Дайджмен (не) вернётся

Из остановившейся у дома машины торопливо вышла округлая фигура в деловом костюме — мистер Фултон собственной персоной. Он прихватил с собой сумку для документов, запер авто и пошёл навстречу своему арендатору, который уже стоял у крыльца и старался не дышать. Так Эдд надеялся, что не выглядит уж слишком подозрительно, желая сохранить свою маленькую тайну. Главное, чтобы Торд эту тайну не запорол, однако заранее предупредить его, к сожалению, уже не удастся. Не подведи, братан, — взмолился Эдд и встретил хозяина лёгкой улыбкой. — Здравствуйте ещё раз, — поприветствовал он мужчину, на что подошедший ближе Фултон отозвался довольно тепло. — Здравствуй. Окна мыл? Молодец. Мистеру Фултону было под пятьдесят, но это не мешало ему оставаться активным, крайне внимательным и строгим человеком. На голове волос, кажется, стало ещё меньше, зато тёмные усы всё так же славились своей густотой. На морщинистом лице большие, чуть ли не гигантские, квадратные очки с толстой оправой, а за ними — постоянно щуращиеся глаза, в которых так и чувствовалась тяга найти какой-нибудь косяк. Абсолютно недоброжелательный вид у этого дяди. Да, с Эддом он общался куда лучше, чем с Томом, но привилегиями относительно порядочного жильца тут никогда не пахло. Нагоняй сожители получали одинаковый даже за пятнышко на зеркале, поэтому Гулд никогда с ним не расслаблялся. Интересно, если Торд всё-таки попадётся Фултону на глаза и будет распознан как незванный гость с ночёвкой в свободной комнате, выйдет ли ругань хозяина на новый уровень? И представить страшно. Мужчина был не намерен терять время попусту и, без лишних слов поднявшись на крыльцо, вступил на порог. Эдд следом за ним и сразу же к столу, чтобы взять телефон, но пришлось распрощаться с мыслью написать обоим друзьям предупредительное сообщение, ведь устройство очень вовремя разрядилось. — Можно я отойду, пока вы всё тут смотрите? — обернулся парень к Фултону, который уже внимательно осматривал прихожую и часть выглядывающей кухни. — Нет, — холодно произнёс тот, поправив очки на носу — Всё должно быть в твоём присутствии. Не люблю, когда за спиной происходят какие-то тайные манипуляции. — Даже Тома не позвать? — Мы ещё дойдём до Томаса. Сейчас он здесь ни к чему. Спасибо, бог удачи, что так меня не любишь, — уже ничему не удивлялся Эдд, но мириться со сложной ситуацией, просто стоя столбом, он категорически не мог. Гулда озарила идейка: нужно разговорить хозяина, чтобы Торд точно услышал голоса и удалился из дома в стиле той мемной песни. Это определённо должно сработать… — Мы договор прямо сейчас перепишем или после вашего осмотра? …даже если придётся выставить себя в не самом достойном свете. Мистер Фултон бросил на Эдварда удивлённый, слегка укоризненный взгляд. — Конечно же, после. Что за глупый вопрос? — изогнув бровь, сказал он негромко. Недостаточно громко, чтобы это можно было услышать через несколько стен. — Ты, кажется, что-то скрываешь, — насторожился он, став, как назло, только тише. — Выкладывай всё, живо. Мама, спаси… — Мне нечего скрывать, — Эдд старался звучать как можно громче и увереннее, но плечи, чуть приподнявшись, всё равно предательски выдавали напряжение. — В последнее время пол стал ещё сильнее проминаться, — он подошёл к окну и легонько нажал ногой на опасное место. — Вот здесь. — Да… — Фултон, не теряя хмурости в лице, издал неожиданно грустный, утомлённый вздох, когда обратил внимание на запущенный паркет. Эта тема довольно быстро отвлекла его от подозрительных моментов. — Надо бы отремонтировать. Отлично, вроде всё работает. Гулд задрал голову и указал на проблему, находящуюся прямо над собой. — Когда был шторм, на чердак через окошко налило много воды. Ещё чуть-чуть, и потолок начнёт протекать. Вон, там уже появилось маленькое пятно. Хозяин снова ответил на увиденное тяжёлым вздохом. — М-да. Всё хуже и хуже. — Вернул он задумчивый спокойный взгляд с потолка на Эдда и, к удивлению последнего, отозвался простым человеческим интересом: — Ещё что-то протекает? С трубами в ванной всё хорошо? Неожиданная озабоченность Фултона состоянием жилья поселила в парне надежду: неужели спустя столько времени он наконец-то сам решится на ремонт? Было бы просто замечательно! Очевидно, что бедные студенты не вытянут такие серьёзные расходы, причём в чужом доме. Не успел Гулд дать отрицательный ответ на наличие ещё каких-то новых случаев, как из ванной раздалось ворчание, от которого художника бросило в ещё более сильный жар, чем прежде: — Forferdelige rør. Hvordan har de ennå ikke begynt å lekke? — После этого заскрипела дверца навесного шкафчика, а настроение в голосе заметно улучшилось. — Å, jeg liker dette. О сохранении тайны можно не мечтать — Торд даже не в комнате, и, похоже, он ничего не слышит, потому что по тону это кажется обычным разговором с самим собой. Я убью его. И его, и бога, и себя, — прикусил губу Эдвард, еле сдерживая желание подбежать к другу и вышвырнуть его из дома. Но, очевидно, что уже ничего не выйдет — Фултон, расширив глаза, зловеще замолчал, когда из глубин коридора начали доноситься какие-то непонятные слова и прерывистые звуки шуруповёрта. — У меня тут… — Звук распахнувшейся двери комнаты с другой стороны прервал бормотание Эдда. Чьи-то быстрые шаги направились к ванной и остановились прямо у входа. — Ой, — растерянно прозвучал Томас, снова встретившись с Тордом в том же самом месте. Ещё один глушня, но тут хотя бы всё понятно — он был в наушниках. Незнакомый для Фултона голос вдруг заговорил по-английски: — О нет, дружище. Я тебе запрещаю срать, — иронично-угрожающе протянул Ларссон и ещё раз завёл свой инструмент. — Не направляй на меня его, — напрягся Риджуэлл. — Ты зачем вытащил все наши с Эддом штуки для бритья? Чё ты тут крутишь? — Позорище ваше исправляю, не видишь? Хотя для меня это больше плюс. — Ладно, проехали. Дай я быстренько схожу. Я не срать. — Нет, ты будешь ждать, пока я не закончу. Давай, проваливай отсюда, а иначе это сверло окажется у тебя в жопе. Мужчина, сделав свои какие-то выводы, тихо хмыкнул. Он вздёрнул брови и, ожидая объяснений, одарил Эдда тяжёлым, осуждающим взглядом из-под очков. Гулд с виноватой улыбкой в ответ только пожал плечами и с опущенной головой крикнул: — Том! Иди сюда. Звук шуруповёрта заглох и тут же наступила мёртвая тишина. Кажется, они всё поняли, только жаль, что это случилось слишком поздно. Том как перепугавшийся зверёк робко показался из темноты, а Эдд сразу же подбежал к нему и встал рядом. Вдвоём хотя бы не так страшно получать выговор, и Томас этому жесту со стороны друга был очень признателен — он даже немного расслабился. — Добрый день, — поздоровался Риджуэлл без лишних эмоций, когда шеренга из двух человек встала перед взрослым в стойку смирно. — Здравствуй, — спокойно, даже как-то по-противному любезно ответил ему Фултон и обратился к Гулду: — Второго тоже сюда зови. Торд не стал ждать оклика, вышел из тьмы под короткое: «Драсьте» и встал немного позади Эдда, лишь бросив на обернувшегося к нему приятеля мимолётный ровный взгляд и улыбку. Похоже, он совсем не боялся предстоящего разговора, и это в какой-то степени даже разозлило художника. Ты как будто ждал этой встречи, — нашёл Эдд в поведении и «глухоте» Ларссона один-единственный смысл. — Я же говорил: если хотите что-то отремонтировать, всегда ставьте меня в известность, — нелестно отозвался Фултон в сторону арендаторов и подозрительно прищурился на незнакомца. — Что чинить собрался? — поинтересовался он. — Да вот, петли разболтались на двери навесного шкафчика, — честно ответил Торд, скрестив