Поход по мирам: Три мира обмана

             У подножья гор всегда рано темнеет.       Густые и пышные кроны деревьев будто крали последние лучики солнца, бросая длинные тени на исхоженную дорогу. Но даже вечерняя темнота не загоняла жителей ближайших поселений домой. Около храма Наньяна, который действительно нашёлся примерно через пять ли пути, как водится возле любого процветающего храма, было довольно оживлённо.       Но что первое бросилось в глаза Се Ляню и подвергло принца в задумчивое смятение, так это сами посетители, среди коих почти половина были женщины и молодые девушки. Не то чтобы храмы Бога Войны были местом для нежного пола непопулярным. Наследный принц знал случаи, когда девушки охотно посещали храмы Небожителя, поднявшегося на военном искусстве. Но только это было скорее исключением. И посещение таких храмов скорее несло в себе тягу к эстетике. Ведь внутри них лучшие зодчие империи некогда по приказу Императора возводили статуи самому принцу Сяньлэ.       В остальных же случаях статуи и изваяния бывшим Генералам, принцам и ныне Богам Войны люди создавали как могли и как представляли спустя поколения. Естественно, после таких людских фантазий и стилистических предпочтений множества зодчих настоящий облик Небожителя забывался, оставляя лишь самые примечательные черты. Зачастую отличить статую одного Бога Войны от другого можно было только по оружию и предпочтению в цветовой гамме. Тогда как сам лик мог отличаться даже в храмах одного божества. И хорошо ещё, если зодчий попадался искусный и сведущий в красоте. Ведь в большинстве случаев, чем глубже в посёлки и деревни, тем проще относились мастера к облику бога. Особенно к облику Богов Войны, чей строгий взгляд и суровый нрав щедро вкладывали в статуи, да так, что сами изваяния уже могли отпугнуть даже демонов и злых духов, стоило бы им только взглянуть на облик защитника этих земель. Чего уж говорить о людях, впадающих в трепет перед статуей божества, и о девушках, которые зачастую пугались и спешили вознести молитвы своей женской покровительнице.       Се Лянь, благодаря родителям, в своих храмах подобных искажений облика избежал. Да и храмы ему начали строить ещё те, кто лично помнил принца в лицо. Так стремительно он вознёсся и так много средств было вложено Империей в первые годы на красивые храмы. Так много искренней любви он впитал от своего народа, сперва как наследный принц, а потом как защитник. Как много он слышал молитв… как щедры были люди на палочки благовоний. Казалось… в те годы на Небесах он был бесконечно богат. И бесконечно несчастен, столкнувшись с молитвами, которые он не в силах был исполнить.       Но лёгкая тоска была быстро смыта спокойной улыбкой принца, и он вновь вернулся мыслями к храму Наньяна и его посетительницам. Скрыв свою истинную сущность, трое Небожителей тем временем уже вошли внутрь небольшого, но процветающего храма, где всего было в достатке. Однако, глянув на статую божества, Се Лянь окончательно забыл про свои мимолётные тени прошлого и только устало вздохнул. На его памяти сам Генерал Наньян был радикально далёк от своего изображения. Даже лук был другим и доспехи. А уж лицо… Куда там родной матери не признать. Сам Фэн Синь не опознал бы в статуе себя самого.       Правда, для Небожителей такие отличия были уже привычным делом. Редко кто вмешивался в творчество мастеров, чтобы исправить работу или высказать своё негодование. Но как минимум один такой Небожитель имелся. Поговаривали, что Генерал Сюаньчжень въедливо следил за красотой своих изваяний в храмах и иногда либо тайно портил неугодные статуи, либо являлся во снах к своим почитателям, всячески намекая на желательное исправление. Отчего в дальнейшем и все служащие храма Сюаньчженя тоже стали приверженцами красоты и блюстителями эстетики. Что сказалось, в частности, и на самом Фу Яо.       Не прошло и мгновения внутри храма, как два служащих средних Небес завели оживлённый спор и критику в адрес каждой детали. Фу Яо высмеивал небрежность и грубость черт, тогда как Нань Фэнь злобно отбивал нападки. То статуя Фу Яо не понравилась, то цвета на ней, то поза кривая, то мастер был плох. Посетители были слишком увлечены своими молитвами и не слышали его ехидного шёпота, а вот Нань Фэнь уже готов был взорваться от ярости, как Се Лянь, наконец, вмешался и понадеялся увести разговор в иное русло.       – Мне бы хотелось уточнить одну деталь, вот только не знаю… — начал было принц, но Нань Фэнь его радикально отрезал.       – Если не знаешь, стоит ли спрашивать, то лучше промолчи.       Се Лянь осёкся, но не от резкого ответа, а от того, что сам замешкался вовсе не оттого. Принц был не уверен, что вообще получит от кого-то ответ на необычный вопрос. Вот только будто чуя его настроения, Фу Яо снова едко ухмыльнулся и воспользовался паузой принца.       – Догадываюсь, что ты хотел спросить. Наверное, тебя интересует, почему среди посетителей храма Наньяна так много женщин?       Се Лянь лишь вздохнул, не отвергая вопроса. Раз уж Небожителей пока никак не вытянуть из споров об эстетике, то пусть уж говорят об истории.       Нань Фэнь стал мрачнее тучи, но к рукоприкладству пока не спешил прибегать. А вот Фу Яо словно глотнув бодрящего увеселительного напитка начал щедро и вкрадчиво рассказывать Се Ляню историю.       Каждый Небожитель современного пантеона знал о деликатном периоде биографии Совершенного Владыки Наньяна, или же Фэнь Синя, когда в народе его называли Совершенным Владыкой Цзюйян, что в паре иероглифов означало «Огромный член». Сам Бог Войны бранился и негодовал, узнав об этой оплошности, а все жители Небесной столицы только пожимали плечами, пряча улыбки и сетуя, что это всего лишь недоразумение и досадная ошибка.       А случилась эта ошибка при очередном государе. Желая доказать искренность своих намерений и истовость веры, государь как-то лично пожелал сделать вывеску над новым построенным храмом. И всё бы прошло удачно, если бы не один иероглиф «цзюй», который следовало написать иначе. То ли по неграмотности, то ли по случайности рука государя вывела то, что вывела. И вместо «Равного солнцу» над храмом стало красоваться «Огромный член».       Чиновники не знали, как поступить. Множество потов было пролито, ещё больше было уничтожено нервов. Догадки шептали одну за другой. Был ли это государев умысел? Ошибка? Или проверка их чиновничьей внимательности? Или их веры? Или может быть, их казнят за то, что укажут правителю на ошибку? А может проще изменить вывески над всеми остальными храмами по стране?       Но история уткнулась в ситуацию, когда сам государь осознал потом, что ошибся. Но дабы не признавать своей глупой оплошности, он пригласил группу учёных, перекопавших для него все архивы и кое как с натяжкой вытянувших «истину», доказавшую, что «Равный солнцу» — вот это ошибка. А вот «Огромный член» — это истинное написание.       Генерал Наньян узнал о происшествии поздно. Лишь когда начал разбираться откуда в его храмах зачастили девушки и женщины. Да ещё с мольбами о какой-то несусветной ерунде!       Зато, когда Фэнь Синь узнал причину… как долго и как красочно он бранился на Небесах!       Да так ярко и сочно, что об истинной причине гнева узнал в Небесной столице даже ленивый.       Вот только бранью уже ничего не исправить. И Совершенный Владыка Наньян вынужден был несколько лет выполнять смущённые мольбы своих прихожанок, лишь бы поддерживал веру и огонь в своих храмах. Благо в те времена его экзотическая популярность только ещё больше возросла.       Но ситуация выправилась во времена очередного правителя, чья добропорядочность не примирилась с вульгарной надписью в храмах и по его велению все вывески были заменены нейтральным титулом «Южное солнце». Что вроде бы не противоречило прошлому, и не отрицало ещё более раннего. Так появился тот самый титул Наньян. Но молву в народе не искоренить простой сменой вывески. Шепотками и намёками репутация Бога Войны продолжает поддерживаться за счёт краснеющих прихожанок.       – Лучший друг для дев и жён, сыновей дарует он. Огромный член — залог страстей, Наньян дарует сыновей, — прошептал в заключении Фу Яо и заливисто расхохотался.       