Тернистый путь к счастью

      Темнота. Окутывающий душу леденящий страх и полная неизвестность.       Зрение и слух отказываются слушаться, а в легкие перестает попадать кислород. Хочется кричать, плакать, молиться всем известным Богам, дабы всё это прекратилось. Вот только даже это сделать не получается, голоса не слышно, и в голову невольно закрадывается вопрос: «Можно ли умереть в чужих воспоминаниях?»       Хочется, верить, что положительный ответ невозможен. Вот только с каждой минутой, проведенной в этой пустоте, сомнений становится всё больше и больше.       Марго летит в пропасть, темную, страшную, бесконечную. Она не понимает, где она, что происходит и когда это закончится, чувствует только всепоглощающее отчаянье.       На краю сознания мелькает мысль, что это чужие эмоции, но они такие сильные, что поглощают её, ей кажется, она начинает сходить с ума и теряет себя. Марго не улавливает, сколько длится это безумие, возможно, целую вечность, а может, и несколько мгновений. Внезапно картинка начинает проявляться: размытая, неразборчивая, но она есть. Эмоции отступают, и Марго осознает, что у них получилось. Она видит маленького Невилла, плачущего в своей кроватке, и понимает — это именно его панический страх. Мальчик из прошлого испуган и растерян, он хочет кушать, и к маме. Он слышит чужие голоса, мамины крики и безумно боится.       Марго хочет подойти, успокоить, но она понимает — у неё ничего не выйдет. Это только воспоминания. Всё что должно произойти, произойдет. Сейчас ей нужно успокоиться и поддержать взрослого Невилла, ведь он видит и чувствует, то же, что и она. Вот только ему в разы хуже, поскольку это его именно его воспоминания, и этот голубоглазый малыш сейчас снова может увидеть то, что разделило его жизнь на до и после. В эту ночь решилась его судьба, и Марго пыталась передать своё спокойствие ему. Им нужно увидеть всё, а для этого взрослому Невиллу нужно успокоиться, всё же глубинные воспоминания очень хрупкие, и Марго из них может выкинуть в любой момент. Картинка и так размытая и то и дело рябит, не позволяя ничего разглядеть.       — Я с тобой. Ты справишься, — мысленно произносит Марго, и к её удивлению, это помогает, ей удается разглядеть довольно красивую женщину с черными кудрявыми волосами, склонившуюся над ребенком.       — Что ты орешь, мерзкий ублюдок? — разгневанно спрашивает она.       Невилл из воспоминания, в отличие от Марго, не понимает слов, но интонация пугает. Взрослый же, испытывая сильный гнев и ненависть и от столь сильных эмоций Марго, чувствует себя крайне некомфортно. В этот момент ей безумно жаль истинных эмпатов. Это все слишком для одного человека.       — Из-за твоих родителей я лишилась дочери, — гневно говорит она, — по-хорошему, я должна ответить им тем же, но… — что-то в её интонации неуловимо меняется, и она уже спокойно произносит: — Но я не настолько тварь, чтобы отыгрываться на ребенке, у меня просто рука не поднимется. Так что, малыш, успокойся, я тебя не обижу.       Женщина наклоняется к мальчику, и теперь Марго может её разглядеть. Она правда красивая, однозначно темная, вот только в её глазах уже засело безумие. Марго часто доводилось видеть, как темные сходят с ума, контроль — это первое, чему их учат. Эта женщина не совладала со своей силой, её больше, чем она способна вынести, и вместо жесткой дисциплины и армейского режима, её излишне баловали. Она находилась на грани, но смерть дочери, видимо, стала спусковым крючком. Такое не редкость в современном мире, но каждый раз Марго было больно. Это нечестно, почему магия дает испытание, которое человек не способен вынести? Собственные эмоции наконец-то перекрывают чужой страх и ненависть, и Марго выдыхает. Она — это она, а не Невилл из прошлого и настоящего.       