руки на груди. — Кто-нибудь откроет дверцу, а она отвалится и в лицо полетит. Или на руку, или на ногу упадёт. Мелочь, но опасная. Но не настолько серьёзная, чтобы за неё отчитываться, ведь тут всего лишь решается вопрос здоровья жильцов. Ваших жильцов. Для постороннего лица, которое должно сидеть тихо и не высовываться, чтобы невзначай не раскрыть тайну, он как-то быстро разговорился, а ещё этот лёгкий и дружелюбный тон совсем не успокаивал Эдда — уж очень сильно в нём отдавало знакомой самоуверенностью и желанием подерзить. Мистеру Фултону. Подерзить. О боже. — Это мой друг — Торд. Он живёт неподалёку. Решил заглянуть к нам в гости, — вмешался в диалог Эдд, выдавая своим испуганным лицом и таратореньем немыслимой степени нервяк. — Извините, что сразу не сказал. Я не думал скрывать это. В доме повисло неловкое молчание, за которое Гулду, ура — хоть где-то, было даже не стыдно. Он просто хотел как можно быстрее заткнуть Торда, чем, повернувшись к тому, намекнул осуждающим зырком. К счастью, Ларссон, пусть и с закатившимися глазами, всё правильно понял. Мужчина искривил тонкие губы, что прятались за усами, и окинул парней откровенно презрительным взглядом. — Что за дети пошли… Я уже давно заметил, что это поколение какое-то дурное, — выругался он себе под нос, покачав головой. — Я прошу прощения за своё поведение и поведение моих друзей. Есть много вещей, которые заставляют нас вести и разговаривать… странно в ваших глазах. Но мы ни в коем случае не хотели вас оскорбить, — решил защититься Эдд, думая, что скромное извинение поможет Фултону остыть, но не тут-то было. Это и близко не было похоже на попытку прийти к взаимопониманию, что нарисовало на лице мужчины новую порцию раздражения, ставшего куда активнее и грознее. — Это всё от безделья. Лишь бы выделиться крепким выражением, самоуверенностью, — Фултон посмотрел на Торда, — намеренно рискнуть положением, думая, что всё обойдётся, — это прозвучало уже в сторону Тома, — и просто считать, что твоего ума хватает для контроля ситуаций и решений проблем, — Эдд тоже не обошёлся без едкого замечания. — Только так себя развлекать и можете. Ничего удивительного — очередное, ничем не прикрытое оскорбление от Фултона, от которого все моментально помрачнели. Со стороны младших отчётливо виделся немой протест, да и только. Если Эдд с Томом уже по привычке просто проглотили весь свой поднявшийся в груди негатив, то для Торда молчать оказалось настоящей пыткой. Гнев заставлял его постоянно дёргаться и скалить зубы, чуть ли не рыча. Этот невесть кем себя возомнивший взрослый ничего не знает о них! Какого чёрта он решил, что имеет право говорить подобное да ещё и с таким надменным, важным видом, будто это истина в последней инстанции?! На перекошенном лице Торда всё так и написано. Коллективное тактичное молчание, слава богу, не нарушилось. Спасибо, Торд, что не сделал конфликтом всё только хуже. — У вас вроде есть какая-то важная новость, — не постеснявшись снова стать показательно покорным и открытым, Эдд напомнил мужчине об их телефонном разговоре. Быстрее разберутся со всеми вопросами — быстрее Фултон отсюда уйдёт и перестанет всех нервировать. — О чём вы хотели меня с Томом проинформировать? Хозяин не стал ходить вокруг да около и прямо ответил: — С этого месяца арендная плата повышается на восемьдесят фунтов. Чего? Это было очень внезапно, резко, невыносимо холодно и до ужаса больно. Как ножом по сердцу. Как настоящая смерть, какой её описывают. Ход времени остановился, окружение не имело никакого значения, а за сбившимся дыханием никто из двух соседей-друзей уже не следил. Повышение цены за аренду — это последнее, о чём думали Эдд и Том, когда ждали визита хозяина и вестей от него. Это не то… Не то, что можно так спокойно принять. Оба разом побледнели и от шока приоткрыли рты. Вот кто знал, что всё станет хуже даже без конфликта? — П-почему? — еле выдавил из себя звук Эдд и задрожал. Он не вытянет эту плату. Нынешняя цена — это предел для него и его родителей, которые всё это время помогали. — Потому что я имею на это право, — не колеблясь, пояснил мужчина. В его строгом прищуре, кажется, заблестела издёвка. — Арендодатель раз в год может менять стоимость арендной платы. Не читали об этом в своих договорах? — А есть… конкретная причина? — Том, который всё это время молчал, сейчас просто не мог не напомнить о себе, пусть и боязливо. — У нас есть право хотя бы это узнать? — Вы читали новости? По этой улице будет проезжать два новых автобуса. — Читали. — Расположение жилья и инфраструктура вокруг него сильно влияет на цену. Нет смысла держать большую цену за аренду, если отсюда никуда вовремя не уехать — автобус же был только один, и то приходил не всегда вовремя, я в курсе. Но сейчас транспорт становится лучше. — Только из-за этого?.. — спросил Эдд, теряя и моральные, и физические силы держаться ровно. Похоже, у Фултона были свои какие-то планы, которые пересмотру уже не подлежали. Он без капли сочувствия и сомнений твёрдо продолжил свою беспристрастную речь: — Если не нравится, у вас есть два варианта. Первый: не подписывать договор и съехать отсюда в течение недели. Бог с вами — дам возможность как следует собраться и найти что-нибудь другое. Второй: подписать договор с новой ценой на месяц, чтобы было время подобрать себе подходящее жильё, и потом съехать. Найдёте раньше — расторгнем договор досрочно. Там посчитаем деньги только по количеству прожитых дней. Умоляюще взглянув на друга, Том с надеждой в голосе спросил: — Первый вариант… мы ведь не выберем? Это слишком неожиданно… Эдд, переживая в голове немыслимый ужас от того, что ему придётся как можно быстрее придумать, где дальше жить, ещё больше побледнел. — Не знаю, — прошептал он от отчаяния. Мистер Фултон, сочтя ответ Гулда за отрицательный, достал из рабочей сумки два экземпляра договоров и вручил их парням. — Почитайте, обсудите всё между собой, а там посмотрим, — прошёл он мимо Эдда, Тома, а потом и Торда, скрывшись в тёмном коридоре. — А я пока осмотрю ванную и комнаты. Как только звук шагов хозяина поглотили стены, Эдд, выронив из рук три бумаги, начал тихую истерику: — Что делать, Том? Что делать? Куда идти? Куда ехать? А мистер Грант? Он же один останется! Он всё боялся, что я уеду отсюда в любой момент, но я ему обещал, что останусь ещё на четыре года. Я не могу его бросить! — схватился он за голову, рвано задышал и согнулся будто от боли в животе. Хотя в животе уже реально неприятно покручивало. У Тома на лице тоже начала постепенно появляться серьёзная тревога. — Успокойся, Эдд. Успокойся, — подошёл он ближе и погладил друга по спине. — Я… Я что-нибудь придумаю. Эдд всё паниковал и раздражался с самого себя от того, что контролю происходящее было совершенно неподвластно. Как и дальнейший упрёк в сторону Тома. — Тебе легко говорить! Для тебя восемьдесят фунтов — это ничто! Ты без проблем заплатишь такую цену. — Да я не буду тут жить без тебя! — взорвался беспокойный Риджуэлл, заставив Эдда быстро поднять на него полное удивления лицо и замолчать. — А… Гулд хотел что-то сказать, но от переизбытка эмоций всё забыл и натурально завис. Отголоски разума никак не могли выкопать потерявшуюся мысль о Томасе. Это было что-то тёплое и обнадёживающее посреди беспросветной тьмы, что сейчас царила вокруг. — Я тут один не останусь. Хочу, чтобы ты не съезжал, — Том взял друга за плечи дрожащими руками, однако вопреки волнению смог стать тише и собраннее. — Хочу, чтобы Фултон не менял цену, но… как это сделать, пока не придумал. Гулд неосознанно сделал последний резкий вдох, медленно выдохнул