Сказание о чуде и кости

Ни Сансу, ни его маленькому брату не были интересны другие демоны. Как и они им. Ёкаи, злые духи, демонические создания, все они знали, что такое иерархия. Некая пищевая цепь связывала их бессмертные жизни и чётко проговаривала негласные правила, Ёкаи - вершина пищевой цепи, за ними идут злые духи и демонические создания без души. Но, эти двое... Они не демоны и не люди. И они не боги. "Кто такие Санс и Папайрус?" - спрашивал каждый на горе, не решаясь подойти ближе к столь могущественным и возможно безумным, опасным созданиям. Укрывая голову соломенной шляпой, с накрытой поверх белой тканью, бывший скелет держал в ладони маленькую ручку своего недовольного брата. [Папайрус] - Брат мой... Тебе не кажется, что это уже как-то неуместно?... Санс лишь смеялся в ответ, понимая душой, что внутри этого юного тельца уже совсем не ребёнок. Увы, разжать пальцы для него, было чем-то невыносимым. Взобравшись на гору, братья скелеты оставались почти у самого её подножия, не думая о том, что сокрыто на вершине. Поднимаясь по небольшому склону, смуглый парень выискивал глазами того, кого можно было бы спросить о их цели. Лес, который Санс и его брат так любили, остался далеко позади. И впереди, их двоих ожидало болото. Ступая по заросшей лазурным мхом тропе, Санс ощущал своими ступнями настоящую, глубоко дремлющую силу там, под землёй, от чего казалось, что прямо под болотом сокрыто целое царство демонов. Папайрус с интересом рассматривал местность, не отказываясь от привычки сильнее прижаться к более сильному брату. Санс навострил уши, понимая, что в столь глухой местности, помимо них, есть ещё одна достаточно могучая душа. Оглушающий, огненный взрыв побудил Ёкая выстроить вокруг себя и брата костяной барьер. Разлетающиеся во все стороны костяные осколки обращались в обугленный мусор. Рассеивая чужеродную магию, не проявляя никаких эмоций, старший скелет достал из ножен катану, разглядев в пылу пожара окутанный тёмным дымом скрученный силуэт, лежащий на сожженной земле. Закрывая собой брата, Санс замахнулся на демона, который как оказалось, свалился с самого неба, подобно комете. Рассеивая дым, мускулистый мужчина прикрыл рот и нос рукой, прищуривая свои миндалевидные глаза. Его радужка сияла алым и жёлтым, а волосы на голове напоминали настоящий пожар. - С-стой! Сказал он басом. Ёкай перед Сансом напоминал настоящего бродягу своей непристойно-оборванной одеждой и общим неухоженным видом, но лицо его было до раздражения преисполнено благородным покоем. И что ещё больше раздражало старшего полубога, так это практически осязаемый жар, что исходил от кожи этого незнакомца. Закатывая уставшие глаза, Санс направил острие меча к горлу спокойного демона. [Санс] - Ладно, всего одна причина почему я должен отступить? Не пойми неправильно, ты первый пытался нам навредить... Хотя и непреднамеренно, судя по всему. - Я... Я просто пытался спасти свою жизнь, я не знал что тут кто-то есть. [Санс] - О... Ну, мне честно говоря это безразлично. Медленно, Санс поднял меч вверх. Его холодный, сияющий в приглушенном свету взгляд заставлял любого демона рангом ниже цепенеть от ужаса и безысходности. И без того не спешащий старший скелет остановился, обратив внимание на кричащего позади него Папса. [Папайрус] - Да постой же, брат, именно его мы и искали! Огненный демон широко распахнул глаза, тяжело выдыхая пламя, осознав, что вот-вот мог бы лишиться жизни от руки неизвестного, могущественного существа. [Санс] - А? Ну вот, похоже мой брат прав. Ответил парень разочарованно опуская голову вниз, убирая меч обратно в родные ему ножны. Сохраняя напускное спокойствие, огненно-рыжий демон встал на ноги, прищуривая свои глаза. Цинично ухмыляясь, Санс подошёл ближе к Ёкаю, от которого несло вулканической серой и дымом. Хлопнув того по мускулистому плечу, сквозь улыбку, он проговорил: [Санс] - А, теперь понятно, ты слабовидящий, да? Ну, не это интересно, мы ищем кое-кого. Её зовут доктор Альфис, слышал о такой? То были давние времена, очень давние. Санс был циничен и крайне жесток и его совсем не смущало своё бездушное поведение. Без угрызений совести, он запугивал демонов, что были слабее его и этот несчастный мужчина не был исключением. Сдерживая дрожь, собеседник ответил: - Да. Я знаю её. [Санс] - Отлично, где я могу найти её? В дружелюбную улыбку этого демона, огненный парень совсем не верил и уж точно, он не доверял его казалось бы "хорошим" намерениям. Хмуря густые брови, он проговорил: - Сначала поведайте, какую цель преследуете. Белые брови взмыли вверх, а пальцы, держащие чужое плечо, сжали то до скрипа кожи. Но, Ёкая напротив это совсем не настораживало. - Она хороший демон... Я не позволю вам причинить ей вреда... Добавил рыжий мужчина твёрдо и монотонно. На лице смуглого парня проступали жилы. В разговор вступил Папайрус. Ребёнок достал из кармана ту самую записку, которая побудила Санса сорваться с места и ринуться в путешествие. [Папайрус] - Уважаемый, мы просто хотели поговорить с ней по поводу наследства. И глядя в столь невинные и добрые глаза, рыжий демон вздохнул, выдыхая изо рта небольшое пламя, от которого Санс скривился и отошел в сторону. - Вам нужна Огненная долина. Неподалёку от заброшенного поместья, вы наткнётесь на усадьбу. [Папайрус] - Спасибо! Слышал брат? Вот как нужно решать конфликты, нье-хе-хе! Санс даже не пытался спорить с добродушием своего брата, принимая его, как нечто само собой разумеющееся. Впрочем, так он воспринимал и накопленное в своей душе подавленное зло. И меж делом, незнакомый братьям демон всё продолжал озираться по сторонам, готовясь сбежать в любую секунду. [Папайрус] - Не беспокойтесь, мы не навредим доктору Альфис! Кстати, а вы... Широкие плечи дрогнули, а прищуренные глаза разглядывали слегка размытое, детское лицо с целью запомнить его. [Гриллби] - ...Моё имя Гриллби... Демон, который взыскивает долги. [Папайрус] - Ого, брат ты слышал? Это была первая встреча Санса с его другом стариной Грилбсом. Естественно, у каждого из столетних существ есть длинная и непростая история жизни, но увы, старшему дракону дело до него не было. Поджимая губы, бывший скелет проглотил желчь, что скопилась в его горле, настраиваясь на беседу с демоном, с представителем существ, которых он привык игнорировать. Парень протянул руку, дабы поприветствовать своего будущего приятеля. Сжимая чужую ладонь в своей, Гриллби пытался разглядеть немыслимые изменения в чужом лице. [Санс] - Я Санс, скелет Санс, но, как видишь, уже не скелет. А это Папайрус, мой младший брат. Доброжелательно, Папс жал чужую руку, наполняя огненное сердце светом. Брови Гриллби нахмурились, а сам он напрягся. С осторожностью, огненный демон принялся оглядываться. [Гриллби] - Приятно было познакомиться с вами, но мне стоит уйти, пока он не нашёл меня. [Папайрус] - Ох, кто же? И с явным страхом в голосе, Гриллби ответил: [Гриллби] - Злой дух... [Санс] - Так это от него ты бежал сверкая пятками? Серьёзно? И как оно? Гордому Ёкаю бежать от того, кто слабее него? [Гриллби] - ... Это не совсем обычный злой дух. Его энергия... Напоминает вас двоих. Бровь старшего скелета дрогнула, а сам он, в силу своего невежества, решил пропустить мимо ушей всё сказанное этим серьёзным парнем. С ужасом на лице, Гриллби глядел куда-то вдаль, а после исчез. Пожимая плечами, с неким омерзением, Санс отряхнул руку, что прикасалась к демону, о ткань, что свисала с его шляпы и безразлично сбросив головной убор вниз, увёл брата в нужную им сторону. Заслоняя брата собой, Ёкай глядел на ворота, ведущие к небольшой усадьбе. Выдохнув, Санс постучал и спустя несколько мгновений, двери распахнулись, пропуская его во внутрь. И во дворе, его встретила миниатюрная девушка, что нервно перебирала свои же пальцы. Санс ощущал слабость её души, понимая, что этот демон не годится для битвы. [Санс] - Полагаю, ты и есть Альфис? Поправляя круглые очки, сестрица Ли взволнованно кивнула. Все Ёкаи на горе знали об этих двоих и каждый не решался с ними говорить. Папайрус протянул хозяйке поместья записку в виде руки и та в миг побледнела. [Альфис] - Ч-ч-что!? Откуд-да у вас эт-т-то!? [Санс] - Птичка принесла... Буквально. Хоть и с отчётливым страхом, таинственная и робкая ученая пригласила гостей в дом. Сидя за столом, Санс не спускал с новой личности в его жизни глаз. Папайрус же, с удовольствием постигал мирские блага от которых брат столько лет его огораживал, с удовольствием смакуя во рту каждый кусочек предложенного ему угощения. [Санс] - Значит, ты и есть Альфис, та, кому некий доктор В.