Пока Марго размышляла от сложности разума, женщина берет мальчика на руки, и он к всеобщему удивлению успокаивается. Дети очень тонко чувствуют, как к ним относятся, и он подсознательно понимает, что она не собирается причинять ему вред. Ему всё еще страшно, но она ему почему-то нравится, от чего еще больше злится Невилл из настоящего. Женщина же держит мальчика на руках и что-то тихо и ласково ему рассказывает. Слов разобрать слишком трудно, но Марго и не пытается. В любом случае, это не важно, и как бы она её не рассматривала, спасти её уже точно не получится. Она обречена.       — Эй тварь, где его еда? — грубо обращается она к женщине, прикованной к стулу, заставляя вздрогнуть Невилла и вынырнуть из своих мыслей Марго.       — Не трогайте Невилла, — просит та. Эта женщина имеет светло русые волосы и красивую улыбку. Марго с удивлением узнает в ней маму Невилла. Рядом с ней привязан её муж, и всё это снова пугает маленького Невилла и заставляет его расплакаться.       — Не ори идиотка, ты его пугаешь, — ответили ей.       — Оставьте его, — уже более тихо просит мама Невилла, и Марго вспоминает, что её зовут Алиса.       — Я тоже просила оставить меня в покое и не трогать, но вы набросились на беременную женщину с палочкой. Вы убили мою дочь, почему я должна тебя слушать?       — Я никого не убивала.       — Ну значит, твой муж ублюдок убил, мне плевать. Ты даже не представляешь, как мне хочется убить твоего сына на твоих глазах и забрать его тело, чтобы ты даже похоронить его нормально не могла, чтобы ты почувствовала все то, что я чувствовала тогда.       — Я ни в чем не виновата, отпусти меня.       — А кто виноват? — начинает заводиться женщина. — У меня даже нет тела моей малышки Абигейл. Я даже не увидела её, и всё из-за вас, твари. Справедливо поступить с вами так же.       — Пожалуйста, не надо, — умоляет Алиса.       — Белла, ты серьезно планируешь его убить? — спрашивает худощавый темноволосый мужчина, и только в этот момент Марго понимает, что женщина и пленники с ребенком в этой комнате не одни. Рядом с Беллой еще трое мужчин: тот, кто задал это вопрос, и безумно похожий на него второй мужчина — несколько плотнее и, судя по всему, старше, — и очаровательный юноша, которому нет и двадцати с соломенными волосами и молочно-белой кожей в веснушках. Он кажется здесь совершенно посторонним элементом, и Марго даже интересно, какой идиот приволок сюда этого ребенка, который сейчас растерянно роется в кухонных ящичках в поисках бутылочки. Наконец-то он её находит и достает из странной коробки бутылку с молоком, передавай его той, кого назвали Белла.       — Спасибо, Барти, — улыбается она ему, берет еду и отвечает худощавому: — Нет, Басти, я не монстр, у меня, в отличие от этих, рука не поднимется на ребенка. Малыш же не виноват, что его родители ублюдки, не виноват же? — ласково обращается к Невиллу Белла. Произносит заклинание, подогревающее молоко, и дает его мальчику.       — Что вы с ним делаете? — тут же начинает орать привязанная к стулу Алиса.       — Кормлю, ты что, не видишь, дура? — резко отвечает Белла и делает несколько глубоких вдохов, судя по всему, пытаясь успокоиться. Получается, откровенно, слабо, но ребенок на руках дарит ей какое-то умиротворение, и она, стараясь быть спокойной, продолжает: — И пока я это делаю, ответь мне, где моя дочь, где моя Абигейл? Тогда, возможно, никто не пострадает, и мальчик не станет сиротой.       — Я не знаю, — видимо, уже не первый раз отвечает Алиса, и в панике кричит: — Правда не знаю. Оставьте нас в покое.       — Тогда спросим твоего муженька? — резко переключается она на мужчину. — Может, он будет разговорчивее, если ему отрезать какую-нибудь ненужную часть тела? Например, палец или руку.       — Не надо, — начинает плакать Алиса, а мужчина испуганно машет головой. Он что-то говорит, но из его рта, видимо, из-за заклинания, не вырывается ни звука.       — Белла, хватит, давай Барти просто залезет к ним в голову, — предлагает Басти, которому, судя по всему, уже надоел этот спектакль одного актера, вернее, актрисы.       — А как же пытки? — хитро спрашивает Белла. — Мы же злые Пожиратели, мы должны оправдывать свое имя.       — Белла, хватит, — жестко отвечает доселе молчавший мужчина. — Барти, прошу.       — Ну что? Скажете правду, или проведем сеанс легилименции? — спрашивает Басти, не особо надеясь на ответ.       — Отпустите нас, вам это с рук не сойдет, — в панике кричит Алиса, мужчина же еще яростнее машет головой. Марго даже кажется, что она в какой-то момент не выдержит и отвалится от такого усердия.       — Хм, вы и так сделали все для того, чтобы превратить мою жизнь в ад, — говорит Белла, с улыбкой смотря на мальчика в своих руках и, кажется, видя перед собой совершенно другого ребенка. Марго становится её по-настоящему жалко. Никто не заслуживает того, что пережила эта несчастная. Ей отчаянно хочется помочь, ей нужен хороший психоаналитик и темный маг, способный угомонить её силу. Кажется, она тоже что-то понимает, поэтому отрывает взгляд от Невилла и добавляет: — Хуже уже не будет. Ладно, делай, что должен.       — Легилименс, — уверенно произносит парень. И только сейчас Марго понимает, зачем они взяли его с собой. Мальчишка темный, скорее всего, склонный к легилименции. Они изначально планировали просто запугать и покопаться в голове, для этого им и понадобился этот мальчик. Несколько минут ничего не происходит, и картинка начинает снова плыть. Невилл начинает засыпать, и Марго надеется, что он не успеет этого сделать до того, как они узнают, что произошло.       Ей безумно жаль Беллу, она понимает, что, если бы с Нютой что-то случилось, она бы тоже не смогла простить это обидчикам. Пережить смерть собственного ребенка — это ужасно, но не иметь тела и возможности адекватно похоронить и попрощаться, хуже в несколько раз. Если эти двое привязанных замешаны в похищении и убийстве ребенка, ей их не капли не жалко. Возможно, сама магия наказала их за столь серьезное преступление, и если это так, то, скорее всего, их спасти уже не удастся. С магией шутки плохи, и кому, как не темному магу об этом знать.       — Он не знает, — уверенно говорит Барти спустя пару минут. — У них было задание запустить в тебя определенное заклинание, обезвредить Рудольфуса и передать твое тело Дамблдору. Что происходило дальше — они не знают, им сказали то же, что и тебе: ребенок родился мертвым.       — Суки, — внезапно подскакивает Белла, заставляя Невилла проснуться и испугаться. В одной руке у неё ребенок, в другой палочка, направленная попеременно то на мужчину, то на женщину. — Круциатус! Круциатус! Круциатус!       — Белла! — плотный мужчина резко перехватывает её и вырывает из рук ребенка, — ты его пугаешь. Ты можешь делать с его родителями все, что угодно, но не при их же сыне.       — Прости, — выдыхает она, смотря, судя по всему, на мужа. На секунду в её глазах мелькает раскаяние, но стоит ей перевести взгляд на прикованных людей, как ярость с новой силой её охватывает, и она продолжает выкрикивать заклинание Круциатус.       Вот только Невилл уже этого не видит, перед ним теперь совершенно новое, незнакомое лицо. Оно не несет угрозы, но ему все равно очень страшно, и пусть родители больше не кричат, но эти странные, ужасные слова то и дело звучат из уст женщины. Мужчина пытается его успокоить, приносит его в комнату, дает ему разные игрушки, пытается отвлечь и в какой-то момент это срабатывает — Невилл успокаивается. Мужчина чувствует это и укладывает его в кроватку, целует в лобик и, кажется, искренне произносит:       — Прости, малыш. Ты не виноват, но, если был хоть малейший шанс найти Абигейл, мы должны были им воспользоваться. Не волнуйся, с твоими родителями всё будет в порядке.       