Восход

      Я кидаю встревоженный, наполненный полным непониманием взгляд на тёмное место, находящиеся в самом дальнем углу под одной из высоких башен. Тёмное и неприметное, самое то для тех, кто не желает, чтобы на них смотрели или вовсе обратили внимание. Из того угла прекрасно видно тренировочную площадку и открывается полный обзор на всю школу. Может ли это значить, что за нами следили?       Я уже видела подобного безликого бессмертного. Книга Эн, та самая иллюстрация на всю страницу, где черными чернилами были зарисованы три образа, по фигуре сильно напоминающие женщин: стройный стан и узкие плечи. Определенно, я не ошибаюсь. Тогда на крыше я видела именно одну из сестер и, кажется, пазлы в моей голове начинают частично складываться в малую часть огромной системы. Мне уже говорили, что безликие подавляют другую угрозу: разгорание конфликта между ангелами и демонами, одну перепалку я уже заставала, и если бы не Эн, то дело бы дошло до крупной драки. Предполагаю, что они следят за порядком, а из-за связи с ними я могу их частично видеть. Надеюсь, мои предположения всё-таки имеют смысл, а не очередные бредни ничего не знающей Непризнанной.       И все же сколько мне не говори, хоть сам Серафим будет мне доказывать, что я всего лишь временная слабая пешка в руках сестер, я в это не верю и верить не буду. Мне лгут, и я практически в этом уверенна, даже если это ради моего блага. Слишком много мне сказали для обычной разменной монеты, слишком много внимания уделили прежде чем дать послание для Флорис, а это совершенно не похоже на то, что мной пользовались и оставили, скорее я — это звено какого-то очень большого стратегического, а может и нет, механизма и играю более важную роль в этом мире. Но всë же некоторые слова Эн были правдивы: нужно время, чтобы всë разузнать более подробно, а пока я только маленькая новоприбывшая Непризнанная, которая не имеет никакого понятия о высшем мире, тем более, если дело касается более глубокого и неоднозначного уровня, по типу божественных существ. Значит, мне придётся ждать, возможно очень много, а возможно, уже завтра мне открыто заявят о их намерениях.       Надеюсь, они не задумали навредить мне. Или, не дай бог, убить. Вдруг они не любят, когда такие как я, не вовремя суют свой длинный нос в дела Высших… Кто знает, что в сознании бессмертных, которые, по словам Эн, одним щелчком могут разрушить школу. Но сейчас-то они не буянят и не собираются сеять хаос во дворах школы.       Только сейчас выныриваю из глубочайших мыслей, прислушиваясь к окружающему миру и разгневанному Фенцио, который не оценил игнорирование в свою сторону. Но его слова до сих пор всплывают где-то на поверхности, к которым я даже не прислушиваюсь. Нет никакого желания спорить или поддакивать ворчливому, вечно недовольному ангелу, несмотря на неутолимое желание высказать всë свое недовольство,стремительно разгорающееся в груди. Хочется покричать, наконец выплеснуть всë напряжение с тела и сознания, но сейчас не время и не лучшее место показывать характер, а то ещё и огребу по самые уши. Уж простите, но у меня также нет стремления провести все выходные за шваброй и тряпкой, заменяя уборщиков в коридорах и залах, просто из-за того, что в порыве гнева нагрубила преподавателю.       — Уокер, ты меня вообще слышишь?! — разгневанный Фенцио всё же выводит меня из мыслей, и я нехотя поднимаю взгляд на его лицо.       — Слышу, — тихо отзываюсь, — Вы сказали мне больше тренироваться, поэтому позвольте мне уйти и отработать взлёт, — кажется, мой спокойный тон ещё больше злит Фенцио.       — Ты точно дочь Серафима, Уокер? Таких неспособных Непризнанных ещё поискать надо! — голос преподавателя наполнен таким ядом и злобой, что я рефлекторно сжимаю ладони в кулак, совсем тихо фыркая от обиды.       — Только вот я не Серафим, ангел Фенцио! Я — не моя мать и никогда ей не была! Почему вы каждый раз припоминаете мне об этом? Что она вам сделала, что теперь вы выливаете всю свою злость на меня?! — в порывах собственных эмоциях я перестаю контролировать слова и прекрасно понимаю, что сейчас не говорю много лишнего, но уже не могу остановиться. Не могу взять себя в руки и просто гордо уйти, гордо подняв голову. Мне необозримое желание выговорить все нажитые чувства о этой чëртовой женщине, которую я скоро не смогу выносить, — Ребекка ни разу не навестила, не отослала ни слова о том, как я здесь живу. Моя мать умерла, когда мне было пять, а здесь есть только Серафим Ребекка и Вики Уокер — обычная Непризнанная, которая только учится выживать в чужом мире! — глаза начинает предательски щипать, а в горле образовываться тугой ком. Я на грани истерики и только усугубляю ситуацию, высказываясь Фенцио. Каждое слово выходит из меня всё с большим усердием, стараюсь не расплакаться, не показывать себя в таком свете среди бессмертных.       Я же сильная, должна уметь справляться с трудностями гордо, не должна показывать свои чувства, не должна давать слабину, дабы ей не воспользовались во зло мне. Так ты говорила, бабушка? Единственная женщина, ставшая матерью на деле, а не по крови. Научившая меня жить и любить жизнь, когда отец отправлялся на заработки, пытаясь прокормить семью. Именно бабушка заменила мне ушедшую так рано Ребекку, она отдала мне всю свою любовь, не позволяя почувствовать себя одинокой хоть на миг. Она вместо матери посвятила мне жизнь! Лучше бы она была здесь… Она бы обязательно пошла бы против всех, чтобы быть рядом со мной, поддержать и успокоить, накормить и уложить спать, как это было а детстве. А мать я никогда и не знала.       Со временем все детские надежды разбились вдребезги, без шанса на восстановление. К двенадцати годам я чётко осознала, что привязанность к маме безвозвратно иссякает, остались только те обрывки воспоминаний, которые до сих пор хранят ту заботу и любовь к женщине, давшей мне жизнь. И беспрерывную боль маленького слабого сердца, тщетные надежды на возвращение любимой мамы и непрекращающихся слëз.       Стало так невыносимо тяжело в теле, хотелось упасть и долго лежать, наблюдая за плывущими вдаль облаками. Именно так мы делали с бабушкой, когда мне было плохо. Она часто успокаивала меня, отвлекала от дурных мыслей, рассказывая про далёкие мифы и легенды, а потом дополняя своими мало реалистичными историями из молодости. Это часто помогало мне и серьёзные, для моего детского мозга, проблемы забывались, становясь не такими уж и значительными.       В мгновение все чувства испарились и осталось только желание уйти отсюда подальше от косых взглядов учеников и Фенцио. Думаю, я просто устала делать вид, что всё хорошо и словно все эти слова о моей немощности меня совершенно не цепляют, а на деле хотелось провалиться и больше не слушать, не видеть разочарование в глазах окружающих. Дочь высшего Серафима, а даже толком не может нормально летать. Но ведь, я — не она.        Или я снова пытаюсь оправдать свою слабость и нежелание учиться?       — Я поняла вас, Фенцио, я продолжу усердно тренироваться, — монотонно произношу, подняв пустой взгляд на преподавателя.       Постепенно успокаиваюсь, глубоко вдыхая, но на сердце остается неприятный осадок, что до конца дня испортит мне всë настроение. Фенцио слабо кивает с напряжённым лицом и плотно сомкнутыми губами. Вечно недовольный старик, любящий отыгрываться на своих учениках за ошибки своей молодости.       Медленно отхожу от преподавателя, ещё раз кидая взгляд на темный высокий угол, внимательно всматриваясь в самую даль, но там никого нет. Уставшая и уже не с таким хорошим настроением, широко расправляю крылья. В одном Фенцио всë же прав: если буду стоять на месте, то так и буду топтаться на месте без прогресса и результатов.