Д. завещал свои исследования? Полагаю, он имел в виду те бумажки и блокноты, которые спрятаны у нас дома. Санс не боялся расстаться с исследованными незнакомого учённого, ведь перед визитом, он и его брат прочли несколько спрятанных им записей. К сожалению, лишь те записи, которые они смогли понять, а именно записи о метаморфозах, которые доступны демоническим душам. И о крови святых в них тоже было сказано. По круглому лицу проскользнула капля пота. От волнения, блондинка едва ли не выронила из своих дрожащих рук чашку. [Санс] - Хех, не бойся, все мы демоны в конце концов. С некой фамильярностью, парень прикрыл глаза, самодовольно ухмыляясь. Санс прекрасно понимал страх, который внушал не по своей воле. От части не по своей воле... Однако, было у него и секретное оружие, для расположения к себе - аура настоящего, законченного шалопая, без амбиций и желаний, а стало быть, не опасного демона. [Санс] - Я понял... Чтобы было легче, давай заключим сделку? Без лишних проблем, я отдам тебе всё, что было в той лаборатории у нас дома, а взамен, ты поможешь нам с нашей неприятностью. Возможно, дело было не только в самом предложении, но и в бестолково-дружелюбном тоне, в любом случае, страх покинул чужое сердце. Поправляя очки, демоница не смогла скрыть своего интереса. Не утаивая печали, Санс кинул взгляд на сидящего подле него Папайруса. [Санс] - Мой брат... Не растёт и это странно. Сам Папайрус не считал себя странным, даже не догадываясь, насколько сильно может отстать от нормального развития. Нахмурившись, Альфис пристально глядела на пьющего из чашки ребёнка. Она ощущала силу, тёмную энергию и ещё что-то странное, нечто, что демонам было неведомо. [Альфис] - Это... П-правда необычно. Я п-постораюсь сделать ч-что-нибудь, но н-ничего не обещаю. Пару секунд, Санс глядел в жёлтые глаза наполненные тревогой и в миг понял, что Альфис не тот демон, которого стоит опасаться, в её взгляде читалась искренность и простота. И смуглый Ёкай впервые расслабился, даже не подозревая, что такое дружба и что она настигла его, не успев он этого осознать. Благодаря этой необычной ученной, Санс понял, что такое искреннее дружелюбие и потребность в общении. Санс не смел злиться от её неудач, понимая, что почти все её действия искренний альтруизм, потому, он смог назвать её другом, своим первым другом. И Альфис помогла. Её исследования были тревожными, сложными и главное, печальными. Стоя в её тайной лаборатории, старший скелет глядел на разбросанные по всей комнате демонические атрибуты и инструменты. На стене, на тонком папирусе, был изображён подробный чертёж души, что напоминал перевёрнутое сердце. Взволнованно, Альфис ходила туда-сюда, пытаясь унять свою дрожь. [Альфис] - В-всё о-ч-чень плохо... От непередаваемого стресса, кожа на её аккуратном лице чешуйка за чешуйкой меняла цвет, до тех пор, пока сама она не обратилась в ящерицу. Безразлично, Санс осматривал лабораторию и лишь часть его была действительно заинтересованна в происходящем. Вздрогнув, демоница схватила в охапку несколько свитков на своём столе и спешно подошла к котлу, внизу которого была топочная камера. Без сомнений, она швырнула ценные бумаги в пламя. [Альфис] - Эт-то... Боже... Что же... Чем же доктор В.Д. занимался?... Санс знал лишь о половине его исследований. Этот доктор В.Д. изучал демонологию, проклятия и злую энергию. И было в его записях нечто трепетное, от чего казалось, что он ищет нечто важное. Альфис закрывала потное, зарёванное лицо руками. Она старалась пройти к столу, но непослушные ноги шатали её тело из стороны в сторону. Сбивая на пол несколько колб, ящерица тяжело вдыхала воздух, от чего её очки потели. [Альфис] - В-вы... Не Гасядокуро... Эт-то многое объясняет... Аметистовые глаза прищурились, недобро глядя на тяжело дышащую подругу. Эта информация совсем не казалась скелету заманчивой и интересной. Несколько месяцев назад, Альфис предположила, что эти братья могут быть новым видом злых духов. И гордость Санса была задета её предположениями, казалось бы обоснованными, ведь концентрация зла и ненависти внутри этих старых костей превозмогала демоническую. Много дней, Альфис ломала голову над ответами, но так и не смогла понять истину рождения этих двоих, особенных в своём роде существ. Ей было принято загадочное решение называть их полубогами, по какой причине Санс не интересовался, ибо его заботил лишь душевный покой и безопасность их небольшой семьи. Грудь ящерицы скакала то вверх, то вниз, а глазные капилляры почти лопались от напряжения. Немного хмурясь, Санс сдерживал порыв закатить глаза, всё же, дракону, что олицетворяет безразличие, подобные сцены никогда не понять. [Санс] - Так, что с моим братом? Проглатывая горечь и слёзы, демоница вытирала мокрые глаза, постепенно приходя в норму. Что-то в записях доктора В.Д. было настолько ужасающим, что даже демон не смог вынести его деяний. Смотря в никуда, Альфис наконец ответила на поставленный Сансом вопрос: [Альфис] - В-вы... Это... С-сложно объяснить... Источник вашей с-силы один, но... Кажется, б-будто она р-распределена неравномерно. [Санс] - Ага, так... Нужно уровнять силу, или что? [Альфис] - ...Да.. Но... Кто знает, что будет с тобой. Улыбнувшись, демон качнул плечами. Казалось, этого парня не было возможно чем либо удивить. Чтобы Альфис ни говорила, Санс реагировал спокойно, думая лишь о том, как бы быстрее расправиться с проблемой и уйти домой. Ни его прошлое, ни истинная сила, ничего его не интересовало. И Санс был готов идти на что угодно, дабы они с братом жили спокойно и правильно, в его понимании. И так, с помощью доктора Альфис, он отделил часть своей жизни и отдал её брату. Процесс сей был совершен в тайне от младшего дракона и занимал несколько лет. За этот срок, Санс успел свершить многое, например, посетить город Сэндзоку по просьбе Альфис. Он узнал о людском мире, а так же, о его пороках, вроде района Ёсивары. И он сделал простой вывод: "мы ничего не потеряли, когда нас погнали прочь." Позже, Санс встретил Гриллби, почувствовав знакомую, огненную энергию. Огненный демон открыл свой небольшой ресторан, в котором старший дракон был постоянным посетителем. Дело было не в еде этого демона, Сансу просто нужен был хороший собеседник за чашкой другой саке. Не раз, искренне смеясь, Санс спрашивал своего нового друга, с чего он решил спуститься с горы, но тот отвечал ему коротко: "Возвращаю долг". Какой именно, старина Гриллбс решительно умалчивал, наблюдая за тем, как его постоянный посетитель практически тлел на глазах, с каждым годом увядая. Тем временем, Папайрус, что был прикован к постели наполнялся жизненной силой. Сам Санс стал старше и слабее, однако, взамен, Альфис сделала их с братом равными. Почти...

