Сад отзвуков

      В начале следующего солцикла Пауэрфлэш прибыл очень рано. Полыхнув желтым визором он заорал от неожиданности, когда дверь ему открыл колышущий щупальцами Саундвейв.       — А-а-а-а! — Пауэрфлэш вспыхнул биолайтами, осветив полутемный коридор, — Почему они снаружи?! — и прицелился в Саундвейва.       — Разрешено, — сказал Саундвейв, схватив ствол клешней кабеля и направив его в сторону от себя. — Предпочтительна свобода.       Пауэрфлэш завопил, уперся пятками в пол и потянул своё оружие на себя. Саундвейв отпустил. Как следствие: Пауэрфлэш приземлился на корму. Он вскочил на серво, нащупывая винтовку.       — Твоя аура такая темная. Тебе нужно что-то с этим делать, — изображение Дрифта закивало на визоре Саундвейва.       — Не тебе мне это предъявлять, десептикон! — Пауэрфлэш наконец-таки направил дуло в нужном ему направлении. По её длине зажглись световые линии. — Ты представляешь, блять, насколько это жутко? Мех убивает нас, а потом переходит на нашу сторону, разбрасывая во все стороны счастливый кристаллический шлак?! Ну нет, спасибо!       — Что за шум, шарк подери? — в коридор высунулся зевающий Родимус.       — Сэр! Саундвейв освободился, сэр!       — Убери их, — медленно проморгавшись, Родимус указал на честплейт Саундвейва.       — Отрицательно.       — Если ты скажешь мне, где находится энергон 0001-ой, то можешь ходить так и дальше.       — Сэр! — запротестовал Пауэрфлэш.       Саундвейв задумался. И ещё раз задумался. Через целую клик он выдал:       — Память повреждена.       Родимус хмыкнул. Он постучал Саундвейва по честплейту:       — Тогда убирай их обратно.

***

      Саундвейв переключился на вторичный процессор. Он поменял настройки, пока Тостер прыгал вокруг него, наполняя формочки для крии и беспрерывно болтая. Саундвейв взял для себя куб сверхтонко отфильтрованного фиолетового энергона. Другие мехи из альт-вселенных, разумеется, получали обычную порцию.       Тостер, блаженно беззвучный, замахал манипуляторами. Этот жест следовало интерпретировать как: «принеси мне ароматическую добавку 137». Саундвейв вытащил её из ящика и бросил на столешницу. А теперь: «Готовить — это искусство, Саундвейв» сделал он отвратное характерное движение указательным пальцем. Сопровождаемое: «Почему я не могу поставить тебя выше места №1 в моем списке худших?!» и удар по полу супинатором. Саундвейв на это зашагал прочь.       Пауэрфлэш ковырялся в мини-кубах. Он поднес один синий к своему фейсплейту, вспыхнул визором, и бросил его обратно вниз. Это был один из кубиков Миража. Саундвейв молча согласился с его оценкой: они действительно странно пахли. Саундвейв подошел к своему вооруженному конвоиру. Не сводя визора с Пауэрфлэша внизу, он преувеличенно медленными движениями взял брошенный куб между тонкими указательным и большим пальцами и поставил его на место. Можно сказать, что утро уже удалось: фейсплейт Пауэрфлэша того стоил.       — Возвращайся к работе, — крепче сжал своё оружие Пауэрфлэш.       Саундвейв сложил грязные противни в посудомойку. Он взял с полки чистую миску и отставил её в сторону. Когда Тостер отвернулся, он провёл ею над намагничивающим устройством. Он взял другую миску и намагнитил её. В конце смены, когда он послушно вытянул манипуляторы, чтобы Пауэрфлэш надел на них блокираторы, никто не заметил четырех маленьких мисок, примагниченных к их нижней стороне и сливавшихся с его обшивкой.