━─┉┈┈◈❖◈┈┈┉─━

      Солнце уже давно скрылось за горизонтом, позволяя тягучей тьме заполонить обширные коридоры школы. И только небесные шарообразные фонари освещают каменные стены слабым белым свечением, вместе со светом полумесяца. В сумерках школа резко меняет вид: вместо шумных гулов с каждой аудитории и комнат приходит тишина. Из-за чего звуки природы слышно ещё отчётливее: треск сверчков, гул ветра и шелест зелёной кроны деревьев, сопровождающиеся бурным потоком водопадов с парящих островов. Внимательно вслушиваясь, кажется, можно услышать совсем тихий невнятный шепот. Такое умиротворение с особой атмосферой прекрасной ночи я испытываю впервые, только в этой школе.       Идеальное время, чтобы навестить учителя ботаники и попробовать разговорить еë наедине, в надежде на ответы, без лишних ушей, глаз и языков. По моим подсчётам Флорисс сейчас не должна спать. Проходя мимо окна её комнаты свет горел.       Несмотря на ноющие крылья и спину от долгих полетов, я всë равно нашла в себе силы встать с постели и тихо выйти из комнаты, стараясь не попасть коменданту на глаза. Впрочем, это вышло у меня достаточно успешно и сейчас быстрым, но тихим шагом направляюсь в учительское крыло.       Услышав стук каблуков и звонкие женские голоса, моментально напрягаюсь и быстро прячусь за массивной мраморной колонной. Благодаря моему небольшому телосложению и невысокому росту, я успешно скрываюсь в тени. Сейчас я не горю желанием посреди ночи попадаться кому-то на глаза, тем более дежурным ученикам, которые вылавливают гулящих и отправляют назад в комнату.       Что даже странно, ведь раньше комендантский час не был таким строгим, но сейчас всë настолько ужесточилось, что даже демоны с трудом выбираются на вечеринки после наступления ночи. Даже Мими возмутилась по этому поводу, чуть не закатив истерику на такие нововведения. По её словам это настоящее кощунство и варварство: лишать демонов веселья. Но это не остановило упрямую демоницу, что слишком сильно любит нарушать всевозможные правило, в угоду своего удвольствия. Сейчас она с Ади и Сэми тусуется на одной из адских вечеринок, а я, прикинувшись больной дурочкой, осталась в комнате, потому что чётко и решительно была настроена на встречу с преподавателем Флорисцеллой и отступать не намерена. Внутреннее чутье кричит о том, что она знает намного больше и совсем скоро, кажется, часть огромной завесы поднимется.       Изначально в голову пришла навязчивая мысль почистить библиотеку, но все же прекрасно осознаю то, что на это уйдет непозволительно много времени. Я даже не знаю от чего отталкиваться, с чего начинать, а тот факт, что в школьных книгах с большой вероятностью не будет нужной мне информации, тем более если речь заходит о чем-то большем, чем история Рая и Ада, к сожалению, напрашивается один вывод: ничего полезного там мне не найти.       Шаги становятся всë ближе, а голоса все лучше распознаваемые. В мою сторону шли парень и девушка и очень встревоженно шептались, изредка оглядываясь. Почувствовав постороннюю энергию совсем близко я больше ухожу в тень, затаив дыхание и почти не шевелясь. К счастью моя энергия слишком слаба, чтобы почувствовать еë. Единственный плюс Непризнанных со слабым потоком энергии.       — Да клянусь я тебе, своими ушами слышала в учительской, что Геральд труп с перерезанной шеей нашел недалеко от школы! С ним ещё и ученик был, я его расспрашивала, но тот молчит, а взгляд знаешь какой встревоженный. Ручки-то как трясутся, словно он килограмм сто груза перетаскал. Сто пудов что-то скрывает! — быстро шептала девушка, держась за руку своего партнёра.       — Что ты так волнуешься? Может очередной самоубийца. Непризнанным только повод дай, а они уже готовы бессмертие потерять, — проворчал демон, тряхнув своими длинными волосами.       — Ты не понимаешь! Убили её, — девушка достает из кармана часы, перемазанные кровью, — Видишь?! Какой нормальный будет так заканчивать свое бессмертие? Тем более, сначала слухи о Мальбонте, потом налëт чаек на один из небесных городов. Душой клянусь, связано всë это! — она тараторила так быстро, что мне едва удается понять о чем она говорит, но этого мне хватает, чтобы широко распахнуть глаза и зажать рот ладонью, — Тем более, порез был сделан осколком древнего зеркала, который около него нашли. Всë это преподаватели с Кроули обсуждали, а тот, как давай шагами комнату мерить! И приказал, всë скрыть и молчать, дабы не поднять панику в школе! А сейчас видишь, как за ночные вылеты выговоры делают?! Как следят за каждым шагом, а скоро будет «неплановый» обход на запрещенку!       