***

Альфис предвещала, что Папайрус вырастет до двадцати и на этом, развитие его тела более не сдвинется. И она оказалась права. Папайрус вырос прекрасным, высоким юношей, с ещё более высокими амбициями. А Санс, лишившись части своей жизненной силы, уснул, крепким, непробудным сном. Не было до конца ясно, чья вина была в том, что этот демон понятия не имел о ценности жизни, в любом случае, уж точно не Санс внушил Папайрусу потребность в славе и признании. Случайно повстречавшаяся ему Андайн научила его магии и помогла открыть демонические проклятия, но она точно не побуждала костяного дракона использовать их во зло. И он спустился с горы, напав на свой первый город. Чего желал этот демон в конце концов? Истинного величия? Для всех тех людей, которых он убил, не были важны никакие причины, Папс был тем, кто он есть - полубогом, кара которого настигла невинных и слабых. "Я великий Папайрус!" - кричал он во след бежавшим из поселения женщинам и детям, вернее, тем, кому удалось выбраться из устроенного им ада. Папайрус и сам не знал, какого же величия он собирался достичь, творя подобное бесчинство. С ног до головы пропитанный багровой жидкостью, высокий и статный, Ёкай шёл вдоль усыпанной белыми цветами тропы, возвращаясь домой. Следы его оставляли на белом ковре кровавую дорогу, дорогу, что вела к дому полубогов.. Шаги младшего скелета были тяжелы, доспехи его трещали, а кожаные ремни скрипели от каждого движения. Светлые, персиковые волосы, концы которых были испачканы, раскачивались из стороны в сторону, накрывая бесчувственные глаза, лишенные всякого блеска. Молва о том, что он сделал разносилась по всей стране. Горе, которым он одарил бесчисленное количество душ эхом отзывалось в его холодном сердце. "Разве я что-то сделал не так?" - вопрошал он в себе, пытаясь найти ответ, откуда же внутри него появилась столь отвратительная пустота и тоска. Длинные ресницы, окропленные алыми каплями дрогнули. Его брат наконец пробудился, после столь затяжного сна. Не веря увиденному, Папс с каждым шагом приближался к дому всё быстрее. "Что он скажет, увидев меня таким?" - думал он с трепетным страхом и слезами на глазах, вытирая с лица густой багровый слой. Его брат, постаревший лет на десять, улыбался, распивая своё любимое сливовое вино. [Санс] - Папс?... Прозвучал родной голос, от которого младший полубог замер. Встав со своего любимого камня, Санс лениво подошёл к брату. Без каких либо раздумий, он широко расставил руки. [Санс] - Ничего себе, надо же, как ты вымахал пока я спал! Крепко, он обнял неподвижного братца. Кровь, деяния, которые Папайрус совершил, груз мёртвых душ за его спиной, это его абсолютно не волновало. Сансу было всё равно на жизни, которые Папс отобрал, ибо сам он был причиной множеству могил в их собственном дворе. Не думая ни о каких дальнейших последствиях, он крепко прижимался щекой к своему любимому братцу, становясь причиной настоящего безумия. Больше скалясь, чем улыбаясь, Папайрус залился громким смехом, прижимая брата к своей широкой груди. Мораль, принципы, сострадание, таким вещам Санс не учил его, ибо сам не знал что значат эти слова. На мгновение, сам Папс чуть было не открыл в себе пощаду и человечность, но поощрение брата, столь важного и близкого ему существа, взрастило в его душе семя зла. И корни этого зла разрастались до самого его сердца. И больше, Папайрус не сомневался в своих действиях, ведь пока брат говорил ему - "ты молодец", дракон завоеватель был готов идти по смердящей трупами тропе. Все его деяния народ воспринимал как жестокую божественную кару, или же испытание небес, ибо противиться настоящему полубогу никакие смертные не могли. Папс продолжил путь завоевателя, объявлял сожженные поселения своей собственностью, пугал народ, а возвращаясь домой, получал бессердечную похвалу от своего пассивного, старшего брата. И снова, младший дракон сходил с горы, повторяя заученное им зло. И все его действия превратились в нескончаемый цикл самого настоящего греха. Папс принёс дисбаланс в мир, становясь живой легендой, великим костяным драконом. Стоя на пепелище и человеческих останках, он глядел в грустное, серое небо. "И это величие, о котором я мечтал?" - задал он себе вопрос, прекрасно зная ответ. Он добился славы, но она отражалась не уважением, а страхом в людских глазах. Папс, глубоко внутри себя, знал, что было в его действиях какая-то ошибка. И от того, в его груди царила звенящая и ледяная пустота, заполнить которую он пытался криками и мольбами народа человеческого. Не придавая своим размышлениям веса, он пошёл домой. Был всего один город, который Папайрус подсознательно не трогал - великий город Сэндзоку. Он отчётливо помнил, как лишь единожды, попытался посетить этот город со своим братом. По сей день, розововолосый Ёкай не мог забыть того, как немилосердно их приняли люди. Обогнув город, Папс остановился около реки, вспоминая тот самый день, когда человеческий мир чёрство и бесповоротно их отверг. Скинув с себя броню и верхнее кимоно, Папайрус окунулся в воду, дабы смыть с себя остатки пепла, грязи и чужой крови. Вынырнув, он набрал в свои ладони помутневшую от своего же тела, мутно-розовую воду. Он спросил однажды у своего мудрого, старшего брата - "Брат, а что такое жизнь?". Санс сказал ему, что не знает ответа. И прожив столько лет, Папайрус до сих пор не открыл для себя такую, казалось бы, простую истину. - Эй, как вам водичка? Раздался позади весёлый, молодой голос. Резко обернувшись, демон сверкнул своими янтарными глазами. Парень, что стоял на берегу, поднял руки вверх, показывая свои мирные намерения. Молодой юноша, что так небрежно обратился к великому полубогу, имел бледно-розовую кожу, чёрно-смольные волосы и редкие, голубые глаза. Его светло-голубое кимоно показалось Папайрусу довольно дорогим, от чего он быстро сделал вывод, что этот паренёк может относится к влиятельной семье. Увы, демону не было до того дела. Откинув мокрые волосы за спину, Ёкай грозно направился к берегу. Будь то чиновник, генерал, принц или же император, всё равно кто, в глазах порождения тьмы, это всего лишь жалкий, смертный человек. И этот самый жалкий смертный согнулся в коленях и присел, дабы быть ближе к собеседнику, что стоял в воде. - Вы путник? А может, посыльный? Не часто можно встретить новое лицо в Сэндзоку. Не сдерживая шока, Папс таращился, глядя в чистые, голубые глаза этого необычного паренька. Впервые, с ним заговорил человек. И всё, от его мимики, до неосознанных движений говорило о том, что этот паренёк славный малый. Приятный, кареглазый парень, в простом, тёмно-оранжевом кимоно, схватив товарища за плечо, поднимая того вверх, вскрикнул: - Маса, ну ты и дурачина! Зачем мешаешь доброму человеку мыться!? Как и любой озлобленный демон, Папайрус стремился убить каждого, кто хоть мельком посмотрит в его сторону, но было нечто, что остановило его, заставило сердце замереть, приоткрыв рот. С трепетом в душе, он повторял у себя внутри - "Он сказал... Человеку?"