. — Мне нравится, как ты от меня тащишься. — Да знаю я, что нравится. И мне нравится, что тебе нравится... Так, погоди. А в насколько отбитые байки ты верил до нашей встречи? — Ну... довольно в отбитые — в том числе, да. — Хотя бы в то, что у меня рога под чёлкой — в это ты не верил, я надеюсь? — Эм... Ну... Я проверил на первой свиданке. Ты не заметил, как я тогда тебе голову ощупывал, когда в волосы пальцами зарылся? — Да я думал, тебе просто нравится меня крепко держать, пока ты мне в рот засаживал от души. — Ну мне и нравится, да. Но одно другому не мешает. — А ты там у меня рога искал, что ли? — Только не психуй... — Да я не психую... Забавно просто. Раньше я думал, что в такое верят только какие-то кромешные идиоты. Но вот... Теперь понимаю. Когда неизвестна правда — люди строят всякие домыслы... Но Лаванде я точно голову откручу. — Открутишь-открутишь. Потом. Сейчас — лежи. Дай тобой насладиться. — М-м-м, какой ты у меня охуенный... — Нет, ты у меня. — Серьёзно? Такой банальщиной будем друг другу отвечать? — Ну если правда. — И ведь не поспоришь... Обними меня посильнее. — Тебе там дышать — нормально? — Нормально. Будет тяжеловато, зато заебись. Я же твой? — Мой... — Кормак едва ли не простонал это на ухо бойфренду, стиснув его чуть покрепче. Наступившую блаженную паузу вскоре вновь прервал Гарри: — Кормак, тут такое дело... то, что сейчас было — это был не столько подарок... сколько извинение. — За что? — За то, как я предал твоё доверие в Хогсмиде.

♥♥♥

Кормак молчал всё то время, пока Гарри описывал, за что именно он просит прощения. Пока искренне озвучивал, насколько ему самому было тошно, когда он на днях осознал степень своего эгоизма, ЗАБЫВ о том, как по-свински он там себя повёл. — ... так что... прости меня. Такого я себе больше никогда не позволю. Тем, что сейчас было, я — в том числе — пытался загладить вину. Не знаю, в курсе ли ты: но я вообще по жизни убеждён, что просить прощения, если ты даже не удосужился искупить вину — это пустые слова. Надеюсь, я её хоть как-то искупил. Кормак молчал, прикусив губу и с серьёзным видом задумавшись о чём-то. Гарри под ним весь напрягся, замерев в ожидании и, наконец, выпалил в нетерпении: — Ну? Ответишь что-нибудь? Извинения приняты? После недолгой паузы блондин заговорил: — А что если я скажу, что нет? Он сделал тяжёлый вздох, и Гарри, почувствовав его, лишь теперь осознал, что такой серьёзный проступок уже не сойдёт ему с рук, и за него не получится откупиться каким-то лишь сексом. Он ведь действительно перешёл запретную черту, и на сей раз — не выйдет просто отшутиться, надеясь на понимание своего идеального бойфренда. Представляя себе ход этого разговора заранее, не на такой ответ рассчитывал Гарри. Но, вообще-то, Кормак имел полное право так ответить. То, как тогда Гарри позволил себе брать в заложники их отношения — воистину, непростительно. Тем более — с учётом того, что Гарри ЗНАЕТ, какие у его парня проблемы с доверием. Так что неудивительно, что простых потрахушек и извинения, брошенного между делом — недостаточно, чтобы искупить вину за доверие, подорванное такой выходкой. Блондин открыл рот снова, и Гарри испугался того, что будет озвучено дальше. — Если я скажу, что нет... — в голосе вдруг проступила озорная ухмылка, — ты мне дашь себя так же выебать ещё раз? — Ну ты и гад! — с облегчением непроизвольно вырвалось у Гарри, как только он понял, что Кормак придуривается. Он недовольно