***

      Пауэрфлэш вернул Саундвейва в его жилой отсек, где у того было достаточно времени, чтобы убрать миски на импровизированные полки, прежде чем в дверь постучал Родимус. Пауэрфлэша он отпустил, а Саундвейва увёл с собой.       — Вопрос, — сказал Саундвейв.       — Да?       — Почему со-капитан Лостлайта сопровождает заключенного на социализацию?       — Ладно, во-первых, ты не заключенный, — насмешливо хмыкнул Родимус. — Ты сказал, что хочешь присоединиться к команде. Ты один из нас. Мы просто соблюдаем некоторые меры предосторожности. Во-вторых, если тебе сильно надо знать... Я бегаю от Ультра Магнуса.       — Понятно, — Саундвейв мысленно и с сожалением перенесся на свой первый визит в «Клуб точного производства».       — В-третьих, сегодня мы идем не на социализацию. Это медицинская процедура. Социализация будет после. И в-четвертых, — Родимус повернулся и посмотрел ему прямо в визор. — Возможно, ты этого не понимаешь, но иногда мехи заботятся о других мехах и хотят, чтобы они добились успеха.       — Саундвейв: долгая история успеха без присутствия Родимуса.       — Ты ранил меня, Саундвейв, — Родимус вскинул руку к честплейту.       Саундвейв воспроизвел отредактированный клип, вставив различные голоса поверх записи Старскрима:       — Родимус пал. Я, Саундвейв, возглавлю Лостлайт!       Родимус остановился. Он потрогал свой золотой шеврон, его оптограни были полны недоверия.       — Это была шутка? Ты только что рассказал шутку? Разве Саундвейвы рассказывают шутки?       — Подтверждаю.       — Совет профессионала: шутки должны быть смешными.       Саундвейв включил ролик, на котором Родимус храпит на концерте Циклонуса.       — Это другое дело! Это было непроизвольно.       — На вкус и цвет, — Саундвейв включил запись Инферно.       — Видишь? Это всё чужие шутки. Придумай что-нибудь своё.       Саундвейв наклонил шлем. И включил ролик с Падальщиками.       Поле Родимуса помрачнело. Он нахмурился.       — Ты точно знаешь, как испортить настроение.

***

      Часть лаборатории Брейнсторма и Персептора была расчищена, чтобы освободить место для ряда из пяти стульев. Саундвейв сидел на четвертом. Присутствие Миража, Трейлбрейкера и Амбулона давало понять, зачем он здесь. Однако на пятом стуле сидела Наутика и нервно улыбалась ему. Саундвейв пролистал медицинские данные, которые он так давно украл. В файле Наутики не было указано, что она из альт-вселенной.       — Откройте, Ваше шпионство, — Брейнсторм подошел к нему с оружием в руках. Или с чем-то вроде. Оно выглядело как порочный союз арбалета и гигантского шприца.       Мираж частично трансформировал правый манипулятор. Брейнсторм ввел внутрь наконечник штуковины, от чего Мираж скорчил гримасу. Красная жидкость потекла в шприц.       Брейнсторм провернул шприц — пустой картридж заменил заполненный. Он перешел к Трейлбрейкеру, чей энергон был зеленым. Энергон Амбулона был розовым, как и у Родимуса — он видел его ещё в теневой зоне. Того же цвета был энергон мехов, пострадавших во время инцидента. Следующей была Наутика. Её энергон был голубой, светлее и ярче, чем у Саундвейва. Когда брали образец, она сжала кулаки и уставилась в пол.       Брейнсторм подошел к Саундвейву.       — Твоя очередь. Открывай.       — Зачем?       — Мы контролируем показатели соматического энергона всех альт-вселенцев. Контрольный замер каждые 100 циклов. Чтобы убедиться, что присадки, которые мы делаем, всё ещё подходят, — Брейнсторм указал на Трейлбрейкера. — Его показатели имеют привычку меняться со временем. Мы корректируем рецепт, чтобы он мог нормально заправляться, — Трейлбрейкер махнул рукой. — У Миража они стабильны. У Амбулона...       — Эй! — возмутился Амбулон. — Ты не должен разглашать частную информацию!       — Пф, — отозвался Брейнсторм. — Это правила медиков. А я не медик. Давай, Саундвейв. Выбирай кусок крыла посочнее и трансформируй его.       — Здесь нет магистральных портов, — Саундвейв повернул свой широкий манипулятор тыльной стороной и внутренней.       — Хм... — Брейнсторм наклонил шлем, рассматривая Саундвейва. — Это предложение проделать в тебе несколько экспериментальных отверстий?       — Под наплечником, — сказал Амбулон. — Мы оттуда взяли его первоначальные соматические образцы.       — Забавный спойлер, — сказал Брейнсторм.       — Ты просто злишься, что я не дал тебе сжульничать в дартс.       — Апгрейд Д.А.Р.Т.