Ты мне обещал, Петербург!

      Зал взорвался. Кто-то визжал от радости, кто-то от ужаса, были девушки, что явно поймали глубокий шок и сидели с открытыми ртами. — Мы на это не соглашались, чтоб вы знали, — почти прохныкал Арсений. — Я их и не особо спрашивал, — усмехнулся беззлобно Стас.       В голове у Аны проскочило понимание того, что ей никто не нравились ни шокеры, ни мышеловки. Вообще все, что вызывает какую-то боль у знакомых ей людей — не смешно. Это что-то, что никогда не вызывало радость или смех, а только напряжение и страх. За Антона, у которого низкий болевой порог, за ребят, которые пытаются смеяться сквозь боль. — В них участвуют Антон и Арсений. — Стас, ты уверен в этом? — Антон почувствовал, как его охватывает волна беспокойства. — Да, Антош, я полностью уверен, — засмеялся Шеминов. — Давайте экипируем вас и начнём.       Стас надел на руки парней по паре шокеров, наушники и взял оба пульта в свои руки. — Проверка связи, — он по очереди нажал на правый и левый пульты, а парни согнулись пополам от внезапной боли, пронизывающей руки, а потом и все тело. — Работает.       Антон всегда был чувствителен к боли, и мысль о том, что придется снова прочувствовать на своей шкуре разряды тока, заставила его желудок сжаться от беспокойства. — Вы знаете, что делать, а я пока расскажу зрителям, что мы сейчас придумаем локацию, выберем три буквы, которые они должны будут угадать по очереди. Парни, естественно, в наушниках, чтобы не слышать нас. Каждый раз, когда в их речи будет попадаться эта буква, они будут получать разряд тока. Вы готовы, мы готовы, поехали. Импровизация — Шокеры!       Звучит джингл, а у Анастейши в ушах стоит гул и жужжащий звук наполняет воздух, волна беспокойства накатывает и обдает с ног до головы. Она делает глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы. Ладони становятся мокрые и хочется жутко пить. Локация выбрана, буква тоже, импровизация стартует. По счастливой случайности промахивается пока только Арсений, его тело содрогается от разрядов, а мышцы каменеют. Нэнси сдавливает ручки кресла до скрипа и случайно даже пару раз прикусывает кончик языка. — Сударь… — и Антон тут же промахивается с буквой «а», Стас нажимает кнопку. По телу Антона проходится судорога и тот внезапно падает с высоты своего метр девяносто семь на пол. Он лежит там, закрыв глаза, его дыхание становится коротким, неглубоким, когда он пытается вернуть себе самообладание. — Бля… — он бормочет себе под нос, его голос полон боли и разочарования. — Это чертовски больно. Хуже, чем обычно.       Парень уже ловко поднимался, когда тело вдруг вздрагивает ещё раз и обмякает, Шастун заваливается на бок, спиной к залу. Его сердце схватывает спазм, и оно перестаёт биться. — Опять ногу свело? — Арс хохотнул и глянул на Стаса, который виновато улыбался и пожимал плечами. — Шаст? Антон!       Когда Арсений понял, что друг не реагирует ни на что, то резко бросается к нему, в груди нарастает паника. Шастун чувствовал, как темнота смыкается вокруг него, чувствовал, как замедляется сердце, его тело холодеет. — Антон! Антон, вставай, блять! — он зло шепчет ему, прикрывая рукой микрофон и тряся безжизненное тело своего друга.       В зале начинается невообразимый хаос, все начинают вскакивать со своих мест, хватать телефоны, визжать, снимать, плакать, смеяться, фотографировать. Арс кидает обеспокоенный взгляд на Позова, и тот хватает Антона, они вдвоем кое-как уносят высоченного парня за кулисы. Сережа и Шеминов тут же влетают сразу за ними, последний орет кому-то про вызов скорой помощи. Менеджеры суетятся, Оксана уже диктует адрес дворца культуры в экстренную службу, попутно спрашивая, что нужно делать. Фролова пытается подавить панику и рыдание, но слезы свободно текут по ее щекам.

Пожалуйста, проснись.

      Серёга оттаскивает Арсения, давая пройти Диме, который тут же падает на колени и начинает делать непрямой массаж сердца, попеременно с искусственным дыханием. Скорая уже летит по встречной, игнорируя красные сигналы светофора.

Лишь бы успеть.

      По мере того, как звук сирены скорой помощи становится громче, все чувствуют проблеск надежды. Позов цепляется за мысль, что, может быть, только может быть, с Антоном все будет в порядке. Но было уже слишком поздно. Он был слишком далеко, слишком потерян во тьме, чтобы повернуть назад. — Они идут, Антон.

Просто держись.