... Неторопливо, Папс выбрался из водоёма, выжимая свои длинные кудри от воды. Он сгорал от интереса и волнения, лишь предполагая, чем может закончиться эта необычная встреча. Приятный, кареглазый парень со светло-каштановыми волосами заговорил первым: - Простите, что помешали вам... Меня зовут Теруо, а этот парень Саито Масаши. Ни одна лицевая мышца Папайруса не дрогнула. Всё потому что он понятия не имел, как вести себя с людьми. Надевая на себя выстиранную одежду, скромно, он сказал: [Папайрус] - Я... Пи. Многие Ёкаи назывались людям другими именами, ибо их были сложны и непривычны для всеобщего слуха. Черноволосый парень хитро заулыбался, напоминая Папсу настоящего лиса, в человеческом обличии. [Саито] - Такое простое имя, для такого непростого парня? Бывает же. Несмотря на немного насмешливый тон, демон считал человека перед собой очаровательным, от чего душа его наполнялось волнением. [Теруо] - Маса, это очень грубо. Прошептал второй парень, толкая товарища в плечо. [Саито] - Эй, я просто сказал то, о чём думаю. Точно! Господин Пи, вы держите путь в Сэндзоку? Вы ведь явно не из местных. Сердце демона вздрогнуло. "Что будет, если они узнают, кто я такой?" - размышлял он с дрожащей душой. "В ужасе сбегут, или же нападут? Вызовут экзорцистов и объявят на меня охоту?" - думал он, даже не заметив, как его глаза переместились на отражения в чистой воде. Папс отчётливо видел три отражения: простой и добрый парень Теруо, необычный богатенький паренёк Саито и он сам... Практически ничем не отличающийся от людей. Уголки его губ стремились вниз, а к горлу подступала тошнота. Странное чувство заполняло его душу, перемешиваясь со страхом быть снова отвергнутым всеми, к кому тайно он стремится своей душой. - И чего ты пристаёшь к прохожим средь бела дня? Что с тобой не так? Послышался демону третий голос, женский, певучий и благородный. Обернувшись, Папайрус широко распахнул боязливые глаза, узнав красно-белое одеяние на приближающейся девушке. Прямые, тёмно-каштановые волосы, подвязанные алой лентой, лоснились вдоль её спины. На мускулистом, но всё же небольшом теле, были надеты красные штаны и белая накидка. Любой демон знал, как выглядели святые экзорцисты и жрецы, а потому, Папс навострил все свои органы чувств, приготовившись разорвать столь хрупкое горло перед своими глазами. И вопреки гнусным ожиданиям, его гнев быстро сменился на милость, лишь только он увидел, как строгие, карие глаза искренне улыбались вслед за пухлыми губами при виде его глупого лица. Экзорцистка перед ним была добра, светла и уж точно, ни капли не догадывалась, что перед ней стоит тёмное создание. Уважительно склоняя голову, жрица мико проговорила: [Даи] - Приятно познакомиться с вами, господин Пи, моё имя Даи. Её ровно подстриженная чёлка слегка растрепалась, а на бледноватом лице розовели щёки. Люди, которых он повстречал не собирались убивать и отвергать его. И Папайрус, расслабившись, улыбнулся, так, как давно не улыбался. Тогда, все кто был свидетелем этой улыбки почувствовали на себе настоящий, солнечный свет. Души их догадывались, что перед ними само воплощение добра. [Папайрус] - Вы спрашивали меня про город... Да, я как раз направлялся туда. Не в силах, да и в прочем, без желания, противостоять этой милой улыбке, группа людей предложила сопроводить нового гостя в город, подарив некому Пи-сану свою дружбу. Они сказали о том, что являются отрядом святых жрецов, которые охраняют город Сэндзоку от демонов с горы. Монах Теруо, жрец Саито, сын местного чиновника и святая экзорцистка Даи, эти люди протянули полубогу руки и радостно, пригласили в свой драгоценный дом. И войдя в Сэндзоку, Папайрус окаменел от болезненного шока. Его глаза были настолько расширены, что их оболочку неистово пощипывало. Дыхание стало прерывистым, тяжелым, то быстрым то медленным. Необузданное сердце, практически разрывало его грудь, до боли отдаваясь в ушах. И кроме своего сердцебиения, демон не слышал ничего, ни зовущих его новых приятелей, ни городского шума, ни собственных мыслей. И всё перед янтарными глазами плыло. Ёкай видел перед собой не просто город. Это была цивилизация. Дома выполненные в едином архитектурном стиле возвышались в небеса. Оживленные улицы были наполнены танцами, песнями и музыкой. Множество людей весело смеялись, проводя время со своими семьями и любимыми Были и те, кто преисполнен горем, были и озлобленные люди. И было множество, таких же как и сам Папс, несчастных, что пытаются найти себя в этом огромном и сложном мире. Тут был аромат цветов, а в этом месте запах вкусной, уличной еды. В какой-то части города под звук сямисэна и цитры кружили прекрасные дамы, а в другой бегали счастливые дети. Был в этом городе и печально известный район Ёсивара, кишащий пороком и людской печалью. Всего один многогранный город напоминал Папайрусу отдельный мир, неизведанный и по своему прекрасный. "Сколько подобных городов ты уничтожил?" - твердил его внутренний голос, пока глаза его бегали по наполненным благодатью улицам. "Сколько семей разрушил, сколько душ забрал!?" - продолжал Папайрус мучить сам себя, разглядывая лица прохожих. Леденящая душу человеческая рука, коснулась дрожащего мужского плеча, заставляя розововолосого демона вздрогнуть. [Саито] - Пи, приятель, всё в порядке? Голубоглазый парень был искренен в своём волнении. Папайруса лишь больше мутило от нахлынувшей на него заботы незнакомцев. Он делал неуверенные шаги назад, понимая, что всеми фибрами души желает сбежать и исчезнуть. И позади себя, он нащупал ещё одну высокую фигуру. [Теруо] - Господин, вам плохо? Качая головой из стороны в сторону, Папайрус понял, что его глаза роняли множество горьких слёз. Прикрывая лицо, Ёкай оттолкнул нового приятеля в сторону. [Папайрус] - Мне.. Нужно идти... Кинул он слезливым голосом и скрылся. Хмуря густые брови, жрица Даи продолжала провожать широкую спину своим холодным, многозначным взором. Не останавливаясь, Папайрус бежал, оставляя позади след из пота и слёз. Он бежал и кричал, понимая, что даже его исчезновение не обернёт вспять время, исправляя его грехи. Обессиленно, он инстинктивно переставлял ноги, но сам сознанием не был в этом мире. Папайрус копался в своём сердце, дабы понять, как быть, когда чувство вины сжирает изнутри. И его нога ступила на кость. Уставшие, янтарные глаза вновь распахнулись и огляделись. Впервые, он