Се Лянь деликатно спрятал улыбку, а Нань Фэнь не на шутку рассвирепел.       – Злорадствуй поменьше! А если заняться нечем, поди пол подмети!       И если мгновение назад Фу Яо блистал лучезарной ухмылкой, то после этих слов он стал подобен грозовой туче, готовой вот-вот стегнуть молнией. Не для кого на Небесах не секрет, что если служащие дворца Наньяна приходят в ярость от старого вульгарного прозвища, то служащие дворца Сюаньчженя свирепеют при любых намёках или упоминаниях о прислужной жизни. Ведь когда-то их Небожитель, Му Цин, был простым прислужником у принца Сяньлэ и уборка в комнате, застилание кровати и подметание полов были для него ежедневным занятием. Это потом Се Лянь заметил, как юноша даже в работе тихо декламирует правила самосовершенствования и обратил внимание на его прилежность, а после даже попросил за него наставников в монастыре и замолвил за него слово, фактически открыв для него тропу рядом с собой.       – Тебя послушай, так дворец Наньяна сделал в своё время больше добра Его Высочеству наследному принцу!       Нань Фэнь не остался в долгу и ответил холодно:       – Так ведь и ваш генерал отплатил неблагодарностью, бросив наследного принца в столь важный момент!       – Эм… — Се Лянь попытался вмешаться, подняв руку, но его в пылу гнева даже не заметили.       – Ваш генерал ещё смеет такое говорить? Какое право он имеет на то, чтобы указывать на ошибки, поступив аналогично!?       – Постойте… — тщетно попытался очередной раз вмешаться Се Лянь, но если раньше его слова потерялись в повышенных тонах, то сейчас двое Небожителей попросту сцепились в бестолковой драке.       То ли их ругань спугнула ещё раньше всех прихожан, то ли треснувший стол для подношений. Но Се Лянь только лениво отвернулся от пролетевшего мимо головы яблока и слегка дрогнул, когда в плечо влетело что-то ещё. Взглядом он не нашёл больше никого в храме и, окончательно устав от обоих, принц пожелал по-тихому самоустраниться. Отойдя подальше от места драки, Се Лянь присел в углу храма и задумчиво подобрал с пола чвакнувшую к ногам маньтоу. Потом бережно отряхнул её от пыли, уже проникся мечтами об ужине…       Как вдруг Нань Фэнь в мгновение ока оказался рядом и выбил маньтоу у него из руки.       – Не вздумай есть!       – Оно же грязное… — Фу Яо тоже остановился от драки, а его голос прозвучал удивлённо и немного презрительно.       Се Лянь понял, что это его шанс.       – Постойте! Остановитесь! — он взмахнул руками и втиснулся между ними, чтобы те снова не кинулись в драку. — Мне есть что вам сказать! Во-первых, Его Высочество наследный принц — это я! И я не сказал ни слова против ваших генералов. А значит и вам не следует кидаться моим именем как камнем друг в друга! — после чего принц остро посмотрел на обоих по очереди и, переменившись в лице, постарался примирительно добавить: — К тому же мне думается, что ваши генералы не стали бы себя так вести, и ваше постыдное поведение не делает им чести.       Фу Яо и Нань Фэнь одновременно вздрогнули, а потом синхронно зыркнули друг на друга.       – Во-вторых, вы ведь прибыли помогать мне, верно? — продолжил принц как ни в чем не бывало. — Значит, должны слушать меня.       Оба неохотно затихли, а потом скрипя согласились.       – Прекрасно! — просиял Се Лянь и добавил уже с улыбкой. — И, в-третьих, если вы хотите что-то выкинуть, лучше вам сперва избавиться от меня, но еду бросать не стоит.       После чего вновь подобрал упавшую маньтоу и почти успешно пригрел её в ладони, как вдруг терпение Нань Фэня лопнуло и Небожитель всё же выколупал у принца испорченный продукт.       Как бы там ни было, но оба служащих сошлись в одном: то, что уже извалялось в грязи есть нельзя никому. Ни ему, как наследному принцу, ни ему, как Се Ляню, привыкшему в бродяжничестве даже спать под деревом или в пещере. Никому.       На это принц деликатно предпочёл промолчать.              К делам Небожители вернулись лишь полностью смерив свой пыл. Се Лянь оставил надежды на ужин, и под недоуменным взглядом обоих служащих очередной раз перевязал свои раны, парочка из которых открылась при попытке остановить драку.       – Кто это был? — резанул голос Фу Яо.       Се Лянь не понял вопроса.       – Противник, с которым ты сражался, — пояснил Небожитель.       Принц усмехнулся и беззаботно ответил, перевязывая бинты на шее.       – Это я сам упал.       Основная травма уже затянулась, оставив после себя лишь порезы. Но даже они подвергли двух Небожителей в ступор. Хотя, что такого? Да, принц спускался с Небес и нечаянно зацепился за облако. Из-за этого приземление вышло небрежным, если не сказать фатальным. Но Се Ляню было не привыкать, а вот Фу Яо и Нань Фэнь словно оцепенели, когда принц ослабил бинты с шеи, чтобы перемотать их получше.       Ведь под ними на белоснежной коже открылся черный рисунок, словно ошейник, вцепившийся в невинную плоть.       – Впервые приходится видеть настоящую проклятую кангу? — с лёгкой улыбкой спросил у них принц.       К своей канге Се Лянь относился со спокойным смирением и порой с облегчением. Ведь именно она, как суть проклятия не давала ему умереть и погибнуть. Даже банально упав с Небес. Конечно, она смотрелась как татуировка на шее узника и служила наказанием, внушая ужас и предостережение для других. И Се Лянь, как дважды изгнанный за провинности с Небес, ощущал её воздействие регулярно, не только во время очередного спасения. Именно проклятая канга лишала его магических сил, тогда как вторая возвращала к жизни раз за разом.       Не важно, кто кем был на Небесах, но о сути проклятых канг знали даже младшие служащие. Не удивительно, что сейчас двое помощников молча и почти не моргая следили за шеей принца, должно быть испытывая неуютность в его присутствии и даже страх.       Но вскоре с перевязкой ран было закончено и Се Лянь решил вернуться к делу. Попросив одолжить магических сил, принц очередной раз вверг Нань Фэна в странные смешанные чувства.       – А твоя куда делась? — спросил Небожитель.       – Моих не хватит, — с улыбкой буднично заключил Се Лянь.       Небожители переглянулись, будто только сейчас осознали глубину проблемы, но спорить не стали. Нань Фэнь вытянул перед собой руку, и принц коснулся ладони, залпом сняв достаточно магических сил, чтобы выйти на общение с Линвэнь.       Диалог их был краток и, на радость обоих, строго по делу. Се Лянь доложил об успешном прибытии на гору и был вежлив, оценив достоинства и полезные качества подосланных к нему помощников. А Совершенный Владыка Линвэнь в свою очередь поделилась последними сведениями о «духе жениха». Раз это дело захватило так много ресурсов в Небесной столице, её дворец провёл своё расследование и на основании всех донесений и жалоб присвоил духу соответствующий ранг.       – Свирепый? — не сдержал своего недовольства Фу Яо, когда Се Лянь пересказал ему новости от богини литературы. — Служащие дворца Линвэнь делают свою работу спустя рукава. Почему только сейчас они присвоили ему ранг и для чего нам эта информация?!       Се Лянь оставался спокоен.       – Сейчас мы имеем представление о мощи противника. Раз уж злой дух жениха получил ранг «свирепый», значит он обладает недюжинными магическими силами и обмануть его выйдет не так-то просто.       Очевидно, что дневная уловка местной банды, с которой столкнулись Небожители неподалёку от чайной не имела шанса на успех. Охотные до лёгкой наживы мужчины надеялись сымитировать проводы невесты, пройти с паланкином по горной тропе и выманить проблемного духа на фальшивку. На куклу, если быть точнее, наряженную под невесту. Если дух жениха действительно соответствует рангу «свирепого», то он с лёгкостью почует обман и пустышку на месте куклы. Повезёт, если такая процессия просто пройдёт без его внимания.       Правда, та банда что-то повторяла насчёт «уродца», будто зная кого-то конкретного и ссорилась с девушкой. Неужели эти головорезы надеялись схватить кого-то конкретного, попадающего под описание и потом просто выдать его за «духа жениха» за награду?       