— С тобой все будет в порядке. Я обещаю, — он говорит это, не сводя глаз с безжизненного тела своего друга, желая, чтобы тот продержался до прибытия скорой помощи.       В зале началась какая-то дикая паника: все вскакивали со своих мест, подбегали к сцене, пытались на неё забраться, заглянуть за кулисы, Анастейшу толкали локти, руки, ноги, девчонка никак не могла выбраться из этой толпы, чтобы подняться на деревянный край и забежать за кулисы. Этот ад продолжался минут пятнадцать, если не больше. Ее кидали из стороны в сторону фанаты, мир вертелся во всех плоскостях, она слышала, как кровь пульсирует в ушах. Девушка чувствует, что уже плохо соображает, а в голове только тупая боль и оглушающая тишина. На неё набрасывается паника и темнота, когда ей всё-таки удаётся забраться на деревянную сцену и перекатиться по ней, потому что кто-то неистово тянул её за штанину вниз, пытаясь тоже залезть. — Да угомонитесь вы, блять, ненормальные! — закричала девчонка, стряхивая со своей ноги чью-то цепкую руку, в глазах стояли слезы и туман. Она подняла взгляд на кулисы, за которыми уже никого не было. Ана бежит по коридорам так, что перехватывает дыхание, она в панике пытается вспомнить путь от черного входа, по которому заходила несколько часов назад. Дважды она врезалась в каких-то людей, которые тоже куда-то бежали или метались из стороны в стороны. Ана распахивает дверь и перепрыгивает через ступени крыльца, уже замечая машину скорой помощи, куда врачи грузили Антона на каталке. — Держи её!       Это последнее, что услышала девушка. Руки Арса перехватили её поперёк торса на бегу, заставляя остановиться. Она начала визжать и пытаться выбраться из его хватки, слезы горячими дорожками текли в рот, капали с подбородка, обжигая солью уголки глаз. Руки Попова напрягаются, он сам еле стоит на ногах и вскидывает голову наверх, чтобы какая-нибудь предательская слеза не выкатилась от происходящего. Тело Аны кажется ему лёгкой пушинкой, но сейчас она готова порвать его и себя на куски, если он продолжит её держать. И он не отпустит. Не может позволить ей подойти к Антону, иначе она разобьётся на сотни тысяч молекул. Он знает, что девочка на грани того, чтобы сломаться. «Мне жаль» — все, что улавливает ее мозг, так это дрожащий голос Арса. Она наблюдала сквозь дымку слез, будто в дурацком черно-белом немом кино, как врачи работали, как они пытались реанимировать Антона, вернуть его с грани смерти. Не могла поверить, что всего несколько часов назад все было в порядке и новый виток ее жизни уже не за горами, но теперь все это казалось далеким сном, жестокой шуткой, сыгранной вселенной. Наблюдала, как работают парамедики, как они загружают Антона в машину. Её тело двигалось на автопилоте, ее разум был вихрем страха, горя и сожаления. Вертя головой в разные стороны, Анастейша видела все лица, как в замедленной съемке, от жалостливых выражений мутило. Арсений получал удары по рукам, при попытке девушки выбраться из сильной хватки. Руки потянулись, чтобы разорвать сцепку пальцев мужчины, чтобы почувствовать освобождение от удушающих оков. Горячие слезы падали ему на ботинки, на асфальт, ее сердце разрывалось с каждой секундой. И она молилась всеми фибрами своего существа, чтобы не было слишком поздно, чтобы с Антоном все было в порядке, чтобы он был спасен.              Девушка чувствовала себя как в оцепенении, как будто она наблюдает за всем происходящим со стороны и видит саму себя, извивающуюся в руках Арса. Она не могла поверить, что это происходит, что Антон борется за свою жизнь, чувствовала, что тонет, как будто ее тянет вниз тяжесть всего, что произошло. Всего, что происходило. Ана закрыла глаза и позволила слезам течь, позволила рыданиям сотрясать ее тело. Арсений чувствовал, как его собственные силы тают. Физические. Духовные. Он знает, что не сможет долго удерживать этот огненный ураган, не с его собственными эмоциями, которые грозят его захлестнуть. — Настя, пожалуйста… просто успокойся, — шепчет он через рык, но голос полон отчаяния.       Сирену не выключали, она выла слишком оглушительно, будто все они находились в маленьком пространстве, кто-то начал закрывать ей глаза, отчего ноги предательски стали подгибаться. Последнее, что она видела, это обеспокоенное лицо Арсения, который пытался опуститься вместе с ней, чтобы не дать упасть на землю. — Блять, блять, блять, — Арсений матерится и поднимает девушку на руки. — Поз! — Попов в надежде смотрит на друга, не понимая, что предпринять в такой ситуации. — Ничего… — устало шепчет он, вытирая пот со лба. — Может оно и к лучшему.

***

      Запах нашатыря резко ударил в нос Аны. — Ну вот, скоро ей станет полегче. — Спасибо.       Раздался мерный цокот каблуков по плитке, удаляющийся белесый халат, подтянутые ноги молодой девушки. Как из-под воды раздалось уставшее мужское «спасибо», и девушка медленно повернула голову, замечая над собой взволнованное лицо Арса. Голова лежала на его бедрах, мужчина придерживал свободной рукой ее противоположное плечо, дабы Анастейша не скатилась на пол, вторая его рука была занята пластиковым стаканчиком с чем-то прозрачным. Ана пару раз проморгалась и ощутила песок в глазах и во рту. Пришлось потратить немало усилий, чтобы подняться с колен Арсения и оказаться в вертикальном положении. Тут же перед ее лицом оказался стаканчик, от которого ужасно пахло валерьянкой. Но пить хотелось настолько, что пришлось зажмуриться и осушить его до дна. Девчонка осознала, что они находились в больничном коридоре. Раздражающе дребезжащие кварцевые лампы, каменный пол и снующие туда-сюда врачи, лаборанты и медсестры с пациентами. Поток ее мыслей прервал врач, который вышел из отделения реанимации слева по коридору и направлялся к ним. Девчонка тут же вскочила, чуть снова не потеряв сознание из-за упавшего давления, но вовремя была поймана Арсом и усажена обратно. Доктор приблизился к девушке, его лицо было серьезным и суровым. Она почувствовала, как ее сердце подпрыгнуло к горлу, дыхание перехватило, пока она ждала, когда он заговорит. — Мисс, вы семья? — его голос был добрым, но твердым.       Ана только кивнула головой и почувствовала металлический привкус во рту. — Ну, боюсь, у меня плохие новости.       Арс вскочил с сидения, ударяясь локтем о стеклянный столик рядом и роняя на пол фарфоровую статуэтку кошки, которая тут же вдребезги разлетается, встретившись с каменным полом. Пластиковый стакан с хрустом сжался в руке Аны.