Мой мир/твой мир

Оливер открывает глаза, очень странно, что он может это сделать, как и, что он вообще жив, дышит и совсем не ощущает себя как человек, переживший кораблекрушение, будто бы оно и не было реальным, лишь дурным сном. Петти-Браун и не упомнит, когда в последний раз чувствовал себя таким отдохнувшим, он словно провел по меньшей мере несколько дней на горячих источниках среди отменной кухни, приятной компании и без отцовских нотаций, но этого не могло быть. Воспоминания казались реальными, такими же настоящими, как азиатский фарфор или же открытие нового континента. Он четко помнил каждую свою мысль перед, как ему казалось, концом. Конца тоже не было, было только его живое тело на приятных светлых простынях объёмной полукруглой кровати, укутанное в лёгкое одеяло. Место очевидно не было побережьем, куда его могло выбросить течение, оно также не являлось его комнатой. Разглядеть больше не позволял балдахин, отделяющий ложе от остальной части опочивальни. Но даже так Оливер мог с точностью сказать, что он не в Англии, все детали интерьера, которые удалось приметить, не соответствовали английской или иной европейской моде. — Проснулся? — Петти-Браун вздрогнул, когда чей-то голос прорезал почти уютную тишину. — Живучий ты. Оливер рефлекторно отшатнулся подальше, замечая юношу, примерно его возраста. Красивого, с серо-голубыми глазами, что смотрели четко на него, с немного небрежной укладкой и в необыкновенном белоснежном одеянии. Казалось, оно сияло, прямо как жемчужные серьги из коллекции его матери. Незнакомец был неоспоримо красив, и ни один человек в глазах Петти-Брауна не смог бы показаться более прекрасным, чем он. Молчание Оливера заставляло беловолосого напрячься пуще прежнего. Он сложил руки на груди, делая шаг ближе к кровати. — Не игнорируй меня, рыбёшка, — в отличие от предыдущей фразы, эта звучала более раздражённо. Блондин вслушивался в голос юноши, с прискорбием понимая, что не может распознать ни единого слова. Человек не говорил по-английски, язык также не был французским или испанским. Оливер впервые слышал что-то подобное, но незнакомец упорно ожидал его ответа, прожигая взглядом. Сейчас Петти-Браун не в том положении, чтобы злить потенциального хозяина дома, в Лондон хотелось вернуться с целыми конечностями. — Простите, я вас не понимаю, — голубоглазый старался говорить медленнее, дополняя слова жестами, лишь бы донести информацию до беловолосого юноши. Незнакомец не выглядел сбитым с толку, в его глазах читалось понимание, словно он и в правду осознавал всё сказанное аристократом. Это удивило Петти-Брауна, не рассчитывающего на ответное понимание. Беловолосый кивнул, напряжение спало с его лица и он присел на край постели, не спуская с голубоглазого оценивающего взгляда. — Я говорю по-английски, — парень усмехнулся, эмоция удивления, поразившая блондина, его позабавила. На родном, английском, языке голос незнакомца с его милым акцентом, звучал чарующе, он доносился до ушей Петти-Брауна, овладевая его мыслями. Оливер не поспевал за ситуацией, ещё несколько минут назад он валялся в отключке, ещё неизвестно сколько провел в море, а сейчас вполне себе здоровый разговаривает со странным парнем. Был ли тот лекарем? Блондин не уверен, он не мог на глаз определить из какой ткани было создано одеяние сероглазого, но мог смело подтвердить её качество. У обычных врачей не водилось столько денег. Беловолосый больше походил на человека голубых кровей. — Твоё имя? — незнакомец упирается указательным пальцем в грудь Петти-Брауна, из-за чего его рубашка немного мнётся. Снова изменившаяся интонация, парализует Оливера, нет, он совсем не боится беловолосого, тот ниже и тоще его, в рукопашном бою у него не было шансов противостоять голубоглазому. Оливер застывает потому, что впервые слышал такой необычный голос. Когда иноземец сердится — его акцент становится более ярким, парализующим. Петти-Браун за свою жизнь не мог допустить мысли, что можно так наслаждаться чьим-то голосом, даже когда обладатель этого чудного голоска, метает в тебя молниями из глаз. — Невежливо спрашивать чужого имени, не представившись самому, — блондин подмигнул, легонько, практически невесомо касаясь ладони юноши, в попытке отстранить чужую