moonlight is always behind

      По «счастливому» стечению обстоятельств Чанбин с Минхо остались наедине в студии звукозаписи. Ли вечно недоволен результатом своей партии, Чан устал бороться с ним и объяснять, что всё хорошо, поэтому оставил его на Чанбина. Парни не успели возразить, как Крис уже испарился. Его можно понять, он вечно занят больше остальных и испытывал постоянный недосып с раздражением.       — Чё, как? — после недолгого молчания Чанбин решил прервать тишину.       — Да неважно. Никак.       Минхо вышел из комнаты записи и разместился полулёжа на небольшом чёрном диванчике. Требовалась передышка. Чанбин сидел за столом перед аппаратурой. Повернувшись на компьютерном стуле в сторону Ли, он не унимался.       — Ты поговорил с ним?       Минхо вообще не хотелось отвечать. Да и с какой стати он должен это делать? Поэтому вместо ответа, он одарил Со нечитаемым взглядом.       — Перестань вредничать. В моих же интересах, чтобы вы помирились.       — Поговорил.       — И?       — Что «и»? Сказал: пока не готов простить. Всё? — слишком неловко делиться этим моментом с Чанбином, но Минхо понимал — тот не отстанет, пока не добьется нормального ответа. Раздражает.       — Напейся с ним. Поговорите по душам, — ухмыльнулся Со.       — Ебанулся? Ты хоть понимаешь, к чему это может привести?       Сама идея казалась не такой уж и плохой, но Минхо понимал: играть с алкоголем опасно. Учитывая, что у него есть большой секрет, который под влиянием градуса может выйти наружу.       — Ой, да брось. Я не верю тем пиздаболам, которые говорят, что не могут контролировать свой язык, когда напиваются. Я тоже бывал сильно пьян, но частица здравого смысла всё равно остается! А те, кто несут хуйню под влиянием алкоголя, оправдываются. Значит, они изначально хотели сказать всё то, что разболтали: просто на трезвую голову не хватало смелости. А так, конечно, очень удобно переложить вину и сказать что-то вроде: «ой, я был пьян, не бери в голову!»       Интересная мысль для размышлений. Минхо не задумывался об этом, но теперь посмотрел под другим углом.       — Так и зачем тогда напиваться? Если контроль остаётся — нет смысла и можно также поговорить по-трезвому, — Чанбин на это лишь рассмеялся.       — Контроль остаётся, но прибавляется смелость, понимаешь? Так и будете обиды копить, ты же вообще, как баран упёртый, двух слов из тебя не вытащить. Реально тупица, — Со улыбался.       — Ой, заткнись, умник. Работай давай, — Минхо встал и направился попробовать снова записаться, но не мог просто пройти мимо Чанбина, поэтому пихнул его рукой в плечо и рассмеялся.       С Чанбином странно. С одной стороны: он жуть как бесил, вечно лез, куда не звали, выводил из себя, раздражал. Но с другой: почему-то именно с ним проще всего обсудить проблему, связанную с Джисоном. Может, повлияло то, что только Чанбин мог сказать напрямую — ты мудак, Минхо, ты обосрался.       Без утешения, сочувствия и прочих соплей. Именно в этом и нуждался Минхо. Никто другой и не смог бы привести его в чувства, растормошить, вставить мозги на место. И Лино искренне благодарен, хоть и не мог сказать вслух.

***

      Пьяный Джисон.       Блядь, почему это так возбуждает? Минхо представил, как у Хана раскраснелись щеки и как кокетливо он смеётся из-за заплетающегося языка. Движения лёгкие, больше тактильности, объятий. В глазах огоньки-искорки. Он хочет снять худи, потому что слишком жарко, но запутывается. Минхо помогает, проводя рукой по спине. Джисон остаётся в майке. Чёрного цвета. В кожаных штанах, которые неприлично обтягивают бедра. Ноги расставлены широко — очень властная и развратная поза. Сапоги на толстой подошве. Как же он хорош.       Джисон приподнимается с места, чтобы взять что-то со стола, нагибается. У Минхо из-за этого вида скручивает низ живота. Безумно хочется прикоснуться. Хан очень неосторожен и пьян, поэтому путается в собственных ногах. Не успев увернуться, приземляется прямо на Минхо. Теперь он буквально сидит на нём и, скорее всего, чувствует, как что-то упирается в ягодицы. Минхо не выдерживает, срывается. Оттягивает младшего за волосы, чтобы он наклонил голову назад, а сам кусает, оставляет отметины любви на шее. Сладко. Положив вторую руку на живот, буквально вдавливает Джисона в себя, стараясь оказаться ближе насколько возможно. Тот ёрзает сидя сверху — специально? Его учащённое дыхание, протяжное хён… Невозможно больше терпеть…       Шум в душевой заглушает тихий стон. Минхо сползает по стенке вниз, буквально стекает как вода. Силы покинули тело, это слишком… слишком.       С Джисоном определенно нельзя выпивать после такого. По крайней мере, в ближайшее время.