С. — это не чит! Какое же тут жульничество, если я использовал свой ум, чтобы его сделать? Я использую свой процессор, чтобы прицелиться, — Брейнсторм наклонился к Саундвейву. — Динамичный Автоматический Ручной Точечный Снарядомёт. Новейшее программное обеспечение для автоматического наведения. Как и все гениальные технологии, она весьма спорна. И не оценена по достоинству, — Брейнсторм поднял арбалето-шприц.       Саундвейв отвёл назад верхнюю плечевую стойку и полутрансформировал наплечник. Было больно, когда инструмент Брэйншторма вошел в порт. Они были несовместимы. Из наконечника шприца сочился энергон.       Брейнсторм прошептал ему:       — Ты получил мою...       — О! — удивилась Наутика. — Саундвейв, у тебя голубой энергон!       — Подтверждаю.       — Ты тоже из колонии своей вселенной? — крылоподобные структуры Наутики покачивались.       «Колония?»       На визоре Саундвейва появились вопросительные знаки.       — А. Видимо нет.       — За присадки можете поблагодарить Наутику, — пояснил Брейнсторм. Он вынул арбалет-шприц из плеча Саундвейва. — Пока мы не подобрали Трейлбрейкера, она и Велосити были нашими подопытными. Ну, и Никель, до инцидента в 0058-ой. Они все из колоний. Популяции, отделившиеся от Кибертрона и развивавшиеся независимо. Кибертронцы, но другие. Они чуть более устойчивы к воздействию энергона из альт-вселенных, так что мы изучали их энергон. Технология, с помощью которой мы делаем ваши присадки, была создана на основе этих исследований.       — Спасибо, Наутика-а-а-а, — Трейлбрейкер дразняще улыбнулся ей.       — Не за что, Трэйлбрейкер-р-р-р-р.       — Чем мы можем отблагодарить Вас?       — Просто не пой, — Наутика покачала головой. — Что угодно, только не твои песни.       — Песни? — Трейлбрейкер вскочил на серво и завыл. — Спасибо, Наутика, спасибо, Наутика, спасибо, спасибо, спа-си-бо-На-у-ти-ка-а-а!..       — А-а-а! Хватит! — Наутика закрыла фейсплейт руками.       «Колонии»       «Колонии?»       Саундвейв не знал, что делать с этой информацией. Он записал её в файл данных, соединив «Наутика», «Велосити», «Никель», «независимая эволюция» и другие соответствующие маркеры в информационную сетку. Параллельно с этим Саундвейв отметил, что если скопировать эту структуру и правильно закрепить, то полученный кристалл будет красным.       — О! — Наутика взмахнула манипулятором. На её голографическом дисплее замигало время. — Мне нужно идти! Вы ведь все придете на церемонию? — не дождавшись ответа, она убежала вон из комнаты.       Мираж и Амбулон тоже откланялись, сославшись на различные обязанности. Трейлбрейкер проследовал за Персептором к столу, заваленному образцами металлов, кипящих над горелками. Родимус болтал с неистово жестикулирующим Брейнстормом.       Саундвейв не думал, что ему можно безнаказанно чего-нибудь коснуться. Он сидел тихо, наблюдая за Трейлбрейкером и Персептором. Если бы не блокираторы сигнала, он мог бы услышать, о чем они говорят. А так он мог лишь догадаться о ходе разговора.       Трейлбрейкер отвинтил защитный щиток на половине большого пальца, обнажив сверкающие схемы и биолайты. Персептор налил образец первого металла в неглубокую ёмкость. Трейлбрейкер погрузил в неё открытый большой палец. Через мгновение он покачал головой. Персептор вытер жидкий металл и налил следующую порцию. Трейлбрейкер погрузил половину большого пальца и снова покачал головой. Они повторили этот процесс ещё три раза, и Трейлбрейкер отверг каждый образец. Персептор заметно поник. Трейлбрейкер рассмеялся, похлопал его по спине и вернул щиток на место.       — Время моей запланированной встречи с Магнусом прошло, — облегченно выдохнул Родимус. — Теперь мы можем идти. Если, конечно, ты не хочешь остаться здесь и встрять в эксперимент.       — Хе-хе, — Брейнсторм щелкнул парой металлических пластин, — я готов.       Саундвейв поразился, насколько по-десептиконски выглядел мех в этот момент.       «Досадное упущение».       — Отрицательно. Предпочитаю наблюдать за экспериментами, а не являться объектом эксперимента.       — Как хочешь, — Брейнсторм наклонил шлем в сторону от Родимуса и подмигнул Саундвейву. — Дай мне знать, если передумаешь. Никогда не знаешь, что узнаешь о том, откуда ты родом.       Так Брейнсторм просил рассказать о работе над голографической звездной картой.       — Принято, — Саундвейв тоже наклонил шлем.       — Возможно, в будущем представится более подходящее время.       — Подтверждаю.       Саундвейв вышел из лаборатории вслед за Родимусом. Они шли к лифтам.       — Ты религиозный мех, Саундвейв?       Это был совершенно неожиданный вопрос, но на него было достаточно легко ответить:       — Отрицательно.       — Однажды я наорал на бога, — Родимус вызвал лифт и усмехнулся.