Сомнительно, что названным «уродцем» является тот самый «свирепый» дух. Классификация Дворца Линвэнь обычно не присуждается просто так. Будь дух просто «скверный», то его магических сил хватало бы, чтобы убить одного человека. «Зверская» тварь могла умертвить целый род. «Свирепый» дух в состоянии расправиться с целым городом. Тогда как «Непревзойдённые» демоны и духи были настоящим бедствием, способным погрузить в хаос целые страны.       Мало вероятно, что банда мужчин с фальшивой невестой всерьёз собиралась схватить «свирепого» духа, который недавно одолел сорок профессиональных бойцов. Скорее они и правда рассчитывали получить лёгкие деньги на «фальшивом» виновнике и быстро скрыться.       Но вот им, трём Небожителям, надо выманить того самого духа. И эта задача была уже не тривиальной.       – Значит, найдём подходящую девушку, готовую сыграть роль наживки, — предложил Фу Яо.       – Не выйдет, — обрубил идею Нань Фэнь.       – Это ещё почему? — мгновенно окрысился второй. — Заплатим ей хорошо, тогда согласится.       – Если дух получил ранг «свирепого», то велик шанс, что что-то может пойти не по плану, — вмешался в начинающуюся перепалку Се Лянь. — Хрупкая девушка вряд ли сможет дать отпор или быстро убежать. В результате её похитят и итог будет прежним — смерть.       Но Фу Яо не унимался.       – Значит, не будем просить девушку, а попросим мужчину.       Нань Фэнь мрачно фыркнул.       – И где ты собрался найти мужчину, готового обрядиться…       Но не успел он договорить, как взгляды обоих юношей почти одновременно прозрели идеей, а в следующий миг свелись на застывшем с недоуменной улыбкой Се Ляне.              Когда Небожители хотели, они работали быстро.       И платье невесты для приманки нашлось. И паланкин, который ещё днём бросила банда головорезов пришёлся к делу. Время будто бы начало в какой-то миг лететь неугомонно, подстёгивая план и не оставляя Небожителям свободной минуты. Но потом притормозилось, когда на гору опустились сумерки.       Конечно, впотьмах никто не согласится выходить и работать носильщиками для подставной «невесты», и даже Фу Яо со своими деньгами вынужденно признал, что придётся подождать до утра. А пока их подготовка затянулась, Се Ляну вручили новые одеяния для предстоящей «охоты» и отправили проверять, хорошо ли вообще на него сядет наряд.       В темноте за храмом заливались цикады, тёплый огонь в храме потрескивал на свечах. Двое Небожителей молча ждали возвращения принца, и когда из-за статуи раздались шаги оба синхронно обернулись и… не нашли сразу слов.       Принц вышел вперёд с распущенными длинными волосами. Алый наряд утягивал его, местами отчётливо расходясь по швам. Без сомнений, любое резкое движение могло распороть тонкие нити, но даже не это подвергло обоих служащих в оцепенение.       Каким бы утончённым не был лик наследного принца, в наряде невесты он все равно выглядел как мужчина, что смотрелось не просто нелепо, а крайне странно и непотребно.       – Черт тебя дери!!! — экспрессивно выругался, наконец, Нань Фэнь и спешно отвернулся прочь.       – Всё настолько ужасно? — спросил Се Лянь, осторожно.       И пока Нань Фэнь приводил свои шаткие нервы в порядок, Фу Яо лишь мертвенным тоном ответил:       – Окажись я на месте духа жениха, если бы кто-то подослал ко мне такую женщину…       Се Лянь попытался угадать, встряхивая вуаль.       – Ты бы стер с лица земли весь посёлок?       – Нет, я бы убил эту женщину на месте, — бесстрастно ответил Небожитель.       На что Се Лянь усмехнулся, покрывая голову с лицом алой полупрозрачной вуалью.       – Мне остаётся порадоваться, что я не женщина. А так, остаётся надеяться, что под свадебным покрывалом никто не заметит подвоха.       Нань Фэнь уже продышался, обернувшись как раз в тот момент, когда лицо принца скрылось за вуалью. Как вдруг со стороны улицы послышались тихие шаги, а потом дверь в храме тихонько скрипнула.       – Простите… — раздался уже знакомый Небожителям осторожный женский голос.       Все трое одновременно обернулись и Се Лянь вопросительно приоткрыл лицо от вуали.       За порогом храма стояла та самая девушка, которую наследный принц ещё днём защитил от банды. Девушка пыталась преградить процессии дорогу, раскричалась на всю улицу, уверяя, как там опасно, но главарь банды был с нею знаком. И оттого явно не первый раз поругался с ней, выставил в вину то, что она сама отказалась от роли наживки-невесты и теперь лишь лезет под руку. В короткой перепалке девушке днём порвали юбку и был бы конфуз, если бы Се Лянь не вступился за неё, а потом не прикрыл своей одеждой. Словами не передать, как она смущалась, мигом упав на колени, чтобы скрыть длинный разрез и едва не плача от такого позора. А потом стремительно как птичка улетела, пунцовая, прикрываясь его верхней накидкой.       – Я услышала, что вы пришли в храм и поэтому пришла сюда в надежде снова… Твоя одежда, — она неловко протянула вперёд белый аккуратно сложенный свёрток. — Я почистила её, вот она. Спасибо тебе за сегодня! Спасибо!       Се Лянь тепло улыбнулся и только захотел ответить, как вдруг вспомнил, что сам выглядит неподобающе и деликатно предпочёл промолчать.       Однако девушку не испугал его вид, как Нань Фэна и даже наоборот, она смелее прошла внутрь и предложила:       – Ты ведь… Если тебе хочется это платье, я могу помочь.       Принц Сяньлэ на мгновение завис, а потом до него дошло и он принялся спешно оправдываться.       – Нет-нет, милая девушка, вы не так поняли. Я не имею таких предпочтений, просто…       Но девушка его перебила.       – Я знаю. Вы хотите выманить духа жениха и не хотите подставлять девушек опасности. — она сделала ещё шаг, и её голос налился уверенностью. — Если вы не побрезгуете моей помощью, я с охотой вам всё подготовлю. Я умею перешивать одежду! И макияж умею накладывать. И причёску помогу вам сделать!       Под конец она затараторила так быстро, что трое Небожителей не могли и слова вставить, только переглянулись и единогласно согласились. Даже Фу Яо, который ещё недавно днём обзывал эту девушку уродиной смиренно дозволил ей заняться подготовкой принца. Ведь не каждая красотка умеет правильно наложить макияж. Тогда как некоторые дурные на лицо девушки знают свои секреты, как превратиться в красотку.       

***

             Свадебный паланкин покачивался в такт шагам восьми носильщиков.       Ярко-алые шелка и цветные ленты струились по паланкину, выписывая цветы и подчёркивая узоры благополучия, процветания и счастья. Дракон и феникс украшали собой красные стенки, взлетая торжественно на узорах и символизируя праздник.       Правда, редко какая невеста радовалась пути в паланкине. Ведь покидая свой дом, она выходила из родительского рода и иногда могла даже не знать будущего мужа в лицо. Но феникс с драконом в узорах пытались поддерживать радость, тщетно заглядывая со стенок паланкина под алую вуаль.       В лунную ночь дорога тянулась спокойно. Носильщики, которых наняли двое Небожителей, оказались профессиональными воинами из двора того богатого чиновника, который недавно потерял дочь на этой дороге. Как передал потом Фу Яо и Нань Фэнь, стоило чиновнику узнать, что они намерены выманить духа женихи, он тут же согласился помочь и выделил своих лучших воинов.       Се Лянь с вежливой улыбкой выслушал эту слабо убедительную историю о добытых бойцах, но не углублялся в подробности. Его больше заботило, что эти крепкие мужчины могут в случае беды за себя постоять и унести ноги, если бой со свирепым духом станет для них непреодолимым.       К самим же Фу Яо и Нань Фэню бойцы, вынужденные работать носильщиками, откровенно питали весьма скептичные чувства. На вид хилые помощники не внушали доверия, но противиться своему господину воины не посмели. Разве что в дороге в ночи, недовольные утомительной и неблагодарной работой, начали позволять себе то спотыкаться, то вышагивать небрежно не в такт. Так что будь на месте наследного принца в паланкине какая-нибудь нежная и хрупкая дева, ей бы непременно стало дурно до потемнения в глазах.       