Deadly contract

      Прошло около двух недель с последнего нормального разговора «вживую» между Айзеком и Рэйчел. Они редко пересекались в школе, обменивались парой дежурных фраз и расходились. Он был занят улучшением оценок, старался, как мог, она всегда много времени отдавала учёбе, вот и сейчас это явление не было исключением. Но нельзя сказать, что Рэйчел жила только школой, девушка проводила много времени с Мейсоном, чего дядя ей не запрещал, ведь Эдвард — хороший молодой человек по его мнению. Сам же дядя вёл себя спокойно за эти две недели, что казалось странным до жути.       Как-то раз Айзек позвонил Рэйчел, но она была, как выяснилось, на какой-то тусовке в доме Эдварда. Фостер понял по радостным возгласам и ужасно громкой, неприятной музыке на фоне, что сейчас не самое лучшее время для разговоров. Не нужен он здесь. Рэйчел не совсем поняла, зачем тот звонил, и решила перезвонить позже, но это со временем совсем вылетело из головы, забылось. И вот… Сегодняшним вечером девушка решила поговорить с Фостером. Спустя несколько протяжных гудков, ей наконец ответили. — Да, я слушаю, подруженька, — веселым тоном заявил ей Зак. Это его «подруженька» звучало на самом деле так насмешливо, но тепло. На фоне были слышны странные, не очень понятные звуки, и Рэйчел осторожно спросила: — А что это? — Всего лишь клиентка! — по интонации было понятно, что он сейчас улыбается и жутко доволен.       Девушка ожидала услышать всё что угодно, но не «клиентка», сказанное таким лёгким тоном. Она быстро реабилитировалась: — А у вас там весело. — Ну, всё веселье уже кончилось. К тому же эта красотка была такой скучной… — «Скучной», говоришь?       Был слышен глухой звук, потом ещё один, дыхание, которое вот-вот должно спереться, звонкое, больное «Ауч!», и несколько матерных слов. — Прикинь, запнулся! Чуть не свалился! «Что у него там происходит?», — подумала девушка, но Зак не дал ей времени на предположения. — Кстати, о «скучной». Мне нравится видеть эмоции на лицах людей…       Рэйчел прекрасно знала это. Некогда дядя с особой тщательностью избавлял её от этих самых эмоций. Грусть, злоба, счастье. Кому оно нужно, если блондинка провалит задание?.. Абрахам не мог допустить, чтобы племянница стала тем безобидным ручейком, что вконец погубит его плотину. В голове всё ещё звучит дядин голос, и он такой спокойный…

«Месть — это блюдо, которое подают холодным, Рэйчел. Ты должна это понимать, — прикосновение его тёплой ладони к плечу отрезвляет. — Отбрось жалкие эмоции.»