руку от своей груди; однако парень не позволил Оливеру осуществить свою задумку, запястье Петти-Брауна было схвачено, а ему самому был послан ледяной взгляд, способный соперничать своей холодностью с самим Северным Ледовитым океаном. — Лално-ладно, не стоит так горячится, — голубоглазый провоцирует незнакомца, свободной рукой похлопывая по пальцам, сжимающим его запястья. — Назови своё имя, — ногти впились в плоть англичанина, но беловолосый смог сдержать себя и не причинить ему увечий. Оливер чувствовал раздражение юноши, что кажется обрело газообразную форму и вошло взаимодействие с кислородом, распространяясь в воздухе, но всё раздражение испарилось, когда Петти-Браун соизволил выполнить «просьбу» сероглазого. — Оливер Джеймс Уильям Петти-Браун. — Необязательно было называть все свои имена, хватило бы одного, — получив нужную информацию, беловолосый выпустил запястье блондина, задерживая взгляд на красным отметинах. Юноша кивнул, направившись к выходу из комнаты. Он повернулся спиной к Петти-Брауну, странный ход. Был ли он насколько уверен в своих силах? Нет, тут было кое-что другое, сероглазый не собирался покидать спальню. Шаги были медленными, ведь он всего лишь играл с Оливером в игру, ожидая инициативу с его стороны. — Что насчёт твоего имени? — голубоглазый не привык играть по чужим правилам, ну, он может попробовать, было бы занимательно побыть с другой стороны занавеса. — Или места, в котором я нахожусь? Беловолосый останавливается, переставляя ноги, чтобы вновь оказаться лицом к Петти-Брауну. Он не спешит подойти ближе, но кивает новому знакомому, обещая ответить на его вопросы. — Роман, вот моё имя, — серые очи в упор глядят на блондина, изучают, хотят запечатлеть в своей памяти все его эмоции. — Разве сложно догадаться в каком ты месте, что ж это моя опочивальня, — беловолосый хихикнул, ему ещё не доводилось принимать гостей, а таких необычным и подавно. — Думаю, ты хотел услышать более объективный ответ? — Именно, — Оливер слушал юношу, отвечал ему, но его мысли были далеки от этого разговора. Роман. Голубоглазый смотрит на парня, перебирает варианты, но приходит к выводу, что лучшего имени для него и не сыскать. Этого осторожного, раздражительного, но сдержанного человека не могло звать иначе. — Ты, Оливер Петти-Браун, в Атлантиде, — Роман преподносит этот факт как что-то обыденное, словно никто бы не посмел опровергать его слова. — Добро пожаловать в мой дом, — но Оливер смеет. Он не верит беловолосому, хочет возразить, мол неуместная шутка, но лик Романа искажается, уже предчувствуя долгий спор, он больше не опирается на двери, а сокращает расстояние между собой и Оливером. Добравшись до голубоглазого, Роман забирается одним коленом на кровать, наклоняется ближе и приставляет указательный палец к губам Петти-Брауна, призывая остановить поток бессмысленных возражений. Правда всё равно была на стороне сероглазого. В такой позе их застаёт вошедшая в покои светловолосая девушка, она ахнула, узрев неоднозначную картину. Роман отстранился от гостя, приветствуя девушку на своем языке. Они разговаривают под пристальным взором Петти-Брауна, пытающегося найти связующую нить, понять суть диалога, но единственное, что он узнает, так это имя рыжеволосой — Мария. Девушка ему не симпатизировала, она оказалась громкой и вспыльчивой, у Оливера плохо получается находить контакт с такими людьми. К счастью разговаривать с ней ему не пришлось, удостоив голубоглазого презрительным взглядом, Мария поправила рукава своего кроваво-красного платья и вышла из комнаты, склонив перед Романом голову. Теперь беловолосый был крайне серьёзен. Оливеру становилось всё интереснее, о чем же они говорили. — Мне нужно идти, а тебе следует осмотреться, если же не веришь моим словам, — Роман на Оливера не смотрит, продолжая глядеть туда, где несколько секунд назад стояла Мария. — Сбегать не советую, встреча с Мишей тебе не понравится. — Миша? — Петти-Браун приподнял бровь, когда в разговоре проскользнуло новое имя. Беловолосый было открыл рот, но осёкся, помолчал недолго и пробормотал: — Неважно, просто не пытайся. Оливер кивает, как бы ему не было занятно повидаться с этим Мишей, но предавать оказанное Романом доверие хочется в последнюю очередь.