и задумался: — Знать бы ещё, по какой действительно причине он поднял цену. Из-за одного только транспорта — вряд ли. Если дело в нас, то мы бы могли что-то исправить. — Вам для чего бумагу дали? Торд, продолжая быть незванным гостем, ворвался в разгар событий без приглашения и каких-либо церемоний. Беззаботный вид не давал и намёка на недавнее раздражение от слов Фултона, а на лице полное спокойствие и сосредоточенность, будто сейчас ничего страшного не происходит и что всё решаемо. Похоже, у норвежца есть какая-то идея. Это немного успокаивало и интриговало, но не Тома. — Заткнись. Это тебя не касается, — огрызнулся он. — Сам заткнись, если ничего толкового предложить не можешь, — вполне серьёзно ответил ему такой же грубостью Ларссон и подошёл ближе. — Перечитайте договоры. Он мог внести туда какие-то новые пункты, основываясь на ваших косяках. Эдд, посчитав, что это может иметь смысл, поднял с пола бумагу и вместе с Томом принялся внимательно читать документ. Всё было как обычно — по оформлению первых пунктов о правах и обязанностях сторон соглашения это был тот же самый договор, который парни подписывали год назад. Содержать дом в чистоте, беречь имущество, не устанавливать дополнительные замки на входные двери, своевременно производить оплату. «Не допускать в доме проживания посторонних лиц, не указанных в договоре, без ведома и согласия арендодателя. Нарушение данного условия является основанием для досрочного расторжения договора.» Этот пункт был тут всегда. Рисковый ты парень, Эдд, раз решил не спрашивать у Фултона разрешения заранее. Впрочем, согласия на проживание чужака ждать всё равно бы не пришлось, если даже кошку хозяин в своё время чуть не вышвырнул за дверь. «Это первый и последний раз, когда я позволил вам держать здесь кого-то постороннего», — сказал тогда разъярённый мужчина. Конфликт и защита животного были сродни войне, Эдд и Том стояли горой за Ринго, не стеснялись выражать недовольство, ставить свои условия, и, вполне вероятно, что именно после этого случая отношение Фултона к ним сильно ухудшилось. Совсем недавно Эдд думал, что мог бы что-то исправить. Только сейчас он понял, как круто с этим опоздал. — Блин… — протянул Томас и, зажмурившись, искривился в лице так, будто проглотил иглу. — Я понял. — Что там? Где? — отвлёкшись от чтения и своих мимолётных мыслей, Эдд взглянул на друга. — Последнее в третьем разделе. Его не было. Гулд быстро прошёл глазами по всему разделу и, когда опустился в самый низ, начал читать вслух: — «За несвоевременную оплату аренды арендатор оплачивает штраф в размере пятнадцати фунтов за каждый день просрочки. В случае просрочки более семи дней арендодатель имеет право расторгнуть договор в одностороннем порядке»… Думаешь, это из-за тебя? — Эдд отчаянно и упорно отказывался верить в то, что его друг — главная причина проблемы. — Ну а кто ещё у нас полгода платёжку просирал? — взмахнул рукой растревоженный Том, и листы, взмыв в воздух, звонко зашелестели. — Мало того, что Фултон терпеливо ждал денег, так он ещё не потребовал никакой компенсации. Я ему за все шесть месяцев заплатил как обычно. Наверно, он понял, что такого повторять больше нельзя. — Какой добрый дядя, — ироничным тоном подметил Торд. — Тебе ещё повезло. — Вот уж не то слово, — сквозь зубы произнёс Том, всё больше раздражаясь от безысходности. — Теперь из-за меня мы на грани потерять нормальное жильё. Охуенное везение! Ларссон, всё это время плавая по волнам покоя и безмятежности, вдруг вскинул брови. — Странное у тебя понимание нормального… — он в недоумении бегло окинул взглядом неважный дом, но реакция других на это была нулевой. — Прости, Эдд, — Том виновато склонил голову перед Гулдом. — Я реально тебя подвёл. Слова сожаления и болезненное выражение лица явно хотели показать Эдварду худшего человека на всём белом свете, отчего в груди художника что-то неприятно кольнуло. — Ничего ты не подвёл. Я не злюсь. Ты не платил аренду полгода, потому что у тебя были проблемы, но ты с ними разобрался, и это главное! Не бери в голову, мы что-нибудь придумаем. Ты ведь хочешь отговорить Фултона менять цену? Я не останусь в стороне! Я тоже попытаюсь! — пытался приободрить Эдд, но, увы, толку было мало. Том, выстраивая в своей голове всё больше логических цепей, стал мрачнее тучи. — Теперь даже не знаю, учитывая, что всё это произошло именно из-за меня… — Слабо ты держишь слово, чувак, — как-то неприлично снова возник Ларссон, и на этот раз его неуместный комментарий Риджуэлла конкретно так взбесил. — Заткнись, если ничего толкового предложить не можешь! — закричал музыкант. Он весь аж покраснел от злобы. — Как у тебя вообще хватает наглости сейчас язвить?! Понятное дело, что тебе похер, когда я в дерьме, но Эдд-то! — указал он на Гулда. — Он твой лучший друг! Как ты можешь оставаться спокойным, когда он в дерьме?! Мы тут вообще-то в одной лодке. — Могу предложить вам только съехать нахуй отсюда, вот и всё! — с сильным акцентом рявкнул Торд, тем не менее держа себя в руках. — То же мне, блять, проблему развели. Найдёте вы потом себе жильё, не переживайте, три месяца впереди. Как будто в Лондоне свободных домов больше нет. Можно пока у родаков пожить, чтобы не торопиться и не выбирать по ценам из меньших зол. Ты, короче, езжай к своим — мне Эдд говорил, что у тебя всё там классно — а мы… — повернулся он к другу с блеском надежды в глазах. — Никуда не поедем, — сухо оборвал серьёзный Эдвард. Это было крепкое убеждение, от которого Гулд категорически не хотел отходить, что Ларссона, в миг растерявшего весь свой запал, сильно озадачило. Недолгое молчание растворило всем остатки уверенности с концами. — В смысле? Почему нет? — даже не удивлённо, а скорее испуганно возмутился Торд. Его реакцию можно понять. Родной городок Эдда — это место, где они впервые встретились и подружились. Торд там жил, учился в школе, весело проводил время на природе и подолгу засиживался в гостях у Гулдов. Родителям, брату и сестре Эдда тогда очень понравился тот шебутной мальчишка, и Ларс, наверно, был бы непротив снова встретиться с ними, всё-таки аж десять лет прошло. В норвежце это точно отзовётся сильной ностальгией. Только подумав об этом, Гулд не выдержал показательного хладнокровия и посмотрел на печального приятеля с жалостью и безнадёгой. Откровенно говоря, ему было совестно за свой отрицательный ответ, а ещё больше — за его объяснение. — Нет… — слабо помотал он головой. — Я не буду жить с родаками три месяца. Даже месяц. И особенно сейчас, когда я приеду, а они спросят: «Что случилось?» Я ж от стыда умру, когда они поймут, что я ничего не сделал, чтобы остаться в Лондоне. — Я не думаю, что они будут ругаться. — Они расстроятся. Торд определённо этот момент недопонял, но ничего уточнять не стал, да и Эдд в подробности тоже решил не вдаваться. Пребывая в глубоких сомнениях, никто больше ничего не сказал. Выхода парни так и не нашли. Мистер Фултон, закончив осмотр, вернулся обратно. — В принципе всё нормально, не считая давних мелких поломок, — отметил он и деловито обратился к жильцам: — Ну, что решили? Сильное напряжение Риджуэлла намекало Эдду о том, что друг на свою идею сам точно не решится. О том, как Ридж возьмёт ситуацию под контроль и ради спасения Эдда как следует поговорит с хозяином, уже можно и не думать. Эдвард правда не злился. Тому и так немало досталось в момент оплаты долгов. Говорил, что Фултон полчаса без перерыва читал ему нотации, приправленные ужасными оскорблениями, и хоть музыкант говорил, что успешно пропускал мимо ушей всю ту ругань, лишний раз открывать рот он теперь всё равно