Но позже бойцы стали столь старательны в своей мелочной сговорчивости, что даже Се Лянь не выдержал тряски и из-под вуали послышался его тихий вздох.       Подмечал ли эту тряску Фу Яо или нет, но снаружи послышался его прохладный голос:       – Юная госпожа, что с вами? Небось, рыдаете от счастья, что кто-то берет вас замуж в столь преклонном возрасте?       Он и Нань Фэнь охраняли створки паланкина, шествуя просто рядом.       – Нет. Просто меня осенило, что нашей процессии не хватает кое-что очень важного, — спокойно ответил Се Лянь, не ведясь ни на иронию, ни на мелкие самовольные пакости носильщиков.       – Чего же? Мы же, вроде бы, приготовили всё необходимое? — мрачно спросил Нань Фэнь.       На что принц Сяньлэ с улыбкой ответил:       – Дух служанок для сопровождения невесты.       Двое юношей по обе стороны от паланкина, не сговариваясь бросили взгляды друг на друга, и только им ведомо, что выплюнула их фантазия. Через мгновение они отвернулись, вздрогнув от ужаса, и Фу Яо ворчливо ответил:       – Представь, что ты из бедной семьи, у которой нет денег на служанок.       Се Лянь мелко улыбнулся и согласился, после чего вновь погрузился в медитацию. Благо носильщики, услышав такую беседу и подколки, будто породнились немного с их командой, и тряска в паланкине почти прекратилась.       Но недолго принцу пришлось ждать, как вдруг в лесной ночной тишине, разбавленной только размеренными шагами, ему послышался далёкий тонкий детский смех.       Подобно перезвону колокольчиков, загадочный смех, игриво пронёсся вдалеке, щекоча нервы будто за самую душу. Однако, ни Нань Фэнь ни Фу Яо не проронили ни звука, ровно как и носильщики. Значит ли это, что они просто ничего не расслышали?       Се Лянь тихо позвал обоих помощников, вслушиваясь в далёкий призрачный смех.       – Что случилось? — по-деловому напряженно тут же отозвался Нань Фэнь.       – У нас гости, — ответил принц.       Процессия с паланкином тем временем уже начала углубляться в земли, относящиеся к горе Юйцзюнь. В ватной тишине ночного леса отчётливо слышался каждый шаг и даже дыхание носильщиков резало слух, вместе со скрипом веток и шелестом густой листвы.       Но далёкий детский смех не затихал, даже больше. Мелодичный голосок разбавил его таинственной колыбелью.       – Не останавливайтесь, — попросил Се Лянь, когда почувствовал, что встревоженные его словами носильщики встали и заозирались по сторонам. — Сделайте вид, что ничего не происходит.       Процессия двинулась дальше. Но теперь в шагах бойцов не осталось прежнего небрежного спокойствия.       – Я не слышу никаких лишних звуков, — добавил Нань Фэнь, кладя ладонь на рукоять меча.       – Я тоже, — вторил ему Фу Яо, отвернувшись в сторону густой непроглядной чащи.       – Может означать, что только мне оно позволяет себя услышать, — тихо сказал Се Лянь, вслушиваясь. — И оно теперь поёт.       – Что именно? — сухо, в духе бойца спросил Фу Яо.       Принцу было непросто вслушиваться в далёкие тихие слова. Шепоток разбавлялся весёлым смехом, а ветер скрадывал редкие слова. Но общий смысл мистической песни разобрать было не сложно.       – На лице улыбка не цветёт, — вторил Се Лянь, повторяя вслух услышанные слова. — Под фатой невеста слезы льёт…       Нань Фэнь хмуро проговорил:       – И в чем смысл?       – В словах, — шепнул принц, когда слова песенки стали слишком неразборчивы из-за ироничного смеха. — Возможно это подсказка, что невесте в паланкине нельзя улыбаться.       – Совсем не обязательно, — вновь попытался выдвинуть противоположную теорию Фу Яо. — Может быть, именно улыбаясь, ты обеспечишь себе безопасность. А цель песни — обманом заставить невесту плакать. Много ли девушек обрадуется, услышав детский голос ночью в густом лесу?       – Скорее они до смерти перепугаются, — подтвердил часть его предположений Се Лянь, тщетно выхватывая оставшиеся звуки смеха, будто далёкие колокольчики, уносящиеся вдаль. — В любом случае, вне зависимости от того, как я поступлю, каким будет наихудший исход?       – Тебя похитят.       – Но разве мы не для этого затеяли весь поход?       Фу Яо терпеливо выдохну и не стал продолжать возражения.       – Есть ещё одна деталь, которую я должен вам сообщить, — всё же добавил Се Лянь.       – Какая деталь? — спросил уже Нань Фэнь.       – С момента, как я забрался в паланкин, я всё время улыбался…       И стоило принцу произнести эти слова, как восьмерых носильщиков охватило беспокойство и его паланкин резко ухнул вниз, когда его опустили на землю.       – Без паники! — тут же раздался крик Нань Фэня.       Но голос почти потонул в протяжном зверином вое, донёсшимся будто бы со всех сторон.       – Что происходит? — мигом спросил Се Лянь.       Ему бесстрастно ответил Фу Яо, доставая свой меч из ножен.       – Ничего особенного. Всего лишь стая зверей.       Пронзительный вой повторился, тревожно разрывая остатки ночной тишины. Но теперь к нему примешалось грозное рычание и шелест кустов, доносящихся то тут, то там. Процессию очень грамотно окружали.       – Часто ли в окрестностях горы Юйцзюнь можно встретить стаю волков? — напряженно спросил Се Лянь.       – Никогда о таком не слышал! — тревожно отозвался один из бойцов, тщетно вращая факелом и пытаясь разглядеть зверей. — Откуда они только тут взялись!?       Принц вздёрнул бровь и ответил спокойнее.       – Значит, мы пришли туда, куда нужно.       Простая стая волков не могла напугать группу тренированный бойцов и тем более составить больших проблем. Пока стая ещё не показалась на глаза, неизвестность напрягала. Но стоило сверкающим парам глаз начать мелькать среди кустов, как бывшие носильщики воспрянули духом и схватились за оружие. Даже предостережение о детской песенке пугало их больше, затрагивая потаённые тревоги и суеверия. Но вот волки — это беда понятная. Даже если им здесь неоткуда было взяться.       Однако, и простой стаей здесь не обошлось. Кто-то из бойцов громко вскрикнул, отбиваясь в дальних кустах.       – Проклятье! Здесь бину! — послышался голос Фу Яо.       Се Лянь встрепенулся при этих словах и хотел было уже встать, чтобы присоединиться к бою, как вдруг его паланкин резко качнуло, словно в него что-то врезалось. А в следующий миг из-под покрова тонкого занавеса к принцу потянулась уродливая почерневшая рука мерзкой твари.       Рука принца рефлекторно схватилась за меч, но сию же секунду руку из паланкина как сдуло. Кто-то из помощников Небожителей пришёл на помощь и оттолкнул тварь, после чего свистнувший по воздуху клинок с лёгкостью разрубил гнилую плоть.       – Не вздумай выходить! — крикнул Нань Фэнь Се Ляню, видимо заметив, как тот решительно поднялся в паланкине.       Обычно бину не были серьёзной проблемой. По своей сути они даже не дотягивали до ранга «скверных» тварей. Всё потому, что сами по себе бину не могли нанести серьёзных травм и навредить хорошо подготовленным бойцам. Внешне они выглядели как люди. Когда-то они даже ими являлись. Но сейчас, словно вылезшие из могил, их тела были черны, покрыты разложением, а силы в тварях было так мало, что едва ли они были в состоянии стоять прямо. Зато в цепкости им было не занимать. Чаще всего эти существа давили численностью, хватали крепко свою жертву, сковывали её по рукам и ногам до тех пор, пока некий главный демон или монстр не убивал человека, а бину потом доедали остатки трупа.       Очень живучие, очень упорные от безмозглости, они становились проблемой, когда их число переваливало за десяток. Им не страшны были раны и отсечение конечностей, они не чувствовали боли, просто следуя по указке кого-то сильнее за ближайшей едой.       – Как. Я. Ненавижу. Этих. Тварей! — высекая каждое слово с очередным взмахом клинка, шипел Фу Яо. — Линвэнь не предупредила тебя о них!?       – Нет, — отозвался Се Лянь, тщетно озираясь через вуаль и полупрозрачную занавесь паланкина.       – Тогда какой он неё прок?! — вырвалось у юноши.       – Сколько их? — спросил наследный принц.       – Сотня. Возможно больше! — рыкнул Нань Фэнь, тоже не переставая отбиваться и защищать бойцов.       