Он несколько минут стоит над кроваткой и смотрит на ничего не понимающего ребенка и произносит слабенькое сонное заклинание. Хорошо, что из-за стресса Невилл не может погрузиться в глубокий сон, поэтому глазки слипаются, но звуки остаются. Он воспринимает их как посторонний шум, но если постараться, то можно будет разобрать слова.       Марго снова погружается во тьму, но теперь она уверенно идет на звук и понимает, что им очень повезло. Голоса у них совершенно разные, и различить их не так уж и сложно.       — Что ты сделал? — испуганно спрашивает Белла, отвлекаясь от пыток, кажется, её действительно заботит состояние ребенка.       — Сонное заклинание, оно совершенно безопасно для детей, если им не злоупотреблять. Надеюсь, он забудет все, что видел, — отвечает мужчина.       — Спасибо, Руди, — выдыхает она, а потом устало спрашивает: — Я погорячилась?       — Ты не виновата, — мягко и даже ласково говорит тот же голос, и Марго понимает, что это и есть Руди, потом он более уверенно добавляет: — Мы найдем нашу дочь живой или…       — Нет, не говори, — обреченно отвечает Белла, и даже сквозь дымку чужих воспоминаний и без картины Марго чувствует её отчаянье, и хочется верить, что у неё все получилось, что всё это было не зря. Марго обязательно узнает, чем всё это закончилось. А еще она бы обязательно познакомилась с этой Беллой, ей кажется, что у них много общего, и они обязательно нашли бы общие темы. Возможно, она смогла бы её спасти. Вот только Марго понимает, что, если её не было в отделении безнадежных, значит, скорее всего, она мертва.       — Может, пойдем? — спрашивает Барти и снова вырывает Марго из её собственных мыслей.       — Да, хватит с них уже. Восстанавливаться они будут больше года.       — Подождите, — останавливает их Белла. — Сonstantem timorem.       Марго даже сквозь воспоминание чувствует тьму от этого заклинания, оно связано с кошмарами. Слова ей не знакомы, но вот интонация…       Марго, как сильный и опытный маг, прекрасно понимает, что в заклинании важны не слова, а направленное желание: движение рукой. Слова — это всего лишь способ передать это желание. В её школе учили рифмованные заклинания, их плюсом является то, что человек с хорошей фантазией и творческим потенциалом способен практически на всё, главное, подобрать правильную рифму. Это здорово усиливало заклинание, вот только будучи боевым магом, времени на стихи практически не оставалось, и приходилось действовать на чистых инстинктах.       — Это было необходимо? — уточнил, скорее всего, Басти, вырвав Марго из размышлений о сходствах и различиях магии в разных странах.       — Я хочу, чтобы они помнили, что сотворили. К тому, же Обливиэйт после Круциатуса может привести к необратимому последствию, а так они будут считать, что это всего лишь страшный сон.       — Разумно, — ответил Барти, — не ожидал от тебя такой гуманности.       — Ну кошмары теперь станут их вечными спутниками.       — Они это заслужили.       — А с ума они от этого не сойдут? — обеспокоенно спрашивает Барти то, что волновало и Марго тоже. Неужели именно это привело чету Лонгботтомов к безумию?       — К сожалению, нет, — недовольно отвечает Белла, — но жизнь здорово усложнит.       Голоса затихают и остается только тишина и темнота. Мальчик засыпает, ему снятся огромные монстры в лесу, вот только Марго не хочет этого видеть, не хочет ощущать этот страх.       