***

      — Хани, может, пойдёшь с нами? — Минхо заглянул в комнату и очень надеялся на согласие. Джисон что-то записывал в рабочий блокнот, видимо, поймал вдохновение.       — Не, я занят, — не отвлекаясь от записи, пробубнил парень.       Снова отказ. Руки Минхо непроизвольно сжались в кулаки. Глубокий вдох. Выдох.       — Ладно. Как освободишься и, если захочешь, — приходи, — ответа не последовало. Минхо аккуратно прикрыл дверь.       Он очень старался исправить ситуацию. И, наверное, даже раздражал, потому что не сдавался, а продолжал из раза в раз звать Джисона куда-нибудь: начиная от похода в магазин и заканчивая тренировками. Теперь Ли отчётливо прочувствовал то, что испытывал Хан эти пару месяцев.       Для Минхо танцы — своеобразный отдых, поэтому прекращение тренировок не обсуждалось. Несмотря на плотный график Хёнджин не опускал руки, не ленился и выкладывался по полной.       Минхо очень горд. Отмечая успехи Хвана, чувствовал, будто сам достигал поставленные цели. Так вот каково это — быть настоящем учителем? Он задумался, что такой вариант тоже мог оказаться замечательным витком карьеры, но он выбрал иной путь. Нет, он не жалел, но любил фантазировать, как могла выглядеть жизнь, прими он другое решение.       — Такими темпами, ты превзойдёшь учителя, я начинаю переживать! — Минхо нечасто делал комплименты, а если и делал, то в своеобразной манере. Хёнджин рассмеялся.       — Мне не показалось? Ты похвалил меня? — чёлка прилипла к мокрому лбу. Он постоянно зачёсывал её назад, но она всё равно прилипала раздражая.       — Забудь! Продолжаем, — Ли улыбнулся и включил песню заново.       Спустя час Минхо сжалился над Хёнджином, отпустив домой. Хван тоже упёртый, но Ли видел, как он измотан, поэтому не мог и дальше издеваться. Всего в меру.       Сам он домой не спешил. Компания выделила им личный танцевальный зал, поэтому можно не переживать, что кто-то из других групп захочет позаниматься и придётся освобождать место.       Хотелось потанцевать одному, он давно этого не делал.       Blood, sweat and tears — BTS       «Моя кровь, пот и слёзы, а также       моя плоть, разум и моя душа —       это всё принадлежит тебе, я знаю.       Это колдовство, наказание для меня».       Только сейчас Минхо в полной мере прочувствовал суть песни. И в её строках нашёл отдушину, отзывающуюся именно в нём. То, что касалось напрямую жизни. Отчего и танец начал выглядеть по-другому — не просто движения, отточенные до идеала, а наполненный сильными чувствами — монологом, вырвавшимся наружу.       Песня крутилась на повторе. Первый прогон, второй, третий. Всё больше и больше отдачи.       Четвёртый прогон — часть хореографии перед припевом, выполняемая лёжа на полу. К своему сильному удивлению, он не смог подняться.       Громко играла музыка, Минхо рыдал.       Он даже не понял, как всё произошло, но впервые позволил себе по-настоящему громко рыдать, не осознавая причины.       В общежитии всегда кто-то находился. В родительском доме всегда кто-то оставался. Рядом с ним всегда находились люди, из-за чего он даже не мог подумать о подобном выражении чувств. Запрет.       Рано или поздно, это должно было произойти, учитывая, какие внутренние изменения потерпел парень. Сколько противоречивого и неправильного он открыл в себе, сколько напряжения копилось внутри. И, конечно, совершенные ошибки. Последствия.       Ему стало даже смешно из-за подобного внутреннего сбоя. Смех ли это на нервной почве? Возможно.       Теперь он похож на душевнобольного: продолжая рыдать, смеялся. Улыбка то сходила с лица, то возвращалась снова. Он даже не мог открыть глаза, потому что боялся увидеть отражение в зеркале. Как побитый щенок. Точнее — кот.       Кто-то взял за руку и отвёл её от лица. От испуга Минхо мгновенно сел и стал судорожно вытирать щёки от слез.       Джисон сидел рядом с ним на корточках, по его лицу нельзя сказать, что он думает. Скорее всего, ошарашен.       Минхо прекратил суетиться и замер. Они смотрели друг другу в глаза, не находя слов. Музыка продолжала играть.       