Гарри Поттер и Поиск 42

Глава 1.       Гарри рассматривал паутинку трещин на давно не крашенной стене, наслаждаясь новообретенной отчетливостью своего зрения, появившейся благодаря Гермионе. Недавно она подошла к нему и довольно резко спросила, не чувствует ли он себя виноватым. Гарри выдавил из себя нелепое «что», и Гермиона насмешливо постучала по его хлипкой оправе, сказав, что, если бы он не наказывал себя за что-то, в чем он не виноват, то он бы давно воспользовался зельем, восстанавливающим фокус. Гарри недоверчиво уставился на нее и язвительно спросил, что именно на его лице подтолкнуло ее к мысли, что он знает о существовании этого зелья. По его мнению, очки были весомым доказательством для опровержения этого предположения, но Гермиона почему-то так не считала. Она разочарованно заглянула в его глаза и не отводила от него печального взора, пока он не почувствовал себя флоббер-червем на разделочной доске покойного профессора Снейпа. Затем, покачав головой, она напомнила ему о его деструктивном поведении в течение пяти лет после Битвы за Хогвартс и о том, как он бросил Джинни, которая тоже нуждалась в поддержке. Гарри вспылил и, наверное, впервые признался, что это Джин бросила его, а не он, к тому же по совершенно глупой причине: она считала, что Гарри не той ориентации, чтобы действительно встречаться с ней. Гермиона выглядела странно расположенной к идее Джинни, из-за чего Гарри выдал все, что думал и слышал о ее зазнайстве, вечно встопорщенных волосах и «бобриных» зубах. Гермиона весело рассмеялась, и Гарри вспомнил, что ее зубы уже очень давно стали весьма очаровательными. Неожиданно ему захотелось извиниться за все свои грубые слова по отношению к ней, но она испортила это, сказав, что ему следует признаться в этом хотя бы себе, и Гарри подумал, что сдаваться так скоро слишком глупо и необдуманно с его стороны, да и вообще… — Поттер! — настойчиво обратился к нему министр Бруствер, возвращая его в свой кабинет. Его голос был одновременно и веселым, и раздраженным, что подсказало Гарри о неоднократном повторении его имени. — Да, министр Кингсли, — встряхнулся Гарри, чтобы показать, что он внимательно слушает. — О, э-э, министр Бруствер, — исправился он. — Железный человек, — обозначил его задание Бруствер. — Ты отвечаешь за расследование: что он знает о магическом мире, как он это узнал и как долго он это знает. То же самое о его покойных родителях и… на всякий случай проверь его пассий на фамилии волшебников. Потом ты пишешь отчеты, приезжают Обливиаторы и уничтожают его воспоминания о магии. Ясно? — Железный человек — британец? — удивился Гарри. Бруствер приподнял бровь, ожидая разъяснений насчет его странной гипотезы. — Ну, вы сказали, я отвечаю за расследование, а мы относимся к правоохранительным органам Великобритании, и, по-моему, разведка на чужой земле не правомерна. — Поттер, — закатил глаза Бруствер. — Ты отвечаешь за расследование, потому что американец Железный человек ошивается возле британских магических учреждений. У тебя будет напарник, агент МАКУСА, и это… — Но… — И это не обсуждается, — надавил Бруствер. — Между прочим, ваш альянс был единственным условием Гастингс, и я не упущу возможности понять, что Тони Старку понадобилось на нашей земле. И, Поттер, твой напарник — нечто. — Я не понял по вашему тону, — в замешательстве нахмурился Гарри. — «Нечто», в смысле он вас бесит или удивляет, или бесит и удивляет? — В смысле он сын капитана Америки, — непринужденно ответил Бруствер, наслаждаясь шокированным выражением лица Гарри. — Я думаю, ГИДРА заполучила образец его спермы, что поразительно, если вспомнить поведенческий тип «мистера скромника», и с помощью магии погрузила биологический материал в стазис. Затем они искусственно оплодотворили здоровую молодую женщину, где-то в… да, в 1982-м году и… — Министр, — фыркнул Гарри. — Вы ошибочно принимаете меня за Гермиону. Мне нужны его боевые навыки, а не «чудесное» происхождение. Бруствер усмехнулся и подошел к закаленному столу, откуда вытащил неожиданно аккуратную папку с инициалами «Г.Д.