В объятиях терновника

      На лице Снейпа не отразилось и намёка на какую-либо эмоцию, когда дверь в его кабинет вдруг распахнулась. Нотт всегда входила без стука, бросала свои вещи куда придётся и приступала к назначенному ей наказанию без предварительного инструктажа. С одной стороны, это невероятно раздражало — едва ли кому-то понравится, когда посторонние врываются в твоё пространство и хозяйничают в нём, игнорируя любые замечания. С другой, такое отношение освобождало от обязанности раз за разом придумывать новые занятия на время отработки (а это было проблематично, с учётом того, насколько часто её оставляли после уроков). Пожалуй, если бы ему было совсем безразлично, как и за что наказывать студентку, он мог бы просто впускать её в кабинет, чтобы сама нашла чем заняться.       Мастер Зелий был занят бумажной работой, которую так или иначе приходилось выполнять, будучи профессором. Дверь из тёмного дерева захлопнулась, кожаная сумка шлёпнулась о каменный пол, раздались лёгкие пружинящие шаги в сторону кладовой. Всё ровно так же, как и обычно, словно утреннего происшествия не было вовсе. Выходит, что ничего серьёзного тогда не случилось. Вероятно, причиной странного поведения Нотт был скачок гормонов или что-то вроде того. Эта мысль заставила его почувствовать некоторое подобие облегчения, но он тут же одёрнул себя. Взгляд чёрных уставших глаз сместился с пергамента на небольшие настольные часы. Минутная стрелка замерла чуть правее резной цифры двенадцать.       — Вы опоздали, — констатировал профессор, возвращаясь к наброску плана уроков, кончик пера снова зацарапал пергамент и выводить слова убористым аккуратным почерком. Голос не сочился желчными примесями, не наливался свинцом. Просто факт.       — Всего на две минуты.       — Я предупреждал вас на этот счёт. Делайте выводы.       — Любите проводить ночи со студентками? — игриво промурлыкала Эйльхарт. — И много у вас таких, как я?       Снейп поморщился и скривил губы. Её специфическая манера общения и пренебрежение субординацией не были для него чем-то новым, но контекст фразы вызвал отвращение. Идея спать со своими ученицами в принципе была отталкивающей, не говоря о том, чтобы такой ученицей оказалась именно она. К счастью, Нотт на седьмом курсе, и уже в следующем году ему не придётся терпеть её выходки. Его жизнь и без того не была похожа на сказку, и от её присутствия не становилось легче.       В любой иной ситуации ему не составило бы труда парировать её очередную колкость — по сути, их общение состояло из подобного обмена любезностями. Однако сейчас профессор осознавал, что любая брошенная им фраза будет использована против него самого, а поддерживать эту игру он не собирался. К тому же сейчас были дела поважнее, и растрачивать время на пустые перепалки не было смысла. Так что Снейп сделал усилие над собой, подавляя недовольство, и медленно выдохнул.       — Не отвлекайтесь, мисс Нотт, — сухо сказал он. Хотя произнесённые слова звучали тихо, в небольшом кабинете слышимость была отличная.       Ответа не последовало. Некоторое время в комнате слышались лишь негромкие постукивания от перестановки стеклянных банок на деревянных полках, шуршание листов пергамента и скрип пера. Впрочем, зельевар осознавал, что такая обстановка, идеально подходящая для работы, была временным явлением. Совсем скоро ему снова придётся терпеть бесконечный поток болтовни. Не спасали ни замечания, ни угрозы, ни дополнительные меры наказания. Раньше он даже пил Умиротворяющий бальзам перед её приходом, но поскольку приготовление такого зелья было трудоёмким, от идеи пришлось отказаться. Так что оставалось только игнорировать её (хотя даже это не всегда работало, и порой театр одного актёра заканчивался одновременно с терпением Снейпа).       — У вас тут так холодно, ужас просто, — проворчала Нотт. Стук ненадолго прекратился, вместо него раздался характерный звук растирания рук. — Между прочим, у меня есть к вам разговор.       Как и ожидалось, отсутствие комментариев ни к чему не привело, так что Эйльхарт продолжила как ни в чём не бывало:       — Я вот думала, чем хочу заняться после выпуска. Всё лето перебирала варианты. В общем, я решила, что буду преподавать в Хогвартсе.       Перо перестало скрипеть, рука интуитивно отпрянула и зависла в паре сантиметров от стола. Глаза оторвались от написанного и обратились к ней, пытаясь понять, было ли это очередной провокацией или серьёзным заявлением. Нотт, казалось, была увлечена наведением порядка и не заинтересована в его реакции. Тёмно-каштановые волосы не обладали достаточной длиной для того, чтобы собирать их в конский хвост, так что завязана была только верхняя их часть. Но непослушные пряди всё же выбивались и либо свисали у лица, либо лежали за ушами. Рукава белой рубашки небрежно закатаны чуть выше локтей, поэтому сложно не заметить мурашек на предплечьях. Взгляд не опустился ниже уровня талии, но Снейп был уверен, что мурашки виднелись и на её ногах. И она ещё жаловалась на холод. Идиотка.       Слизеринка всё же повернула голову в его сторону. По-видимому, обнаружив явные признаки скепсиса на бледном лице, она растянула губы в довольной улыбке. Пока это мало походило на подводку к важному разговору. Наверняка сейчас она в своей язвительной манере признается, что пошутила, что у него очень комичный вид, и что преподавательство не в её характере. Да, это было бы предсказуемо, и такая предсказуемость была раздражающей, но в то же время обнадёживающей.       — Ну, а что? — Эйльхарт пожала плечом и вернулась к банкам с сушёными тараканами, её интонация вновь приобрела нарочито будничные оттенки. — В Лидс я точно не вернусь, потому что мне там делать нечего. На бизнес денег нет, да и напрягаться как-то не хочется. Спорт — это тоже не моё. А вот быть профессором мне по душе.       Снейп фыркнул. По душе ей, как же. За шесть лет работы он неоднократно сталкивался со студентами, преисполненными подобными мечтами. Их амбиции, как правило, базировались на глупых и наивных представлениях о профессии, не имеющих ничего общего с реальностью. За осознанием этого факта неизбежно следовали разочарование и выбор значительно более заурядной работы. Он был уверен, что этот случай — не исключение. Разумеется, Нотт не останется здесь, стоит только разрушить её воздушные замки. Сомнение сменилось ехидством, в крови закипела жгучая смесь азарта и садизма. Ему представилась прекрасная возможность осадить её, и упускать эту возможность нельзя. По крайней мере, в его системе координат. Однажды он допустил такую ошибку, и теперь этот незакрытый гештальт не давал спокойно жить.       Северус отложил перо в сторону. Ради такого он был готов пренебречь обязанностями, даже если потом придётся не спать всю ночь. Затем он откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Кривая ухмылка, приподнятые брови, яд, плещущийся в чёрных глазах — казалось, весь внешний вид профессора кричал о его намерениях. Но ей, глупой слизеринской соплячке, не хватало проницательности, чтобы этого понять.       — М-да? — насмешливо протянул он. — И что же, по-вашему, делает вас человеком, подходящим для подобного рода деятельности?       — Ну, во-первых, я хорошо лажу с детьми. А всё потому, что я не слишком старая и знаю, чего они хотят, в отличие от некоторых других профессоров. Ведь для того, чтобы заслужить чьё-то уважение, вовсе не обязательно унижать и запугивать, — Эйльхарт метнула короткий многозначительный взгляд в его сторону.       Этот намёк, поразительный в своей прозрачности, был также оставлен без внимания (хотя это было впервые, когда Снейпу заявили о старости, в его-то двадцать семь лет).       — Дальше, — лаконично произнёс он.       — Во-вторых, я умная, даже если вам так не кажется. У меня хорошие оценки, и я легко запоминаю то, что мне интересно. И учить я буду тому, что мне интересно. Думаю, это важно, если хочется завлечь других, а не просто читать скучные лекции и заставлять писать эссе.       — И что же вам интересно?       — То, что можно применить на практике, то есть не так уж и много. Но я всё-таки решила остановиться на Защите. Да, знаю, это не очень оригинально, но ничего не могу с собой поделать. Нравится, и всё тут.       — Что насчёт проклятия? Не боитесь?       — Не верю. Думаю, это глупости и простое совпадение. Наверняка это проклятие используют всякие слабаки как самооправдание, но я-то точно не такая.       На миг вновь воцарилась тишина: Снейп ожидал оглашения остальных пунктов списка достоинств, Эйльхарт же, по-видимому, хотела услышать его мнение. Но списку не суждено было продолжиться, и это только подтверждало его теорию о степени осознанности её выбора. Пока всё шло именно так, как предполагалось.       — Чего вы от меня хотите? — прямо спросил Снейп. — Я не веду Защиту от Тёмных Искусств, и мне казалось, что это общеизвестный факт. За консультацией обращайтесь к профессору Гилберт. Или вы пришли просить у меня благословения?       — Я не хочу идти к Гилберту, — ответила она с нескрываемым пренебрежением. — Он странный и от него воняет чесноком. С ним даже находиться рядом невозможно, не то что учиться. Поэтому мне надо чуть-чуть подтянуть практику у кого-то нормального. Кроме вас защиту знает Дамблдор, но к нему я тоже не пойду. Да и вообще, вы декан или кто?       В этих словах была доля истины. В сентябре Эйден Гилберт занял должность профессора ЗоТИ и почти сразу же прославился своей панической боязнью вампиров. Причины такому поведению оставались загадкой, однако даже такие методики многое говорили о степени его компетентности. Как минимум, по части боевых заклинаний.       Он больше не задавал вопросов. Услышанного было более чем достаточно, чтобы убедиться в своей правоте. Даже хорошо, что Нотт решила обратиться именно к нему. Любой другой профессор на его месте мог бы проявить снисходительность и если не пойти на встречу, то, по крайней мере, мягко отказать. Но Снейп не относился к их числу. Не после всех тех лет, в течение которых она действовала ему на нервы. Он опёрся обеими руками о стол и с небольшим усилием сдвинул кресло назад, затем поднялся и, обогнув своё рабочее место, направился к студентке. Встал не слишком близко, чтобы сохранить необходимую дистанцию. Но даже теперь Эйльхарт не прерывалась и предпочла треклятые банки, часть которых уже была рассортирована в зависимости от разновидности и цвета ингредиентов. Тогда Снейп заложил руки за спину и слегка наклонился к ней, тем самым создавая ощущение угрожающего давления.       — Смотрите на меня, когда я с вами разговариваю, — холодно произнёс он. Удивительно, но она послушалась: сначала оценила, скользнув взглядом сверху вниз, затем развернулась к нему лицом и скрестила руки на груди. Зелёные глаза хитро блестели в полумраке без малейшего намёка на страх или напряжение. — А теперь слушайте внимательно. Слушайте и вникайте, настолько тщательно, насколько вам позволяют умственные способности. Для вас работа преподавателем, равно как и изучение Защиты от Тёмных Искусств, не более чем очередное развлечение. Вам кажется, будто обучать сборище болванов — это легко и весело. Но вам невдомёк, насколько это тяжёлый труд. И это будет гораздо тяжелее с таким инфантильным видением мира, поскольку одного лишь возраста и поверхностных знаний недостаточно. Вы нахальны, бестолковы и бесперспективны, вас не будут уважать ни студенты, ни коллеги. Вы разочаруетесь и сгорите, как спичка, а после будете раз за разом приходить и жаловаться на свою никчёмную жизнь. Я не собираюсь тратить своё свободное время и готовить вас к этой профессии. Вы не особенная, мисс Нотт, и на моём факультете учатся гораздо более способные студенты, которые заслуживают внимания.       