Больше, чем политика

Войдя в свою гардеробную, Жордан закрыл за собой дверь и сбросил с себя пиджак. Он тяжело выдохнул, опустившись на диван, и сразу ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Почувствовав, как напряжение медленно покидает его тело, он закрыл глаза, стараясь освободить разум от всех мыслей, которые ещё минуту назад забивали его голову. Но, как это часто бывает, в моменты полной тишины и усталости, в его сознании вновь возник образ Стефана — тот мягкий взгляд и теплая улыбка, которые он запомнил навсегда. Эти воспоминания стали для него чем-то вроде утешения, напоминанием о том, что где-то есть поддержка и понимание. Внезапно Жордан ощутил острое, почти физическое желание снова почувствовать его прикосновение, почти забытое тепло его ладони. Не желая погружаться в эту ностальгию слишком глубоко, он резко открыл глаза и заставил себя вернуться в реальность. Не теряя времени, Жордан быстро собрал свои вещи: бумаги, телефон, ключи. Он накинул пиджак, бросив последний взгляд на своё отражение в зеркале, и устремился к выходу. Ночь уже укрывала город, когда Жордан вышел на улицу, наслаждаясь тем, как свежий воздух обволакивает его лицо, смывая последние следы напряжения. Городская тишина прерывалась разнообразными звуками вечернего Парижа, и он уже почти погрузился в свои мысли, когда приглушенный голос привлёк его внимание. Обернувшись, он увидел Габриэля Атталя, который, видимо, тоже ожидал свою машину. Премьер-министр стоял в полумраке, откинувшись на стену, и говорил по телефону. Его слова были ясны, несмотря на то что голос был приглушен. — Всё в порядке, Стефан. Я не сильно устал… Можем встретиться завтра в Матиньоне… Да… Даже если это не срочно… Хорошо, тогда до завтра. Жордан застыл на месте, и сердце замерло на секунду. Он не мог поверить в случайность — во Франции было множество людей с именем «Стефан», и вероятность того, что это был именно тот Стефан, который когда-то стал для него символом надежды и поддержки, была мала. Но его сознание упорно не хотело отпускать эту мысль. Жордан, оторвавшись от своих мыслей, вновь обратил внимание на Габриэля, который, закончив разговор, убрал телефон в карман и направился к своей машине. У премьер-министра было такое же выражение лица, которое Жордан видел во время дебатов — внимательное и сосредоточенное, но сейчас оно было также немного мягким. Но несмотря на сумятицу в голове, Жордан понимал, что не может просто подойти и спросить Атталя о человеке, с которым он говорил. Такое вмешательство могло быть неуместным и подозрительным. Собравшись с мыслями, Жордан сделал глубокий вдох и направился к своей машине, уже ожидавший его. В сумеречном свете уличных фонарей он чувствовал, как напряжение после подслушивания чужого разговора постепенно уходит, но мысли об этом всё ещё занимали его голову. По пути домой Жордан лениво размышлял о том, что услышал. Неужели Стефан — это любовник Атталя? Тон премьер-министра был настолько мягким и нежным… В конце концов, встреча в Матиньоне явно предполагала что-то более личное, чем просто деловой разговор. Он глубоко вздохнул, чувствуя, как раздражение проникает в его мысли. «Почему я думаю об этом?» — мучил себя Жордан. Он понимал, что у него есть дела поважнее, чем выяснение любовных приключений премьер-министра. В конце концов, его собственная жизнь была насыщена задачами и вызовами, которые требовали внимания. В его голове уже возникло предвкушение горячей ванны, которая могла бы помочь расслабиться после долгого дня. Он решил, что лучше оставить вопросы о личной жизни Габриэля Атталя на потом. На данный момент, горячая ванна и сон казались более важными, чем интриги политического мира. Жордану было нужно расслабление, и это стало его главным приоритетом на вечер.