А ведь почувствуй бину силу кого-нибудь из Небожителей Верхних Небес, этих тварей сдуло бы мигом из леса. Так сильна и губительна для них была божественная аура. В то время как Небожители Средних Небес их попросту не страшили.       Но проблема бину была не только в численности, но и в выносливости. Как бы долго не сражались люди, сколько бы сил не было у помощников, когда-нибудь они тоже выдохнутся. Люди совершат ошибки. Кто-то обязательно погибнет. А твари эти продолжат переть, соберутся воедино вновь. Их кости срастутся, пластичное мясо снова потечет обратно на тушу, и гнилые зубы рано или поздно вопьются в живых.       Се Лянь понял, что так продолжаться не может.       Подняв руку перед собой, он тихо прошептал:       – Ступай.       И с его запястья белой шелковой змеёй стекла обычная тонкая лента. Послушно замерев в воздухе перед ним, она вскинула один краешек, как мордашку, чтобы охотливо вслушаться в следующий приказ:       – Задушить.       С тонким свистом она выскользнула наружу из паланкина и метнулась к стае чернеющих тварей. Короткая в жизни, сейчас в бою она словно вытянулась до длинной сверкающей молнии, которая только и успевала метаться между бину, сворачивая им шеи и с хрустом ломая позвонки. Одна за другой твари падали наземь, кто-то из людей вскрикнул, но от изумления и неожиданной помощи.       – Что это за штука?! — послышался гневный голос Нань Фэня. — Ты разве не говорил, что не можешь пользоваться магическими силами?!       – Всегда бывают исключения… — не стал отвечать прямо Се Лянь, слыша только как противного воя бину становится вокруг всё меньше.       – Немедленно объяснись! Это ведь…       На миг интонации помощника уж очень напомнили Се Ляню его разгневанного Фэнь Синя, когда тот, срываясь, требовал с принца ответов, но этот мимолётный образ мигом развеял холодный голос Фу Яо.       – Сперва отобьёмся от этой волны! Потом выскажешь, всё, что хочешь.       Этот голос охладил и разум самого наследного принца. Он встряхнул головой и опомнился.       – Нань Фэнь, Фу Яо, уходите и уводите людей.       – Что?! — послышался недоумевающий и негодующий голос первого.       – Пока вы защищаете паланкин, твари продолжат прибывать, — пояснил принц. — Сперва отведите людей в безопасное место. За это время я справлюсь с этой волной, и она не успеет снова подняться, а я встречусь с духом жениха.       – Но в одиночку тебе… — начал Нань Фэнь, дорезая кого-то ещё.       – Он сможет какое-то время защитить себя этой лентой! — отрезал Фу Яо и крикнул приказ бойцам. — Уходим! Чем тратить время на болтовню, лучше быстрее увести людей в безопасность!       После чего поступил легко и непринуждённо как сказал: помог кому-то отбиться, а потом его шаги начали удаляться. Нань Фэнь злобно прорычал что-то неразборчивое, а потом собрал свою половину бойцов и тоже дал приказ к отступлению.       Как и подумалось, стоило бойцам отойти от паланкина и перестать его защищать, как новые твари и волки больше не прибывали из леса. Белая лента старательно душила оставшихся тварей, как они, не ведая ни усталости, ни боли. Разве что эмоций в ней было порядочно. Казалось, она словно после долгого сна охотно и играюче развлекалась, выполняя приказ Се Ляня, словно счастливый питомец.       Убегающих бойцов и Небожителей ещё какое-то время преследовали недобитые твари, и принц только и успел услышать вдалеке злобную фразу Фу Яо:       – Какое непотребство! Если бы я не…       Но то ли взгляд другого Небожителя, то ли что-то ещё прервало его слова. Остались только отдаляющиеся шаги и тяжёлое дыхание бойцов вдалеке.       Правда вскоре… послышался какой-то приглушенный скулёж. За ним придушенные всхрапы, и вновь тишина. Стихли даже эти последние звуки. Будто сам лес замер от страха перед чем-то. И одинокий паланкин, стоящий в центре поляны, усеянной трупами, погрузился в глухую тишину.       Се Лянь замер, вслушиваясь до в звенящую пустоту.       Вот со знакомым шорохом просвистала под шторкой белая лента. Чистая, до сверкающей белизны, она послушно вновь намоталась на запястье и теплом обняла хозяйскую руку.       А потом Се Лянь услышал, как кто-то пару раз усмехнулся.       Этот смех в равной мере мог принадлежать как юноше, так и мужчине.       Белая лента шевельнулась на запястье, готовая сорваться в любой миг, дабы нанести опережающий удар, если только почувствует недобрые намерения. Она могла стегнуть в десятки раз сильней, чем по бину, но…       К удивлению принца, он не дождался ни нападения, ни каких-либо иных недобрых намерений. Дождался он совсем иного.       Занавес паланкина слегка приподнялся и в просвет под вуалью Се Лянь увидел, как незнакомец неспешно и приглашающе протянул ему руку.       Бледную руку, с отчётливыми суставами, с длинными красивыми пальцами и алой нитью судьбы, повязанной узелком на среднем из них.              Протянуть руку или нет?       Мгновения колебания под серебристым светом нежных крыльев бабочки, искристым призраком порхнувшей мимо красной занавеси свадебного паланкина. Играть роль испуганной невесты или вложить пальцы в протянутую ладонь? Но сомнения истаяли дымкой в спокойном молчании незнакомца, чья протянутая рука застыла в молчаливом терпении, ожидая его решения и лишь вежливо приглашая принять приглашение.       Мелко дрогнув, принц аккуратно коснулся пальцами ладони. Прохладной, словно ночной ветер. Сильной, не дрогнувшей, когда он осознанно оступился, выходя из паланкина, и всем весом опёрся на чужую руку, легко удержавшую его от падения.       Вторая рука подставилась под вторую ладонь принца, позволяя опереться и подняться на ноги. Но пальцы небожителя обожгло холодом металла серебряного наруча, плотно обхватывающего сильное предплечье. Ледяной в такую стылую ночь, украшенный искуснейшим узором бабочек, кленовых листьев и оскаленных пастей диких зверей. Но едва ли под вуалью Се Лянь мог увидеть больше, не задирая голову и не пытаясь всматриваться сквозь свадебный покров в бледное лицо. Ведь, как положено невесте, он опустил глаза и позволил незнакомцу вести себя в ночь под мелодичный перезвон серебряных цепочек, украшающие черные сапоги его таинственного спутника.       Был ли он искомым «женихом»? Или же к брошенному охраной свадебному паланкину вышел некто иной? Принц не мог дать ответ даже самому себе, послушно следуя подле молчаливого молодого мужчины, ведущего его в лесной мрак по едва видимой тропе. Шаг-в-шаг, подстроившись под медленную поступь небесного проклятого юноши, придерживая под ладонь и лишь самую малость прихватывая прохладными пальцами.       В ночной тиши перезвон цепочек и посвист ветра… с кожей, бледной как снег, без звука дыхания и тепла жизни в ледяной ладони. Лишь шелест шагов по опавшей лесной листве разбавлял таинство их пути.       Лишь раз тени демонических волков преградили им тропу, осквернив ночь низким рыком. Незнакомец не замедлил шага, легко накрывая ладонь принца второй рукой, словно успокаивал и дарил поддержку.       Мгновение. Лёгкое, мимолётное, истаявшее в свисте ветра. Рык прервался, сорвавшись на скулёж. Плач животного на грани необоримого страха. Тени истаяли, сверкнув призрачными зелёными огнями глаз. И более ничто не смело тревожить их молчаливый путь по извилистой лесной тропе. Сквозь заросли, стылые в ночном тумане и отдающие влажной прелой листвой. Дальше от нахоженной дороги и брошенного паланкина. Шаг за шагом под завораживающий мелодичный перезвон серебряных цепочек на черных сапогах, заглушающий тихие звуки леса.       Было что-то особое в этом пути. Неуловимая странность и тайна, затягивающая в свои тёмные недра очарованный разум. Незнакомец не проронил ни слова, ни издал ни звука, лишь раз едва слышно усмехнувшись на тот волчий вой. Но лишь на него… тогда как спутника своего он вёл бережно, не подгоняя, не меняя шага и не спеша, покорно подстраиваясь под его семенящий мелкий шаг. Се Лянь на мгновение посмел подумать, что для таинственного незнакомца это действо имеет какой-то особый смысл, некое таинственное, сакральное значение…       Где-то впереди раздалось хриплое карканье воронья. Мысли пуганной стайкой разлетелись в тревоги: в лесные ароматы коварно вкрался опасной ноткой ни с чем не сравнимый запах… свежей крови. Золотые глаза принца распахнулись в изумлении и тревоги: запах был настолько яркий и сильный, словно… словно кровь щедро разливалась у самых их ног. Или её было настолько много, что её запах перебивал всё остальное.       