***

      Их долгий путь по кораблю закончился в большом круглом зале со сводчатым потолком. В голубом металле стен были вырезаны суровые статуи. Всего было 13 статуй, каждая из которых была вооружена своим оружием. Позади и над ними возвышались рельефы зданий. Создавалось впечатление, будто стоишь посреди города. В центре потолка висел процессорный модуль 0001-ой, искусно детализированный, со шпилями и световыми расщелинами.       Самая высокая статуя стояла за сценой в дальнем конце зала. Вокруг неё концентрическими кольцами были расставлены стулья. Родимус направил Саундвейва к ряду, расположенному спереди. Велосити, Наутика и Лаг находились на сцене, суетясь вокруг стола в форме стрелы. Велосити и Наутика раскрасили свои фейсплейты в белый цвет с красными линиями вокруг оптик. На них были длинные плащи, вырезанные в форме стилизованного пламени. Цвета контрастировали с их броней. Они спотыкались о подолы и смеялись, поддерживая друг друга манипуляторами для равновесия. На столе стояли десятки прозрачных чаш разных размеров. Саундвейв увеличил фокус наведения оптики на чашах. На каждой было выгравировано: «У Сверва». Лаг держала два кувшина — один с водой, другой с энергоном — и она тянулась вверх, чтобы налить жидкость в чаши. Велосити пододвинула чаши, расставив их в порядке увеличения объёма, причём самая маленькая чаша оказалась в самом узком месте стола. Наутика постучала по чаше. Покачав головой, она поднесла её к губам и сделала глоток, а затем снова постучала по ней. В этот раз она кивнула и принялась за следующую чашу.       Подошел Циклонус. Наутика сделала сложный жест. Циклонус нажал ряд кнопок на панели управления, встроенной в боковую часть сцены. С грохотом отделилась от стены часть, украшенная статуями, и устремилась внутрь. Это было шарнирное кольцо, скользящее по скрытому в полу рельсу. Высокая статуя, расположенная за сценой, двигалась по часовой стрелке, сменяясь целым рядом своих собратьев, пока кольцо не остановилось на фигуре, держащей молот.       — Это Солус Прайм, — сказал Родимус. — Одна из 13 Праймов. У вас ведь были Праймы, верно?       — У некоторых были Праймы, — сказал Саундвейв.       Ещё одно нажатие кнопки — и с потолка развернулись занавеси и знамена. На фоне металлических стен ярко выделялись стилизованные языки пламени. Два обрамляли Солус Прайм по обе стороны. Отвертия по периметру пола сцены раскрылись, и снизу поднялись тонкие стержни. С резким хлопком газа на их концах вспыхнул огонь. Теплый свет заиграл на чашах, преломляясь разными цветами в зависимости от того, чем они были наполнены — водой или энергоном. Наутика помахала Лаг. Лаг спрыгнула со сцены и заняла место в первом ряду, на сиденье рядом располагался монитор. Лаг наклонила его вперед и назад. На краткий миг, когда монитор был направлен в сторону Саундвейва, он увидел, что на нем отображается сонная Анод. Она сидела на медицинской койке, подключенная к модулю жизнеобеспечения.       В зал вошли мехи и начали занимать свои места, негромко переговариваясь. Некоторые отдавали почтительный поклон статуям. Вошел Дрифт, за ним — угрюмый Рэтчет со скрещенными на честплейте манипуляторами. Оба они были одеты в плащи, украшенные витиеватыми узорами. Циклонус надел простой золотой плащ и занял место рядом с Тейлгейтом. Когда Циклонус отвернулся, Тейлгейт взял угол плаща и накинул себе на плечевые стойки.       Велосити и Наутика прикрепили дополнительные микрофоны к своим шлемам. Ревайнд ходил взад-вперед перед сценой, снимая их со всех ракурсов.       — П-привет? — голос Наутики разнесся по залу. Бластер с первого ряда показал ей большой палец вверх. Она улыбнулась. — Спасибо, что пришли! Велосити лучше справляется с толпой, так что я передам это ей.       — Добро пожаловать! — одарила великолепной улыбкой зрителей Велосити. — Спасибо, что присоединились к нам сегодня. Мы с Наутикой были... аутсайдерами по меркам каминуского общества. Думаю, именно поэтому мы так хорошо ладим с вами, — аудитория захихикала. — Вместо мозаики Наутика занималась квантовой механикой. А я вместо театра занялась медициной. Нет нужды говорить, что мы никогда особо не преуспевали в исполнительном искусстве.       — Никак не преуспевали, — подтвердила Наутика, — совершенно никак.       — Несмотря на это, мы решили познакомить вас с нашей интерпретацией его разновидности. Недавно мы это обсуждали. Хотя мы и не были образцовыми каминусцами в традиционном понимании, нам обеим очень нравились фестивали. Мы так давно на них не были. Мы скучаем по ним. У нас нет возможности, устроить полноценный фестиваль на Лостлайте…       — Боюсь, нам придется обойтись без огненных жертвоприношений, — язвительно сказала Наутика.       — …но мы можем воссоздать небольшую его часть. До засух и голодных ворн, когда было достаточно ресурсов для этого инструмента...       — Это энергоновая арфа, — вставила Наутика, указывая жестом на стол.       — …мы все собирались перед Кузней и слушали особое представление, знаменующее начало Фестиваля Солус. Это очень важный религиозный праздник, в котором особое внимание уделяется обновлению и процветанию. Мы не знаем, сколько времени прошло на Каминусе 0001-ой с тех пор, как мы начали прыгать по вселенным, но мы уверены, что фестиваль должен был уже состояться. Это, а также недавние события, — она перевела взгляд на Саундвейва, — заставили нас обеих почувствовать, что сейчас самое подходящее время. Каждый каминусец учится играть на энергоновой арфе в раннем возрасте. Поэтому, хотя наши мелодии и относятся к начальному уровню, мы надеемся, что они вам понравятся. За осколки Солус внутри нас! Поклявшись пламенем, я провозглашаю: «Ave Solus, creatrix flammarumque animarum. Ave Caminus, corpus mundi».       — Ave, ave, — повторила Наутика. — Свет, пожалуйста!       В комнате померк свет. Биолайты собравшихся мехов зажглись ярче. Оранжевый свет огня выхватил детали статуи Солус Прайм — кристаллы в её оптике, граненые ребра её молота, извивающиеся щупальца на её шлеме. Наутика и Велосити закрепили микрофоны на столе. Они натянули перчатки, открытые на ладони, но расширяющие кончики пальцев сверкающими золотыми когтями. Они подняли руки в унисон и разошлись в разные стороны. Наутика покачнулась. Они обе старались придать своим лицевым пластинам торжественное выражение, но улыбки всё же проскальзывали. Наутика опустила руки, проводя золотым когтем по чаше.       *дзиньк*       Саундвейв выпрямился на своем месте. Звук был таким чистым.       *дзиньк-дзиньк*       Велосити опустила руки, и они начали: буря чистых, сверкающих звуков заполнила комнату. Золотые когти мелькали между стеклом и пламенем. Большие чаши издавали более низкие звуки, маленькие — более высокие. Ноты наполненных энергоном чаш звучали дольше, чем наполненных водой. Наутика играла в такт низким аккордам, пока вокруг неё кружилась Велосити. Перекатывающиеся мелодии сменяли друг друга. Если это была мелодия начального уровня, то Саундвейв очень хотел бы услышать мелодию профессионала.       — Эй, — прошептал Родимус, толкая его локтем. — Ты подпеваешь?       Саундвейв понял, что его визор ярко светится синусоидальными волнами. Он поспешил погасить его и сосредоточился на внутренних процессах. Его недавно реорганизованный процессор, казалось, был создан для этого. Саундвейв без труда составил карту нот, следуя за ними, как за извилистыми ходами пещеры, как за созвездиями на звездной карте...       Пещера, сверкающая самоцветами, поток энергона, вырывающийся из ядра планеты, Саундвейв, играющий концерт для аудитории, которой нет...       