Больше, чем политика

На следующий день Жордан смотрел на цифры голосов на экране, которые подтверждали триумф его партии. Эти цифры были свидетельством долгих месяцев тяжелой работы и стратегических встреч. Национальное объединение уверенно заняло первое место, и эта победа была громким сигналом всей стране. Жордан, окруженный своей командой, стоял в центре внимания. Его лицо осветилось широкой улыбкой, которая скрывала под собой бурю эмоций. Он ощущал, как адреналин бурлит в его венах. Он отступил немного назад, чтобы дать себе возможность собраться с мыслями перед выходом на сцену. Он ступил на подиум и почувствовал, как взгляд толпы сосредоточились на нем. Зал взорвался одобрительными возгласами, и Жордан замер на мгновение, впитывая эту энергию. Он увидел перед собой море лиц, полные ожидания и надежды. В их взглядах была уверенность и доверие, и это давало ему силы. Он начал свою речь, и его голос был полон искренности и решимости. — Дорогие друзья, — начал он, — сегодня мы празднуем не просто победу, но и новый шаг вперед для нашей страны. Ваше доверие и поддержка значат для нас очень многое. Жордан делал паузы, позволяя своим словам достигать слушателей. Он видел, как глаза людей наполняются гордостью. — Мы прошли через первый этап, но впереди нас ждет второй тур. Важно помнить, что наша борьба не закончена, и наша работа только начинается. Мы должны продолжать двигаться вперед, не сбавляя темп, и не терять решимости. Мы должны продолжать нашу работу, бороться и доказывать, что наше стремление к переменам — это не просто слова, а реальная возможность для каждого француза. Да здравствует Республика! Да здравствует Франция! Когда он завершил речь, зал наполнился вновь бурными аплодисментами. В глазах окружающих Жордан видел не только радость от победы, но и ожидание дальнейших действий. Покидая сцену, Жордан ощущал, как внутри него бушует смесь радости и волнения. Для него это был момент двойного удовлетворения: признание его работы и перспектива конструктивной оппозиции внутри правительства. Он увидел в этих результатах возможность сыграть влиятельную роль, продолжая защищать ценности и цели Национального объединения. Тем временем в Елисейском дворце царила тишина, нарушаемая лишь тихими шепотами и негодованием. Результаты первого тура парламентских выборов были оглушительным ударом для всех присутствующих, и чувство поражения было ощутимо в воздухе. Габриэль, все еще не веря в произошедшее, со значительным напряжением посмотрел на экран, где цифры голосов и процентное распределение отчетливо показывали, что Национальное объединение одержало победу. Его глаза, полные недоумения, пересеклись взглядом с его коллегами, которые были обеспокоены и потрясены. В голове пронеслась волна вопросов: как же это произошло? Почему партия, которая была такой сильной и уверенной в своей победе, оказалась на заднем плане? Этот крах ставил под сомнение будущее их политических амбиций и разрушал планы, которые они строили долгое время. Стефан, стоявший рядом с Габриэлем, заметил, как тот напряжен и подавлен. Мягко, но уверенно, он опустил руку на плечо Габриэля. Это простое, но искреннее действие было наполнено поддержкой и утешением. — Габриэль, — сказал Стефан тихо, — это не конец. Габриэль поднял голову, взглянув на своего бывшего партнера. Все взгляды снова устремились к экрану, где Жордан Барделла произносил свою речь, обращаясь к миллионам французов. Его темно-синий костюм идеально сидит, а на его лице сверкала улыбка, полная гордости и триумфа. В глазах Жордана горел огонь решимости и упрямства, который трудно не заметить. Стефан, стоящий рядом с Габриэлем, наблюдал за ним с неподдельным интересом. Он внимательно следил за каждым жестом и выражением лица Жордана, и в его глазах появилась искра уважения. Жордан Барделла, безусловно, был силой, с которой нужно считаться. Его умение собирать людей вокруг своих идей, несмотря на критику и сопротивление, было чем-то действительно впечатляющим. Каждый жест, каждое слово, каждая искорка в глазах Жордана, светящаяся решимостью и страстью, заставляли Стефана ощущать странное и противоречивое волнение. С одной стороны, это был его политический оппонент. Но с другой стороны, Стефан не мог не восхищаться этим сильным, уверенным в себе человеком, который