На долю секунды ему показалось, будто что-то изменилось в этом наглом выражении лица и тут же вернулось к своему привычному состоянию. Сложно было сказать наверняка, с учётом того, что освещение в кабинете тусклое, а зрение — неидеально. Впрочем, судя по затянувшемуся молчанию, ему всё же удалось задеть её болевую точку, надломить самоуверенность, которой не было конца и края. И видит бог, Северус совершенно не жалел об этом. Нутро ликовало, удовлетворение теплом разлилось по венам. Он был полон уверенности, что Нотт получила по заслугам, и чем дольше она молчала, тем унизительнее выглядела.       — Я попросила о помощи, — наконец, произнесла она, но Снейп тут же прервал её.       — Вы называете это«просьбой»?       — Я попросила о помощи, — с нажимом повторила Эйльхарт. Как оказалось, её легко можно вывести из себя, если знать, куда надавить. И он теперь знал, куда. — А не о том, чтобы вы оценили мои способности.       — Это причина, по которой я вам отказываю, но, разумеется, даже этого вы не поняли.       — Значит, я поговорю с Дамблдором, чтобы он на вас мог повлиять.       — О да, очень по-взрослому, — Снейп усмехнулся, его интонация сквозила иронией и презрением. Он выпрямился и посмотрел на неё свысока, в очередной раз подчёркивая своё преимущество. — Бежать и жаловаться при малейших сложностях. Ну-ну, покажите свою зрелость, докажите, что вы достойны называться профессором.       Насмешливый блеск окончательно потух, и её глаза полыхнули недобрым огнём. Слизеринка поджала губы и вздёрнула подбородок, неосознанно пытаясь нивелировать их разницу в росте, стать равной своему декану. Однако получалось это не слишком хорошо, и с разницей в двадцать сантиметров она скорее напоминала маленького озлобленного зверька. Это зрелище только сильнее раззадорило Северуса, и он был готов потешаться над ней, парировать её жалкие попытки отстоять себя до тех пор, пока она не выдохнется.       — Я сама могу решить, по-взрослому поступаю или нет, — выдавила Нотт сквозь зубы.       Она наклонилась и резким движением подняла свою сумку, ладонь крепко сжимала широкую лямку. Распрямившись, полоснула взглядом по Снейпу и, не слишком церемонясь, показала средний палец. Годами отточенная реакция не позволила проигнорировать жест. Профессор тут же схватил её за руку, сомкнул длинные пальцы вокруг запястья и с силой дёрнул на себя.       — Не смейте вести себя так со мной, — прошипел он ей в лицо. — Не усугубляйте своё положение.       Несколько секунд зрительного контакта были не менее искренними, чем брошенные в порыве эмоций фразы. Злоба, взаимная неприязнь, желчь и обида образовали собой концентрат, который своей токсичностью мог побороться со многими ядами. Эйльхарт вырвалась из хватки, и Снейп мельком заметил след от своей ладони, расцветший ярко-красным цветком на её запястье. Хлопок двери, качнувшиеся языки пламени на кончиках свечей, оглушительная тишина.       Нескольких неспешных шагов было достаточно, чтобы вернуться к письменному столу и упасть в кресло. Сердцебиение, участившееся от всплеска эмоций, гулким эхом отдавалось в ушах, пульсировало в артериях на шее. Северус потёр переносицу, ненадолго закрыл глаза, сделал глубокий вдох и выдох, стараясь прийти в себя. Было бы нелепо бесноваться остаток дня из-за какой-то девчонки. Просидев так с минуту, он обратил внимание на стеллаж, у которого копалась слизеринка, а затем вынул палочку из внутреннего кармана мантии. Короткий взмах, и все сосуды встали в нужные места. Теперь о её присутствии напоминали лишь кипящая кровь и шлейф цитрусового парфюма, который досаждал немногим меньше владелицы. Он знал о том, что она не останется. Нужно было лишь перетерпеть остаток учебного года.