Его спутник неожиданно остановился. Смолк перезвон, уступая место звучной капели. Словно где-то впереди шёл неспешный дождь. Странный дождь… ведь тяжёлые капли падали неравномерно, звучно шлёпаясь в лужи. С разным интервалом, с разных мест. Не так, как обычно происходит при дожде… Без шелеста листвы. Словно в этой части леса деревья оголели и не было листвы, по которой бы ярко звучали небесные слёзы.       Зашелестела ткань, тихий хлопок раскрытого зонтика, чья тень скрыла собой луну, пробивающуюся сквозь ветви деревьев. Незнакомец вновь продолжил путь, прикрывая их от странного дождя, забарабанившего по бумажному зонту.       Се Лянь опустил взгляд, глядя на лесную тропу. Под ногами — чёрные лужи, густые, источающие запах крови. Свежей и не очень. Лужи… крови, сквозь которые его недрогнувшей рукой вёл молчаливый спутник, укрывая от тягучего кровавого дождя. И так же молча он легко наступил на сочащийся тьмой выбеленный человеческий череп, без колебаний давя его в крошево и разрушая вложенную в него демоническую магию. Не останавливаясь, не меняя шага… словно лопнувший череп не стоил даже внимания… как и разрушенная магическая завеса.       Шаг за шагом, сквозь странный мёртвый лес под кровавым дождём, прикрывая алым зонтом своего хрупкого спутника… пока не провёл сквозь напоенное злом место и пока не стих стук кровавой капели по вощёной бумаге.       Лишь выйдя вновь под свет луны незнакомец вновь остановился, отпустил руку принца и аккуратно сложил более ненужный зонт. И той же рукой с алой нитью судьбы, повязанной на среднем пальце, незнакомец подхватил край свадебного покрывала и медленно потянул его вверх.       Лента соскользнула с руки принца живой белой змеёй, желая поймать и обездвижить незнакомца, однако… стройный силуэт отпрянул в ночной мрак, порывом ветра сдувая алый покров с головы принца, и лишь серебряные бабочки искристой россыпью разлетелись вдоль ленты Жое… бабочки, в которые рассыпался незнакомец, проведший его сквозь кровавый дождь и демонические завесы.       Принц растерянно смотрел в ночной сумрак, провожая взглядом истаивающие в мерцании бабочки. Сердце глухо колотилось в груди, оглушительное в ночной тиши. По коже скользнула прохлада ленты, вернувшейся в расстройстве к хозяину.       И более — ничего.       Лишь тьма ночного леса под светом полной луны.       Был ли таинственный незнакомец искомым «духом жениха»? Или к нему вышел некто иной?       Сомнения одолевали принца с каждой странностью, коими полнился их путь. Демонические волки прислуживали коварному духу, сие было бесспорно, ведь они первыми напали на свадебный кортеж. Но если юноша в алом одеянии был бы тем самым духом, отчего же зверей при виде его охватил столь непреодолимый ужас? И артефакт-череп на тропе выставил или сам дух, или его подручные, а юноша взял и, не глядя даже, растоптал его.       Но если его спутник не был духом, то ради чего он вывел его из паланкина и привёл сквозь лес сюда?       И вновь ночной мрак, словно в ответ на невысказанный вслух вопрос, осветило призрачное сияние: бабочка, серебристая, нежная, чуть звенящая подобно цепочкам на черных сапогах, пролетела перед принцем, роняя искорки на лесную тропу.       – Снова ты…       Тихие слова истаяли в посвисте ветра, а бабочка, порхая, полетела в ночной мрак, ведя за собой настороженный взгляд принца и приковывая внимание к массивному строению, укрытому мраком и темными силуэтами деревьев. И после… исчезла, словно выполнила свою задачу и указала на цель пути.       Новая подсказка… или помощь?       Возможно, именно из-за этого здания незнакомец привёл его сюда, раз именно его скрывала демоническая завеса.       Тяжёлые, набрякшие влагой облака, ещё не ставшие дождевыми тучами, медленно разошлись, открывая лунный лик, и бледный свет разогнал глухую лесную тьму, позволяя принцу различить массивное крупное здание. Мрачное и мёртвое в ночи, ведь в нём не горело ни единого огонька. Ни фонарика, ни свечи. Лишь мрак и ночной ветер властвовали за высокими стенами.       Принц подошёл, хмурясь и тревожась: не составило труда опознать в постройке храм. По некоторым признакам он опознал храм Бога Войны. А вскоре он подошёл достаточно близко, чтобы прочитать надпись над вратами.       Храм Мингуана…       Давно заброшенный, укрытый под демонической печатью и ловушками. Пустой. Но до сих пор целый, отчего Генерал и не узнал про его разрушение. Ведь храм не был разрушен…       Нахмурившись и непроизвольно положив ладонь на рукоять меча, подаренного хозяином мёртвого храма, принц легко толкнул свободной рукой ворота. Массивная створка с тихий скрипом повернулась на петлях, пропуская гостя во внутренний двор, и столь же тихо затворилась. Лишь глухой удар дерева о металл разнёсся в могильной тиши заброшенного храма.       Ни шороха зверья. Ни звука жизни. Лишь посвист ветра и шелест листвы на деревьях за стенами.       Принц остановился, хмуро осмотрелся. Двор неухожен. Набравшаяся за время грязь, прелая листва, ветви деревьев, сухостой из погибших садовых растений. Здесь давно не было ни единой живой души…       Однако, бабочка направила его сюда не случайно.       Пересёкши двор, небесный юноша поднялся по ступеням главного здания и осторожно приоткрыл дверь. Створка отворилась без скрипа и стука, мягко повернувшись на петлях.       Тихо… Ни движения во мраке. Только полусгнившие полотнища некогда богато расшитых знамён поблёкшими тряпками безвольно свисали с потолочной балки. Принц осторожно вошёл в храм и закрыл за собой двери.              Первое, что встретило принца — запах.       Тонкий, сладковатый, очень хорошо ему знакомый аромат, от которого начинает непроизвольно подкатывать тошнота. Он ударил в нос, вынуждая хватануть отравленный воздух и задержать сбитое дыхание, тщетно прикрываясь рукавом.       Характерный сладковатый запах… разложения.       Не гниения овощей и дерева. Не прелость тканей. Нет. Запах этот особый. Раз познав его, не забудешь никогда. Потому как так пахнет только гниющая мёртвая плоть.       Однако, в самом храме на первый взгляд не было никаких тел. Зона перед алтарём удивительно чиста. Сам алтарь лишён даже остатков подношений, инвентарь чист, даже подставка под палочки благовоний пустая.       Взгляд принца метнулся к статуе: предметы, изображающие людей, легче и чаще захватывались темными духами. Тем более, настолько прекрасно и точно выполненные. Статуя божества была точна в деталях стати и в чертах лица. В руке статуи — украшенный драгоценными металлами и камнями меч, пояс в накладках из зелёного нефрита. Лицо не исковеркано гримасой. Ни следа одержимости или сдвигов фигуры под влиянием тёмного духа. Статуя никогда не была одержима и не двигалась со своего места. Однако, запах шёл откуда-то из-за неё, усиливаясь в глубине храма.       Хмурясь и прикрывая нос рукавом, принц обошёл массивную алтарную зону, ступая тихо и осторожно. Запах усиливался с каждым шагом, пока, наконец, взгляд не зацепился за характерную неподвижную тень.       Храм Мингуана был богат и при его постройке не скупились: стены изобиловали большими и широкими окнами, забранными узорной деревянной решёткой, удерживающей стеклянные пластинки. Лунный свет щедро проникал в заброшенное здание, освещая его центральную часть, статую божества и разгоняя густой ночной мрак в дальней части храма за спиной массивной статуи. В призрачном сиянии полной луны тени сгущались сильнее, и молчаливые неподвижно стоящие фигуры оказались хорошо видны на фоне светлых окон.       Принц обошёл колонну и замер, настороженно сузив глаза и непроизвольно опустив ладонь на рукоять меча.       Перед ним недвижно стояли… девушки. Одна, вторая, третья, четвертая, пятая… все семнадцать пропавших невест стояли в два ряда за статуей Бога Войны.       Запах гниения шёл от них.       