боялся. Гулду ничего не осталось, кроме как осмелиться поднять эту тему в одиночку: — А что мы… можем сделать, чтобы вы не меняли цену? — Кажется Эдд начал переживать не хуже Тома. — Ничего, — безэмоционально ответил мужчина, хотя уголки его губ на мгновение приподнялись. — Мне кажется, что причина в нас и в нашем поведении. Нам правда очень жаль за тот конфликт с кошкой… — Да не врите. Ничего вам не жаль. Риджуэлл, переборов стыд, всё-таки надумал не оставлять Эдда одного отдуваться за косяки. — Извините, пожалуйста, что не платил вам полгода, — выдавил он из себя через силу. — Ты уже извинялся, — не оценил равнодушный Фултон и негодующе вздохнул, притопывая ногой. — Время не резиновое. Давайте, говорите, что решили. Остаётесь или съезжаете? Жалкая попытка спастись от поднятия цены с треском провалилась. Было наивно полагать, что что-то изменится, учитывая, насколько тверды и непоколебимы оказались намерения хозяина ещё в самом начале. Остаться — значит, придётся зарабатывать на аренду своими силами, не беспокоя родителей. Съехать сразу в новый дом, на котором с большой вероятностью будет висеть ценник не сильно лучше, — то же самое. Съехать, но не торопиться с выбором жилья, оставшись какое-то время у родни, — разочаровать их своим неумением решать проблемы самостоятельно. «Если пойду работать, я ж потом не вернусь обратно в творчество. Я изменюсь. Не вольюсь. Нет… Нет.» «Не хочу терять самое сокровенное, что у меня есть.» «Не хочу терять время, которое хочу провести с Тордом.» — Эдд… — горько шепнул ему Том. Что бы ни выбрал Эдд, музыкант не пропадёт. Все три варианта для него — не проблема. Так, лишь маленькое неудобство, с которым можно справиться. Только для Гулда нынешняя ситуация сродни пропасти, в которую он сейчас упадёт без возможности что-то исправить. Дышать стало снова тяжелее, а вспышки жара появлялись по всему телу то тут, то там. Ладно. Придётся реально падать. — Я… «Будь что будет.» — Этот сарай не стоит таких денег. Подумайте ещё раз, — серьёзно заявил знакомый голос в сторону мистера Фултона. Эдд почувствовал, будто его схватили за шиворот, спасая от настоящей смерти. Торд. Торд! Тот, чьё молчание морально убивало и не давало никакой надежды на лучшее, сейчас что-то хочет сделать. Вопреки этой приятной новости, Гулда резко бросило в озноб. «Только не отпускай…» «Не толкай…» «Хоть я и жалкий… пожалуйста, оставь меня в живых…» Лицо Фултона дёрнуло в адрес Ларссона ожидаемым недовольством. — Это моё окончательное решение, — уверенно произнёс он. — Ну вот сейчас они съедут, и вы останетесь без дополнительного заработка, — Торд не боялся повернуть ситуацию в свою пользу, логикой вытаскивая на поверхность простые истины. — Или у вас есть на примете кто-то более сильный в плане платёжеспособности? — Есть. Один парень думает заехать сюда в сентябре, — поджал губы мужчина после небольшой паузы, а его густые тёмные усы вдруг тихонько задрожали. Как-то неуверенно прозвучало. Даже Эдд с Томом заметили в этом ответе что-то странное, не говоря уже о Торде, у которого в глазах блеснуло ехидство. — Надолго он здесь не задержится, точно говорю, — Ларссон сделал к Фултону решительный шаг вперёд. — Дом в ужасном состоянии, а вы непонятно зачем цену заломили. Здесь ничего не стоит столько денег. — Это дело тебя не касается никаким боком. Ты тут не живёшь. — Ну, знаете ли, как-то некрасиво недоговаривать своим жильцам причины поднятия цены. — Я уже всё объяснил. Торд громко усмехнулся, оскалив зубы, словно хищник. — Там было ровно ноль основательных причин. Вот почему я возмущён. Больше всего сейчас негодуют вот эти двое, но они жутко растеряны от того, что вы их запугали, — указал он большим пальцем на напряжённых Эдда и Тома позади себя. Никто из них не понимал, к чему всё ведёт. — Тоже некрасиво как-то. Я хочу им помочь докопаться до правды, потому что они мои друзья. Фултон только сильнее хмурился от того, что каждый раз последнее слово было не за ним. Чем дальше шёл разговор, тем опаснее он становился, если ничего не объяснить, — всё происходящее сейчас выдавало на лице мужчины нешуточное смятение и тревогу. — Наверно, уже и так было очевидно, что я подниму цену после того случая, — мрачно взглянул он на Тома, но старался звучать сдержанно. — То, что я не учёл подобное в договоре изначально — моя ошибка, и я этого не отрицаю. — Но сразу сказать об этом почему-то было не судьба, — съязвил Торд, продолжая выкапывать скрытые мотивы. — Значит, не такая уж и важная причина, как и тема с транспортом. Просто ещё одно дополнение, которое создаёт лишь видимость того, что поднятие цены имеет смысл. — Слушай, пацан, я так понял, ты возомнил себя здесь самым умным? — после очередной дерзости Ларссона Фултон скрестил руки на груди и угрожающе навис над парнем. — У тебя нет никакого права лезть в это дело и оспаривать мои причины. Торд, только шире улыбаясь, помотал головой. — Единственная причина, по которой можно поднять цену за аренду именно этого дома, — только его ремонт. Всё. Тут больше ничего не придумаешь, — развёл он руки в стороны и пожал плечами, смотря исподлобья. — Не знаю, в чём проблема, когда на вас такой крутой деловой костюм. — К чему эти слова? — напрягся хозяин, когда на него начал смотреть чужой указательный палец. — В чём проблема отремонтировать этот дом? Вы же можете себе это позволить. Торд сейчас не дерзил — лишь выразил спокойное, незлостное любопытство, сильно похожее на искреннее. Возможно, даже Фултон увидел в этом интересе что-то напускное, однако подействовал он так, как Ларс, видимо, и задумывал — гордый вид победителя не даст соврать. Молчание и глубокий вздох. С улыбкой и смеющимися задумчивыми глазами, которые плохо скрывали загадочную печаль и смотрели куда-то в сторону. Какие-то вкрапления стыда в поведении Фултона мешали ему не только достойно принять точное замечание Торда, но и просто продолжить смотреть на парней с тем же самым пренебрежением. — Сначала бы своё жильё отремонтировать, — нахмурившись, произнёс мужчина и опустил руки. Тем не менее становиться уж совсем уязвимым он позволить себе не мог — несмотря на полную фигуру Фултон крепко стоял на ногах и продолжал держать осанку ровной. Жильцы округлили глаза. Так вот в чём настоящая причина! Но куда зайдёт этот разговор с новыми подробностями всё ещё было неизвестно. В любом случае пока лучше промолчать. Не знаешь наверняка — не суйся. — А, ну вот теперь понятно. По-нормальному нельзя было сказать? — узнав правду, Торд остался непредвзятым. Было в этих словах что-то простое, открытое, человеческое. Ларссон говорил так непринуждённо, будто перед ним стоял сверстник или кто-то младше, но точно не человек в возрасте. Разве нам можно общаться со взрослыми вот так? — задумался Эдд. — Со старшими же невозможно быть на равных, нет? — Ну-ка помолчи, — огрызнулся Фултон, но недостаточно угрожающе и влиятельно для Торда, чтобы тот вспомнил о своём месте. Для Торда уважение к взрослым, кажется, не имело совершенно никакого значения. — Чё у вас там, крышу ураганом снесло? — беззлобно посмеялся Ларссон. — В интернете пишут, что шторм позавчера реально был серьёзным. Очень много домов пострадало. — Молчи, говорю, — повторил Фултон и, устало взглянув на своих арендаторов, крикнул: — Вы что решили? Не успел растерявшийся Эдд открыть рот (хотя он всё равно бы ничего не ответил, потому что, смотря на Торда, совершенно забылся), как Ларссон начал хихикать. — Да погодите вы, я ещё не закончил, — мягко упрекнул он мужчину. — Да что тебе всё надо? — гаркнул Фултон, вжав голову в плечи, отчего на шее у него образовалось аж