Одуванчиковое море

11 октября. Фонтейн. Крепость Меропид. Время: 11:09…

      Говорят, что люди со временем меняются. Некоторые осознают мимолëтность счастья, начинают ценить каждый миг, проведëнный с близкими, дорожат ими, проявляют заботу к своим окружающим… А что с теми, которые уже успели стать неисправимыми психопатами, что так и норовят испортить жизнь другим людям? Ошибки прошлого не были учтены, а связь с родными и близкими и вовсе потеряна. Человечность, что была ими за ненадобностью отринута, канула прямо в Лету. Ежели насильно начать изменять их, то за этим неминуемо последует сопротивление.       Шуберт Лоуренс оказался, к его большому сожалению, из числа последних.       Он не хотел попадать в Меропид, однако многие считали, что сие решение суда было ещё мягким. Но не для него. Каждый день был теперь похож на вчерашний: подъëм рано утром, завтрак, работа в качестве заключëнного в производственной зоне ради купонов, обед, вновь работа, ужин и долгожданный сон. Если не считать наличие трудовой деятельности и некоторых «подарков» от шеф-повара, то можно было бы с уверенностью заявить о том, что жизнь здесь была неким маленьким Эдемом под водой, да только опять же не для Лоуренса. «Да гори оно всё синим пламенем!» — то и дело выражался он, пиная шестерни. Но на этом его «заботы» не заканчивались. Всякий раз, когда выдавалась свободная минута, он пытался попасть к управляющему самой крепости — герцогу Ризли. Однако же на собственное несчастье его постоянно ловили и уводили куда подальше жандармы крепости. А один раз управляющий сам не выдержал и, распахнув двери, развернул Шуберта и пнул прямо под зад, да так, что у последнего не только пятки во время забега по всему Административному отделу сверкали. И всё на потеху другим жителям крепости. Одни судачили, мол, какой же этот старик настырный, что не видит ничего дальше своего носа, а другие диву давались терпению самого смотрителя. Как он его ещё матом благим не покрыл? Одной только Селестии ведомо…       Однако был один парень, который предпринял попытку сдружиться со старым Лоуренсом. Его звали Утер. Как выяснил Шуберт, срок у этого парня также оказался достаточно большим с учётом всех его прегрешений. Но тот, казалось, мечтал начать новую жизнь здесь, в этой крепости, из которой было только два варианта выхода — полная отсидка и смерть. Бывшего, но не в сердце, аристократа не манили оба варианта, но здесь приходилось только мириться с подобным… Каково же было удивление Лоуренса, когда тот узнал, что этот парнишка лишь манипулировал им. Он это успел случайно подслушать во время того, когда он шëл в сторону столовой. Доктор Крепости Меропид, заметившая старика в тот момент, подумала, что у того несварение, и предложила помощь в лечении, но заключëнный наотрез отказался. Чтоб его лечило это «неопознанное существо, похожее на прихвостней морского чудища»? Ну уж нет, да не в жизнь!       Одним словом, сладко ему там не жилось от слова совсем. Никаких тебе поблажек или подаяний. Хочешь поесть? Иди работай. Хочешь адекватного отношения к своей персоне? Попробуй для начала исправить собственный прогнивший насквозь нарциссизмом свой нрав. Мало просто знать — нужно ещё доказывать реальным делом. Но увы, деревянное корыто прогнило и уже сыпется в труху, не оставляя надежд на восстановление. Тоже самое и с чаяниями старика… Пришло время платить за свои грехи, в коих его осудили, по итогу, на пожизненное. Это был достойный конец для такого человека как Шуберт Лоуренс.

10 ноября. Мондштадт. Город Мондштадт. Родовое поместье клана Гуннхильдр. Время: 13:15…