увидел свой дом во всей красе. Место, которое они с братом считали родным и безопасным, оказалось одним большим кошмарным склепом. Меж деревьев и на тропе, загнивали человеческие скелеты, ржавели оружия всех святых, которые решались подняться на гору и встретили свой конец у хижины двух драконов. Раньше, их с Сансом двухэтажный дом был большим и уютным, несмотря на свою ветхость. Сейчас, младший дракон отчётливо видел множество сухих пятен от крови и разлетающихся людских внутренностей, что до сих пор выгорают на их веранде и выдвижных дверях. И перед его глазами мелькали детские воспоминания о том, как незнающие люди взбирались на гору. И как холодно и безразлично брат лишал их жизни, позволяя маленькому ребёнку стоять под дождём из крови. Санс не хоронил покойников, а позволял им гнить на их земле. В конечном итоге, все мёртвые были ковром под его ногами, когда он радостно носил младшего брата на руках, не говоря ни слова о жизни и смерти, но ясно показывая всю их незначимость. Как мог Папайрус это место называть домом всё это время? Такие вопросы витали в его голове. Искривляя в боли и агонии своё лицо, Папайрус увидел силуэт Санса за сёдзи. Чувствуя энергию брата, старший скелет открыл дверь, широко улыбаясь, даже не подозревая, что в янтарных глазах, он настоящий дьявол. [Санс] - С возвращением, брат! Чем порадуешь в этот раз? Стоящего в полном бессознаниии брата, Санс обнял по родному и по тёплому, выражая всю тоску, что испытывал за время разлуки. "Он не понимает..." - болезненно осознал младший скелет. Его брат не понимал цену жизни и тяжесть смерти. Всё его существо пропитано одним сплошным, едким безразличием.

***

Под предлогом новых завоеваний, Папайрус раз за разом прощался с братом, сбегая к своим новым друзьям. Теруо и Саито показывали ему все достопримечательности города. Их безумно забавляла непросвещенность и даже местами невежество их друга, но его искренность раз за разом заставляла их прощать все его недостатки. Теруо показывал костяному дракону все самые лучшие закусочные, угощая всеми возможными деликатесами, а Саито, дарил умеющему читать Папайрусу книги. Их дружба строилась на искреннем желании поделиться с незнакомцем своим привычным миром. Папс возвращался к брату и врал ему о своих тёмных приключениях. Снова, он уходил в город. Жители Сэндзоку узнавали бросающегося в глаза розововолосого юношу и были рады видеть его славную улыбку. Чем мог, Папайрус стал помогать горожанам, будь то пыльная работёнка, стройка или же даже просто уборка листьев. Ему нравилось просто взаимодействовать с людьми. И в подобные моменты, он начинал понимать, чего так не хватало его душе. Позже, в город вернулась жрица Даи с печальными вестями. Демоны стали сильнее и потому, всем святым нужно будет быть наготове. Ничего не понимающий, Папайрус пропустил демоническую облаву и вернулся в наполненный отчаянием город. [Папайрус] - Что... Тут произошло?... Спрашивал он дрожащим голосом, рассматривая обломки человеческих жизней. И ему ответил хриплый, несчастный голос его дорогого друга: [Саито] - ... Демоны. И увидев столь прекрасного юношу полуживым, Папс замер, вместе с его душой. Саито выглядел так, будто вот-вот собирается рассыпаться в прах. Половина его красивого лица была перемотана серыми, рваными бинтами. Прежде улыбчивый парень больше не улыбался. Медленно и шатаясь, к друзьям шагала раненая в живот жрица Даи. С голосом пропитанным мирской печалью и усталостью она прошептала: [Даи] - Вот что происходит, когда демоны спускаются с горы. Саито разрыдался, держа в руках клочок тёмно-оранжевого кимоно. Неуверенными шагами, Ёкай подошёл к своему товарищу, глядя на него сверху вниз. И янтарные глаза сразу же упали на следы крови, что остались на лишь небольшом клочке потрёпанного кимоно, которое принадлежало очень отзывчивому и правильному, молодому юноше. Неосознанно, сильные руки обхватили как оказалось хрупкое и худощавое, человеческое тело. Саито дрожал в руках Папайруса, даже не надеясь найти в его близости утешение. И в тот же миг, наивный и ничего не понимающий, Папс осознал человеческий страх и ненависть, что были направлены на демонов. Оглядываясь на людские страдания, он видел в деяниях тёмных созданий свои собственные и принял решение, которое изменило всю его жизнь. Стоя под проливным дождём, в объятиях столетних сосен, Папайрус смотрел своей близкой подруге в глаза. Взволнованно, Даи поджимала пухлые губы, видя разбитую душу всегда веселого господина Пи. Зажмурив глаза, Папайрус молился. Он молил богов о том, чтобы наконец, принять правильное решение. Выставив руку вперёд, он призвал ярко-оранжевое пламя, которое сложилось в нагинату. Растерянно, жрица вытаращила глаза и сделала шаг назад. Папайрус высвободил тёмную энергию, которую на протяжении долгих месяцев скрывал. Теперь, любой человек, даже не имея святых сил, мог с уверенностью сказать, что перед ним нечистая сила. Дрожащая человеческая рука потянулась к мечу, но громкий, чёткий голос остановил её. Глаза его слезились, а брови хмурились, но Ёкай держался с высоко поднятой головой. [Папайрус] - Даи-сан, выслушайте меня!... Пухлая девичья губа дрожала, но сама Даи не могла и двинуться с места. А всё потому, что вступив в бой с полубогом, она бы не выдержала его мощи, оставалось лишь слушать. [Папайрус] - Да, я лгал вам, но... Из чистых побуждений!... Я потерялся... Искал себя, но никак не мог понять, что нужно делать, когда найду... И благодаря вашему доброму сердцу, вам Даи, Саито... Теруо... Я наконец понял, кто я такой... Я, Великий Папайрус... Клянусь, что буду защищать людей! Папайрус понял, что с того самого дня, когда не смог попасть в город, когда люди отвергли маленького скелета, он мечтал снова прийти к ним. Он грезил о том, чтобы они приняли его и поняли, насколько он величественен. Шокировано, Даи приоткрыла пухлые губы. Энергия, что секунду назад казалась ей зловещим смрадом, обратилась благодатным теплом. С самого первого дня встречи и по сей день, она неосознанно тянулась к этому добру. Молодой мужчина перед ней не был дьявольским созданием, это был воин света. И Даи приняла его клятву, обещая, не оборачивать меч против него, её дорого товарища. Задолго до их встречи, она знала кто он такой. Больше, город Сэндзоку не подвергался напасти отродьям с горы Эботт. Уважаемая и почитаемая, жрица Даи охраняла город при свете дня, а Папайрус, выходил на пост при свете луны. Демонические создания в мгновение ока лишались своих жизней сталкиваясь с полубогом, с драконом добра, коим Папайрус родился, но стал лишь сейчас. И понимая, что мир нуждается в нём, Папс помогал каждой деревне в округе, становясь их героем. Саито