Пара скрывается за углом, а я облокачиваюсь о стену в попытках переварить услышимое. Но не успеваю коснуться твердой поверхности, как по телу проходится до боли странный холод, который волной окатывает тело. Осознание хватает меня почти сразу: подобное уже было, но раньше я не придавала этому особого значения, сейчас же все приобретает смысл. Это снова сон, реалистичный и ощутимый, а значит напрашивается только один вывод где-то рядом одна из сестер.       Оглядываюсь, пытаясь разглядеть фигуры и делаю несмелый шаг вперёд, выходя из укрытия. Коридор совершенно пуст, он остался таким же, но все же изменения есть: стало намного холоднее и с каждой секундой температура ощутимо падает на несколько градусов. От такого перепада становится жутко холодно, тело дрожит, а изо рта выходит пар. На удивление у меня нет паники, мне не страшно. Словно кто-то контролирует мои эмоции, не позволяя натворить лишнего… В обычном состоянии я обязательно начала бы кричать и паниковать, бежать, найти выход и в конце концов проснуться, но не сейчас. Здесь мной двигает только любопытство и спокойствие.       — Впрочем, ветра всегда меняют своë направление. Никогда не знаешь, когда и куда они сдвинут свой курс, — от внезапно раздавшегося голоса вздрагиваю и мгновенно оборачиваюсь к окну.       Там в свете луны стоит Флорисс; но точнее та, кто скрывался за еë лицом. Она упирается ладонями о подоконник, а корпус слегка наклонен вперёд. Флорисс стоит ко мне спиной и безотрывно смотрит в открытое окно. От слабого ветра еë высокий и очень длинный, с завораживающим ярко-малиновым градиентом к концу, хвост развивается.       Именно в этот момент все мои слова пропадают. Я не знаю, что хочу спросить, поэтому терпеливо жду, пока девушка продолжит. Аккуратно и несмело подхожу к ней, пытаясь заглянуть в глаза, но женщина только сильнее отворачивается от меня.       — Ты оказалась куда более проворнее, чем ожидалось. Даже контроль твоих чувств и действий почти не помог, но рано или поздно птица должна вылетать в свободный полет. И только она решает, как и куда ей лететь, — плавным, грациозным движением она поворачивается ко мне.       — Я не понимаю ваших метафор, — спокойно без доли страха признаюсь, теперь прекрасно понимая ситуацию. Влияние сестер это безграничное спокойствие.       — Ты и не должна их понимать, — она выдерживает паузу и улыбается, — Сейчас, — подносит указательный палец к губам.       Теперь девушка направляется ко мне, а еë горящие глаза и серьезный вид, не предвещают ничего хорошего. Начинаю отходить назад, не отрывая взгляда от высокой фигуры. Это взгляд безжалостный и холодный, не выражающий никакого сожаления.       Теперь я в полной мере ощущаю как посторонний контроль спадает с моего сознания, но не с тела. Теперь он слишком явный, чтобы даже слабый человек, подобный мне, смог почувствовать всю ту мощь, что таится в этих древних существах. Холод пробегающий по телу и словно застывший металл под кожей, не дающий сделать ни шага. Моë дыхание становится слишком тяжёлым, а меня настигает ужасающее понимание безнадёжности и отчаяния. Быстрое сердцебиение, отдающиеся своими ударами в грудь. Теперь же меня настиг страх, дикий и необузданный, такой, что по щекам с неконтролируемой силой текут слезы.       — Зачем вам это? — говорю совсем хрипло почти не слышно, совершенно не ожидая ответа. Прекрасно понимаю, что получу только молчание.       Она останавливается в пару шагов и проникновенно смотрит, словно смотрит глубоко внутрь, в душу. Глаза полыхают голубым оттенком, бледным и таким безжизненным.       Совершенно не понимаю их цели и мотивации, не могу понять, что ими движет, что заставляет их вносить свои изменения в жизнь школы, а главное — в моë сознание. От этого становится невыносимо: страшно от безвыходности и незнания того, что будет дальше. Будто я сижу на пороховой бочке и жду, когда она взорвется, не в силах убежать или спастись. В это время способность здраво размышлять с каждым мгновением становится всë меньше.       — Понимаешь, Виктория, жертв не избежать. Они были, есть и будут, но ты внесла свои изменения, — ее голос нечеловеческий, громкий, эхом отдается от стен и звучит так, будто это говорит не одно существо. Теперь сущность подходит ко мне вплотную и наклоняется, шепча на ухо: — Теперь же пора прощаться и отпустить тебя, но помни: только тебе решать кем тебе быть на шахматной доске, сможешь ли ты оправдать твоих предшественниц, — еë ладонь поднимается к моей груди, — Нам пора уходить.       Мне так страшно, противно, что отчаянно пытаюсь закричать и вырваться. Безвыходно, без результатно. Мне остаётся только зажмуриться и ждать своей участи. Она делает резкое движение в направление моей груди и меня пробивает нестерпимой болью, подобно прошедшему под кожей током, заставляя меня прогнуться и открыть рот в немом крике. Темно, больно, холодно и одиноко — последнее, что я чувствую, прежде чем услышать последнее имя, тихо произнесённое шепотом.       — Люцифер.