***

Беловолосый выжидает, стоит перед белой массивной дверью почти что впритык, пока внутри комнаты Мария выпроваживает посторонних, ведь никто из членов совета не должен узнать о насущной проблеме, во всяком случае сейчас. Роман не понимает, с чего Савелий решил вызвать его в такой спешке, приостановив ежемесячное совещание, которое проводил беспрекословно каждую вторую субботу месяца. Дело «наземного жителя» могло и подождать несколько часов, оно без спору было важным, но не первостепенным, ещё недавно тот был в беспамятстве и угрозы не представлял, и нынче не предоставит, если жизнь дорога. Оливер. Этот человек был странным, его манера общения, одежда, количество имён и голубая звёздочка, прямо под глазом, все говорило, что он чужак, но было в нем что-то родное, чего беловолосый пока не осознал. Петти-Браун был чужим и странным, да, однако благодаря этому интересным. Роману хотелось бы провести побольше времени вместе, прежде чем его казнят или вернут на родину. Двери открываются и Роману приходится сдвинуться в сторону, чтобы выходившие люди не столкнулись с ним. Все они приветствовали его, в уважении преклоняя голову, на что беловолосый отвечал лёгким кивком. Люди кончались, последней вышла сама Мария, взглядом указывая ему войти. Он повиновался, проследовал в зал переговоров, а после до его ушей донёсся хлопающий звук закрывающейся двери. Цветовая гамма остальной части дворца была совсем не похожа на эту комнату. Люстра едва горела, создавая полумрак, темные стены и черный отражающий потолок, якобы сужали пространство, а длинный дубовый стол, тянувшийся практически от двери до противоположной стены, выглядел потрёпанным от долгой службы. Юноша был здесь не в первые, он не чувствовал угнетающую атмосферу зала, про которую так любят сплетничать слуги. — Привет, — Роман говорил достаточно тихо, практически шёпотом, уверенный, что слова дошли до адресата. Фигура отца, в конце зала, сидящего во главе стола, была ярким белым пятном, контрастирующим с изобилием черного. Его белые длинные волосы были сплетены в косу, излюбленная перламутровая накидка, прикрывала белые одежды, а яркие золотые глаза, светились самым теплым солнечным блеском. — Рома, — голос родителя легко проникнул в его голову, несмотря на его закрытые губы. Он подозвал сероглазого подойти ближе, предлагая присесть. Беловолосый предложение принимает, усаживаясь напротив родителя. — Можем ли мы начать? — златоглазый кивает, когда Роман поднимает на него взгляд. Разговор обещает быть долгим.