У.». Он постучал указательным пальцем по темному дереву, склонил голову набок и задумчиво посмотрел на Гарри, протягивая ему досье агента МАКУСА. — Что? — нетерпеливо вскинулся Гарри. — Тебе не потребуются его боевые навыки, Поттер, — возразил Бруствер. — Тебе потребуется его «чудесное происхождение». Гарри открыл папку, бегло просмотрел несколько страниц и поднял глаза на Бруствера, ожидающего его реакции. — Вы хотите сказать, — протянул Гарри, закрывая папку. — что мой напарник — ключ к мистеру Старку через своего отца? — Бруствер кивнул, и Гарри нервно дернул пальцами правой руки. — Я не понимаю, в чем мой вклад, сэр. У меня нет практически ничего, кроме боевой подготовки, а в разведке я полный ноль. Рон незаметнее меня в разы, а у него рыжие волосы! — Поттер, — спокойным голосом прервал его Бруствер. — От тебя не ожидают разведданных, иначе я послал бы аврора Уизли, как ты и сказал… Но волшебники в панике. У мистера Старка огромное влияние среди магловского, то есть немагического, населения, все боятся падения Статута, а присутствие национального героя, пусть и британца, поможет успокоить массы. — Если я отвлекающий маневр, — начал Гарри. — то кто сделает эту работу? — Твой напарник, — сверкнул улыбкой Бруствер. — Ты подстраховка. — Подстраховка? — переспросил Гарри, расширив глаза. — Нет, — остудил его энтузиазм Бруствер. — Никаких драк. И никакого волшебства, ясно? — Почему? — стушевался Гарри, не сумев остановить движение руки к палочке. — Сердце мистера Старка работает на электричестве, — ответил Бруствер, сделав вид, что не заметил нервной реакции Гарри. — Американские целители работают над решением его проблемы, но пока выхода нет. Поттер, я ожидаю, что ты прочтешь папку и обойдешься без ненужных драк и скандалов, у меня нет связей с прессой США. — А со Скиттер? — ухмыльнулся Гарри. — У нас компромисс, — неуверенно сказал Бруствер. — Это значит, что у нее что-то на вас есть? — еще шире улыбнулся Гарри. — Иди отсюда, — устало закатил глаза Бруствер, и Гарри с торжествующей улыбкой поправил… воздух над переносицей, чем вызвал безудержный смех министра. Гарри хотел выйти из его кабинета и громко хлопнуть дверью, пока не вспомнил, что он забыл уточнить сроки поездки. Он прокрутился вокруг своей оси и наткнулся на невпечатленный взгляд только что веселящегося человека. — Через неделю, — сухо ответил он. — Четвертого мая ты должен быть в МАКУСА, это… — Я знаю, — перебил его Гарри, заметив в нем нечто, свойственное Гермионе. — Я знаю, что МАКУСА находится в Вулворт-билдинге. Бруствер усмехнулся, но не отвернулся от Гарри, словно ожидая, что тот вспомнит о чем-то еще. Впрочем, так оно и случилось: Гарри резко отдернул руку от дверной ручки и посмотрел на министра. — Да, — снова ответил он на незаданный вопрос. — Эта неделя — твой отпуск. — Ладно, — обрадованный, согласился Гарри. — А как я объясню свое появление в Башне Старка? — Ну, — Бруствер засиял и самодовольно улыбнулся. — Возможно, вы не просто напарники. Гарри тупо пялился на него несколько секунд, пока осознание не посетило его. Он разочарованно простонал: — Ты крестный отец Хьюго, придурок. — Теперь мы перешли на неформальное общение? — поинтересовался Кингсли. — Я не собираюсь обращаться к тебе на вы, ты скомпрометирован! — раздраженно воскликнул Гарри. — И уж точно я не буду притворяться геем, потому что Гермиона считает меня таковым. — Хорошо, — покладисто согласился Кингсли. — Тогда прикрытие на тебе. У тебя есть разрешение на «Конфундус», но злоупотребление им не приветствуется. И… да, Молли собирается устроить вечеринку по случаю дня рождения Тедди, заберешь его из Хогвартса. Не забудь про Лонгботтома и Минерву, иначе Гермиона мне голову открутит. Гарри кивнул, посмотрел на дверь и подумал, не забыл ли он еще что-нибудь, но все же покачал головой и вышел, заранее прочувствовав на себе все неудобства каминного перемещения. Впрочем, трансгрессия или полет на метле давно не были приемлемыми вариантами — скручивающая боль внезапно напоминала ему либо «Круцио», либо безуспешные блуждания в поисках крестражей, а порывы ветра, обдувающие его тело на высоте птичьего полета, приносили фантомные запахи костра или пепла; и ничто из этого не сказалось бы на его психическом здоровье хорошо, поэтому он взял горсть летучего пороха, бросил его в зажженный камин, шагнул в зеленое пламя без запаха и отчетливо прошептал: — Площадь Гриммо, 12.

***