В объятиях терновника

      Снейп крайне редко смотрелся в зеркало. По большей части потому, что знал — в отражении не обнаружится ничего хоть сколько-нибудь привлекательного, и перепроверять это не следует. Бриться тоже не считал нужным, поскольку редкая щетина никогда не мешала, и её отсутствие вряд ли бы улучшило картину. С остальным можно справиться на ощупь. Так он думал раньше.       Он открыл платяной шкаф; на внутренней стороне дверцы удобно расположилось высокое прямоугольное зеркало. Наклонил голову, пальцами раздвинул волосы на макушке. Увиденное заставило скривиться: на коже головы между прядями угадывались очертания ушибленной раны, которая не только не стянулась, но и воспалилась. Внешний вид вполне соответствовал ощущениям.       Когда боль от удара постепенно сошла на нет, Снейп решил ограничиться уборкой осколков, поиском запасных резервуаров, осмотром рассыпанных ингредиентов и оценкой их пригодности для дальнейшего использования. Тогда это было важнее. К тому же, ссадина от прилетевшей на голову банки — не самое страшное из того, с чем ему приходилось сталкиваться. Момент был упущен. Начался абсцесс, который тяжелее поддавался лечению. Обращаться в Больничное Крыло, разумеется, не стал. И хорошо, что Нотт этого не сделала. Хоть где-то её эгоизм был на руку. Не отрывая взгляда от отражения, он мысленно перебирал варианты заранее приготовленных зелий, которые могли бы сгодиться в такой ситуации.       Размышления были прерваны стуком. Мысль о том, чтобы проигнорировать пришедшего, при всём своём удобстве была отброшена. Едва ли кто-то в здравом уме станет колотиться в личные покои профессора посреди ночи, а значит, это действительно требовало внимания. Снейп раздражённо вздохнул и аккуратно спрятал ссадину под волосами, затем неохотно отступил от шкафа. Как только отпер дверь, в глаза ударил яркий свет фонаря, что особенно неприятно после длительного пребывания в полумраке.       — Хорошо, что вы не спите, — в сиплом голосе Филча слышалось торжество.       — Опустите фонарь.       Завхоз послушался. Вид у него был чрезвычайно довольный, почти блаженный.       — Ваша Нотт сбегала из замка вместе с Уизли. Сейчас они в кабинете у профессора Макгонагалл.       Хмурость пересекла черты Снейпа. Конечно, она это сделала. По неизвестным причинам, школа никогда должным образом не предупреждала побеги учеников. Мерами безопасности служили лишь чары, блокирующие трансгрессию, да старик с кошкой. И то, и другое можно было обойти при должной сноровке, и Нотт ей обладала. За шесть с лишним лет научилась оставаться незамеченной, и только запах табака на одежде мог свидетельствовать о ночных вылазках. Теперь и стены Хогвартса, и перспектива исключения не являлись для неё помехами.       Он захлопнул дверь и двинулся в сторону кабинета Макгонагалл. Действительно, хорошо, что не спал — не придётся пугать юные умы своим появлением в ночной сорочке. Филч последовал за ним, рядом бежала Миссис Норрис. Коридор насытился звучанием нестройных шагов. Или, если точнее, шагов, шарканья и почти неслышной поступи лап. Снейп не возражал такому сопровождению. Едва ли у сквиба были другие радости в жизни, кроме злорадства над провинившимися студентами, и лишать его этого не было необходимости.       — Эта мерзавка Нотт… — пробурчал он себе под нос. — Чёрт знает как удрала. Но Миссис Норрис не проведёшь. Заметила, что что-то барахтается в небе, а там уж по рыжим патлам стало понятно, кто это и с кем. Ученики совсем распаясались. Вот было же время, когда даже думать о таком боялись. А всё потому, что наказывали как следует, не то что сейчас. Надо бы смазать цепи…       Снейп не включился в разговор, хотя отчасти и был согласен. В семидесятых в Хогвартсе телесные наказания уже не применялись. Может быть, зря. Может быть, продолжительное висение вниз головой избавило бы некоторых от ощущения вседозволенности, и тогда воспоминаниям о школьных днях сопутствовала бы приятная ностальгия. Может быть, его жизнь сложилась бы совсем иначе.       