хлопнул ладонью по кровати, демонстрируя своё негодование... хотя глубоко в душе́ понимал, что такой мелкой издёвкой — это он ещё легко отделался. — Мне кажется, за такое твоя жопа должна ещё разок расплатиться... — тот расплылся в хулиганской ухмылке, осознавая свою власть. — Не пугай меня так! — А ты заслужил, по-моему. Сам же сказал. Так что вот цена моего прощения. — Цена, значит? — Ага. Мне полагается ещё один такой же разъёб... Два! Два таких же. — Ах так? — Да. Всё, вердикт вынесен. Визенгамот озвучил своё решение. Оно окончательное и бесповоротное. — Ну раз окончательное... то что уж поделать... — Ты сам виноват, я тут ни при чём, — Кормак театрально пожал плечами. — Да-да-да... Ну как скажешь. Ещё два раза, значит. — Следующие же два! — с нетерпением продолжал торг блондин, упиваясь тем, что может диктовать какие угодно условия. — Как будет угодно, — Гарри ответил точно такой же хитрой ухмылкой, отчётливо дающей понять, что он о чём-то недоговаривает. — А чего это ты лыбишься? Что ты там задумал? — Да ничего. Просто... — он заговорил максимально наигранно, будто рассуждает вслух. — Я-то хотел с этого момента в принципе тебя радовать время от времени, регулярно давая свой зад на растерзание, но если ты у меня такой циничный и требуешь именно... — Не-не-не! Всё! Прощён! — Вот, то-то же! — злобная ухмылка сменилась на добрую, когда он повернул голову набок и поцеловал Кормака в плечо. Оба синхронно выдохнули с облегчением. — Но не смей меня больше так пугать! — не приказом, а, скорее, просьбой добавил Гарри. После недолгой паузы последовал ответ: — И ты тоже, — голос блондина, напротив, звучал с железной серьёзностью. В нём промелькнула та тревога, которая, судя по всему, накрыла Кормака в том переулке. — Знаешь, как я тогда испугался, что ты это взаправду? — Знаю. Прости ещё раз. — Обещай, что ты так мне больше угрожать не станешь. — Обещаю. — Никогда. Как бы мы ни поругались — только не так. Только не этим. — Обещаю. Больше — никогда. А если забуду — настойчиво напомни. Гарри почувствовал второй, уже скрываемый, тихий вздох облегчения. Помолчав ещё немного, Кормак добавил с некоторой обеспокоенностью: — А ты правда мой болт теперь собираешься терпеть регулярно? Ты выдержишь? — Не каждый раз, но да. — Ну каждый раз — я и сам не хочу. От твоего члена — я тоже не собираюсь отказываться, — он снова игриво улыбнулся. — Да я понял, как ты обожаешь, когда тебя самого долбят как можно жёстче. — Твоим размером — да. Ну и тебе это, вроде, тоже нравится? — Ага. И после того, что ты мне сегодня устроил — готовься в следующий раз к настоящей расплате. — Ты же в курсе, что это не угроза? — А что ж ещё! Или ты сомневаешься в моих способностях? — Нет, я к тому, что... ты такими «угрозами» меня мотивируешь в следующий раз драть тебя уже жёстко. Или ты этого и хочешь? Понравилось тебе, как мой свирепый... — Не-не-не! Жёстче — не надо! Я и это-то — еле выдержал. Ты не забывай, какой у тебя размер, ага? — Тебе было сегодня неприятно? Больно? — сказав это, блондин замер и напрягся, боясь, что его парень сейчас обратит внимание на собственные ощущения пониже поясницы, опомнится и потребует-таки вытащить из него этот елдак. — Не больно. Насчёт «неприятно»... даже не знаю. Было тяжело, — он поспешил добавить, почувствовав, как напрягся Кормак, — но мне было приятно сделать приятно тебе. Я видел, как ты там тащился. И сам тащился от этого. А то, какой ты там был