***

Оливер вышел из спальни практически сразу после сероглазого. Ему позволили исследовать дом, чтобы убедиться в правдивости его слов, что ж, Петти-Браун собирается сделать это. Вот только исполнить это оказалось не так просто, дом не был обычным, он оказался величественным дворцом, с бесконечными светлыми коридорами, с массивными картинами, высокими потолками, большими окнами, украшенными витражами, и хорошей акустикой. Роман жил во дворце, светловолосый мог принять это, теперь величественное одеяние беловолосого больше не казалось неправильным. Был ли он принцем? Принять принца за медика было бы не очень признательно с его стороны, но ведь юноша мог быть и не принцем вовсе, а скажем придворным, да и предполагал он только в мыслях. Сейчас думать о Романе следовало в последнюю очередь, если признавать его слова за чистой воды правду, то Оливеру нужно было немедленно покинуть странное место, про которое ходило столько легенд, слухов, вернуться на родину и забыть это. Никто не мог знать наверняка, какие из них могут оказаться реальными. Этот народ, если Атлантида в действительности существует, был отрезал от людской цивилизации на множество веков, а значит и их развитие шло по иному направлению. Не захотят ли местные предать Петти-Брауна в жертву своим богам? Это была насмешка, конечно, голубоглазый не думал, что они сотворят с ним подобное, двое из представителей данной нации выглядели вполне цивилизованно, совсем непохожие на аборигенов, готовых убивать людей ради выдуманных существ, но вот казнить его они могут всегда. Стоит только придумать повод и вот мертвая тушка Оливера качается на висельнице. Подобный исход его не радовал, он только пережил кораблекрушение и умирать сразу же после спасения не ощущается как хороший конец. Петти-Браун сорвался на бег, не самый лучший способ оставаться незамеченным, но отличный способ закончить первичный осмотр скорее. Не было смысла пытаться сбежать без плана, а изучение местности будет первым шагом к его построению. Нужно знать о потенциальном враге как можно больше, в знаниях была сила, а сила Оливера в красноречии, именно оно и поможет ему выйти сухим из воды. Беловолосый был подходящим для роли буфера человеком, несмотря на его серьезность и холодность, он не относился к голубоглазому враждебно, а всего-то находился рядом, отвечал на вопросы, вел с ним почти непринуждённую беседу и ни разу не обнажил оружие, кое имелось в наличии. Петти-Браун видел очертания кинжала, закреплённого на поясе и скрытого под белоснежными тканями. Узнав Романа получше, Оливеру будет проще втереться в доверие и заговорить его. Тот точно не был последним человеком в государстве, не иметь его при себе было бы большим упущением, которое Петти-Брауну нельзя допускать. Оливер должен приложить все усилия, чтобы получить Романа, однако цель отнюдь не была лёгкой, за весь их разговор беловолосый ни разу не отвёл взгляд. Ещё никто не мог так спокойно выносить на себе взор небесных очей представителя семьи Петти-Браунов, а Роман смог. Удивительный он человек. Один коридор сменялся другим и Оливер старался отложить в памяти весь пройденный путь, позже составив примерную карту дворца. Он заглядывал в открытые комнаты, коих было скудное количество, то прачечная, то уборная, то бальный зал, встречали его, пока в конечном итоге голубоглазый не наткнулся на лестницу. По подсчётам Петти-Брауна сейчас он находился на втором этаже, вариантов было немногим больше одного: вверх или вниз. Первый путь был безопаснее, но бессмысленнее, скорее всего третий этаж не значительно разнился с нынешним. Второй же путь был искушающим, на первом этаже должно быть много стражников и обслуживающего персонала, внимания которых будет тяжко отвести от своей отличной от привычной для них одежды. Его появление там может быть расценено за попытку бегства, что не поспособствует контакту с Романом, но позволит блондину лучше понять свое положение или же Оливер сможет провернуть всё без особых последствий. Выбрав второй вариант, Петти-Браун молится на