Она хочет обратно в реальный мир, но её обратно не пускает. Кажется, она должна увидеть еще что-то, и это что-то не заставляет себя ждать.       Дверь хлопает и в доме появляются новые действующие лица. Они, в отличие от предыдущих, шумят и не капли не заботятся о ребенке. Невилл просыпается и начинает плакать, но никто к нему не подходит. Он совершенно один и никому не нужен.       — Что тут произошло? — наконец-то сквозь шум и шорох раздается старческий мужской голос. Невилл узнает его, он слышал его раньше, но никаких подсказок в голове не возникает, Невилл из настоящего не собирается объяснять, кто это, и Марго приходится с этим смириться.       — Ничего, мы спали. Почему вы к нам ворвались и напугали нашего сына? — возмущенно спрашивает Френк, подымая мальчика. Невилл успокаивается на руках у отца и с интересом разглядывает виновника переполоха, позволяя Марго увидеть пожилого мужчину в сиреневой мантии и с забавными колокольчиками на бороде.       — Я думал, на вас напали и был этим обеспокоен. Я пришел к вам на помощь, мы должны по горячим следам отыскать этих преступников.       — Никто на нас не нападал. Сейчас третий час ночи, может, вам приснился страшный сон? Мне вот тоже такие ужасы снились. Может, чаю? — мягко спрашивает Алиса.       — Лестрейнджи оказались умнее, чем я думал, — задумчиво отвечает старик, и после того, как Френк опускает сына на кровать, направляет палочку на мужчину: — Обливиэйт. Фалсум Мемориас. На вас напала Беллатриса Лестрейндж и пыталась убить вашего сына.       Он повторяет процедуру с Алисой, но внезапно что-то начинает идти не так: у Френка начинаются судороги, он кричит от боли, а его тело выгибается в разные стороны. Спустя несколько секунд его вырубает, но потом то же самое начинает происходить и с Алисой.       Невилл пугается происходящего и начинает плакать, пытаясь привлечь внимание родителей и как-то остановить это безумие. Старик же остается абсолютно спокоен и даже не думает им помогать, смотрит с легким недоумением, как на результат неудачного опыта.       — Хм, интересно получилось, — задумчиво говорит он.       Невилл же подползает ближе к маме, начинает её звать, захлебываясь слезами. Старик несколько секунд наблюдает за мальчиком, а потом резюмирует:       — Ладно, на сегодня хватит экспериментов. Ты все равно ничего не вспомнишь и не сможешь никому рассказать. Сомнус.       В этот момент Марго чувствует, как начинает выныривать из чужих воспоминаний.       Дышать было тяжело, Марго казалось, что из её легких выкачали воздух. Она испуганно оглядывается на библиотеку, не чувствует рук и ног. Мозг отказывается анализировать всё то, что она увидела. Чужие эмоции смешались с её собственными, организовав взрывоопасный коктейль. В голове Невилла полная неразбериха, отчаяние, боль, недоумение.       Несколько секунд она переваривает чужие эмоции и наконец-то понимает, что она всё еще в сознании Невилла.       Марго уверенно отправляется к выходу из библиотеки, туда, где стоят стеллажи с новыми книгами. Больше копаться в воспоминаниях не хочется. Она дергает ручку двери, которая ведет обратно, но та не поддается. Марго повторяет это снова — результат тот же. Это пугает. Неужели она останется в чужом сознании навсегда? Неужели она попадет в тот небольшой процент неудачников, которые утратили себя и навсегда остались в сознании своих пациентов?       Паника постепенно начинает захватывать её, но Марго не поддается, стараясь сохранять хладнокровие. Получается плохо, к тому же собственный страх усилен чужим. Невиллу еще хуже и страшнее. Для неё это просто постороннее, пусть и неприятное событие, а для него момент, когда разрушилась его жизнь.       — Невилл, — пытается позвать его Марго, — ты слышишь меня?       — Да, — испуганно отвечает ей его голос. Ощущение странное, но сейчас не до этого.       — Сделай глубокий вдох и выдох и отпусти меня.       — Я… — растеряно отвечает Невилл, а потом начинает понимать, о чем ему говорят.       Спустя несколько секунд дверь отпирается, и Марго возвращается в реальный мир.       Свет больно бьёт в глаза, заставляя Марго прищуриться. Воздух казался обжигающим, и первые несколько секунд Марго вспоминала, как дышать.       Страшно, больно, неприятно. Ей нужно несколько минут, чтобы прийти в себя и достать из сумки пару припасенных зелий. Одно пьет сама, второе вручает Невиллу, который все еще пребывает в шоке.       Он бледный, растерянный, смотрит куда-то в одну точку и зелье выпивает чисто инстинктивно без единого вопроса.       Такое состояние пугает, Марго кажется, что у его родителей может появиться сосед в его лице.       — Ты в порядке? — спрашивает спустя пару минут.       — Да, нет, наверное, — потерянно отвечает Невилл, — я всегда считал Дамблдора героем, а он…       — Это тот дедушка? — задумчиво спрашивает Марго. — Кто это?       — Да, — уверенно отвечает, а потом до него начинает доходить суть вопроса и Невилл удивленно смотрит на Марго. — Это директор Хогвартса, легендарный победитель Гриндевальда.       — О тот, мудак? Наслышана о нем, — соглашается Марго, вспоминая курс истории. Дамблдору был посвящена глава в учебнике Мировой Магической Истории, вот только она не помнит ни одного хорошего слова про него. Суть, насколько она помнила, сводилась к тому, что он спас жизнь своему любовнику, вызвав его на дуэль. В ней он, конечно, эффектно победил, но вместо того, чтобы после этого фарса отдать любовника на справедливый суд, его заперли в его же собственном доме. Их учитель, которому довелось стать свидетелем тех событий, даже при учениках не постеснялся назвать его пидарасом во всех смыслах. Возможно, поэтому Марго, так запомнила этот момент, кажется, у него даже было какое-то место в очередной бесполезной организации магов. Возможно, именно тогда отношения магической Европы и России окончательно испортились и закончился не особо активный обмен опытом.       — Мудак? — переспросил незнакомое русское слово Невилл. — Он великий Светлый маг.       — Ну, действия этого великого привели твоих родителей к такому состоянию, — честно, но жестко ответила Марго. Несмотря на то, что она не совсем поняла принцип заклинания Беллы, но оно точно не должно было дать такой эффект. Ночные кошмары и постоянное беспокойство, не более того. Действия Дамблдора привели к искажению проклятия и тому, что они застряли в их персональном аду. Ослабленный организм не выдержал нагрузки, и ментальное заклинание стало последней каплей. Алиса в очередной раз оказалась права: что-то простое, но разрушительное. Зная, что произошло в ту ночь, можно было попробовать вырвать их из этого кошмара, но для этого ей нужно было обсудить увиденное с Алисой и, скорее всего, с Эдом и Драко. Первый разбирался в темной магии, второй в особенностях английской родовой магии. Но это можно отложить и на потом.       — Этого не может быть, — растерянно ответил Невилл, — он, наверное, хотел им помочь.       — Хреново хотел, — не стала успокаивать его Марго, вера в непогрешимость Дамблдора убивала.       — Давай не будем об этом? — попросил Невилл, а потом прикрыл лицо руками и едва слышно добавил: — Это все так ужасно, неужели мои родители и правда виноваты в пропаже той девочки и бросили заклинания в беременную женщину? Я всю жизнь ненавидел Беллатрису Лестрейндж, а она оказалась не таким монстром.       — Мы не знаем, что произошло в тот день, когда она потеряла ребенка. Может, твои родители ни в чем не виноваты, — попробовала утешить его Марго, осторожно касаясь его спины руками.       — Да, но она не монстр, а Дамблдор… — продолжил Невилл, — всё то, во что я верил, могло быть ложью.       — Главное, что ты всё-таки узнал правду, — постаралась поддержать его Марго, осторожно поглаживая по спине. Ей было непривычно кого-то успокаивать, она не знала, что делать дальше, поэтому постаралась перевести тему. — В любом случае сейчас всё это не важно.       — А что важно?       — Что мы знаем, что произошло в тот роковой день, и можем попробовать спасти твоих родителей. У них появилась надежда.        — А вдруг всплывет еще что-то? Я не уверен, что хочу это знать, вдруг они не такие уж и герои?       — Они в любом случае люди, а им свойственно ошибаться, и за свои грехи, мне кажется, они заплатили сполна. Единственно важным для тебя должно быть то, что они любили тебя, а ты любишь их. Со всем остальным будешь разбираться потом.       — Но… — растерянно начал Невилл. Осознать то, что произошло больше тридцати лет назад, было непросто. Информации было слишком много, и она в корне отличалась от того, что ему рассказывали раньше. Пожиратели искали не Лорда, а ребенка, и при этом Белла его ни разу не тронула и не обидела. Это открытие настолько поразило Невилла, что он поспешил поделиться им: — Я ненавидел Беллу всю свою жизнь, а она меня не тронула… кормила и успокаивала. Тогда она мне даже понравилась. Это все не может быть правдой, это все бред.       — Это не бред. Но если тебя это утешит, женщина, которая напала на вас, действительно была безумна, и тьма постепенно поглощала её.       — Это как? Почему ты так решила?       — Мне часто доводилось сталкиваться с безумием, и этот взгляд я ни с чем не спутаю. Все темные маги с этим сталкиваются, и с десяти до пятнадцати лет дети живут в армейском режиме, их наказывают за малейший проступок, увеличивают болевой порог, учат самоконтролю и многому другому, для того, чтобы, когда им придется столкнуться с тьмой внутри себя, они смогли её победить.       — Я думал, такое воспитание — пережитки прошлого, — честно ответил Невилл. — Может, поэтому бабушка была так строга ко мне.       — Возможно, хотя ты пусть и довольно сильный, но нейтральный маг.       — Откуда ты знаешь?       — Знаешь, такие вещи определяются уже инстинктивно, стоит тебе просто увидеть перед собой мага.       — Зачем? — с интересом спросил Невилл.       — Полезный навык, как в медицине, так и в боевой магии.       — Возможно, — согласился он, а потом, немного подумав, спросил: — Меня другое удивляет, почему я всего этого не помню?       — Вот тут как раз ничего удивительного нет. Мозг заблокировал травмирующие воспоминания.       — Черт, так хочется напиться, — искренне сказал Невилл, ни на что, особо не надеясь.       — Понимаю, то же самое. Но нельзя, ни тебе, ни мне, — с грустью ответила Марго, понимая, что это действительно опасно и может им сильно навредить, — может, прогуляемся?       — Это можно?       — Это нужно, — улыбнулась она.       — Ну, тогда идем, всё равно домой идти не хочется. Кажется, я начну об этом думать и сойду с ума.       Марго в этом была солидарна с Невиллом. Наконец-то она поняла не любовь Алисы к легименции, это действительно слишком сильно влияло на сознание.       Они отправились в парк, но разговор то и дело сводился к тому, что они видели. И тогда Марго приняла волевое решение: увидев кинотеатр, тут же потянула Невилла в него. Глупая комедия помогла им хоть немного отвлечься от гнетущих мыслей и прийти в себя. Что бы ни произошло раньше, призраки прошлого не должны мешать настоящему. Это Марго усвоила давно, и сейчас пыталась донести до Невилла и, кажется, у нее понемногу это получилось.       Всё-таки, когда они прощались, он был намного спокойнее.