Не достоин

      Март, пусть и был в основном месяцем холодным, для Мэйбелинг казался удушающим. Да, на улице всë также холодно и сыро, но вместе с тем словно... Душно. Неприятно. Ни ветерка, ни цветов, ни ощущения весны. Женщина забаррикадировалась в своей комнате окончательно, отказываясь выходить на улицу до тех пор, пока снаружи не потеплеет. Собственно, никто еë и не заставлял.       Зак и Бэлли пару раз звали еë к себе домой — погостить и поговорить. Совершенно не испытывая по этому поводу неловкости, Шарлотта отказывала им, но пообещала, что в более тëплое время года обязательно навестит их и с пристрастием расспросит обо всем, что с ними произошло за эти несколько лет. Пара лишь сообщила, что будет еë ждать.              Что же касается еë самой, теперь Мэйбелинг не чувствовала какого-то гнëта со стороны мужа, покидая свою комнату и делая что-то «на виду». Раньше его аура словно давила на неë, а теперь... Кажется, смягчилась? Не исчезла полностью, но теперь была достаточно слабой. И ей было этого достаточно. Стоило почувствовать, что Катакури уже не относится к ней так агрессивно, она словно скинула с себя оковы.       Перемещаться по резиденции было куда приятнее, творить на кухне она стала куда чаще, а чтение теперь проходило не в библиотеке, а в гостиной. Так просто было удобнее. Ну и так ей удавалось как можно чаще контактировать с Катакури. Ну и лицезреть свои труды на его шее. К слову, о шарфе он упоминал несколько раз, постоянно благодаря за него. Забывает, что ли?       Впрочем, неважно. Даже если и забывает, ничего страшного. Бывает же? Пусть его и клеймили «лучшим из лучших» и считали идеальным, Мэйбелинг хватало ума понимать, что идеальных людей попросту не существует. Так что на небольшие «осечки», которые происходили иногда с еë мужем, она старалась не обращать внимания. И он, наверное, этому даже радовался.       В один из наиболее тëплых мартовских дней она решила плотно взяться за готовку, чтобы еë муж совершенно точно объелся до отвала и вообще не мог соображать от количества сладкого в нëм. О нет... Неужели она превращается в тех самых мамочек, которые стремятся откормить сыночку до состояния круглого шарика? Ужас какой! Это вообще лечится?       Занимаясь готовкой и что-то напевая себе под нос, Шарлотта не сразу заметила душку, который пришел с каким-то докладом, а когда заметила, было уже поздно. Входная дверь распахивается, и, судя по лëгкой, шумной походке, влетает уж точно не Катакури. Женщина замирает, с подозрением всматриваясь в дверь на кухню. И кого принесло? Почта, что ли? Но почтальоны никогда не врываются в чужие дома...       — Сестрëнка!       Ах, Ричи. Этот проказник решил навестить еë без предупреждения (Мэйбелинг хорошо помнила все его письма), а когда не увидел еë в порту, решил сразу направиться к ней домой. Вполне в его стиле. Дверь на кухню распахнулась, и в помещение забежал запыхавшийся, раскрасневшийся Ричард, упираясь руками о дверной косяк.       — Я... В общем...       Мысль он так и не закончил, заметив, чем занимается его сестра. Глаза словно потемнели, а острые брови сошлись на переносице. Он весь словно похододел градусов на двадцать, стоило ему увидеть свою драгоценную сестру, раскатывающую тесто.       — Он заставляет тебя готовить ему? Только скажи, и я...       — О Господи, глупость какая! Я сама попросила, мне не трудно. К тому же мне нравится готовить и я нисколько не жалуюсь.       — Ну и хорошо, а то я подумал... Ладно, не суть.       Ричи решил сообщить причину своего приезда чуть позже, но Мэйбелинг итак догадывалась. Парень остался на кухне, болтая с сестрой и постоянно пытаясь ей помочь, на что она лишь хлопала его по рукам и строго наказывала сидеть тихо. Не сумев противостоять любимой сестре, он действительно прекратил бессмысленные попытки помочь и отошел в сторону.       Когда она закончила, Санти стащил пару пончиков и, не подавая виду, быстро покинул кухню, решив съесть украденное в гостиной. Шарлотта, кажется, ничего не заметила. Отряхивая руки от крошек, парень резко дëрнулся, когда сестра оказалась позади него.       — Так с какой целью ты приехал? Тебя отпустил Отец, или ты сбежал от него?       — Я... Кхм, в общем...       Ричард потëр шею, после чего взял красивый бумажный пакет, до этого момента стоящий на диване. Удивительно, и как она не заметила его сразу. Чуть подумав, парень вручил пакет своей сестре. Мэйбелинг приняла его с небольшим смущением, а после пошатнулась от крепких объятий младшего брата.       — Прости, что не поздравил сразу! Я ужасный младший брат! Отец заставил меня работать вместо Скотта, пока этот старикан мотался по каким-то островам, и я не смог приехать! Прости!       