долгое время не мог оправиться после смерти Теруо, своего близкого друга и даже чуткость Папайруса и мягкость Даи не помогли ему выбраться из пучины скорби. Прикрываясь покоем, он оставил своих друзей быть в неведении о том, как сильно тьма разрасталась в его сердце. Возвращаясь в свой родной, полюбившейся Сэндзоку, Папайрус наткнулся на бледную как смерть жрицу Даи. [Даи] - Саито-сан исчез.... Сказала она тихо. Ворвавшись в чужую усадьбу, Папайрус с лёгкостью нашёл комнату, в которой Саито делился с ним книгами и своими забавными историями. "Я не могу потерять и его!" - кричал он внутри себя, обыскивая чужую комнату. И Папс нашёл записку на сосновом столе. Изящные иероглифы на тонкой бумаге складывались в слова: - "Демоны отняли у меня слишком много. Сначала моя мать, потом мой друг. Они лишили меня лица... У них должно быть гнездо, я знаю. Многие монахи твердили, что на горе есть таинственное место, через которое можно попасть в потусторонний мир. Предания гласят, что всех святых ждёт смерть там... Вот и посмотрим." Сжимая бумагу в кулаке, демон вылетел из окна, прежде чем его поймала бы стража. И снова, Папс бежал. Он бежал и молился - "Пожалуйста, не умирай!". Не жалея собственных ног, сил и времени, он мчался сломя голову к горе, пролетая сквозь ворота в мир демонов, надеясь, что мигом, он нагонит своего друга. Спрыгнув на белые лепестки, Папайрус снова взмыл ввысь, переполняя сердце надеждой на то, что найдёт Саито быстрее чем его брат. И вот она, человеческая спина. [Папайрус] - Саито! Горячая жидкость брызнула на улыбающееся лицо. И тело Саито клонило к сырой от крови земле. Секунда его падения казалось Ёкаю вечностью... Той самой вечностью, в которой он видел холодное лицо своего брата, держащего меч. И белые брови взмыли ввысь, когда аметистовые глаза соприкоснулись взглядом с янтарными. Папайрус не видел того самого любящего братца, нет, Санс был переполнен гневом, обидой и разочарованием. И выражал он эти чувства сквозь ехидную улыбку и наполненную сарказмом речь. [Санс] - Надо же, кто явился спустя два года. Губы Папайруса сомкнулись, а подбородок наморщился. Глядя на братца исподлобья, Санс начал приближаться, даже не думая о том, чтобы обойти или переступить мёртвого. Его укутанная бинтами нога наступила на чужие рёбра, и по бледному лесу раздался хруст ломающихся костей. [Папайрус] - Стоой! Но, Санс даже не собирался слушать. Стряхивая алые брызги со своей катаны, он небрежно убрал ту в ножны, оставляя за собой красный след. Янтарные глаза наполнялись слезами. Живот розововолосого демона скрутило от понимания, что он бесполезен, а грудь сдавила боль от утраты. Порез, который оставил Санс на человеке, загорелся фиолетовым пламенем. И Саито смотрел мёртвыми глазами полных боли на того, кто не успел его спасти. Так, Папс стал свидетелем того, как огонь его брата съел человека, едва оставив от него кости. И Папайрус закрыл лицо ладонями, дабы скрыть свою боль и слабость от мира. Место, в котором они находились, было прекрасным для обзора на город под горой Эботт. Санс глядел на Сэндзоку, великий и процветающий, на город, который смеялся над ним. [Санс] - Думаешь, я не знаю где ты был? Язвительно спрашивал он, тараща свои сияющие глаза на несчастный городишко внизу. Но, Папс ответил отнюдь не плаксиво. Его голос был пронизан обидой, но с тем же, скрытой силой. Прозвучал искренний вопрос: [Папайрус] - Брат... Откуда... Откуда в тебе столько жестокости? Руки Папайруса безжизненно опустились вниз, открывая Сансу горящие решимостью глаза. Нахмурив брови, слегка наклоняя голову, Санс злобно ухмыльнулся, процеживая сквозь зубы: [Санс] - Жестокости говоришь? Это не от меня воняет кровью. Розовые брови приподнялись вверх, но Сам Папс старался сохранять стойкость своей души. Качая головой из стороны в сторону, Санс пожимал плечами и разводил руки. [Санс] - Хех, нечего сказать, да? Кровь Ёкаев на твоих руках смердит ужасным лицемерием братец. Убиваешь себе подобных, чего ради? Папс сомкнул губы и слегка прищуривая глаза, приподнял голову вверх. Он сжимал кулаки до хруста, показывая свою стальную волю. Сливовый лес объял тихий смех. Опустив голову, Санс искренне смеялся. Вытирая нахлынувшие от смеха слёзы, он одарил брата добродушной, привычной ему улыбкой. И от этих приподнятых уголков губ, сердце Папайруса обливалась кипящей кровью. Резко, смуглый парень вынул меч из ножен и направил его острие прямо к городу. Непривычно злобно, он прорычал: [Санс] - Смертных ради!?... Ты, смертных ради пролил кровь себе подобных? И вдруг, голос Санса преобразовался. Более, он не был наполнен желчью и притворством, становясь ласковым, таким же, как и в годы детства. [Санс] - Мы же демоны, братец... Обидчиво, слегка надувая нижнюю губу, Папайрус сдерживал поток самых разных эмоций, опустив голову вниз. [Санс] - Брат... Ну же, посмотри на меня. Всё нормально. Подняв острый взгляд на приближающегося Санса, Папайрус дал ответ, чётко и твёрдо: [Папайрус] - Я больше не хочу быть демоном! Я хочу стать человеком! Вытаращенные аметистовые глаза казались Папайрусу практически матовыми. Раньше, он любил этот цвет, то как красиво эта радужка сверкала в темноте. Санс казался Папайрусу холодным, загадочным, но с тем же родным, так же, как и их любимый сливовый лес. Сейчас, юноша наконец осознал, каким жутким и неприятным мог быть его брат. Возможно, он просто перестал смотреть на него через призму любви. [Санс] - ...Мы те, кто мы есть... Это очень мило, но всё же, Ёкаю не стать человеком, хех, увы. Казалось, Санс наконец успокоился, кончик его катаны касался земли, а длинные ресницы были опущены вниз. Вокруг его души витало некое умиротворение. Медленно, Ёкай повернулся спиной к решительному брату и долго размышлял. Хмуря брови, Папс прожигал его взглядом, тяжело дыша и чувствуя, как тело наполняется адреналином предвещая дальнейшую беду. И тихий смешок заставил его снова замереть. [Санс] - Как ни посмотри, а это они виноваты в том, что ты стал таким. Почему бы нам просто не избавиться от этой деревни, ей богу, уже несколько лет глаза мозолит. Санс смеялся и от того, любой бы мог воспринять его заявление как брошенные на ветер слова, но Папайрус знал, что такой демон как он делающий что хочет, не взирая на боль других, способен на всё зло в этом мире. Вспыхнув огнём, в воздухе появилась нагината. Казалось бы холодное сердце пропустило удар, лишь только смуглой шеи едва не коснулось лезвие. Санс стоял неподвижно, понимая, что его любимый брат поднял против него оружие. [Папайрус] - Я только один раз предупрежу тебя, Санс, не смей этого делать... Сияющие глаза дрожали, как и их обладатель. И причиной тому был не просто