По мере того как мелодии Каминуса взмывали ввысь, разблокировались кусочки памяти. Саундвейв оказался в пещере, план которой он мог только просто вспомнить. Темный металл Кибертрона, изрезанный реками энергона, которые давно иссохлись, оставив вместо себя лишь струйки. Сталактиты и сталагмиты, черные камни с блестящей драпировкой, стены, испещренные естественными трещинами. И повсюду, повсюду — светящиеся во тьме кристаллы. Кристаллы, которые он создал, зажег и направил в рост. Его щупальца лениво покачивались, все три. Партия затравочных кристаллов, которые он выменял, лежала кучкой слева от него. Он взял один из них в свое основное щупальце, такой крошечный, такой чистый и пустой. Он сосредоточился, посылая волну зависти вниз по щупальцу. Затравочный кристалл вспыхнул. Он поместил его в чашу с энергоном. Это было хорошее зажигание. Конечно, так и было — Саундвейв был лучшим в своем деле. Саундвейв превосходный!       — …ты будешь хлопать или как? — Родимус снова толкнул его локтем. Зрители разразились громовыми аплодисментами. Велосити и Наутика, задыхаясь, сцепили руки и поклонились.       Саундвейв приподнял скованные манипуляторы.       — А, ну да, — сказал Родимус. — Неважно, — он встал и засвистел.       «саундвейв: превосходный!»       «но...»       «энергоновая арфа: хороша»       Саундвейв поднялся на серво и окинул сцену оценивающим взглядом.

***

      — Тебе понравился каминуский концерт? — Родимус повел его обратно в отсек на верхних палубах.       — Единственное приемлемое мероприятие по социализации.       — Ха! Это замаскированное "утвердительно"? Если хочешь, я могу попросить Велосити научить тебя играть на том инструменте, — Родимус пошевелил пальцами, изображая игру. — Возможно, ты сможешь сыграть обе их партии своими щупальцами.       Саундвейв даже и не подумал об этом. Но это было верно. Мысль о том, чтобы мельтешить контактными усиками по бесконечности настроенных чаш, была интригующей. Он был уверен, что сможет превзойти сегодняшнюю игру во всех отношениях. Однако...       — Стекло ничтожно. Кристаллы превосходны.       — Ладно, я не буду им об этом говорить.       Саундвейв проигнорировал комментарии Родимуса, пока они шли. Ему не терпелось вернуться в свою комнату. Во время второй мелодии всплыло ещё больше воспоминаний. Все они были связаны с использованием его основного щупальца, но Саундвейв надеялся, что его фрейм, искра и Лазербик разберутся с этим. У него был примерный план. Он хотел воплотить его в жизнь как можно скорее...       Давление вокруг его честплейта ослабло. Саундвейв отвлекся от своих мыслей. Он находился перед входом в свою кварту. Родимус снимал наручники с его манипуляторов.       — …обещай не безобразничать, — ухмыляясь сказал Родимус.       — Предыдущая сделка в силе, — Саундвейв размял предплечья, на свободе было гораздо комфортнее. Его шарниры болели от постоянного веса длинных конечностей, вынужденных принимать неестественные положения. Из его честплейта вырвались кабели. Он щелкнул их зубцами в сторону Родимуса.       Родимус вздрогнул, затем попытался скрыть это, отступив назад.       — Да... да, ты действительно вселяешь в меня уверенность.       — Уверенность не имеет значения. Сделка всё ещё в силе.       — Да. Помни, что я говорил о следующем солцикле.       «Следующем?»       — Спокойной ночи, Саундвейв.       Не говоря ни слова, Саундвейв повернулся и зашел в свой отсек. Как только дверь закрылась из-за неё раздалось глухое:       — Грубиян!       Саундвейв сидел на краю своей платформы, в его усиках был крошечный затравочный кристалл. Он был чист и пуст, как новый датапад, готов к зажиганию. В своих воспоминаниях Саундвейв передавал резонанс от собственной искры по своему первичному щупальцу и проникал им в затравочные кристаллы. Он наделял затравочные кристаллы определением «Саундвейв» в выбранном им резонансе. Как обнаружили Дрифт и Родимус с помощью своих сенсоров эм-поля, резонансы часто совпадали с эмоциями. Саундвейв быстро обнаружил, что для обозначения конкретных резонансов можно использовать эмоцию, которую они вызывают. После того как кристалл был пропитан резонансом, его помещали в чашу с энергоном и позволяли расти. Резонанс определял кристаллическую структуру, из которой получался зрелый кристалл. Энергия оставалась в кристаллической решетке, отражаясь от неё, как лазерный свет в сфере, покрытой зеркалами.       