«Отбрось. Отбрось.Отбрось!» — повторяла она день за днём, пока на душе не стало пусто и гнетуще. Ей вошло в привычку. «И правда. — думала она, когда случайно обожгла руку водой из чайника, — Зачем напрягаться и быть слишком эмоциональной, если на холодную голову думать легче?»       Кисть с ожогом ноет, но всё становится проще, когда осознаешь, что можно стерпеть боль, не поднимая лишнего шума. В скором времени Рэйчел нашла нужную мазь и пластырь.       Девушка и раньше жила почти без эмоций. Но на постоянной основе никогда. И вот сейчас она больше не зависима от эмоций. Порой в её безчувственном барьере появляются прорехи — льдинки в глазах таят, но это случается довольно редко, чего уж говорить об улыбке или смехе. А какие лицевые мышцы нужно напрячь, чтобы улыбнуться? Из мыслей выбил недовольный голос Фостера: — Эй, подруженька, ты там уснула что-ль? — Рэйчел, — тихо сказала она, — Зови меня Рэйчел. — Че-его? — Не зови меня «подруженька». — Оу, не нравится? Иль другом меня не считаешь? — Одно из двух.       Был слышен смешок. В общем-то Заку не хотелось брать обычное «Рэйчел», хотелось чего-то особенного. Он начал перебирать варианты. — Тогда. — Фостер призадумался, — «Каменнолицая?» — Нет, — твёрдый, четкий ответ. — Ммм. «Рэюшка»? — Нет, — с той же тональностью. — Рэ-эй… — он придумывал интересную концовку, но девушка вдруг остановила. — Неплохо. — Чего? Я ж ещё не придумал концовку. Но. — он замолк ненадолго, — Слушай-ка, а звучит прикольно. Рэй!       Она готова поспорить, что по спине бегут мурашки от такого яркого и звонкого «Рэй!». — Согласна, — голос будто стал тише, чем раньше. — Ну так вот, ты слушала вообще? — Не особо, — честно призналась девушка и даже удивилась себе. — Так и знал. Чё в облаках-то витаешь? Я ж перед тобой тут распинаюсь. Короче! Если по сути. Ты слушаешь? — Да, я слушаю, извини. — В день свершения контракта, постарайся улыбнуться мне, а то не убью! Попросту не смогу, если будешь таким бесчувственным камнем, как сейчас! — А если мне не удастся? — Да, ладно, брось. Не удастся улыбнуться? Ты человек вообще? — Я постараюсь. — Постарайся-постарайся. Слух, а чё звонила то? — Ну, — она вдруг замялась, — В прошлый раз ты звонил мне, но мы так и не поговорили. Ты хотел что-то сказать? «Прошлый раз? Хах, Рэй…», — он вдруг задумался. Вспомнился тот день.       За окном лил дождь, Памела ссорилась со своей приехавшей погостить сестрой, из-за него, Айзека, а он, промокший до нитки, тихо стоял в коридоре и слушал. Слушал, слушал, слушал. Честно? Уши вяли. Впрочем, как всегда. — Да как ты можешь говорить такое! — кричала Памела, — Он же мой сын! — Да какой он тебе сын? Детдомовское отродье! Он на человека то не похож! Мумия ходячая!       Дверь хлопнула, пускай не сильно — Зак не мог больше слушать подобного. Он не мог слышать, как Памела ударила собственную сестру, как та отшатнулась и упала, но и это ему бы ничего не дало. Блин! Вот надо было явиться домой на час раньше! В груди кипела всепоглощающая злость. Она тайфуном сметала все оставшиеся чувства. Какая-то тётка нелестно о нем отзывается. Она ведь не знает ничего! Она не знает, как Зака облил бензином отчим и как поджог. Благодаря ему парень всю оставшуюся жизнь вынужден ходить в бинтах! Сестра мамы ведь даже не знает, почему Зак папал в детдом. А если знает? Фостеру хочется убить её. Посмотреть, как её теплая кровь будет покидать тело со скоростью мерзких слов, недавно вылетевших из гнустного рта. Убить. Но… Так больно.       По лицу, укутанному в бинты, скатилась какая-то жидкость, что тут же впиталась. Парень проигнорировал её, всё ещё негодуя на дождь и холод. «Сколько ещё я встречу людей, осуждающих меня? — он прислонился к крыше гаража, пытаясь укрыться от дождя, но спасать-то уже нечего — одежда сырая и неприятно прилегает к коже, — Сколько?!»       И на душе стало так пусто в момент. В голову стали забираться странные, пугающие мысли. «Может, покончить со всем этим? — он хмыкнул, — Сдохнуть и не мучиться!»       В тот момент задумавшись о смерти, он вспомнил Рэйчел. — «Хей, Рэюшка, — он листал контакты в своём мобильнике, — Как насчёт: сдохнуть вместе? Чёт я подустал…»       Гудки. Секунды, длиною в вечность. Ответили. — «Оу, веселенькая музычка, — он как-то даже загрустил, — Ясно.» — Ну так, что? — девушка нашла странным долгое молчание шумного и энергичного в обычное время парня. — Да, не. Ничё такого важного там не было. Кстати, я на месте, выключаю мобилу, окей? — Хорошо, — она не поняла, о каком месте идёт речь, но говорить было и правда больше не о чем. Тык — телефон выключен. — Рэй, почему ты хочешь умереть? — он снял «рабочую» толстовку и начал одевать кофту, — А ещё, зачем тебе учиться убивать?.. Как же странно это всё.