страх, Санс не мог поверить, что его собственный брат, тот, ради которого он был готов на всё его предаст. Искренне не понимающе, он проговорил: [Санс] - Ты... Выбираешь их? Не меня? [Папайрус] - В той деревне живут невинные люди! Они не заслуживают смерти! Хочешь сделать это, пройди через меня. В воздухе разразился визг метала, несколько ярких искр взлетели ввысь а после, исчезли без следа. Отбив нагинату в сторону, Санс держал меч, направив тот к груди брата. Он не улыбался и не был весел, Санс смотрел на Папайруса с непередаваемой ненавистью и обидой, процеживая: [Санс] - Ты... Щенок, которого я взрастил, думаешь, что можно вот так просто направлять оружие к моей глотке? Родившись в этом мире, Санс и Папайрус познавали жизнь заново. И как старший, Санс взвалил на себя обязательства воспитания своего младшего брата. Это было его смыслом. Он учил его азам жизни, гордости, решимости. С самого детства, Санс баловал и поощрял Папса, чтобы тот ни сделал. "Ты, великий Папайрус" - внушал он ему, ни разу не указывая на ошибки. И было всего одно правило, которое Санс прекрасно знал, но ни разу не учил ему своего брата - иерархия. Разве может младший брат идти простив старшего? Младший дракон, против старшего дракона? Неважно, сейчас, оба они полубоги. [Папайрус] - Повторюсь... Отступи, даже не думай об этом... [Санс] - Хах... Ха! Знаешь, меня уже начинает утомлять эта пустая болтовня. Недовольно, старший скелет убрал свой меч в сторону. Без страха, он снова повернулся к Папайрусу спиной и бросил: [Санс] - Мне нужно вздремнуть. Братец, если ты и правда думаешь, что можешь идти против меня, лучше убей меня пока я сплю, в противном случае, я навещу твой любимый Сэндзоку. Медленно, Санс побрёл в сторону дома. Тяжело дыша, Папайрус сдерживал ужас, гнев и обиду. Судорожно вздыхая, он вытирал слёзы, что вот-вот были готовы выпасть из его век. И он сдерживал нахлынувшую на него печаль, подкреплённую чувством сожаления. Спешно, он вернулся в город, с позором рассказав его жителям о том, что не смог спасти Саито Масаши от смерти. И он сказал жрице Даи о зле, что надвигается с горы. Экзорцистка имела невероятную решимость и заявила, что будет драться бок о бок со своим товарищем, даже если их противник полубог. Печально улыбаясь, Папайрус сказал ей: [Папайрус] - Это не та битва, в которой тебе можно участвовать... Победить полубога сможет лишь другой полубог и... И Папайрус сам не понял, как его глаза наполнились слезами. Не переставая, он рыдал, сдерживая крик внутри своего сердца. [Папайрус] - Я не хочу убивать его... Прошептал навзрыд юноша. Испуганно, жрица сделала шаг назад, но тут же осознала, что для Папайруса будет значить предстоящая битва. И она сказала: [Даи] - Можешь рассчитывать на меня. Девушка понимала, раз уж столь могущественное существо разбито, можно попрощаться с привычным миром. Без лишней суеты, но с решительной строгостью, святая Даи вывела жителей Сэндзоку из города, укрыв их в надёжном месте. А Папайрус, не переставая рыдать, двое суток простоял перед воротами города. И на третий день, когда глаза его просохли, со стороны горы показался небольшой силуэт. Выставляя катану в бок, Санс чертил ею линию огня на сухой земле. Лицо его было озарено неискренней, пустой улыбкой, ибо сам он, пробудившись от сна, не ожидал, что будет жив, надеясь, что Папс решится закончить всё быстро. "Вот он, твой благородный выбор?" - спрашивал его пустой взгляд. Папайрус держал нагинату воткнутой лезвием в землю, а сам стоял неподвижно, не понимая, реальность ли же происходящее или же настоящий страшный сон. И вот, Санс почти приблизился ко входу в город. Цинично разводя руки в стороны, старший дракон громко проговорил: [Санс] - Вот значит как... Бросаешь мне вызов? Опечалено прикрыв глаза, Папайрус ответил: [Папайрус] - Воспринимай это как хочешь... Я не дам тебе пройти. Да, жители покинули Сэндзоку, но Папс знал, Сансу нет дела до их жизни, его интересует месть и жестокий "урок". Катану старшего дракона казалось бы пожирало пламя, и глаза его так же горели. Они горели целью отомстить наглому братцу, но часть его, та часть, что любила Папайруса безмерно, говорила за него: [Санс] - Может достаточно? Поиграли и хватит. Брат, давай ты просто вытащишь нож из моей спины и мы вместе пойдём домой? Но, ни одна мышца на чужом лице не дрогнула. Судьба, ещё при рождении этих двоих решила всё за них. Добру и Злу суждено схлестнуться в схватке и у двоих драконов не оставалось выбора. Беспощадно, Санс размахивал мечом с огромной силой. Ему не было важно, отрубит ли он брату ногу или руку, важнее всего было одержать победу над мальцом, что посмел перечить тому, кто старше, тому, кто вырастил и воспитал его. Оранжевые и голубые искры разлетались во все стороны. Папайрус двигался естественно и свободно, отражая все обрушивающиеся на него атаки. Использовавший в качестве оружия меч, Санс был проворнее и быстрее своего брата. Он ударял катаной по рукоятке и металлу и вот, лишь только лезвие меча проскользнуло вдоль нагинаты, все поднявшиеся искры в тот же миг устремились в янтарные глаза. Зажмурившись от боли, Папс пропустил глухой удар по своему лицу, а затем сильный пинок ногой, который свалил его тушу на поврежденную от битвы землю. Глядящий на него сверху вниз Санс самодовольно ухмылялся, доставляя боль не только ударами по телу, но и по душе. Стремительно, Папайрус вскочил с места и ударил нагинатой сверху вниз, которую беловолосый Ёкай смог блокировать. Пространство наполнялось напряжением, несвойственном огню. То были настоящие молнии, сопровождающиеся раскатом грома. Широко распахнув глаза, Санс видел, как очи его брата светились сплошным белым светом, а от тела его отскакивали молнии. И старший скелет понял, что его брат напирает на него с неимоверной силой. Папайрус кричал, а Санс чувствовал, как его ноги постепенно зарывались в землю. Начиная сражение, Санс забыл, что ему многого не хватало. Например опыта в битве, коим его брат обладал в полной мере. А может и части той силы, что он сам добровольно отдал ему вместе со своей жизненной энергией. Откинув Санса в сторону, Папс стремительно наносил удары, от которых старший скелет с трудом уворачивался. И в какой-то момент, ему надоело. Отскочив подальше, он стоял смирно, наблюдая за тем, как его дорогой братец нёсся на него с оружием сломя голову. Тогда-то Санс выставил вперёд свой меч, направляя его прямо в сердце, туда, где находится душа. И Папс замер в воздухе, широко распахнув янтарные очи. И в груди его горело перевёрнутое, захваченное сердце. Скучающе зевая, Санс взмахнул мечом вверх и в тот же миг, брат его взмыл высоко в небо. Приложив силу, Санс взмахнул мечом