три подбородка. — Мне надо, чтобы вы цену на дом не поднимали. В этом нет смысла. Новая волная сильного негодования задёргала морщины на лбу хозяина. — Нет смысла? Ты в своём уме? Я имею на это полное право! Поднятие цены нужно принять как должное без каких-либо условий, а освещать причины я вам был не обязан. Вот в чём нет смысла. Торд упёр руки в бока и посмотрел в сторону, чтобы что-то быстренько обдумать. Уверенная улыбка не спадала с его лица, так и говоря, что всё под контролем, однако от чего конкретно Ларссон сейчас находился в тихом восторге, всё ещё оставалось загадкой. Что же он хочет сделать? — Уж извините, что заставил вас во всём признаться. Просто хочу помочь. — С чем? — С ремонтом. Просто не поднимайте цену, а я вам помогу всё отремонтировать. Забесплатно, — весело сказав это Фултону, который в услышанное ещё и не сразу поверил, Торд взглянул на друзей и подмигнул им. Отремонтировать. Чужой дом. Забесплатно. Ради того, чтобы Эдд и Том продолжили здесь жить за прежнюю цену? Что? — Херасе… — сдавленно прошептал Том, пребывая в натуральном шоке. Эдд же, вытаращив глаза, молча переживал внутри себя что-то неописуемое, что-то за гранью реальности и по ощущениям похожее на то же падение в пропасть. Мистер Фултон, вздёрнув подбородок, презрительно хмыкнул. — Да что ты можешь? Ты из поколения бездельников, которые ничего не умеют делать руками, — зыркнул он на Эдда и Тома, которые сознанием были сейчас в каком-то другом мире и на очередной выпад мужчины никак не отреагировали. — Только языком чесать могут. Да и то, даже с этим уже проблемы. От потерянного вида парней Торд глухо усмехнулся. — Да ладно, — сказал он Фултону. — У всех есть свои достоинства и недостатки. Они хороши в своих делах, я — в своих, а вы — в своих. Нам не дано быть одинаковыми и сходиться во всех целях и желаниях. — Хватит этих дешёвых нравоучений, — отмахнулся мужчина и вернулся к сути с большим интересом узнать все подробности: — Почему я должен верить тому, что ты не врёшь мне насчёт помощи в ремонте? Забесплатно — это, считай, чисто на словах. Где гарантия того, что ты в какой-то момент не исчезнешь? — В первую очередь я это делаю ради друзей. Если я исчезну, значит, я их подведу. Если так произойдёт, вы тут же поднимете цену, как и хотели, и тогда… — Торд, звуча решительно и спокойно, снова перевёл взгляд на парней и в грустной задумчивости вздохнул, — плохо им будет. А я этого не хочу. — Ты это сейчас серьёзно говоришь? — Абсолютно. — Много умеешь? — Если б не умел, я бы, наверно, так громко о себе не заявлял. Вы сможете это понять, только когда мы будем на месте, — ухмыльнулся Торд. — А, кстати, в ванной есть два дела, которые я бы мог вам показать, но это чисто мелочи. Ну, помните, петли на дверце. Чем больше Торд рассказывал о себе, тем менее скептичным становился мистер Фултон, который наконец-то перестал супиться, а его мрачное лицо вместе с бровями распрямились. Похоже, подобный расклад дел его более чем устраивал. Так и правильно — от бесплатной рабочей силы никто бы не отказался. — Показывай, — хозяин пригласил парня кивком пройти за ним. Торд, продолжая лыбиться, жестом наказал Эдду и Тому стоять на месте и не мешать, после чего проводил мужчину до ванной комнаты. Те же, абсолютно отрешённые, ничего не сказали, так и не уложив как следует в голове тот факт, что вообще сейчас произошло. Под звуки шуруповёрта Ларссон приводил в порядок навесной шкафчик и с энтузиазмом рассказывал Фултону о своих способностях: пусть и учился в универе на инженера-механика, обычное строительство и ремонт он всё же любил больше, с мелочами расправлялся на раз-два, ложил полы, чинил крыши, розетки и всегда бросал вызов сложностям, которые встречались ему, например, при починке стиральных машин, бойлеров и установке батарей. Все эти объяснения сопровождались какими-то странными терминами и словами, которые Эдд и Том не понимали, зато их хорошо понимал сам мистер Фултон. Он легко поддерживал с Тордом диалог, был полностью солидарен с ним по поводу бешеных цен на запчасти и разделял любовь к инструментам какого-то производителя. Строительный экстаз типичных работяг успешно прошёл мимо двух творческих душ, которые в этих делах были полными нулями. Впрочем, не сказать, что они стыдились своих отвратительных умений чинить базовые вещи. Это просто не то, чему Эдд и Том хотели бы посвящать себя. Когда пришло время поменять ручку на двери, которую Торд купил на свой счёт, Фултону стало неловко. — Как будет возможность, верну тебе деньги. Я сейчас потихоньку закупаюсь материалами для ремонта, а чтобы нанять работников, средств уже не хватает. Вряд ли до конца лета я успею всё сделать в одиночку. — Не проблема. Со мной всё успеем, — приободрил его Ларссон и закрутил последний винт на ручке. Закончив дела в ванной, Торд и мистер Фултон вернулись в прихожую, попутно обменявшись номерами телефонов и договорившись о первом дне встречи. — Хоть на кого-то в этом поколении ещё можно положиться. Это очень радует, — Фултон мягко улыбался Торду, а его морщинистое лицо сияло довольством. — Ну так что, по рукам? Не поднимете цену? — Ларссон протянул мужчине ладонь. — Подниму, только если исчезнешь и не выполнишь своё же условие. Чтоб на полпути не бросал, понял? — Фултон крепко пожал кивнувшему Торду руку и посмотрел на своих жильцов, которые, стоя в стороне, казались в этом доме словно чужими. Сейчас они даже на роль второстепенных персонажей не годились — так, чисто фон, на котором ярко блистал лишь один крутой парень в красной футболке. — Давайте бумаги, я всё там напишу, — хозяин подошёл к Эдду и Тому, взял у них договоры и, достав из сумки ручку, уселся за стол на кухне. Оба долго и упорно уверяли себя, что не спят. И это реально был не сон — Фултон в графе с ценой аренды написал то же самое число, что и было всегда. Все поставили подписи на своих документах, после чего Эдд и Том проводили взглядом уходящего на улицу мужчину, выдав крайне скромное прощание. Перед тем как закрыть дверь мистер Фултон взглянул лишь на Торда, снова улыбнулся ему и даже помахал рукой, будто они какие-то друзья. Дверь закрылась, а шаги за ней утихли. Хозяин ушёл из дома без каких-либо ужасных последствий, цена за аренду осталась той же, а о съезде можно забыть, как и о моральном потрясении, которое наконец-то прекратило расти. Хотя с парой нервных клеток всё равно пришлось расстаться. Это же… просто чудо, что всё так хорошо сложилось. Даже не верится. Торд агрессивно тыкнул в дверь двумя средними пальцами. — Пошёл нахуй! Деловой такой припёрся в костюме этом дурацком! — Ларссон подбежал к окну и с блестящими округлёнными глазами внимательно проследил за удаляющейся чёрной машиной. — Но тачка крутая… Я тоже себе такую хочу. — Ого, — Томас быстро вышел из прострации от неожиданного поведения перед собой. — Я думал, что ты реально с ним подружился. — Мне не понравилось, что он про нас сказал в самом начале. И про поколение наше… — Торд показал пальцами кавычки, — уебанское. Или как он там сказал? Я после такого ни за что бы с ним не подружился, — надулся он, уперев руки в бока, и снова подошёл к парням. — Я даже не думал, что ты решишься нам помочь… — Том, держащий внутри определённо хорошие эмоции, желал Торду выразить признательность, но от смущения то и дело выдавал лишь обрывистые звуки. — Не могу я так. Хочешь, я тебе о… ой… ну… — Том совсем замялся, когда понял, как всё ужасно прозвучало, отчего Торд напрягся. — Не надо. От тебя мне ничего не надо, — с какой-то лёгкой истерикой усмехнулся он. — Чё за реакция? — нахмурился Том. — Я даже не договорил. — А что