━─┉┈┈◈❖◈┈┈┉─━

      Вскрикиваю и подрываюсь в тëплой постели. Прижимаю ближе к груди одеяло, сжимая ладони и учащëнно дышу, не в силах успокоится. Эта боль была слишком реальная, слишком невыносимая, а в голове крутится только один вопрос: что они сделали?       Мими нет, а комнату освещает только лунный свет, попадающий через открытое окно. Подрываюсь с места и быстро подбегаю к шкафу, хватая одежду. Я больше не намерена это терпеть! Даже ждать утра не буду, это зашло уже слишком далеко! Какого чёрта?! Почему я? Неужели других учеников мало: более талантливых, терпеливых и расчётливых. Но они выбрали Непризнанную, которая даже и года не отучилась в этой школе.       Быстро иду по темному коридору, попутно поправляя очки, с глазами полными уверенности и желания знать правду. Кажется, даже сам Шепфа не сможет остановить, потому что моё тело просто переполнено эмоциями и чувствами: гневом и досадой, дикой обидой и ощущением полной несправедливости. От скопившегося сама не замечаю, как по щекам уже стекают слезы, которые я мигом стираю ладонью.       Я больше не хочу это терпеть, больше не собираюсь отсиживаться и ждать. Мне нужны ответы, как бы опасно и запретно это не было! Мне плевать на последствия. Всë это время я жила с чувством опустошенности и даже не замечала влияния на свой же разум! Конечно же, я бывший человек — беспомощный, слабый, который не может дать отпора, всем можно вертеть, использовать, как игрушку. О Непризнанной никто волноваться в этом мире не будет, зачем же нагонять суету?       Быстро дохожу до двери и открываю, не стучась, но видимо я опоздала. У Флорисс уже гости: разъяренный Люцифер с горящими, подобно адскому пламени, глазами и плотно сжатой челюстью. Он упёрся ладонями о стол, тяжело дыша. Ещё чуть-чуть и он сломает этот несчастный кусок темного дерева. Они смотрят друг на друга, не отрываясь. Флорисс спокойна и непоколебима, стоит со спокойно сложенными на груди руками, а в глазах отражается еле видная усмешка. Но то же самое нельзя сказать про Люцифера: он разъярен и заполняет своей жгучей энергией всë пространство учительской. Кажется, ещё немного, вспыхнет хоть одна искра и всë взлетит в воздух.       Почему-то не могу оторвать взгляд от Люцифера, от его торса и лица. В груди что-то натягивается и моментально теплеет, это ощущение такое незнакомое, отпугивающее, но неожиданно приятное. Ловлю себя на этой мысли и, смущаясь, отворачиваюсь.       — Довольно этих игр, Флориссцелла! — его голос больше походит на рычание, — Кто ты такая и что тебе нужно? — от напряжённой позы создаётся впечатление, что Люцифер готов набросится на демонессу в эту же секунду и разорвать, не жалея.       Она улыбается и прикрывает глаза, довольно хмыкая. Опускает руку и достает из кармана те самые карманные часы, опускает взгляд на стрелки и усмехается.       — Не думала, что они уйдут на покой так рано, теперь у нас есть время на передышку перед сошествием. Не нервничай, Адский наследник, я уже давно поняла, что ты обо всем догадался, — учитель переводит взгляд на меня, — Виктория и Люцифер можете присаживаться, думаю наступило время. Надеюсь, спать вы не очень хотите.       Флориссцелла хлопает в ладоши и в то же мгновение в дверном проёме показывает знакомый белый силуэт в виде Анелес, которая плывущим шагом садится на диван напротив нас.       — Догадался? О чëм? — тихо спрашиваю и смотрю на Люцифера, взгляд которого стал ещё более серьезным.       В душе скапливается тревожность и одновременно предвкушение. Но шестое чувство кричит, что истина мне не понравится.       — Флориссцелла не демон, не ангел и не человек. Как и Анелес, она – что-то иное, — напряженно заключает Люцифер. Ошарашенно смотрю на преподавателя, глаза которой опасно вспыхнули малиновым оттенком, а алые губы расплылись в лёгкой улыбке.