Шарлотта тихо засмеялась, поглаживая брата по волосам и обнимая в ответ. Точно, Ричард ведь не присутствовал на еë дне рождении. Мэйбелинг не винила его, ведь прекрасно понимала, что его жизнь не может вращаться вокруг сестры и когда-нибудь Ричарду придëтся строить свою жизнь отдельно от неë. Казалось, что этот факт печалил его куда больше, чем еë.       — Всë в порядке, я не собираюсь обижаться. У тебя были свои дела, и это нормально. Главное, что ты приплыл.       — В общем, мне не терпится увидеть твою реакцию, поэтому открывай подарок!       Она покачала головой и наконец обратила свое внимание на пакет, что держала в руках. Белоснежный, с полупрозрачными узорами роз и пионов, приклеенным бантом около ручек и мягкими, шёлковыми лентами вместо этих самых ручек. Один только этот пакет выглядел невероятно дорого, и если его ручки действительно из шëлка, то ей было страшно представить, какой стоимости подарок внутри.       Для Мэйбелинг всë еще не был привычным тот факт, что несколько человек потратили на неë такие коллосальные суммы, причем только из-за того, что ей исполняется почти сорок. В детстве на неë денег тратилось немного, пусть у короля и была огромнейшая казна, и Шарлотта каждый раз с ужасом в глазах отказывалась от слишком дорогих подарков. Отец пытался воспитать в ней скромность, но, как обычно, перестарался.       Подавив вздох, полный нервозности, она открыла пакет. Внутри стояли три одинаковых коробочки, размером примерно с еë ладонь. Она вытащила одну из них. И ахнула, пораженная до глубины души.       Ричард подарил ей духи. Причем не просто духи, а те, которыми когда-то пользовалась еë мать. Еë самые любимые духи. Отец так сильно ненавидел еë мать, что приказал уничтожить любую фабрику, которая создавала этот аромат. Никто не смел ослушаться. Сотни парфюмерных фабрик исключили из списка ароматов тот самый, распространяя вместо него какую-то безвкусную туалетную воду.       На момент закрытия фабрик у неë было около трëх флаконов, так что отсутствие любимых духов на полках парфюмерий Мэйбелинг заметила не сразу. А когда заметила, было уже слишком поздно. Последний флакон из тех трëх почти кончился, и Мэйбелинг тогда с тоской думала, что детство уйдет навсегда. Но после того, как Ричард подарил ей ещë несколько флаконов, еë сердце расцвело.       — Боже мой, спасибо! Я думала, что никогда не найду этот аромат! Ричи, я тебя обожаю!       Мэйбелинг крепко обняла его, смеясь и плача от счастья. Ричард обнял еë в ответ, ещë крепче, засмеялся вместе с ней и похлопал по спине. Трëх флаконов ей хватило бы на полтора года.       — Где ты нашел их? Отец ведь запретил всем производить эту линию.       — Видишь ли... У меня слишком много денег в личном распоряжении, поразительная скука в жизни... И я вдруг вспомнил, что у моей любимой сестрëнки кончаются еë любимые духи... Короче, я заключил парочку договоров и полностью выкупил крупнейший парфюмерный завод. Эту линейку производят вновь, но теперь исключительно для тебя. Кстати, договора с остальными парфюмерными я уже заключил, и скоро по всему Комуги будет продаваться этот аромат. Я молодец?       — Ты умница! Ричи, я так тобой горжусь!       Ещë немного постояв в объятьях, они решили побыть немного в комнате Мэйбелинг, а после прогуляться по острову и, может, даже что-то купить. План был грандиозным, и чтобы не терять времени, они сразу переместились в еë комнату.       Там они успели сыграть в карты пару раз, сойдясь во мнении, что Мэйбелинг невероятно хорошо играет в азартные игры, от всей души посмеяться, вспоминая забавные ситуации из детства, поболтать о всякой бессмыслице и молча отдохнуть, развалившись на кровати.       После было решено наконец выбраться в город. Мэйбелинг появлялась на улице впервые спустя достаточно долгое время и не совсем понимала, какую одежду лучше всего надеть. Доверившись внутреннему чутью, она выбрала длинное платье средней толщины, в котором обычно мëрзла зимой и умирала от жары летом. Должно подойти для переменчивой весны.       Как оказалось, она не прогадала. Платье идеально подходило к погоде на улице и женщина даже пожалела о том, что не выходила раньше. Внезапный холодный ветер, из-за которого еë тело задрожало до самых костей, тотчас заставил еë поменять своë мнение. Ричард же совсем не испытывал дискомфорта, привыкший к такой погоде. Кажется, столь долгое отсутствие на родном острове привело к тому, что еë тело стало отвыкать от суровых зим и холодных ветров Паншки в период с осени по весну.       