ты имел в виду? — Теперь мне интересно, о чём ты подумал, — закатив глаза, вздохнул Риджуэлл. — Блин, я просто хочу тебя как-то отблагодарить. Теперь я у тебя в долгу… Как бы это мерзко не звучало. — Оно так и звучит. Отстань, ничего мне от тебя не нужно, — с раздражением отмахнулся Ларссон. — Мне вообще не нравится, когда кто-то у меня в долгу. — Тебе всё равно придётся что-нибудь придумать. У нас тут ещё Эдд есть. Точно, тут же ещё есть Эдд. А есть ли он тут вообще? Кажется, он сейчас был где угодно, но только не с друзьями. Он будто валялся безжизненной куклой на краю той пропасти. В себя не прийти, не подняться — душа медленно покидала тело, которое почти сдуло ветром. Только слабые проявления рассудка еле-еле держали Эдда в сознании, кричали, что произошедшее реально и что на это надо как-то нормально отреагировать, чтобы никого не пугать. Однако то, что вышло в итоге, даже и близко не было похоже на что-то нормальное… Эдд упал на колени, сжался калачиком и, ударив кулаками по полу, просто взял и заорал. Взвыл во весь голос так неистово, что аж стёкла, слабо стоящие в оконных рамах, задрожали. Лёгкие тут же лишились воздуха, отчего Гулд рвано, припадочно задышал, и внешне это напоминало очередную панику, но… Это была не паника. Эдд вполне мог описать самому себе, что с ним происходило. Он хорошо понимал, что именно сейчас чувствовал, и он даже мог это контролировать. Если бы хотел… Но Эдд специально не станет это делать, потому что иначе его никто не поймёт и особенно Торд, который подошёл к Гулду и, присев на корточки, дотронулся до его спины. Этот жест заметно успокоил Эдварда. Его дыхание быстро выровнялось, что вернуло немного растерявшегося Ларссона в его привычный ритм. — Лучше? — спросил Торд по-дружески непринуждённо, как обычно и делал. Эдд постоянно ходит вокруг да около, лишь бы никого не задеть, но рано или поздно случается кратковременный он… Сбой. Глубоко потрясённый Торд, схваченный другом за грудки, был резко притянут ещё ниже к полу, прямо к лицу Эдда, в глазах которого заискрилась бешеная ярость. Стёкла, прощайте. — Ты ответишь за все свои слова, которые ему наплёл, понял?! — затормошил Гулд упавшего на колени Ларссона, когда мёртвой хваткой вцепился за ворот его футболки. — Только попробуй нас подвести, ублюдок! Я ж тебя реально убью! Атака слюнями вышла слишком мощной, что откровенно развеселило Торда. Ларс, весь оплёванный, прекратил жмуриться и в лёгком шоке вылупился на приятеля, продолжая посмеиваться. — С чего ты взял, что я подведу? Я вообще-то знал, на что шёл. Не боись, всё под контролем. Эдд ещё ближе придвинул Торда к себе и зловеще произнёс: — Я сегодня для тебя всё сделаю. Говори, что ты хочешь. Быстрее, пока я тебя не придушил! — рявкнул он в конце, чем только сильнее рассмешил Ларссона. — Что происходит? — Торд с усилием медленно повернулся к Тому, который всё это время стоял позади. — А так бывает, — улыбался Риджуэлл, не увидев в поведении Эдда ничего странного. — Эмоции копятся, копятся внутри, а потом начинается бесовщина. Первый раз видишь что ли? — Да нет, в детстве у Эдда такое бывало, но я не думал, что он до сих пор так может. — Ты чё, смеёшься надо мной? — возмутился Гулд и снова дёрнул норвежца. — Нет, нет! — замотал головой Торд, но из-за смеха это прозвучало так неубедительно, что лёгкая тревога сквозь веселье тут же взяла верх. — Блин, только не бей меня. — Мне насрать, Торд. Я это сделаю, хочешь ты того или нет. Эдд разжал кулаки и отпустил футболку приятеля, кажется, правда намереваясь сделать задуманное. Опасно. Эта угроза уже не веселила, и Ларссон с обречённой улыбкой вздохнул. — Ладно. Давай, — закрыл он глаза, всем своим существом ожидая худшего. Однако вместо удара… по чему бы то ни было (он так и не понял, куда должен был прилететь урон), Торд почувствовал мягкое прикосновение рук к своей спине, отчего, ошалев, тут же распахнул глаза. — Э… Эдд со сдавленным стоном прильнул к груди Торда, медленно заключив его в свои объятия. Будто опьянённый, Гулд совсем забылся в чужом тепле и никак не реагировал на явный протест в сторону своих внезапных нежностей. Тем не менее ослаблять чувственный хват даже и в мыслях не было. — Отпусти, — робко попросил Торд, елозя на коленях. — Пока не скажешь, что я могу для тебя сделать, не отпущу, — пробубнил Эдд ему в ключицу. Чем больше Ларссон сопротивлялся, тем крепче его сжимали. Недовольный цык звонко раздался по всей прихожей, а следом за ним — упрёк: — Эгоист хренов, — вздохнул Торд и всё-таки расслабился в руках упрямца. — Как и ты, — обидным тоном подхватил Эдд. — Всегда всё делаешь по-своему, никого не слушаешь и никому ничего не говоришь. Знаешь, как это бесит? Я хотел, чтобы ты не встречался с Фултоном, но ты снова нашёл идею получше. — Она спасла тебя от съезда, между прочим. — Вот именно. Это меня и разозлило. — И сейчас злишься? — Да я сейчас умру от радости, — ещё плотнее прижался Гулд к приятелю и тихо произнёс: — Ты буквально спас меня… Спасибо, Торд. Сердце застучало в бешеном ритме не только у преисполненного тёплыми чувствами Эдда — в теле эхом отдавался быстрый стук и другого сердца, которое сделало одностороннее объятие ещё нежнее и жарче, а по тому, как зашевелились руки Торда, Эдд с затаённым дыханием предположил, что его ласка сейчас может получить ответ. О боже… Скромное откашливание, прозвучавшее на стороне, дёрнуло Эдда и Торда ещё более сильной тревогой, и те с краснющими лицами уставились на Тома, который всё это время был рядом. — Не гейско, не переживайте, — усмехнулся Риджуэлл, с издёвкой смотря на парней, что сидели на полу у него чуть ли не под ногами. — После сегодняшнего стресса нужно выпить, — зашаркал он к своей комнате и вскоре полностью исчез из поля зрения «не гейско» обнимающихся друзей, видимо, забрав с собой и их смущение. — Правильно, мне тоже надо курнуть, — засуетился Торд в ослабленном хвате Эдда, но был тут же заключён в новые крепкие тиски. — Опус… ти-и… — сдавленно прокряхтел он. — Сначала скажи, что ты хочешь. Мне нужно что-то сделать для тебя, — затребовал Гулд, только сильнее сжимая того. — Курить отпусти! — Нет, что-то другое! Ларссон, нехотя смирившись с безвыходным положением, от отчаяния прорычал и тяжело вздохнул. Пока он что-то не придумает, Эдд продолжит стоять на своём. Плевать, что это детское упрямство и эгоизм в самом глупом его проявлении. Как сказал мистер Фултон, это поколение и правда какое-то дурное. — Ты умеешь стричь? — спросил Торд, кажется, наконец что-то придумав. Лицо Эдда, поднятое на друга, выражало любопытство и вместе с тем некоторое недоумение. — Стричь… что? — не понял Гулд. Объятие снова стало спокойнее, что позволило Торду нормально дышать и разговаривать. — Я неправильно выразился, — помотал головой Ларссон. — На кухне в шкафу… в самом нижнем ящике лежит машинка, чтоб волосы стричь, и ножницы. Вы ими пользуетесь? — А, эта машинка не наша. Она там лежала ещё до нашего с Томом въезда сюда. — Значит, в барбершоп ходите? — Ну, так-то да… — Понятно. Отбой, — мгновенно отступился Торд. Так значит, Торд хочет, чтобы Эдд его подстриг? Подстричь Торда… В полном праве больше прикасаться к его голове и волосам… Учитывая, что Ларс крайне недоверчивый и неприступный… В этом чувствуется что-то интимное. Так, стоп. А почему это так заводит? Это же просто подстрижка. — Нет, она работает, и я ей умею пользоваться. Я умею стричь, — со всей решительностью заверил Эдд. Ни в коем случае нельзя упускать такой шанс! — На Томе тренировался, да? — ухмыльнулся Торд, но Эдд даже и не думал этого скрывать. — Хех, а на ком ещё? — И ему