свирепый... М-м-м... — он довольно закатил глаза. — Ты меня настолько любишь в режиме брутального ёбаря? — на лице блондина снова проступила хулиганская ухмылка. — Люблю — не то слово, — Гарри ответил столь же похотливо, показательно прикусив губу и поиграв бровями, зная, что блондин, в отличие от него самого, видит сейчас выражение его лица. — Дааа? — то ли осознанно, то ли нет, тот повторил игривую мимику своего бойфренда. — Так этому милому хрупкому парнишке понравилось чувствовать, как зверски я надевал тебя на свой огромный хер — как гондон, который на него еле-еле налазит? — О, дааа... А в таких формулировках — так тем более. — Нравится тебе чувствовать себя моим использованным гондоном? Да, малыш? — Эм... — в голосе Гарри прозвучало недовольство. — Вот это уже перебор. — Ты ж сказал, что тебе понравилось, как я это описал? — Мне понравилось, как ты там сказал про то, что ты меня надел... на свой хуище... и что я это с трудом терпел. — А, так тебе нравится мысль, что мой дрын в тебя не влазит? — Вооот, да. Твоя безразмерная дубина. — И что я всё равно его насильно в тебя запихнул? — Да... — Малыш, от таких разговоров у меня самого сейчас крышу снесёт. Так тебе нравится, что тебя дерут жёстко? Что до слёз? — Не жёстко. И до слёз — это не цель, а как бы... побочный эффект. Слушай, да тебя самого — то же самое ведь заводит! Мне нравится, в каком животном смысле ты меня хочешь. И какой ты альфа-самец при этом. Тебе это нравится по другой причине? — Нет, так же. — Ну вот. Но жёстче — я пока точно не выдержу. — Да мне и так — хватит. Ты у меня — уже просто сокровище. — Ты тоже. И... знаешь что? — Что? — Не сейчас, но когда-нибудь — я выдержу, что приму... нет, что ты запихаешь в меня свой дрын — вместе с яйцами... поистине насильно... даже без разминки... и без предупреждения... и сделаешь это перед сном — так и оставив его там, заставляя засыпать — вот так. — Бляяя... Малыш, у тебя вообще хоть какие-то тормоза — есть? — Если ты всё ещё не понял, с тобой — они отказали. — ... — Напрочь.

***

Одевшись, они сели на кровать. Снова, уже привычно, широкая грудь блондина выступала удобной спинкой для брюнета, пока Кормак, расставив согнутые в коленях ноги в стороны, одной рукой продолжал нежно обхватывать Гарри, скользя ладонью по груди — пускай, уже и в рубашке. В рубашке самого Кормака, в которую Гарри облачился в поместье МакЛаггенов, оставив свою одежду там. Отчего-то, тот факт, что очаровательный третьекурсник сидел сейчас в старой одежде его парня — последнему грело душу особенно, позволяя по-прежнему чувствовать, даже будучи уже одетыми, что блондин окутывает этого милашку собой со всех сторон. Что это — именно его Гарри. Весь. Целиком. — Слушай, — медленно заговорил брюнет тем своим шикарным голосом, немного скрипучим, когда он балдеет в объятиях своего парня, — ты сейчас во время секса сказал, что вы меня с Дином уже так долбили, как у тебя в патронусе. Но я же помню, что у тебя там — вообще не так. — Да именно так! — Неужели мы его настолько по-разному видим? — Да вряд ли... Хотя давай прям щас проверим. — А тут у Тиберия — патронус-то разве призвать можно? — Патронус — можно. Если он ничего не изменил, — Кормак повалился на бок вместе с Гарри, пытаясь дотянуться до палочки на тумбочке. — Ну тогда давай, показывай, — кивнул брюнет, когда они уже снова сели — в той же самой позе, в которой Гарри уже видел его патронус однажды, в башне Гриффиндора.