Настолько уязвимым его ещё никто не видел. А учитывая, что перед ним сидел именно Джисон, внутри всё перевернулось. Возможно, в глубине души Минхо хотелось открыться кому-то настолько сильно: показать слабость. Что он имеет не только упёртую, саркастическую, холодную сторону, но ещё и нежную, ранимую. Он ведь живой человек, как и все остальные.       Но Ли не готов к такому повороту именно сейчас. Отойдя от шока и прервав зрительный контакт, он встал на ноги и выключил музыку. Джисон не сдвинулся с места, а лишь проводил старшего взглядом.       Тишина.       Минхо разом осушил небольшую бутылку воды и сел на пол, облокотившись о стену. Хан так и остался в середине зала, лишь сменил позу усевшись по-турецки.       — Я не думал, что ты всё-таки придёшь, — Минхо прервал тишину первый, сказав это тихо, с хрипотцой в голосе.       Джисон не спешил с ответом. Он все ещё в замешательстве и не знал, как реагировать на случившееся. Почему именно сегодня спустя, столько отказов, его потянуло согласиться на предложение и прийти хоть и с опозданием? Внутреннее чутье? А нуждается ли вообще Минхо в компании сейчас, может, лучше уйти, оставив его наедине с собой? Слишком неоднозначная ситуация.       — Мне уйти?..       «Не бросай меня. Не уходи, Хани».       — Как хочешь, — взгляд в сторону. Невыносимое ожидание, уйдёт ли? Останется?       Хан молча поднялся.       «Ну да. Да. Не стоило обольщаться».       Подошёл к Минхо и протянул руку.       — Пошли какао пить?       Минхо не выдержал. Опустив голову, он рассмеялся. Вот так ощущается то самое счастье в мелочах? Какао. Пить какао с Джисоном.       Ухватившись за его руку, он поднялся.       По дороге в кофейню оба молчали. Парни действительно взяли по какао, но задерживаться не стали, а попросили сделать навынос.       Освежающий ветер, в сочетании с горячим напитком, — приятные ощущения. А ещё приятнее то, что рядом Джисон. Тот самый, которого Минхо чуть не потерял из-за собственной глупости. Очень многое хотелось сказать, но в горле будто ком. Тишина не была неловкой, но они словно вновь привыкали к тому, что находятся рядом друг с другом.       Парни зашли в общежитие. И именно в этот момент мимо прихожей проходил Чанбин, возвращавшийся с банкой колы в свою комнату. Заметив парней, он на мгновение остановился. Оценил обстановку: не ругаются, лица довольные, только Минхо какой-то опухший, были где-то вдвоём. Переведя взгляд прямо на Ли, он едва заметно улыбнулся и, как ни в чём ни бывало, пошел дальше по своим делам.       Одобряет.       Хан вопросительно посмотрел на Минхо, но тот сделал вид, что ничего не заметил.       Минхо рискует.       — Может, посмотрим что-нибудь вместе?       — Давай, — Джисон слегка улыбнулся.       Риск оправдан.       Они идут в комнату Минхо. Феликс, увидев, что у парней всё хорошо и они снова вместе, расплывается в широкой улыбке. Ёнбок всегда был таким — эмоции мгновенно отображались на его лице, он не мог скрыть ни радости, ни грусти.       С того момента, когда Феликс увидел Джисона и Минхо на кухне, прошло относительно много времени, но он так и не завязал разговор со старшим. И это правильное решение.       Сейчас же он на радостях поднимается с кровати, идёт к Сынмину и хватает его за руку, чтобы тот встал на ноги. Ким выглядит очень недовольным.       — Что ты делаешь? — обращается он к Феликсу, пытаясь высвободить руку. Минхо и Джисон в это время всё так же стоят на месте, ничего не понимая.       — Щеночек, пошли! Пойдём! В Уно поиграем, там Чонин нас ждёт как раз!       Феликс повернулся спиной к парням так, чтобы его лицо было видно только Сынмину. Он изо всех сил пытался намекнуть, показать мимически, мол пойдём, это срочно, я потом всё объясню! Ким лишь закатил глаза, но деваться некуда. Этот прилипала не отстанет.       — Пока-пока! — Проходя мимо Минхо, Феликс снова широко улыбнулся и помахал рукой.       Ли даже не успел придумать что-то в ответ, как парни уже испарились. Он посмотрел на Джисона.       — А ещё говорят, что я странный, — Минхо не хотел понимать мотивов Феликса. Не хотел, но понял.       — Но ты и правда странный, хён, — Джисон улыбнулся и прошёл дальше в комнату, а потом развалился на кровати Минхо.       Казалось, что он так давно на ней не лежал… Хан тоже соскучился.       — Ладно. Может быть, совсем чуть-чуть.       