вниз. С грохотом, Папайрус свалился в город, разрушая своей тушей и последующей ударной волной несколько зданий. Неторопливо шагая, старший Ёкай оглядывал пустующие, пыльные улочки. [Санс] - Умно, очень умно. Ни единой душонки. Хрипло прозвучал голос из под обломков: [Папайрус] - Ну уж извини, что лишил тебя долгожданного кровавого веселья. Тяжело дыша, сломленное тело с трудом приподняло торс. Руки его были переломаны и вывихнуты, ноги почти раздроблены. Лицо Папайруса больше походило на кровавое месиво, нежели на человеческий лик. Пытаясь казаться безразличным, Санс отвернулся, скрывая сожаление и вину за содеянное. Но, чего он ожидал от сражения добра и зла? Возможно, он даже не думал о том, что там где битва, там и кровь, и смерть. Перебарывая боль, с омерзительным хрустом, каждая косточка, даже самая маленькая фаланга пальца, всё в изломленном теле вправлялось на место. Сломанное срасталось, разорванная плоть восстанавливалась и даже одежда снова сшивалась. Будто новенький, Папс встал на ноги, обжигая брата своим непривычно серьёзным лицом. Битва их продолжилась в городе, затягиваясь почти на два дня. Они бросали в друг друга магические кости, жгли огнём, били молнией и хуже всего, даровали взгляды полные презрения и ненависти. В пылу битвы, сердца братьев закрылись друг от друга, наполнялись первобытной яростью, которая ослепляла их привязанные к друг другу души. Санс понимал, что с каждым мигом, его энергия стремительно иссякала. И собрав всю свою ненависть и силу, дождавшись слепой зоны врага, парень подпрыгнув верх, выставляя катану для удара. И чтобы раз и навсегда закончить бой и не пасть самому, катана его была покрыта огнём. Проклятым огнём, который способен убить бессмертного. Для чего он тут? С какой целью вышел сражаться? Санс уже и забыл. Папайрус и без того был ранен и его регенерация ещё не наступила, а значит, вот он идеальный шанс, воспользоваться чужой уязвимостью и болью, наконец одержать победу. В момент, когда на лице его младшего брата проскользнул страх, Санс понял, что перед ним стоит не враг. Он не мог видеть в этом добродушном ребёнке настоящего врага. С первой секунды своей жизни, старший дракон понимал, что когда-то отдал жизнь ради этого ребёнка, так как он может сейчас забрать его душу? И Санс промахнулся, упуская шанс совершить расправу. Сердце Папса пропустило удар, он знал, секундой позже, сантиметром левее и возможно, он бы лишился головы, бесповоротно... Объятый страхом, он ударил нагинатой по земле. Стоявший на ногах Санс почувствовал, как необычная энергия растеклась под его стопами, составляя небольшой барьер. Растрепанный и уставший, он опустил взгляд вниз, к центру главной тяжести и растерянно открыл рот. Его душа сияла и будучи охваченной неизвестной силой, тянула своего хозяина к земле. И эта магия была схожей с его собственной. Ёкай хотел сделать шаг, но ноги его будто напрочь приросли к земле. [Санс] - Хех, значит, не только у меня есть парочка фокусов? И едва он смог договорить свою фразу, как из его рта водопадом полилась густая кровь, смешанная со слюной и желчью. Магия захватившая душу отпустила его и Санс смог опустить гудящую голову вниз, дабы увидеть, как из яркой раны на его животе, начали вываливаться его собственные внутренности. Невыносимая, острая боль заставила его тело скрутиться и свалиться на землю. И демон почувствовал, как лезвие нагинаты прислонилось к его шее. Перед мутными глазами всё расплывалось и темнело. "Регенерируй!" - кричал он внутри себя. Но, бренное тело не реагировало, постепенно теряя тепло. И без того медленно бьющееся сердце практически остановилось. "Он... Проклял меня?" -растерянно делал правильный вывод Санс. Непереносимая агония сводила его с ума, заставляя забыть о его истинной костяной форме без плоти, а стало быть и боли. Но, ещё больше, его рассудок выводил из себя первобытный, непередаваемый страх, который затмевал даже малейшую частичку здравого смысла. Подобный страх Санс испытывал лишь единожды и уж точно не в этом теле. Это был страх смерти. Не взирая на боль, старший дракон выполз из густой, багровой лужи. Дрожащими ногами, он ринулся к горе. "Домой... Я хочу домой!" - кричала каждая клеточка его умирающей плоти, желая попасть в уютную и безопасную постель. Санс держал рукой свой разрезанный живот, прикасаясь к склизким кишкам, что намеревались покинуть его тело. Его брат вскрыл его брюхо поперек, оставив проклятый, горящий след на разрезанной коже. Разрез адски болел и горел, но по какой-то причине не спешил быть причиной смерти. Это проклятие не убивало, ибо милосердный и мягкосердечный Папайрус не желал губить брата, он лишь хотел остановить его, даже не догадываясь о мощи собственной магии. И потому, тело Санса находилось на грани, меж жизнью и смертью, на той самой грани, когда тело покидают последние жизненные силы и воля. И пока проклятие продолжает сиять на его животе, Санс вечность будет испытывать это самое чувство приближающейся гибели. Возможно, только так, он смог бы понять вес смерти. Это было выставленной его добрым братом ценой безразличию. Обливаясь холодным потом, бледнея на глазах, Санс вошёл в хвойный лес. Лишенный бессмертного покоя, он изнывал от мучения и желания попасть домой. Он хотел жить. И вот, его дрожащую душу наполнила мимолётная надежда, как только он увидел врата в мир демонов. Всего несколько шагов и он будет дома. Но, резкая, жгучая как раскаленный металл магия остановила его. Столь могущественному Ёкаю как Санс не доводилось испытывать на себе гнёт святых оков, ибо ни один экзорцист не мог его поймать. Однако, сейчас, когда он на грани меж двумя мирами, экзорцист смог поймать его в капкан. И вот, святые кандалы ухватили его руки и ноги. Резким движением, белоснежные цепи оттянули Ёкая от желанных каменных ворот. И без того изломанные кости разбились, ударяясь о тяжелый булыжник. Множество цепей обернулись вокруг его раненного, источающего кровь тела и прижали к камню, заставляя великого костяного дракона извиваться, походя на дождевого червя. Святая жрица молилась богам, взывая к их помощи, а вокруг её тела витало несколько талисманов, что наполнялись святой силой. Обливаясь кровью и потом, Санс прошипел, глядя на холодное, грубое лицо жрицы: [Санс] - Ты! Кто ты такая!? [Даи] - Я жрица Даи... И это были последние слова, которые Санс услышал. Вокруг Ёкая образовался белоснежный вихрь. Он раздувал его кровь и волосы, срывал с его костей плоть и кожу, оставив лишь бездыханный скелет. И освещенные кости вобрал в себя камень, становясь его могилой. Спешно, обессиленная жрица вывесила на камень талисманы, сдерживая могущественного Ёкая внутри. Бесславно, Санс исчез из мира.