♥♥♥

Патронус Кормака был ровно тот же, что и в прошлый раз: какая-то неимоверно идеализированная версия Гарри, который лежал на сбуровленных простынях, пока два парня ебали его своими непомерно огромными елдонами — как у Кормака — сразу с обеих сторон. Не совсем яростно, но довольно интенсивно. Один хер — долбил в рот, пока его обладатель запустил пальцы в волосы и своими сильными ручищами крепко держал голову Гарри на месте, наяривая ему в горло от души. Другой — в зад, пока его обладатель — по-видимому, сам Кормак — припечатал запястья брюнета к кровати по бокам от головы и точно так же использовал его анал по полной программе. Тоже довольно агрессивно, хоть и тоже не так бешено, как это уже вживую проделали с Гарри близнецы и, уж тем более, Теренс. Была ещё и третья пара рук, которая воображаемому третьекурснику разводила согнутые колени в стороны, почти прижимая их к кровати и вынуждая его лежать в невероятно похабной позе: задрав зад вверх, тем самым выставив его собственные массивные яйца и хуй, стоящий колом — гораздо больше, чем у настоящего Гарри — и раздвинув его жопу до предела, подставляя её на растерзание для максимально глубокого разъёба — хуем Кормака, который тут тоже был ещё больше, чем в жизни, и выглядел уже натурально чуть ли не бревном, на которое вот этого худенького Гарри уже буквально, без преувеличения, надели, впихнув в него невпихуемое каким-то немыслимым чудом. Но, несмотря на то, какой акцент в патронусе был на явно преувеличенный хуище, таранящем преувеличенно тугой зад пассива, а также на преувеличенное хозяйство самого Гарри — именно третья пара рук выполняла ещё одну важнейшую роль. Именно благодаря тому, как третий парень держал брюнета на месте, картина выглядела не просто как жестковатый тройничок с гипертрофированными елдонами, а прямо-таки как изнасилование. Именно третий парень насильно заставлял извивающегося Гарри раскрыть жопу и намертво фиксировал его на месте, не оставляя ему ни единой возможности вырваться... да тот там и не особо пытался, вообще-то. Лишь дёргался то и дело — то ли рефлекторно, то ли для виду, чтобы потешить эго двух кобелей, упивающихся тем, как они в него наяривают. Хоть хуи у них и были весьма внушительными, хоть ебали они и жёстко, но двигались при этом довольно умеренно. А сам Гарри там — несмотря на размеры, явно испытывал лишь чистейшее удовольствие. Он, похоже, больше них балдел от того, как сногсшибательно его имеют два таких первоклассных самца. — Ну вот! Я ж говорю, что тут — вообще по-другому! — уверенный в своей правоте, третьекурсник указал на возбуждающее изображение перед ними. — Да ну как это по-другому, если мы тебя с Дином именно так и драли! Только тут — я тебя в зад, а там — был Дин. — Да не в этом дело, кто кого. Там меня Дин — вообще же натянул. — Ну а тут — разве нет? — Тут — двигаются они... ну, вы — кто бы это ни был кроме тебя — так, со средней скоростью. А этот вот «якобы я»... — Это не «якобы». Это ты. — Ну, в общем, вот этот я — вообще же на расслабоне просто кайфует. — А с Дином — разве не так было? — Не-е-ет, — с охуевающим полу-смешком протянул Гарри. — То, как меня там Дин вживую долбил — это вот вообще ни разу было не «на расслабоне». — Так и тут — ты ж еле-еле это терпишь. Посмотри, как ты извиваешься от боли! — Да не от боли! Он... я там — тащусь. И вообще — тут у тебя не трое, а четверо. — Да это мелочи. — Ну может и мелочи, а меня, вот, заводит, что тебя самого тут в зад долбят. — А это ты с чего взял? Никто тут меня не долбит. Это я тебя в зад деру. Ты не понял, что ли, где я? — Да всё я понял! Вот это — твой хуй. Правильно? — Ну правильно. А с чего ты взял, что меня в зад имеют? Вон же, он у тебя во рту. — Да не второй! Третий. Он у тебя за спиной стоять должен. — Да с чего ты взял! Не видно же! Я думал, он сбоку сидит. — Ты посмотри, как он меня под коленями держит. Если его руки вот так — то он у тебя за спиной стоять должен. Ну и, как бы... если он у тебя за спиной... — Гарри осёкся. Кормак той рукой, которой ласково обнимал его всё это время, резко в него вцепился — той же стальной хваткой, как тогда, на гиппогрифе. — Что такое? — третьекурсник обеспокоенно повернулся назад и увидел перепуганного бойфренда, вытаращившегося вперёд. Тот перевёл на Гарри такой виноватый взгляд, будто его только что застали за чем-то настолько предосудительным, что за это во всю жизнь не отмыться. — Кормак, что такое? — обросший брюнет повторил уже требовательно, сам начав волноваться не на шутку. — Там... — сидя в шоке, прошептал осипшим голосом блондин. — Там Тиб. Гарри резко обернулся к двери. Она, как и прежде, была закрыта. — Где? — в недоумении он столь же быстрым рывком повернулся обратно. — Третий... Третий актив — это Тиб. Это его ру́ки.