буквально светился от внутренней силы. Он старался подавить это чувство, отгоняя мысли о президенте Национального объединения как об интересном и харизматичном человеке, и сосредоточиться на политике, на их борьбе. Но это было сложно. Слишком сложно. Он вспомнил, как вчера они обменялись номерами после ужина. Это был искренний интерес, которого Стефан не мог объяснить. В тот момент он согласился, не задумываясь, но теперь, после результата первого тура, его разум снова погружался в это беспокойство. Если Национальное объединение победит во втором туре, можно ли будет позволить себе даже тень дружеского общения с Жорданом? С одной стороны, Стефан не хотел мешать личную жизнь с политической деятельностью. Он всегда был осторожен, держал свою личную жизнь в тени. Журналисты любили шутить, что он был самым закрытым политиком Франции. Это давало Стефану определенную свободу. Но что, если его общение с Жорданом Барделлой выйдет на другой уровень? Политическая обстановка не оставит этому места и возможности. Возможно, они могли бы встречаться в неформальной обстановке, оставляя политику за дверью, но как долго они смогут это делать? Этот внутренний конфликт, это противоречие между долгом и личным интересом, между политикой и человеческими чувствами, терзало его. Сможет ли он когда-нибудь смотреть на Жордана без этого скрытого восхищения? Он понимал, что не сможет ответить на эти вопросы, пока не увидит, как завершится второй тур выборов. Это станет точкой отсчета — либо для нового витка их отношений, если Жордан всё еще будет настаивать на встрече, либо для окончательного разделения их миров. Завтра он должен был выехать в Бельгию по делам. Эта поездка отвлечет его от мыслей о выборах и Жордане Барделле, но не надолго. Он принял решение не углубляться в анализ собственных чувств и просто плыть по течению. Но он знал одно: какими бы ни были его личные симпатии или антипатии, они не должны влиять на его принципы и убеждения. Но пока он был готов оставить эту внутреннюю борьбу на потом, позволив событиям развиваться естественным образом. Он обернулся к Габриэлю, который все еще разговаривал с коллегами, и вдруг ощутил прилив дружеской нежности к нему. Когда комната наконец опустела, и последний гул разговоров стих, Стефан и Габриэль остались стоять в тишине, погруженные в собственные мысли. Стефан посмотрел на уставшее лицо Габриэля. Кампания отняла у него больше сил, чем он был готов признать. — Габи, тебе надо отдохнуть, — тихо произнес Стефан, подходя к нему ближе. Габриэль вздохнул и потер виски, как будто стараясь прогнать головную боль, накопившуюся за эти долгие недели. — Да, ты прав, — согласился он, устало улыбнувшись. — Прости, что у нас так и не получилось пойти выпить, пока ты был в Париже. Завтра ты уезжаешь, а я так и не смог найти время. — Не извиняйся, — сказал он спокойно, — мы обязательно выпьем в следующий раз. Когда я вернусь, мы устроим себе вечер. Обещаю. Габриэль усмехнулся, и в его глазах мелькнула искра привычного юмора: — Только тогда ты будешь платить за двоих. К тому времени я уже, наверное, буду безработным. Стефан не смог удержаться от улыбки, но его ответ прозвучал серьезно: — Не надо так шутить. Мы еще не знаем, кто победит. Не заглядывай наперед. Габриэль взглянул на него задумчиво. Но затем он снова улыбнулся, на этот раз искренне. — Знаю, ты прав, как всегда, — сказал он, пожимая плечами. — Просто иногда трудно верить, когда видишь, как все катится в другую сторону. Стефан понимал, что Габриэль пытается скрыть свои переживания за шутками. Он всегда был таким — храбрился до последнего, даже когда напряжение становилось почти невыносимым. Они вместе направились к выходу. Ночь окутала Париж, а воздух был прохладным и освежающим после долгого дня. — Отдохни, Габи, — сказал Стефан, пожимая его руку. — И передавай привет Вольте. Габриэль громко рассмеялся звонким смехом. — Обязательно. Тебе нужно будет как-нибудь заглянуть к нам. Она соскучилась по тебе и Николай не перестает спрашивать, куда пропал его лучший друг. Стефан тепло улыбнулся при упоминании Николая. Этот солнечный мальчик был слишком драгоценным для этого мира. Когда Габриэль уехал, Стефан стоял неподвижно, провожая его взглядом, а потом развернулся и направился к своей машине, погруженный в собственные размышления.