В его воспоминаниях искусственно созданные Саундвейвом кристаллы были идеальны: ни одного пузырька или примеси. Он сомневался, что сможет достичь совершенства сейчас, когда вместо основного кабеля ему служат Лазербик и пара вторичных. Но Саундвейв может восполнить недостающее настойчивостью.       Саундвейв отодвинул стеклянную полусферу над искрой. Лазербик снова устроился над ней, его биолайты засветились белым светом. Саундвейв выбрал наиболее доступный ему резонанс — эмоцию — раздражение. Он сосредоточился, вызывая все воспоминания об успешном зажигании, какие только мог. Искра выстрелила светом из его честплейта. Лазербик вздрогнул. Тонкий пульс энергии прошел по его кабелям и с шипением устремился к затравочному кристаллу.       «Неудача».       Саундвейв перенастроил свои кабели, сосредоточившись на пульсации искры. Он думал обо всех глупостях, которые автоботы совершали из солцикла в цикл. В его магистралях нарастало раздражение. С проклятием его искра вспыхнула. Лазербик затрепетал. Энергия выстрелила по его вторичным кабелям в затравочный кристалл.       Контактные усики Саундвейва обожгло. Он бросил осколки кристалла на пол и встряхнул кабели. Он взял другой затравочный кристалл и попробовал снова, но и тот треснул.       Раздражение в его магистралях удвоилось. Очевидно, этот способ не работал. Возможно, он пытался запихнуть в крошечный кристалл слишком много энергии. Ему нужен был амортизирующий материал, который мог бы поглотить избыток.       Саундвейв налил энергон в одну из украденных в мисок, и опустил туда затравочный кристалл, тот всплыл. Он взял миску в пальцы и прикоснулся усиками к затравочному кристаллу. Его искра вспыхнула светом.       В этот раз треск сопроводил звук кипящей жидкости: маленький кристалл взорвался и испарил вокруг себя энергон. Саундвейв взмахнул щупальцами, стряхнув капли на пол. Он шипел статическим электричеством.       Это тоже не дало ответа.       Саундвейв пробовал снова и снова, вызывая все эмоции, на которые у него хватало сил: гнев и скуку. Он попробовал выбрать резонанс, который не регистрировался как эмоция. В этот раз кристалл пострадал меньше. Он не взорвался, а просто раскололся на части без лишнего шума. Саундвейв попробовал менять положение усиков, вставать, даже приказал Лазербику зависнуть перед ним и собирать свет искры с большего расстояния.       Ничего не помогало.       Саундвейв ударил щупальцами об пол, и кристаллы на полках зазвенели от силы удара. Что-то выкатилось из-под его платформы. Он поднял это.       Внутренний энергон Родимуса.       Саундвейв сжал его в своих пальцах, намереваясь раздавить и расколоть, как во всех своих неудачных экспериментах, но тут его осенила мысль: энергон Родимуса был для него ядом, потому что они были из разных вселенных. Возможно, свет его искры был несовместим с затравочными кристаллами по той же причине. Искусство зажигания было невероятно точным и происходило на атомном и субатомном уровне. Логично, что Саундвейв не смог бы влить свою энергию 3244-ой в структуру 0001-ой.       Саундвейв бросил пузырек обратно под платформу. Он придумает, как зажечь затравочные кристаллы. Он сделает это.       «Саундвейв: превосходный!»       Он растянулся на платформе, позволив кабелям свободно болтаться. Лазербик отделился и порхал между ними. Процессор Саундвейва перетачивал проблему, пока сам он смотрел в потолок. Его мысли метались от кристаллических структур к схемам систем Лостлайта, от узоров звезд к узорам в голограмме мультивселенной. Через некоторое время Лазербик вернулся к нему на честплейт, и щупальца свернулись кольцами рядом с ним. Он отключил визор, чтобы отдохнуть.