— Леди Джинн, потерпите немного. — Хорош…!       Едва начала говорить Гуннхильдр, как корсет на её талии резко утянулся, отчего воздух моментально спëрло. Известный модельер, приехавший из Фонтейна для примерки, также известная как «Громоподобная закройщица», Тиори особо не церемонилась с заказчицей. — Ох!.. — резко выдохнула Джинн, схватившись за живот. — Слишком туго? — Да…       Услышав пожелание клиентки, Тиори расслабила корсет, после чего девушка смогла спокойно вздохнуть. — Джинн, милая, ты просто очаровательна! Спорим, что Дилюк в обморок грохнется, когда тебя увидит в этом платье? — выдала Лиза, вовсю глазея на подругу, при этом выпивая ещё одну кружку чая. — Скорее упадëт Шеймус, нежели Дилюк. — поспешила заметить сидевшая рядом Джовинетта, что восторженно всплеснула ладони. Сейчас она выглядела гораздо более счастливой, чем несколько месяцев назад… — Это уж точно. — подтвердила слова своей подруги Фредерика. — Как хорошо, что мальчики не видят всей этой красоты именно сейчас, а то б уже все штабелями бы полегли. — А можно меня так не смущать?! — внезапно завопила и без того раскрасневшаяся Джинн. Женщины, наконец, заметив её яркий румянец, слегка посмеялись. — Каждый раз, делая именно свадебные платья, я наблюдаю за самой разнообразной реакцией, леди Джинн. Готова поспорить, что это одна из самых приятных реакций, которую я когда-либо видела. — Вы правда так считаете, Тиори?.. — Да. Ваша мама, близкие, друзья. Все они рады вашему счастью. — заметила не без улыбки швея, делая меж тем пометки в своей записной книжке. — Однако, как бы им не было сейчас радостно, позже, когда настанет тот самый день, им будет трудно отпустить вас, даже если вы будете рядом. — И то верно… Но ведь и птенцам рано или поздно приходится улетать из родного гнезда.

Мондштадт. Утёс Звездолова. Вершина. Время: 15:38…

      Над утёсом было ветренно. Как и тогда, четыре месяца назад. Ранее израненная ожогами земля всё ещё напоминала о том громе и пламени, что схлестнулись в этом месте. Правда, в этот раз было холодно. Дилюк стоял на том самом месте, подняв голову вверх. Ему до сих пор не давало покоя то, на что решился Эрох в тот роковой для себя вечер. В руке он сжимал два цветка ветряной астры. — Господин Дилюк?.. — Эльзер?       Подобная встреча, казалось, не должна была вызвать никакого удивления, но не в этом месте и не сейчас. В руках заместителя винокурни был маленький букет из всё тех же ветряных астр, но их было четыре, а чёрная лента, повязанная внизу, едва колыхалась. — Не ожидал тебя здесь встретить. — Как и я вас… — заместитель потупил взгляд. — Помнится, ты и Аделинда учились вместе с ним в ордене. — произнёс Дилюк, оборачиваясь назад и кладя на самый край цветы, которые он аккуратно придавил камнем в нижней части стебля. — Да… — подошёл Эльзер к своему главе и сделал тоже самое. — Мы были друзьями… — Ясно…       Дилюк не мог ничего сказать по данному поводу. Единственное, что он сделать — это только почтить память о некогда бывшем товарище, даже если он и был предателем. Бред, правда?.. Однако нынешний Рагнвиндр думал об этом в более спокойном ключе. Рычагом для этого последовал не только разговор с Эльзером после всей этой суматохи, но и грядущая свадьба с Джинн. Он задумался о ситуации с другой стороны, но, как обычно это бывает с многими людьми, поздно. Многие вопросы остались без ответа. Совершённого не вырезать из ленты времени. Рагнвиндр это прекрасно осознавал и принимал уже как должное. И вот, немного простояв в тишине, Дилюк обернулся на Эльзера и похлопал его по плечу. — Ты как? — обеспокоено спросил глава, заметив, что на глазах у того едва выступают слëзы. — Я в порядке, господин. Если вы уже собираетесь обратно, то не беспокойтесь. Я скоро вернусь на винокурню… — в голосе заместителя слышалась дрожь, которую тот пытался унять размеренным дыханием, однако выходило это у него с явным трудом. — Эльзер. — внезапно притянул его к себе Дилюк, по-дружески и подбадривающе обнимая. — Не сдерживай своих эмоций. Я тебе это как друг говорю, не как твой глава. — …!       Эльзер замер на месте, не в силах чего-то сказать. В то же время небо стали покрывать тучи, которые несли за собой шлейф холодного и отрезвляющего осеннего дождя, который смывал за собой всю накопившуюся за это время боль. — … спасибо вам… — не сдерживая слёз, ответил заместитель, обняв в ответ Рагнвиндра. — Спасибо, что… позволили попрощаться… — мужчина обратил свой взгляд в тёмно-серое небо, в то время как в груди становилось, наконец, теплее. Ощущение продолжения жизни вновь вернулось в его сердце и душу. — … с ним.       Ветер колыхал листву как и в тот коварный вечер. Но только дождь в объятьях холода возвращали в реальность и осознание. Эрох был мёртв, а его душа обрела долгожданную свободу.