Они зашли в какое-то кафе, объелись сладостей до боли в животе, успели вновь поговорить (на что потратили больше получаса) и даже немного повздорить. Впрочем, они помирились достаточно быстро, как и полагается образцовым брату и сестре. Также они побывали в каком-то магазине, где успели купить красивые камушки в цвет глаз друг друга и даже сделать небольшие кулончики с ними. Теперь на шее Мэйбелинг красовались сразу два кулона, а Ричард, повесив свой на шею, шутливо заметил, что с такой штукой интерес девушек к нему значительно поугаснет. Мэйбелинг предпочла промолчать.       Конечно же, они не забыли про Коу, в доме которой и провели большую часть времени до его отплытия. Котëнок запал Ричарду глубоко в сердце, а стоило ему уснуть в его ладонях, как он тут же заявил, что по прибытии домой обязательно распорядится, чтобы ему тоже нашли котенка. На резонное замечание о том, что Скотт не любит животных с шерстью, Санти уверенно заявил, что заведет целую дюжину котят и подарит одного из них Скотту на день рождение. Мэйбелинг вновь предпочла промолчать, выдав свое веселье лишь слабой улыбкой.       Коу вновь накормила их до отвала, и к концу трапезы оба поняли, что идти куда-то прямо сейчас очевидно не самая лучшая идея. Потому они, по большей части, полулежали на диване, позволяя котëнку ворошить их волосы, а Юките носиться вокруг них (а иногда и по ним). В доме Коу всегда было так... Спокойно. Умиротворëнно. Словно так и должно быть в любом доме, где люди счастливы.       Как бы Ричарду не хотелось остаться на ночь и провести с сестрой больше времени, он был вынужден покинуть Комуги. В последнее время Отец заваливал его просто невероятным количеством работы, видимо, раскусив его схему, основной сутью которой было спихнуть всю нудную работу на прислугу, а после заявиться в кабинет к родителю с самым уставшим вариантом лица и выпросить визит к сестре. В ответ на это Отец просто стал давать ему дополнительные, более важные задания, которые на прислугу уже не спихнуть.       Мэйбелинг искренне сочувствовала ему. Несмотря на все еë негативные чувства, которые она испытывала когда-то от мысли, что еë выдают замуж насильно, благодаря этому решению она смогла избавиться от его гнëта и зажить свободно. Без ограничений и наказаний, без правил и глупых предрассудков. Она смогла вырваться из этой семьи и стать счастлтвой. А Ричард пока не мог.       Единственным вариантом для Ричарда была свадьба. С кем-нибудь покрасивее и посолиднее. А потом, сославшись на необходимость создать свою семью и иметь отдельное для неë жилище, быстро смотать удочки и покинуть дом, в котором их Отец имел неограниченную власть. Конечно, был ещë вариант, в котором Ричарду нужно былл сместить короля с его трона и либо сесть туда самостоятельно, либо посадить кого-то, кому он доверяет. Но шансы успеха были так малы, что учитывать этот вариант было глупо и необязательно.       Отбросив негатив, Мэйбелинг и Ричард покинули дом Коу. По пути к месту назначения они вновь заскочили в парочку магазинов, где не успели ничего купить, но определëнно присмотрели парочку вещей для себя. Так сказать, на будущее.       Шарлотта проводила его до самого порта, после чего еще долго стояла на причале, наблюдая за уплывающим младшим братом, который до последнего махал ей рукой и счастливо улыбался. Ричи действительно был лучшим. Он, словно еë персональное солнце, даровал умиротворение, любовь и заботу, не требуя чего-то взамен. Много ли таких людей осталось?       После того, как корабль окончательно исчез из еë поля зрения, женщина решила вернуться домой. Прогулка умотала еë, и ей нетерпелось отдохнуть. Быть может, даже поспать. В последнее время она спит подозрительно долго и это кажется ей немного странным. Может, еë эмоциональное состояние снова оставляет желать лучшего? Достаточно странно, ведь всë, вроде бы, хорошо.       С лëгкой усталостью дойдя до резиденции, Мэйбелинг устало уселась на диван и вытащила из небольшой корзинки поблизости пряжу и спицы. Кажется, с еë появлением в этом доме стало куда больше хаотично лежащих вещей, которые могли бы указать на то, что дом жилой. Корзинка с пряжей у дивана, пара случайно оставленых книг в столовой, шпильки и заколки в библиотеке или на камине. Жизнь Катакури словно была наполнена стерильностью, не позволяющей оставить ничего лишнего после себя. Пиратская привычка или намеренное желание сделать всë как можно лучше?       Решив не думать об этом, женщина полностью сосредоточилась на вязании, примерно прикидывая, что может связать. Шарфики, что ли, продавать... Или раздавать нуждающимся из необеспеченных семей. Вариантов много. Она обязательно подумает над тем, куда можно направить еë творческий потенциал. Чуть позже.       