нравилось, что ты делал? Вполне обычный интерес на почве скепсиса вдруг лишил Эдда былой уверенности. — Ну… не всегда, — замялся Эдвард. — Он довольно придирчивый. — Я тоже придирчивый, — подозрительно хмыкнул норвежец. — Так тебе надо всего лишь длину убрать. Это несложно, — ровным, фальшиво-весёлым голосом Гулд выдавливал из себя вид надёжного человека, как только мог. — Уж давно пора, а то у тебя такие длиннющие волосы, ты как бродяга. Торд, немного расстроенный от прилетевшей в лоб правды, тихо простонал. — Да блин, — не теряя улыбки, он затеребил прядку, лежащую на ключице. — Я думал, что буду выглядеть круто с длинными волосами, но они мне стали только больше мешать. Ещё и затылок сильно потеет. — Ты обратился по адресу, чувак, — Эдд отстранился от друга и с лёгким пафосом гордо положил ладонь себе на грудь. — Со мной можешь не волноваться, я всё сделаю по красоте. Торд, пользуясь хорошим моментом, тут же поднялся на ноги и зашебуршал в карманах в поисках зажигалки и сигарет. — Ладно, доверюсь твоим способностям. Всё равно не знаю, что ещё придумать — сказал он и пошёл к выходу из дома. — Сейчас курну и вернусь. Только Ларссон открыл дверь, как на крыльце его встретила уже давняя «лучшая подруга». Опять она, пристально смотря на врага, запела угрожающие песни и, выгнув спину, распушилась. Ничего не меняется, и за три дня это уже успело стать чем-то… нормальным. — О, привет, ебанько, — так же нормально и беззаботно поздоровался с кошкой Торд. — А я всё думал, куда ты запропастилась. Я скучал. А ты? Ринго выдала в ответ ещё более громкий злобный вой и была готова в любой момент броситься в атаку. — Давай ты не будешь окончательно портить мои джинсы, окей? Ну-ка брысь. В день прилёта Торду, видимо, по горло хватило плясок в компании агрессивной кошки, так что он был совершенно не заинтересован повторять подобное снова. Он просто отодвинул Ринго в сторону ногой и спустился с крыльца, а та даже никак не отреагировала, будто напрочь забыв о прошлых стычках. Неожиданно. Пребывая в загадочных раздумьях, растерявшаяся Ринго не сразу отозвалась на зов Эдда, однако, немного погодя, забежала внутрь дома и как ни в чём не бывало запросила еды. Похоже, что-то всё-таки меняется. Торд вернулся домой и встретил в прихожей Эдварда, который светился радостью и предвкушением скорее начать подстрижку. Приставив к зеркалу стул, Гулд кивком пригласил друга сесть. — Ну и скорость, — удивился норвежец, когда осмотрел рядом Эддом скромный набор парикмахера, находящийся на отдельном табурете. — Меня всего пять минут не было, а ты уже всё организовал. — А чего тянуть? — Эдд с улыбкой до ушей даже не скрывал своих намерений. Мысли о подстрижке Торда и «легальных» прикосновениях к нему продолжали приятно волновать художника. Ларссон почесал затылок и, не понятно чего страшась, вздохнул — даже не нашёл в себе сил хотя бы на миг взглянуть на восторженного Эдда. Лицо краснело всё больше и больше, а желание стричься исчезало с каждым новым неторопливым шагом вперёд. Ну нельзя быть настолько переменчивым, Торд. Ты же совсем недавно был спокоен. Всё же скромняга приземлился на стул перед зеркалом, «позволив» Эдду нависать над ним сзади. Милое, забавное зрелище, обрамлённое очередной неловкостью, однако это совершенно не то настроение, которое Гулду сейчас нужно. Кажется, Эдд окончательно прозрел насчёт своих истинных мотивов. То, кем он хочет быть и каким он хочет видеть Торда. И каким бы хотел быть сам Торд рядом с Эддом… Художник почему-то чувствовал, будто он всё правильно понимает. Сначала хотелось всё списать на хорошую интуицию, однако очищенный от посторонних мыслей разум вытащил наружу один простой и очевидный факт: рядом с Эддом не чужак. Шлепок по голове получился куда звонче, чем осмелевший Гулд предполагал. К слову, бил он не себя. — Ты ж сказал, что доверяешь мне. Сейчас-то чего мнёшься? — подтрунил Эдд, вцепившись Торду в макушку. Отражение подопечного в зеркале сморщило лицо, зашипело и, поджав плечи от внезапного удара, подняло на Гулда убийственный взгляд. — Я перехотел, — пробасил Ларссон с натянутой улыбкой. — Просто скажи, сколько волос убрать. Я не сделаю ничего лишнего. — Эдд расслабил ладонь и повёл её по затылку к шее, где, почти доставая до лопаток, и кончались волосы. — Ну и патлы у тебя. Даже крашенные они очень мягкие. — Он потянул на себя несколько взятых крупных прядей карамельного цвета и поводил по ним большими пальцами. Гладкие. — Я не знаю, почему они такие, — спокойно вздохнул Торд, сразу же забыв о недавней подначке. — Вроде, когда осветляешь, они должны становиться жёстче. — У тебя тёмные корни выглядывают, кстати, — вернулся Эдд наверх и, легонько касаясь пальцем кожи головы, неожиданно вызвал у Торда дрожь и глухой стон. — Да хватит меня просто так трогать! — дёрнулся в недовольстве Ларссон, уйдя подальше от этого бесцеремонного безобразия. — Стриги уже! — со смешком приказал он Эдду, а тот с выпученными глазами завис, улетев в самые дебри своих странных мыслей. О-очень странных мыслей. Это чё щас было? Это место реально настолько чувствительное? Похоже, поиграть с обманчиво-ненавязчивыми прикосновениями не выйдет. Ну и ладно. Не спеша переварив эту, не то слово, интересную информацию, Эдд вернулся в реальность. Он взял короткий пеньюар, который всё это время лежал у него на плече, и, обвив ткань вокруг шеи друга, закрепил её под волосами. Прямо как в настоящей парикмахерской. Осталось только вооружиться плоской расчёской, ножницами и пульверизатором. Сначала нужно убрать длину, а после можно и машинкой поработать. — Говори, сколько снимать. — Эдд приложил зубья расчёски к месту, где у Торда начинается затылок. — Столько? — Под ноль хуярь. Всю башку, — тихо произнёс Ларс, улыбаясь, однако в просьбе чувствовалось что-то обречённое, будто это не искреннее желание, а какая-то вынужденная мера. Как наказание. — Ты ёбнулся? Какой ноль? — возмутился Эдвард, заглянув через плечо Торду прямо в лицо — Посмотри на себя, — указал Эдд другу на его отражение в зеркале. — Красавчик же. Я не буду тебя налысо стричь. Даже не проси, придурок. Торд громко рассмеялся. — Да я пошутил. Мне просто всегда было интересно, каково это вообще жить без волос. Я себе даже никогда затылок не брил, прикинь? — Ни разу за всю жизнь? — вздёрнул брови Эдд. — Не-а. Даже если и интересно, всё равно не буду брить. Принцип такой у меня, — горделиво заявил Торд и показал пальцами ножницы на своих волосах, чтобы Эдду было понятнее. — Ты, короче, патлы мои состриги, а на затылке смахни волос так, чтобы там ещё можно было пройтись машинкой с насадкой на десять миллиметров. — Окей, — ответил Эдд, когда без особых проблем представил, что в итоге должно получиться. Он визуально разделил голову на верхнюю и нижнюю часть, зачесал волосы на макушке и закрепил их заколками. С ними лучше работать в последнюю очередь, а пока пусть не мешают. Гулд попрыскал из пульверизатора по волосам и сразу же провёл по ним расчёской, чтобы ножницами состричь всю необходимую длину. Пока Эдд был сосредоточен на идеальной работе парикмахера и просчётом всех шагов наперёд, Торд тихонько посмеивался. — Ты так беспокоишься о моей красоте… — Конечно, для меня это важно. Я не позволю себе уродовать тебя, — спокойно отозвался Эдд, не отвлекаясь от дела. — Любой, кто когда-либо портил тебе стрижки — криворукий идиот. Ларссон выдал странный, сконфуженный смешок. — Я передам это Ирме. — Тебя стрижёт твоя горничная? — ойкнул Гулд и посмотрел на Торда с некоторым стыдом. Эдд ни разу не видел эту Ирму, и он ни в коем случае не хотел говорить про неё что-то плохое. Будь