удачное исполнение миссии. Все идёт не так как только последняя ступенька была преодолена и туфли Оливера ступили на застеленный светлым ковром пол. Дальше по коридору голубоглазый замечает окно, расположение вдоль всей стены и он направляется прямо к нему, чтобы наконец лицезреть что-то за пределами дворца. Ранее захваченный думами, Петти-Браун не удосужился выглянуть в хотя бы одно из окон, но яркое свечение, совсем как от солнца, зазывало к себе. Стоит ли говорить, что солнца здесь не было, вместо него из-за стекла блондина встретила высокая башня, конец которой был украшен огромной сферой, озаряющей весь город, что располагался ниже. Это нечто, как догадался Оливер служило для жителей солнцем и это было удивительно. Петти-Браун не видел подобного раньше, а услышал бы от кого, по расхохотался бы не по-королевски, но узрев чудо своими собственными главами, приходится уверовать в него. Чудом можно было назвать не только «искусственное солнце», но и небо, которого тут не существовало. Голубые глаза глядели вверх, распахиваясь всё шире, ведь там была вода. Он находился на дне морском, но не под водой в привычном понимании, как будто бы невидимый барьер защищал государство и его жителей от затопления. Атлантида была воистину невероятной. Задумывал ли Роман, что Оливер непременно посмотрит в окно, не этим ли хотел убедить его в своей исключительной честности? Это сработало безотказно. После увиденного ни у кого не останется сомнений. — Ты ещё кто? — новый голос, разговаривающий на том же самом непонятном языке, отвлекает Петти-Брауна, он оборачивается, не желая находится спиной к незнакомцу. Совсем юный парниша осторожно вглядывался своими зелёными очами в лик блондина, одна рука выставляла вперёд кинжал, который практически касался горла чужеземца, во второй же расположились книги, не очень дельная поза для нападения. Его светло-русые волосы спадали на глаза, пока он, не имея возможности воспользоваться руками, пытался убрать их потоком воздуха из своего рта. Это выглядело забавно, вчерашний ребенок хочет угрожать ему в таком шатком положении. Оливер может скрутить его руку, пока дитятко разбирается со своими волосами, и отобрать кинжал, видимо очень популярное здесь оружие. Тогда, растеряв равновесие, зеленоглазый упадет, споткнувшись об упавшие книги, а они упадут, от неожиданной смены положения парнишка навряд ли удержит их. Всё здесь было против него. — Молодой человек, кажется, матушка вас не научила, что не следует бросать вызов кому бы то ни было, когда не уверен в своих силах, ты даже не можешь принять устойчивую позицию, я, конечно, не борец, но даже так ведаю, что тебя легко схватить и опрокинуть, — Оливер говорил на английском, надеясь, что паренёк его поймет, пока на языке лёгким покалыванием приходилось чувство дежавю. А мальчишка действительно понял, растерял былой настрой и покраснел от смущения, отступая на несколько шагов. Кинжал зеленоглазый прятать не спешил, сжимал его сильно, словно маленький котенок прижимающийся к своей матери, как к единственной защите. Он выглядел мило, как Итан в их последнюю встречу, но тогда Петти-Браун не подумал об этом. — Не твоё дело, — английский подростка был не так хорош, акцент казался сильнее, а чтобы сказать такую короткую фразу ему понадобилось подумать. — Конечно не моё, всего-навсего совет, — Оливер кивает, улавливая дрожь собеседника, любые движения с его стороны приводили к ещё большей напряжённости парниши, ему следует оставаться неподвижным, если он не жаждет испугать русоволосого так, чтобы лезвие его оружия оказалось внутри него. — Уверяю, я не враг. Мальчишка не поверил, но прижал режущий предмет ближе к себе, его поза больше не была нападающей, теперь он готовился к обороне. Петти-Брауну становится немного стыдно, что своими речами он, сам того не ведая, напугал зеленоглазого, но своя жизнь Оливеру дороже ментального здоровья незнакомца, правило жизни, вот если бы не такое враждебное отношение с самого начала, возможно блондин бы и смог найти подход к парнише. — Откуда