То, что однажды надломилось, но так и не сумело правильно срастись, болезненно заныло. Горечь скопилась в горле, заполнила лёгкие, препятствуя нормальному дыханию. Однако прекратилось это так же быстро, как и началось. Северус старался пресекать подобные порывы, чтобы не тонуть в жалости к себе, не впадать в долгий ступор или захлёбываться в истерике. Не время для этого.       Он не заметил, как добрался до нужного крыла и остановился аккурат напротив двери. Вопреки ожиданиям, Филч предпочёл продолжить ночной обход. Какое-то время слышалось его монотонное ворчание, гулким эхом разносящееся далеко впереди. Вскоре оно померкло вместе с фонарным светом, и вокруг Снейпа вновь сгустилась темнота. Он не посчитал нужным использовать световые чары и сразу вошёл в кабинет.       — Нарушить комендантский час, выкрасть мётлы, покинуть территорию школы, — чеканила Макгонагалл. Она стояла у письменного стола, облачённая в тёмно-зелёный халат. Вот кому не повезло оказаться выдернутой из постели. — От мисс Нотт это было ожидаемо, но вы, мистер Уизли? Вы хоть понимаете, какой пример подаёте младшим братьям?       — У всех свои слабости, — жеманно ответила слизеринка. — Вот у мистера Уизли это «Ведуньи», на чей концерт мы и попали.       Снейп брезгливо изогнул губы — своеобразный рефлекс на такую интонацию её голоса. Затем закрыл дверь, обозначая своё присутствие, и приблизился к коллеге. Минерва кивнула в знак приветствия, он ответил тем же. Взгляд поочерёдно прошёлся по студентам, оценивая и подмечая детали.       Оба сидели напротив стола, но делали это совершенно по-разному. Нотт почти развалилась на стуле, съехав к краю сидения и разместив локоть на спинке. Вряд ли пила, но, судя по стойкому запаху табачного дыма, курила, и явно не одну одну сигарету. Привычную форму сменили кожаная куртка на два размера больше, футболка с логотипом «Ведуний», рваные джинсы и ремень с люверсами. Волосы растрёпаны, чёрные тени для век смазаны. Неизменными остались нахальное выражение лица, вызов в глазах и та самая ухмылка. Она определённо была довольна собой, но Снейп, разумеется, не позволит этому длиться слишком долго.       Билл Уизли, в свою очередь, в полной мере осознавал серьёзность ситуации. Сказать о том, что выглядел он подавленно, было бы не совсем правильно. Скорее, как маггловский рок-музыкант, ошибочно приговорённый к смертной казни на электрическом стуле. Иначе и быть не могло — отличник, гордость факультета ожидал страшных слов об исключении вместе со своей пустоголовой подругой. Поначалу он не издавал ни звука и почти не дышал, спрятав лицо в ладонях, но уже через пару мгновений опустил руки, открывая взору небрежный макияж в тёмных оттенках.       — Мы сожалеем о содеянном, профессор, — проронил гриффиндорец. — Больше такого не повторится.       — Я слышу об этом далеко не впервые, — ответила Макгонагалл. — И у меня создаётся стойкое ощущение того, что вы ничему не учитесь. Я рассчитывала, что вы, будучи достаточно взрослым и ответственным молодым человеком, возьмётесь за ум и перестанете участвовать в эскападах. Быть может, мне всё же стоит связаться с вашими родителями?       — Непременно, — по-змеиному прошелестел голос Снейпа. — Насколько мне известно, семью всегда уведомляют об исключении и его причинах.       Прерывистый вздох Билла разрезал воздух. Его реакция впрочем, не представляла для Мастера Зелий особого интереса. Чёрные глаза неотрывно следили за малейшими изменениями в мимике Нотт, надеясь обнаружить там признаки смятения. Маленькая слизеринская паршивка сама загнала себя в ловушку и, вполне возможно, что не найдёт из неё выхода. Он получал особый сорт удовлетворения от наблюдения за тем, как она склонила голову вбок и сощурилась.       — Вы не можете. Не нас двоих, по крайней мере.       — О, вы так уверены? — протянул Снейп. — Два студента несанкционированно завладели школьным имуществом и совершили побег. Вы не считаете столь серьёзное нарушение правил достаточной причиной для исключения?       — Нет, не считаю. Во-первых, потому что Билл не хотел ничего нарушать, я его заставила. И это должно быть дураку понятно, сэр. А во-вторых, потому что придумать план и осуществить его было непросто. Вы должны гордиться такими умными студентами, а не избавляться от них.       — Умными? — вторил профессор, его глаза недобро сверкнули. — В самом деле, не каждый додумается до того, чтобы столь филигранно уничтожить последние крупицы своей репутации и какие-либо перспективы для построения успешной карьеры не только в стенах Хогвартса, но и за его пределами. Вы так самоуверенны и инфантильны, что, должно быть, даже не думали о возможности быть пойманной, ведь извилины в вашем мозгу способны разве что на…       — Прекратите, Северус, — жёстко отрезала Макгонагалл. — Вы явно переступаете черту дозволенного в своих методах.       Снейп выпрямился и шумно выдохнул. Никто не проговаривал этого вслух, но — так уж сошлись звёзды — все присутствующие были осведомлены о том, почему ему следует проявлять особую осторожность. Хотя детали соглашения с Минервой не разглашались, очевидно, что должность сохранилась за ним не просто так. И как бы ни было сильно желание продолжить эту словесную баталию, куда разумнее сдержаться и промолчать. По крайней мере, пока.       — Вас, мисс Нотт, это тоже касается. Вы не освобождены от обязанности уважать школьный персонал.       — Мэм, ну вы-то хоть меня послушайте. Билл правда ни в чём не виноват, он вообще меня отговаривал от этой затеи. Вы ведь сами знаете, какой он. Не надо никому ничего рассказывать, и если уж наказывать, то только меня.       — Эль, так нельзя, я…       — Помолчи, ладно? Я же сказала, что разберусь.       Макгонагалл потёрла переносицу над мостиком очков, раздумывая. Снейп приподнял бровь. Поступок Нотт казался ему до безобразия глупым — гремучая смесь слабоумия и отваги, совершенно ей не выгодная. И всё же здесь проглядывалось подобие способности нести ответственность, причём не только за свои, но и за чужие проступки. Если, конечно, это был осознанный ход, а не свойственное ей пустословие, в чём он сильно сомневался. Слизеринцы не подставляются и не бросаются на амбразуру, если не уверены в том, что сумеют обернуть ситуацию в свою пользу. Конечно, определённые шансы всё же были, но…       — Я очень хочу верить, — наконец сказала Макгонагалл после недолгого молчания, — в то, что у мистера Уизли есть своя голова на плечах, и он в состоянии самостоятельно принимать решения. И что впредь эти решения будут соответствовать статусу старосты школы и факультета, то есть взвешенными и обдуманными. Вам же, мисс Нотт, осталось учиться немногим больше полугода, а потому исключать вас неразумно. Вы всё равно понесёте наказание, но по-прежнему в качестве студентов Хогвартса. Имейте в виду, что я прощаю вам подобное в первый и в последний раз, это понятно?       Снейп поджал губы с мыслью, имеет ли разочарование хоть какие-то пределы. Какая замечательная возможность, и как глупо она была упущена. Минерва, на его скромный взгляд, проявила совершенно неуместную мягкотелость, однако говорить об этом вслух он не стал, ведь спорить с ней бесполезно. Она, ко всему прочему, была не только профессором и деканом, но также заместителем директора, так что последнее слово при решении вопроса об исключении оставалось за ней.       — Да, — Уизли несколько раз кивнул с заметным облегчением. — Да, профессор, конечно. Я вас не подведу.       — Угу.       — В таком случае я отнимаю по пятьдесят очков у Слизерин и Гриффиндор. Мистер Уизли до начала рождественских каникул будет отрабатывать в Больничном Крыле и выполнять поручения мадам Помфри. Мисс Нотт…       — Позвольте, Минерва, — перебил Снейп, — я сам назначу мисс Нотт наказание. Всё же она по счастливой случайности остаётся студенткой моего факультета.       Он не прекращал смотреть на неё. Заносчивость, которую она демонстрировала всем своим видом, бесила до дрожи. Едва ли в такой ситуации нашлось бы что-то, что могло удовлетворить Снейпа в полной мере, кроме отбытия Нотт далеко и надолго. Если бы Макгонагалл и посчитала нужным связаться с матерью Эйльхарт, это не возымело бы должного эффекта. Она никогда не реагировала на сообщения о выходках дочери и просьбах (или требованиях) принять меры и, соответственно, никаких улучшений не наблюдалось. Потому в определённый момент письма попросту перестали слать. Если родитель равнодушен к собственному чаду, это не исправить никакими усилиями. Уж он-то это хорошо знал.       — Будущий профессор, — продолжил Снейп, — должен обладать определёнными знаниями и навыками, необходимыми для работы. В связи с этим, вы будете оставаться после наших частных уроков и заниматься проверкой домашних работ студентов младших курсов до конца учебного года. Если задания будут даны не в письменной форме — отправитесь помогать профессору Гилберту. Кроме того, вы напишете эссе на большом свитке о чарах и артефактах, которые могли бы улучшить систему безопасности в Хогвартсе по части обнаружения беглецов либо посторонних. Будете переписывать это эссе до тех пор, пока я не сочту его идеальным.       — Ладно, — Нотт безразлично пожала плечом. — Как скажете, сэр.       — Прекрасно, — Макгонагалл утомлённо выдохнула. — Теперь, вы двое, немедленно отправляйтесь в постель, каждый в свою Гостиную. И приведите себя в порядок, чтобы наутро выглядеть как достойные студенты Хогвартса, а не завсегдатаи притонов.

***

      Эль казалось, будто каждая клеточка её тела была насыщена чистым восторгом, и от этого ей хотелось подпрыгивать на каждом шагу по дороге в подземелья. Всё в этом вечере было замечательным, и поход в кабинет Макгонагалл нисколько его не омрачил. Неделю до концерта она корпела в одной из теплиц над важной составляющей плана побега — зельем невидимости. В отличие от знаменитой Мантии-невидимки, работало оно недолго, но всё же работало, и никаких неприятных побочных эффектов они не испытали. Это был первый её серьёзный проект, который она собиралась совершенствовать. Может быть, даже продавать, держа рецептуру в строгом секрете.       Нескольких флаконов такого зелья оказалось достаточно, чтобы прошмыгнуть мимо Миссис Норрис и добраться до квиддичного стадиона. Дальше дело оставалось за малым. Чарли Уизли был капитаном команды Гриффиндора, а потому имел доступ к раздевалкам и хранилищу школьных мётел. Биллу не составило особого труда одолжить ключи и вполне свободно ими воспользоваться, поскольку Филч и его кошка не совались на эту территорию. Толчок от земли, плавное воспарение, устремление ввысь — и вот замок, оставшийся позади, стал быстро отдаляться.       Но то, что было за спиной, волновало мало. Ветер свистел, хлестал по щекам, то и дело норовил сорвать кожаную куртку с узких плеч и унести с собой. Эль хорошо помнила, как она продрогла до костей, как смеялась, выворачивала финты в воздухе и кричала всякие глупости Биллу. Тот, при всей своей правильности, наслаждался происходящим не меньше, хотя и летел гораздо спокойнее. И вид открывался просто потрясающий. Сначала широкая водная гладь, отражающая лунный свет и мерцание бесчисленных звёзд. За ней простирались холмы и нагорья, между которыми извивался виадук, и уже через пару недель по нему вновь поползёт Хогвартс-экспресс. Лишь изредка проглядывали домики со светящимися жёлто-оранжевыми оконцами. Затем последовали небольшие деревни и город, где жизнь, несмотря на позднее время, кипела и бурлила полным ходом. И всё это только для них двоих.       