Минхо сел прямо на пол у кровати, навалившись на неё спиной. Рука Хана близко к голове Минхо. Ему безумно хотелось, чтобы парень погладил его, поигрался с волосами и всякое такое… Но, конечно, это лишь фантазии. Снова.       — Что произошло в зале?       — Ты простил меня?       Парни заговорили одновременно. Стало неловко, оба вопроса так важны, но как теперь отвечать? Они посмотрели друг на друга.       — Камень-ножницы-бумага? — Хан подал отличную идею, Минхо кивнул.       — Раз, два, три! — оба показывают бумагу. Вторая попытка — снова провал. На третий раз Минхо выбрасывает ножницы, а Хан атакует камнем. Джисон победоносно ухмыльнулся.       Очень сложно начать говорить. Молчание затянулось, но Хан не давил, позволяя старшему собраться с мыслями. Он понимал, как ему непросто делиться сокровенным.       — Ну… как объяснить. Не знаю… я и сам не понял. Накопилось — вышло наружу. Ещё и эта песня… — Минхо сразу пожалел о последнем предложении. Черт.       — Песня? А что с ней? — Джисон удивлён, ведь Минхо не из тех людей, что плачут из-за песен.       — Да нет, ничего… М-м-м… Просто вспомнилось время, когда танцевал в команде под неё. Ностальгия, наверное… — Хан даже удивился: обладая такими хитрым взглядом, настолько не уметь врать? Но он не издевается над старшим, просто запомнив этот момент. Обдумает позже.       — Что произошло… тогда — пару месяцев назад… — Джисон решил попытать счастье, вдруг получится услышать внятный ответ?       — А это уже второй вопрос, Хани. Мы так не играем, — Минхо положил голову на кровать, не отрывая взгляда от парня. Он улыбался.       — И да, и нет.       — Что?       — Отвечаю на твой вопрос — и да, и нет. Я хочу тебя простить, Минхо, но боюсь, что ситуация повторится, понимаешь? Что ты отвернёшься от меня снова, ничего не объяснив, — во время своих слов, Хан не мог больше выдерживать зрительного контакта, поэтому смотрел куда-то вверх. Улыбка обоих сошла на нет.       — Я могу поклясться. Такого не будет, Хани, — очень больно слышать о переживаниях Джисона. Минхо осторожно прикоснулся к его ладони, слегка поглаживая. — Тогда был… тяжёлый период, о котором не могу рассказать, потому что нельзя. Я доверяю тебе больше, чем кому-либо. И я скорее бы прибил кого-то другого, если бы этот кто-то пришёл сегодня в зал вместо тебя. И увидел… всё это. Но ты — другое дело. Я заслужил твоё недоверие, но я это исправлю. Идёт?       — Идёт.       Слишком много пищи для размышлений. Джисон слышал противоречия в словах Минхо — доверяет больше остальных, но при этом какая-то тайна под строжайшим запретом. Что же там такое? И почему эта тайна настолько сильно влияет на Минхо?       Новые серии просто ужасны. Сюжет слили, повернув вообще не в том направлении. Парни крайне возмущены, обсуждение не затихало. При этом хватало места и для шуток, понятных только им двоим. Это лучше самого мягкого и тёплого пледа. То, что на какой-то период времени оказалось потеряно — сейчас заиграло новыми красками.       Минхо чувствовал, как они порхают.       Бабочки.       Феликс, Сынмин и Чонин дали достаточно времени парням, вернувшись в комнату глубоко за полночь. Хану не нужно говорить вслух, он понял — пора возвращаться к себе. Да и атмосфера с приходом парней утеряна. Пожелав всем доброй ночи, он вышел из комнаты.       Сынмину всё равно на происходящее, поэтому он просто лёг спать, как и макнэ. Феликс не сводил глаз с Минхо, продолжая всё так же улыбаться. Ли даже не замечал, что на него смотрят. Он глубоко погружен в свои мысли, но уголки губ, приподнятые вверх, выдавали с потрохами.       Джисон не мог уснуть. Песня. Что с ней не так? Открыв поисковик, он решил найти текст и не прогадал.       «Поцелуй меня, пускай мне будет больно,       давай, обними меня так крепко,       чтобы я уже не чувствовал никакой боли.       Детка, мне всё равно, если я напьюсь, я выпью сейчас       виски, что называются «ты».       «Он в какую-то айдолку влюбился? Вот же он — запрет! Поэтому нельзя рассказывать!»       Джисон рад, ведь как ему казалось, он разгадал тайну Минхо. Но вместе с тем, чувствовал и беспокойство за друга, что же там за драма?       Феликс вернулся с дневной практики и обнаружил у себя на кровати неожиданную находку.       Мягкая игрушка — цыплёнок с короной на голове. Ёнбок расхохотался.