мне знать, что ты не лжёшь? — зелёные глаза метаются по лицу Петти-Брауна, не желая встречаться взглядами, память о своей неудачной попытке угрозы всё ещё свежа в уме их обладателя. — Я никогда не видел тебя в моем доме раньше, с чего бы мне верить наземцу? Наземец? Оливер предполагает, что звание, которым его только что окрестили, произошло от «человек, живущий на земле», вполне логично. Прозвище не волновало голубоглазого, его могут звать самыми разными именами, если сами того пожелают, у него их целых три на выбор и теперь наземец бонусом. Его больше привлекли слова юноши о своем доме, называл ли он домом дворец? — Твой дом — дворец? — незачем ходить вокруг да около, когда можно задать интригующий вопрос сразу, этот юноша прост, не было смысла томить. — Именно, а теперь я жду объяснений, и тебе лучше ответить, если жизнь дорога, — русоволосый кивнул, а Оливер упомнил, что за сегодня слышит эту фразу уже во второй раз, забавное совпадение, вот только он в них не верит. Петти-Браун вежливо улыбается и, как подобает аристократической особе, без труда натягивает на лицо добродушную маску, завязывая ленточки сзади. Хочется вытянуть из парня побольше информации, а для этого стоит быть на одной волне, прикинуться котёнком, когда на самом деле ты лев. — Я почетный гость жемчужины это дворца — Романа, — голубоглазый разглагольствует, уверенный в своей лжи. Ответных слов от собеседника пришлось подождать, ведь тот, крайне удивленный, приоткрыл рот в немоте, нахмурил брови и всем своим видом показывал, что какие-то из слов Петти-Брауна знатно так удивили его. — Ты… моего брата жемчужиной назвал что-ли?! — вот тут удивляться пришлось уже Оливеру, двое, как оказалось братьев, имели недостаточно схожую внешность, чтобы он смог помыслить об их родстве. Но если сопоставлять факты, то во всей ситуации была одна важная деталь, что могла бы подтолкнуть разум Оливера найти схожесть братьев — одежда русоволосого. Белая, словно облака, пролетающие над Лондоном, рубашка, такие же брюки, бежевые сапоги из плотного материала, удобные для повседневной носки, и, как бы сказала Оливия, изюминка его образа — сероватая, украшенная узорами из золотистых нитей, ткань, напоминающая широкий шарф, покрывала его плечи, достигая своим концом до бедер юноши. Было здесь кое-что особенное: неизменные белоснежные оттенки были основой его одеяния, прямо как у Романа. — А разве это не так? — Петти-Браун прислонил к губам указательный палец, показательно задумавшись. — Роман выглядит холодным, твёрдым, как раковина, защищающая внутри себя что-то ценное, но внутри он заботливый, озорной, сияющий юноша, такой же как прекрасная жемчужинка, узрмая миру, если раскрыть раковину, — Оливер не знал беловолосого и день, но… — Мне так кажется, — он и в правду думал о нем так. Зеленоглазый был готов упасть в обморок, он впервые слышал, чтобы о его брате рассуждали подобным образом. Никто не хотел заглядывать глубже, чем есть на виду, их устраивал образ холодного наследника престола, что стал синонимом имени Роман. Однако теперь, после услышанного, русоволосый не сомневался, что наземца привел именно его брат. — Хорошо… просто назови свое имя, — зеленоглазый не знает каким образом Рома нашел этого странного голубоглазого красавчика, привел сюда и добился позволения их отца, но он не сильно возражает, если сможет пересекаться с ним иногда. — Чтобы ты не счёл меня невежей, я представлюсь первым, имя данное мне при рождении — Богдан, означает богом данный, то бишь дар божий. Петти-Браун приподнял одну бровь и как можно тише, но чтобы Богдан точно услышал, хихикнул, оглядывая русоволосого, что застыл в замешательстве. — Не гляди ты на меня, как ястреб на свою добычу, ей-богу, не я же повинен в никудышном вкусе твоих родителей, — голубоглазый растянул ухмылку, выводить людей из себя являлось своего рода хобби для блондина в его подростковые годы, было забавно попробовать снова. — Оливер… Оливер Петти-Браун, — сначала он собрался назвать все свои имена, но воспоминания о его знакомстве