Ночь скрала цвет, но он знал: выйди солнце, и перед ним бы сияли алым свадебные наряды. Слишком характерными были одеяния… У первых девушек в ряду — уже старомодные, но сохранившиеся на удивление хорошо несмотря на прошедшее столетие. Значит, покойницы не покидали храм… слишком часто.       Невесты, безусловно, давно мертвы, однако, они не нашли покой и… они не мертвы окончательно. Сама поза говорила яснее слов: мёртвые тела стоят как живые.       Пальцы принца на мгновение с силой сжали противовес меча сквозь алую ткань свадебной юбки, однако, хват быстро ослаб. Страха не было. Была тревога.       Се Лянь поднял руку, легко подхватил кончиками пальцев край свадебного покрывала одной из девушек, стоящей почти с самого края, и едва его приподнял, открывая лунному свету изящный острый подбородок. На бледном лице ярко темнели подведённые давно ссохшейся помадой пухлые губы, изогнутые в полуулыбке. Кожа лица ещё чистая, лишь бескровно-бела. Пальцы принца разжались, отпуская покрывало и скрывая улыбающееся лицо. Пара шагов, Се Лянь аккуратно подхватил край другого свадебного покрывала и вновь его немного приподнял. И снова улыбка на бледном лице замершей нежити.       Проверять других он не стал: на мёртвых лицах будут сиять посмертные улыбки… ведь не зря предупреждал детский голос коварной песенкой: «На лице улыбка не цветёт. Под фатой невеста слезы льёт…»       Мимо злого духа пройдёт невредимой лишь несчастная невеста…       Тихий детский смех хрустальным призрачным колокольчиком разнёсся в ночной тиши. И вновь затянул песенку-предупреждение. А следом раздался странный звук.       Глухие удары.       Тяжёлые. Равномерные.       Приближающиеся.       Под весёлый и коварно-ядовитый смех. То ли ребёнка, то ли юной девушки.       Принц мелко вздрогнул, выбежал к статуе Бога.       Вновь — смех. Весёлый, задорный, жуткий.       Не детский, как он сперва решил.       Теперь стало понятно, кто поёт, растягивая слова и завышая голос как полагается… и эти удары, приближающиеся. Словно рваные удары массивных палок, обмотанных плотным слоем ткани. Или словно кто-то раз за разом роняет что-то тяжёлое… приближаясь к дверям храма.       Во внутренней части храма бежать некуда и прятаться негде. Взгляд принца заметался по храму, мгновения колебания и проклятый юноша метнулся к мёртвым девушкам, накинул на голову своё свадебное покрывало и замер подле последней из пропавших невест.       Будь погибших пять-шесть, обман легко было заметить, однако, девушек было семнадцать, и, не считая их по одной, сложно сходу понять изменение их числа. Да и ростом принц хоть и был выше всех погибших девушек на голову, однако, дева Сяоин убрала ему волосы в самую простую причёску без лишних украшений. Тогда как некоторые невесты были весьма богаты, а некоторые носили корону феникса, которая значительно прибавляла им роста. Под свадебным покрывалом, скрывающим причёску от глаз, принц не сильно выделялся в общей массе.       Могло сработать…              С тяжёлым скрипом отворились двери.       Странные глухие удары приближались размеренно, словно чужие шаги. Однако… что за существо могло так ходить? Сомнения во встреченном на дороге незнакомце давно отпали: его шаг лёгок, а серебряные цепочки с бубенцами позванивали при каждом шаге. Тогда как прибывшая тварь ступала тяжело. Глухо.       Иначе.       Се Лянь замер подобно оцепеневшей нежити подле себя, мелко и медленно вдыхая, дабы не шевелить движением воздуха покров. Странные шаги приближались. А потом — замерли.       Дух остановился.       Тишина тревожила сильнее действий. Что делает прибывшее существо? Ждёт? Ищет? Смотрит? Принц молчал, мелко вдыхая и выдыхая смрадный воздух, до звона вслушиваясь в тишину.       И вот… шелест всего в двух чжанах от него. Дуновение ветерка.       Но в храме нет ветра!       Мгновение, снова шелест.       И снова… ближе. Вновь шелест. Ещё ближе.       Глаза принца широко распахнулись в осознании: дух срывает свадебные покровы с невест, чтобы взглянуть в лицо!       Вновь шелест. Совсем рядом.       Сейчас!       Жое соскользнула с руки живой лентой, встречая врага. Тишину взорвал грохот, мелькнула на мгновение низкая фигура, и навстречу принцу понёсся волной черный демонический туман, обогнул его, унёсся прочь из храма через распахнутые двери и бесследно растворился в ночном лесу.       Когда Се Лянь выскочил из храмового комплекса на заброшенную дорогу, то увидел вдалеке свет факелов, а в ночной тени отчётливо разнеслись азартные мужские голоса.                     Сэнхас              От ярости бога, казалось, темнел солнечный свет и становился тяжёлым воздух, а мелкая пыль неиллюзорно поднималась с места. Это было сочно, в чём-то даже страшно, бесспорно красиво, однако…       – Уже всё понял, да? — буднично спросил я.       Пылающие яростью фиолетовые глаза остановились на мне и, кажется, готовы пронзить как два копья.       – Вижу, что понял.       – Вы знали. — сухой, ледяной тон.       – Знали. — я пожал плечами. — Теперь и ты знаешь…       Генерал Мингуан характерно подобрал руки, собираясь встать.       – Сядь, Мин.       Ярость полыхнула пламенем… потому как подчиняться он не собирался, однако, и встать он уже не мог. Он-то, конечно, бог, однако, есть пара нюансов…       – Сядь, будь любезен. — с нажимом повторил я, подавая точечный прокол по широко распахнутой насыщенной, но совершенно беззащитной ауре.       Ноги Генерала покосились, и он беспомощно рухнул обратно в кресло, с которого только что попытался встать. Так же беспомощно и беззащитно, как и его мощная, наполненная энергией и бессмысленной силой аура безуспешно пыталась сопротивляться любому воздействию на себя.       – Сейчас ты не будешь ничего делать. — я говорил ровно и спокойно, потому как любые эмоции в словах станут причиной ненужного недопонимания и лишь усугубят злость и гнев нашего гостя. — Вспомни, кто провожал принца к твоему храму и, пожалуйста, смири гнев, успокойся хотя бы до адекватного состояния и жди.       Мин — один из тех немногих личностей, которые не выходят на низкую орбиту при просьбе успокоиться, а реально задумываются над словами. Это меня радует. Это же позволяет быть более избирательным в методах.       – Довольно новых жертв и этих ночных охот, — процедил он, глянув на экран. — Я могу закончить это сейчас же.       Можешь. Конечно, ты можешь. И ты это даже сделаешь, вот только не прямо сейчас, потому как вмешайся Генерал Мингуан сейчас…       – И ты лишишь нас единственной реальной возможности вынудить принца взяться за меч? — склонив голову набок спросил я.       Это и только это имеет сейчас реальную ценность. Даже не жизни оказавшихся в точке конфликта людей, как бы ни цинично это казалось на первый взгляд. Потому как качество всех этих людей за единственным исключением лишь ненамного отличается от дерьма в траве сельского пастбища.       – Мои старые истории — не повод вмешиваться принцу, — прошипел он, тем не менее проясняя взгляд от гнева. — Это перешло уже всякие границы!       Ну, с этим поспорить сложно: ситуация уже давно перешла все грани маразма. Однако…       – Мин. Это дело ещё лет сто назад перешло эти самые границы, а потому одна ночь ничего радикально не изменит для тебя лично.       Я вздохнул: пробиться через его гнев будет тяжко, однако, не невозможно.       – Мы сделали так, чтобы сия история не стала для тебя совсем уж сюрпризом и у тебя будет возможность принять меры и закрыть эту всю ситуацию, не попав в эпицентр безобразных скандалов. Но, пожалуйста, не мешай Се Ляню обтряхивать с себя то говно, которое на него налипло… и не мешай ему работать, раз это дело ему в руки попало.       Мингуан хмурился, но слушал. Уже прогресс.       – Вмешаешься сейчас, и ты испортишь ему репутацию ещё больше. Пацан и без того в говне по самые уши… и только бабочки над макушкой ещё летают…       – Позволь Се Ляну поработать над тем, что ты недосмотрел и тем самым отблагодарить тебя за всё, что ты ему уже сделал, — добавила Лис.       – А ещё, Мин, если хочешь реально поработать, то можешь оттянуться на том чудном лесу с его украшениями на ветках. — сделал я пробный закид. — Там надо будет почистить хорошо: слишком долго настаивалось зло. Правда, само зло, которому это все было посвящено, не при делах, так что не надо потом ловить бедолагу и отрывать ему конечности. Он мне нужен.       На это Пэй Мин нахмурился даже слегка брезгливо.       – Чисткой леса займётся кто-нибудь другой. Как и поимкой Лазурного Фонаря. То, что трупы развесили на деревьях для него, не означает, что он здесь присутствовал.       Я вздохнул: не прокатило. Теперь ещё и этого смазливого притырка оправдывать надо… чтобы ему башку не оторвали.       – Мин, отстань от Лазурного, он нужен на свободе. Да и не сделаешь ты ему ничего сверх того, что с ним уже Хуа Чэн делал под вдохновение: тебе на это фантазии не хватит.       Прости меня, Ци Жун, за подставу, но Мин хотя бы беситься перестал и не мешает принцу идти встречаться со стайкой полудурков деревенских…       Генерал Мингуан нахмурился, всё его внимание окончательно перетекло с действа на экране на мои слова, и аура тяжёлого гнева почти бесследно пропала.       – Что вам известно об их прошлом? — без особой уже надежды на ответ, спросил он.       – Помимо того, что Лазурный — это брат нашего дорогого принца? — полюбопытствовал я, с интересом наблюдая за полнотой смены всей гаммы эмоций на выразительном лице Генерала.       – Родной брат!? — оторопело переспросил мужчина.       – Двоюродный, — бегло поправила Таллис.       – Обожавший его до глубины души, пока в какой-то момент не начал трогаться рассудком, сидя под лестницей и годами дожидаясь свой якорь безумной души. — я поморщился. — История у них очень некрасивая. Плюс, это всё прекрасно известно обоим полуюжным полудуркам, потому как происходило у них на глазах. А причём тут Хуа Чэн? А при том, что он был ещё одним углом их сложной корявой фигуры взаимоотношений, в которых всё, что можно было сделать через жопу, именно через неё и было сделано с максимально-отрицательным результатом. Итог тебе известен: Ци Жун, князь Сяоцзин после смерти превратился в безумное на всю голову умертвие по прозвищу Лазурный Фонарь, Блуждающий в Ночи. Хотя мог бы стать опорой своему брату и вторым Се Лянем по благочестию и благородности, если бы не один-единственный отказ праведной мрази.       – А разве двое полуюжных знают кто это? — уточнила вскользь Лис, пока Пэй Мин переваривал услышанное.       – Если до них не дошло, кто такой Ци Жун, то они ещё большие полудурки, чем я думал, потому как Лазурный даже имя родное не менял. — резонно заметил я. — Да и на рожу смазливой мордашки он мало того, что вообще не изменился, так ещё и выглядит почти как его братец. Ну, не считая отчётливой безуминки на грани сумасшествия. Притом, безумие у него начало прогрессировать ещё при жизни, выливаясь во все эти безобразные приступы ревности.       – Но… почему? — будто даже бессильно спросил Мингуан, не заостряя свой вопрос ни на чем конкретно.       Какой восхитительно-беспомощный тон…       – Почему, что? — спросила Лис.       – Почему он стал демоном, если брат поднялся до Небожителей?       Гениальный вопрос! Вот серьёзно!       Ответ на него расскажет вообще всё, что радикально недопустимо прямо сейчас.       – А вот это и есть та самая откровенно некрасивая история, Мин. — серьёзно ответил я. — И это — история слепоты, чужого праведного скотства и разрушенных судеб. Ведь если бы не действия наставника принца, глядишь, не было бы разрушенного королевства Сяньлэ, не было бы Лазурного Фонаря в Ночи, и не было б Собирателя цветов под Кровавым Дождём. Не было б и Черновода. Как не было б и ещё одного Князя… но это ещё более некрасивая история и рассказать я её тебе не могу. Когда-нибудь узнаешь, если у меня всё получится, но… пока тебе лучше этого не знать. Спокойнее по ночам спать будешь.       Генерал безмолвно и жадно впитывал крупицы информации, словно рассчитывал потом в одиночестве вспомнить каждое слово и ещё раз обдумать, возможно поискать информацию. Ведь после стольких увиливающих разговоров мы впервые поделились чем-то важным.       А теперь докинуть последнее в и без того переполненную копилку:       – Иронично осознавать, но все Четыре Бедствия появились на свет из-за действий одного-единственного вроде бы праведного… небожителя.       – Небожителя ли? — спросила девушка, но тут же сама вспомнила и дала ответ: — Ах ну да, он же до сих пор бессмертный.       Я на это лишь развёл руками и кивнул.       – Хорошо прячется, скотина. — буркнул, не сдержав брезгливости. — Но его трогать нельзя и спугнуть нельзя ни при каком раскладе, а то нам точно башку открутят, если эта падла снова куда-то заляжет на пару сотенок лет и пропадёт с радаров.       Что такое радар Мин не знал, но суть понял отлично.       – Вычислим и найдём, — пообещала Лис. — И упакуем в подарок.       – В подарок кому? — уже растерянно спросил Генерал.       – Да любому из Бедствий. — радостно заявил я. — Этим мудаком много от кого откупиться можно, а кое-кто за него простит очень многое, если не вообще всё.       Мы с Лис прекрасно понимаем, что за эту небожительскую падлу нам простят вообще всё, что бы мы ни сделали. Все, кто оказался затронут его тлетворным благочестием. Ладно ещё Черновод — он пострадал косвенно из-за распиздяйства той мрази, а вот остальные три Князя…       М-м-м…       Я даже не знаю, кто ему обрадуется больше.       Однако, предназначен сей дар лишь одному из них всех.       – Мин, — обратилась Таллис, привлекая внимание Генерала. — Я думаю, пока вопрос праведных мразей мы отложим до момента их появления. А сейчас уделим немного внимания текущим проблемам. Ведь Се Лянь, конечно, хорош. Но, не исключаю, что вмешаться тебе все же придётся.       – Это ты так культурно сказала, что, при всех боевых качествах и потенциале нашего принца, он не вывезет бой даже против обычной нежити? — устало проворчал я.       Канон-каноном, но с момента закрытия каверны и полной стабилизации мира весь этот канон почти полностью пошёл дальним космосом, ещё хоть как-то блёкло сохраняясь на третьем мире. Да, бесспорно, все предпосылки остались на своих местах и без внешнего воздействия события и правда могут пройти по схожей канве.       Однако, есть нюансы!       И именно об эти нюансы может всё поломаться. Потому как нежить тут самая настоящая, и Жое против неё вот вообще не играет! Князья теперь — полноценные умертвия класса демилича, ещё и способные к материализации тела. А это уже высший писк их силы. Дальше только голое скалирование мощи и знаний.       Принц без оружия не вывезет против девок.       Канонный способ их выключить в реальных условиях, к сожалению, не сработает. Потому как покрывало на голову в случае настоящей нежити тупо не работает и никогда не работало… если то покрывало не зачаровано профильными чарами. А оно — не зачаровано. Я уже смотрел…       – Принца может, как и всегда, подвести только одно установленное им же самим правило, — сказала Лис, чуть хмурясь. — Он не готов бить на поражение. Что не сказать о его противниках.       Вот это и есть тот единственный шанс на ближайшие полгода минимум, при котором мы можем заставить принца взять в руки оружие и начать сражаться по-настоящему, а не играть в это сраное благочестие. Потому как нежить опасна. А эта нежить, созданная лютым демоном, однозначно как минимум свирепа по местным меркам. И принц встанет перед выбором: сохранить верность данной в запале… даже не клятве, а просто самозапрету или спасти чужую жизнь.       Я искренне в него верю.       Наверное… я третий разумный в этом мире, не считая Таллиса, который всё ещё верит в принца Сяньлэ.       – Вот для того, чтобы он это правило нарушил, мы и сидим тут на жопе ровно в ожидании, когда группа этих альтернативно-одарённых скорбных разумом оптимистов дотопает-таки до храма и нарушит покой нежитеватых красоток. — сумрачно произнёс я, вновь возвращая внимание к происходящему на экране пиздецу. — А они его точно нарушат… если в храм войдут. Потому как не смогут не протянуть лапы к бабам, пусть даже давно мёртвым.       После этого Пэй Мин, наконец-то, перевёл взгляд на экран, на котором разгорался подобно лесному пожару очередной яркий конфликт.