***

      Катакури даже не пытался скрыть тот факт, что вернулся. С самого утра он был в Тот-Лэнде, рядом с Мамой. И новости были... Не очень приятные, в некоторой степени.       Заметив, что Мэйбелинг уже находится в гостиной и увлечённо вяжет, Шарлотта вообще перехотел говорить. Хотелось сделать всë так, как он сделал бы раньше. Сообщить всё тогда, когда времени на обсуждение уже не будет. Но после... Некоторых изменений в их отношениях, он чувствовал, что должен сообщить раньше. Хотя бы ради Мэйбелинг.       Остановившись неподалеку от дивана, Катакури ещë раз всë обдумал и позвал еë.       — Мэйбелинг.       — Да? — спросила она, не отрываясь от вязания.       — Я был в Тот-Лэнде. И я с новостями.       Женщина закончила вязать ряд, после чего отложила спицы и повернулась к нему всем телом, опираясь правой рукой на спинку дивана. Блеск кольца на еë пальце всë еще был непривычным.       — Что-то произошло?       — У моей сестры, Шарлотты Пудинг, свадьба с принцем Джермы.       Судя по лицу Мэйбелинг, она слышала что-то о Джерме, но не углублялась в тему и не могла точно охарактеризовать свои чувства по этому поводу.       — Поздравляю? Надеюсь, что еë муж окажется хорошим человеком.       Она лишь пожала плечами и вернулась к вязанию. Конечно. Его жена всегда была ужасно проницательной, чтобы понять, что ни один брак Большая Мамочка не заключает просто так. Как и то, что от Катакури ждут присутствия на этой свадьбе. Вернее сказать, обязывают присутствовать. Может, эта новость просто прошлась по еë старой ране, напоминая о том, что с ней самой поступили точно также.       — Передавать поздравления лучше всего лично. У тебя будет такая возможность.       Тихий стук спиц прекратился. Мэйбелинг вновь посмотрела на него со смесью непонимания и лëгкого раздражения. А за этими чувствами скрывалось кое-что ещë. Осознание. Она понимала, что именно пытался сказать ей Катакури, но ждала его словесного подтверждения. И он с некоторым удовольствием дал ей его.       — Мама хочет, чтобы ты присутствовала на свадьбе. Как и супруги других моих женатых братьев и сестёр. Но помимо этого, она хочет, чтобы ты поучаствовала в создании платья невесты. До Мамы дошла информация о том, что ты потрясающе шьешь, и ей хочется, чтобы всë прошло как можно лучше. Ну и обмен опытом, наставления молодой невесты и тому подобное.       Катакури очень хотелось потереть заднюю часть шеи, чтобы снять напряжение хотя бы внутри себя, но он сознательно удерживал свою руку на месте. Никаких проявлений нервозности. Не при Мэйбелинг. Они пока не настолько близки.       — Отказы не принимаются?       Казалось, она почти смирилась с тем, что ей придëтся покинуть уютное пространство на неопределённый срок и завести знакомства со всеми членами его семьи. Последнее, наверное, она считала куда более обременительным.       — Ты можешь попробовать. Но я не советую тебе. Маму лучше не злить.       Мэйбелинг вздохнула, в полной тишине закончила ряд, после чего убрала спицы с частью изделия в корзинку. Давно она тут стоит? Катакури не замечал еë раньше.       — Когда отплываем?       — Чем раньше, тем лучше. Я планировал завтра в три часа дня. Решил, что лучше предупредить тебя заранее.       На еë лице отразилась смесь благодарности и облегчения. Очевидно, она была готова прыгать до самого потолка из-за того, что Катакури подумал о еë собственных чувствах и предупредил заранее. Может, в еë движениях радости не прослеживалось, но глаза, словно реальное зеркало еë души, отражали абсолютно все чувства. В какой-то степени даже приятно было осознавать, что именно он стал причиной их возникновения.       — Спасибо. Тогда я лучше пойду спать сейчас. В последнее время мой сон нестабилен, и лучше лечь раньше, чтобы не проспать. Спокойной ночи.       Она покинула гостиную и поднялась к себе. Только после тихого щелчка внутреннего замка еë двери, он наконец смог ответить. Тихо, на грани слышимости. Но даже эти, казалось бы, безобидные слова дались ему не совсем просто.       — Спокойной ночи, Мэйбелинг.