с Романом изменили решение. — Говорит человек, которого назвали в честь дерева, — зелёные глаза посмотрели на него по-новому, в нем всё ещё можно было прочесть раздражение, но его вытесняли азарт и веселье. — Кто вообще будет называть так своего сына? Как же легко разжечь огонь в юном теле, что ж Оливер принимает вызов. — Моё имя действительно произошло от наименования древа, но здесь нет ничего постыдного, его значение такое же благородное, как и человек давший мне его, ветви оливы означают мир, они символизируют окончание вражды, когда все стороны конфликта обретают гармонию, — Оливер готов защищать честь своего имени всеми очевидными и не очевидными способами, ведь даровал ему его Дамиан. Петти-Брауну всегда нравилось слушать эту историю, даже спустя время она не переставала быть интересной, во многом это заслуга подачи испанца, который никогда не отказывал в повторном рассказе истории. Она располагала слушать и слушать, заслушать настолько сильно, чтобы выучить её наизусть, и блондин выучил. Всё случилось за несколько дней до родов Оливии, Дамиан и Уильям, как и положено хорошим друзьям проводили время вместе за бокальчиком шотландского виски — любимого алкоголя Уильяма. Бланко никогда не рассказывал Оливеру первоначальную тему разговора, ссылаясь на утраченные со временем воспоминания, но то и неважно, впоследствии она переросла в обсуждения ещё не родившихся малышей. Спорили они долго, родится ли в этот раз девочка иль же нет. Испанец хлопал друга по плечу, с иронией проговаривая, что дочь у него появится не раньше, чем сам Дамиан найдет свою суженую, а Уильям закипал до температуры горячих источников, сбрасывал с себя чужую руку и продолжал настаивать, что один из детей обязан родиться девчушкой, которую непременно назвали бы в честь матери светловолосого. Споры были столь яркие, что вмешаться пришлось и Оливии. Девушка предложила устроить спор, знатно подвыпившие джентльмены и думать не думали, согласились сразу. Судьба была неблагосклонна к Уильяму, ведь жена подарила ему мальчиков, да ещё и близнецов. Старшего назвали Лионелем, а право дать имя младшему, по случаю выигранного спора, досталось Бланко. Тот подошёл к делу основательно, как если бы в случае меньшей заинтересованности испанца в этом взорвался бы вулкан. В списке было всего три имени, которые бы подошли этому маленькому свертку в руках своей матери. Первый вариант отвергла Оливия, второй Уильям, так и было решено, младшего будет именовать Оливером. — Что вы тут устроили? — Роман стоял в нескольких метрах от них, недовольно сложив руки на груди. Встреча с отцом оказалась менее затяжной, чем он предполагал изначально, Савелий уступил, доверившись словам своего наследника. Оливер, с подачи беловолосого, отделался практически даром, если постоянный надзор Романа считается таковым, конечно это было не единственным условием. Златоглазый отпустил Петти-Брауна под личную ответственность Романа, но с условием, что он выяснит каким образом наземец смог нарушить все установленные границы. Чтобы обговорить это, юноша и отправился на поиски блондина сразу же, как покинул зал заседаний, однако бродить пришлось недолго. В левом крыле дворца, что от центральной части, где и находится зал заседаний, разделенное одним коридором и обнаружилась его цель, задирающая его младшего брата. Повезло же Оливеру наткнуться именно на него из всех родственников Романа. Он вмешался не сразу, только когда вдоволь наслушался лестных о себе слов. Было не в новизну подслушивать людей, обсуждающих его, но те зачастую пересказывали друг другу слухи, не имеющие и доли правды, в отличие от голубоглазого, что прозвал его жемчужиной, стал причиной надломившегося дыхания и быстрого биения сердца, сдержанного грудной клеткой. Он молчал ещё некоторое время, пытаясь успокоить свои думы. Богдан и Оливер повернули головы практически синхронно, две пары глаз уставились на беловолосого. Роман. Оливер оглядывал его, стараясь получше рассмотреть юношу, во время первой встречи их прервали, но голубые глаза