Позднее свист ветра сменился ритмичным барабанным боем, созвучием сразу трёх гитар с гудением волынки и голосом вокалиста. Музыка то гремела со всех сторон, то затягивала сладко-томными переливами, в которые так гармонично вплетался баритон Мирона Вогтэйла. Того самого Вогтэйла! И не где-нибудь, а прямо перед ними, стоит только дотянуться. Может быть, у Эль даже получилось бы, когда Билл посадил её к себе на плечи. Ведьмы и волшебники вокруг вдруг перестали быть незнакомцами и образовали собой большое-большое единое целое, разношёрстное, но вместе с тем упорядоченное в своём стремлении внимать каждому слову кумира и петь эти слова вместе с ним стройным хором. Именно здесь была свобода в самом чистом её виде, которая кружит голову и будоражит до одури. И никакое, даже самое строгое наказание, не имело значения.       Билл, впрочем, не разделял её мнения. Он был угрюм, немногословен и очень измотан. Не обращал внимания на пряди, беспорядочно выбившиеся у него из хвоста, и молча плёлся по коридору.       — Эй, ну чего ты, — Эль ткнула локтем ему в бок. — Видишь как здорово всё вышло. И потусили, и из школы не вылетели. А ты боялся.       — Это пока что не вылетели, — буркнул Билл. — Нам просто повезло.       — Какая разница? Результат-то один. Да, поймали, наказали, сняли кучу баллов, ну и чёрт с ним. Это всё равно того стоило. Неужели ты бы предпочёл остаться в кровати этой ночью? Где же твоя хвалёная гриффиндорская отвага? Где твой дух авантюризма?       Билл вздохнул.       — Иногда мне кажется, что на Гриффиндоре должна быть ты, а не я, с твоим-то рвением.       — Вот и не правда. Была бы у меня возможность, я бы продала тебя за деньги, потраченные на билеты, неблагодарный ты слизняк.       — Иди ты, — он насмешливо фыркнул и пихнул её в плечо. Эль не обиделась и лишь ехидно хихикнула.       Вместе они добрались до вестибюля, где им предстояло расстаться и разойтись каждому в свою сторону. Остановились у лестницы, чтобы попрощаться. Билл ненадолго задумался и нерешительно потёр затылок.       — Эль, ты только не подумай ничего плохого, ладно? Мне действительно понравился концерт. Чего уж там — мне крышу снесло от восторга. Я и думать не смел, что когда-нибудь побываю там. Спасибо тебе за такой подарок. И то, как ты старалась отмазать меня… Я это очень, очень ценю, правда.       — Конечно, ценишь, — небрежно ответила она. — Зря я что ли столько усилий приложила?       На самом деле, слышать подобное от друга было довольно приятно. Просто ей крайне редко выражали признательность, а потому она совсем не знала, как на это реагировать. Изображение горделивости виделось самым надёжным и универсальным вариантом, за которым всегда можно укрыться. Билл же то ли привык к подобному поведению Эль, то ли обладал развитой не по годам проницательностью. Он просто улыбнулся уголком губ и заключил подругу в тёплые объятия. Она не возражала. В его руках было тепло и… безопасно, пожалуй. Безопасно, безусловно, искренне. От него пахло корицей, чистотой и, совсем немного, её сигаретами. Домом, в который хочется возвращаться из самых отдалённых уголков планеты, зная, что тебя всегда ждут. Эль позволила себе расслабиться, закрыть глаза и сомкнуть руки вокруг его торса. Так они и стояли какое-то время.       — Ты жалеешь? — тихо спросила она. — Ну, о нашей вылазке.       Билл отпустил её и потрепал по волосам, отчего она поморщилась.       — Иди спать, дурашка. Поздно уже совсем.