подметили всё точно. От этого чувства стало не по себе, он впервые запомнил лицо человека, встретившись с ним лишь однажды. — Рома! — Богдан теряет всякий интерес к чужеземцу, только завидев на горизонте брата. Он направляется прямо к сероглазому, шепчет что-то на родном языке прямо в ухо беловолосого. Петти-Браун сдерживает себя от закатывания глаз, он бы всё равно не понял бы ни единого звука, сказанного Богданом, но тот решил обезопасить их диалог полностью. Диалогом это можно было назвать с натяжкой, говорил только русоволосый, Роман отвечал беззвучно: кивками. После последнего подобного ответа, Богдан поспешил скрыться. Оливер вновь остаётся наедине с беловолосым. Роман молча двинулся вверх по лестнице, Оливеру не оставалось ничего, кроме как последовать на ним. Было тихо, никто не подавал ни звука, пока двери уже знакомых покоев не отворились, впуская их хозяина и случайного гостя внутрь. Только тогда, присев на диванчик, Роман заговорил: — Я встречался с правителем государства и мы говорили… о тебе говорили, — юноша умолк, разливая по чашкам холодную воду из кувшина, он не поднимал очей на блондина, который ныне, стараясь не пропустить ни слова, оглядывал сие действо. — Можешь радоваться, жить будешь. «С моей помощью» — про себя добавил Петти-Браун. Ему вручили одну из чаш, призывая опустошить её и, только сделав это, голубоглазый понял, насколько он хотел пить, было неловко, что даже Роман, уже отпивший немного воды из своей посуды, заметил это. Разговор продолжился. — Однако теперь мне надлежит следить за тобой, — сероглазый тяжело вздохнул, словно сие утруждало его, но вот голос, он не был таким удручающим, совсем наоборот, Оливеру показалось, что юноша был скорее рад этому. — Это не всё, мы должны выяснить, как ты смог попасть сюда. Петти-Брауну тоже хотелось выяснить это, всё произошло будто бы в сказке: тонущий корабль и чудом спасшийся главный герой. Оливер никогда не был главным героем. — Как же мы это выясним? — блондин возвращает фарфоровую чашку на блюдце, он впервые пил воду на манер чайной церемонии. — Я тут не помощник, сам не ведаю всего, что приключилось со мною. Роман хихикает, хрупкая, словно настоящий хрусталь, улыбка, едва заметная невооружённым глазом, появляется на его лице. Петти-Брауну кажется, что его слова оказались какой-то бессмыслицей, а он и не заметил. — Прости, я совсем забыл, что ты не знаешь, — лёгкий показательный кашель смел только зарождающуюся улыбку, но неловкости не было, сероглазый пусть и без бывшего веселья, но всё также добродушно поведал Оливеру недостающую информацию. — У нас есть жрицы, они и ответят на наши вопросы. Беловолосый допивает прозрачную жидкость, неуклюже возвращая посуду в блюдце. Звонкое столкновение предметов создает эхо, но Роману всё равно. Он поднимется, не удосужившись объяснить голубоглазому свой порыв. Заинтересовали его книжные полки, расположившиеся вдоль одной из стен. Беловолосый недолго разглядывая их, вынул из множества других только одну. Не переживая о сохранности своих голубоватых перчаток, он спокойно прикасался к пыльной обложке, очищая её. Роман возвращается к Петти-Брауну, передавая в руки уже не такой пыльный предмет. К следам от пальцев сероглазого, что радушно очистил название книги, сделав текст разборчивее, прибавились такие же следы от пальцев, но не Романа, они принадлежали блондину. Однако старания юноши оказались напрасными, Оливер не мог прочесть символы, что складывались в наименование книги. — «Жрица» — это название, — беловолосый словно прочёл его мысли и поспешил прояснить. — Она о пути становления жрицей, но мне следовало понять, что ты не сможешь прочесть её, нужно найти словарь. Роман возвратился к поиску неохотно: медленно вычитывал названия каждой попадающей в поле зрения книги, пока его перчатки марались всё сильнее. Оливер все ещё держал предмет в руках, вглядывался в надпись и иронично усмехался в своих мыслях. Хотел приключений? Будет подано. Чем же ещё удивит Оливера это место, оторванное от всего остального земного шара?