такая возможность, Эдд бы поблагодарил её за ту вкусную еду, которую Торд привёз с собой. — Когда я был мелким, она очень плохо меня стригла, — ответил Ларссон, не обращая внимания на растерянность приятеля. — Я даже не помню, какая у тебя причёска была в детстве, — озадачился Эдд, что заметно расслабило Торда, и тот просто выдохнул. — Слава богу, что ты забыл. — Вот так, — Эдд закончил работу ножницами. Начиная с конца затылка и поднимаясь наверх, к макушке, укороченные волосы теперь лежали лесенкой ровными срезами. Пора убрать этот ужас машинкой и сделать черновой вариант стрижки. Машинка была старенькой, с пластикового корпуса уже начала слезать краска. Зато она была аккумуляторной, что несказанно радовало Эдда, которому никогда не нравилась вся эта возня с проводами. Они вечно для него мешались, путались и переламывались. Стричь насадкой на десять миллиметров, значит? Если б хотя бы на одной насадке были написаны эти миллиметры… Краска на них тоже стёрлась. Эдд, по очереди рассматривая все насадки с длинными зубьями, пытался понять, какая из них какая. — Слушай, Эдд. Всё-таки я хочу рискнуть, — нарушил тишину Торд скромным тоном. — Я не буду тебя налысо брить, — строго осёк друга Эдвард, так и не найдя на насадках надписей. — Нет, просто сделай мне покороче. Не налысо, но и чтоб не было слишком длинно. Мне реально интересно, как это будет ощущаться. — Нарушаешь свои же принципы? Ну давай, — съезидничал Эдд. — Стриги насадкой, которую ты сейчас держишь, — кивнул Ларссон на ту, которая была с не самыми длинными зубьями. Знать бы ещё, на сколько миллиметров она стрижёт. Хоть бы предупредить Торда о том, что вообще сейчас получится, но Эдд, честно говоря… и сам ничего не знал. Он не разбирался в насадках, и как они стригут. Он в душе не чаял, сколько сейчас волос смахнёт с Торда только что установленной насадкой. Но разве Эдд об этом в открытую признается? Конечно, нет. Торд ничего не спрашивает и не уточняет, потому что полностью ему доверяет, и так просто рушить образ «парикмахера с опытом» Гулд был не намерен. Тревога не уходила в крайность благодаря освобождению от ответственности — Торд сам выбрал себе насадку, так что проблемы в первую очередь будут лежать на его совести. Тем не менее Эдд верил, что проблемы его минуют и всё получится. С Томом в последний раз вообще всё идеально прошло. Относительно. Для человека, который стриг наугад на одной только интуиции. — Ты сам выбрал, — предупредил Эдд и включил инструмент. — Давай уже, — уверенно попросил Торд. Гулд не самым быстрым, но и не самым медленными движением провёл машинкой от середины шеи по затылку наверх. Машинка громко и грубо жужжала, когда сжирала густые и ещё длинные куски волос, отчего Торд весь задрожал. Ларссон с шокированным лицом ахнул и затаращился в зеркало, в котором его драгоценные мягкие волосики в подозрительно больших количествах, словно пух, начали неспешно падать на пол. — Ой, — одной дорожки хватило, чтобы Эдд понял, как коротко получилось. Да тут любой с плохим зрением увидит, что это перебор. Прямо как ёжик — на голове остались лишь тёмные колючки. Если Торд правда никогда не брил затылок, то происходящее для него станет воистину невероятным экспириенсом. Уже. Видок в зеркале сейчас забавный. — Это было очень много, — прошептал Торд. Его округлённые щенячьи глаза суетливо забегали по сторонам. — Не надо мне так. Я передумал. Давай насадку подлиннее, — запаниковал он, умоляюще взглянув на приятеля. — А с этой хернёй чё делать? — указал Эдд машинкой на участок укороченных волос, будто Торд мог его увидеть. — Я уже начал. Теперь мне придётся весь затылок сбривать этой насадкой. — А чё там, вообще всё плохо? — Торд вытащил из-под пеньюара руку и изучающе провёл ладонью по бритому затылку. — Бля-я, это ужас… — протянул он с испугом и досадой. — Я не хочу так коротко. — Ты сам так захотел, — с укором подметил Гулд и внимательнее присмотрелся к своей работе. — А это что у тебя тут, лысина? — На затылке у Торда было одно маленькое место, где волос вообще не росло. — Или плешь? — Я забыл… Я забыл, что я старею. — Реально лысина? — Стриги дальше. Всё равно уже лучше не сделаешь, — ничего толком не объяснив, Торд совсем поник, а взгляд его опустел. Он будто умер внутри. — Да чего ты расстроился? Я тебе всего лишь ползатылка сбрил, — начал успокаивать его Эдд, однако звучало это не столько ободряюще, сколько бесконтрольно-осуждающе. — Сейчас уберу лишнее на оставшейся части головы, а к макушке пойду насадкой подлиннее, и будет у тебя плавный переход. На самом верху волосы сильно трогать не буду, раз уж так не нравится. — Конечно, не нравится! Я же сейчас уебаном стану! — взорвался Торд и замотал головой в разные стороны, пытаясь увидеть в зеркале худшее. Эдд аж вздрогнул. Эдд даже не думал, что друг начнёт так люто истерить и тем самым действовать на нервы. Он же буквально сейчас как малое дитя. — Молчи и не тряси башкой, — Эдд своей широкой клешнёй схватил Торда за голову и поставил её ровно. — Я всё исправлю. Ларссон послушно замолк и уселся смирно, но его громкое дыхание так и продолжало выдавать напряжение и недовольство, когда машинка ехала по всему затылку и сбривала оставшиеся волосы. Ближе к макушке другой насадкой Эдд сделал красивый переход, оставив прядки там чуть длиннее, а вот на висках пришлось всё снять. — Теперь я понял. Это не лысина, — закончив с первой частью подстрижки, Эдд немного отошёл подальше, чтобы убедиться наверняка: поперёк всего затылка прямо от уха до уха проходила белая полоса. — Это шрам… А чё он такой огромный? Что с тобой приключилось? — Сильное любопытство не давало Эдду стоять спокойно. Перед его глазами был немного… стрёмный видок. — Тебя как будто лопатой ёбнули. Как ты вообще не умер? — В бордюр влетел, когда с теми чмошниками дрался, — ответил Торд, ухмыляясь. — Мы ж с тобой потом оба лежали в больнице с сотрясениями. Опасное прошлое. — У меня всё не так жёстко было, — Эдд задрал чёлку и показал другу свой маленький шрам в виде кружка на лбу, который Ларс одарил широкой улыбкой. Быстро вспомнился момент из детства, когда Торд ухаживал за приятелем после его первой в жизни серьёзной травмы. — Так правильно. Я никому не давал к тебе приблизиться — ты и получил меньше всего. Потом тебя всё-таки достали, ты вырубился, а я ещё пытался что-то сделать, но в конце всё равно слёг. — Ларссон ещё раз провёл рукой по всему затылку, который был уже полностью оголён, и забился в ещё более сильной панике: — Ой, фу! Кто это? — В смысле «кто»? — не понял Эдд, испугавшись. — Я как будто мужика какого-то чужого трогаю! Это даже не я как будто. Блин, почему истерика Торда одновременно и раздражает, и смешит? С одной стороны хочется, чтобы он поскорее заткнулся, а с другой… когда Эдд последний раз видел его таким? Кажется, ни разу. Это было что-то новенькое, но лучше бы оно уже прекратилось. Эдду как-то не по себе. — Да ты это, ты, — вздохнул Эдд, хихикнув. — А это твой затылок, познакомься с ним. Нельзя показывать ни грамма пренебрежения — нужно прямо самому себе поклясться! У друга стресс от новой причёски и ощущений, такое с каждым может случиться. Надо просто оставаться спокойным и всегда его поддерживать. Ничего ведь страшного не произошло — обновлённый Торд всё ещё выглядел хорошо, и Эдд хотел его в этом убедить. Иначе Эдд никогда не станет профессионалом… кое в чём. Гулд медленным, даже нежным движением взял голову Торда и повернул её вбок, чтобы тот увидел историческое событие на своём затылке, однако Ларссон только сильнее сморщил лицо, когда внимательно изучал изменения, идущие до самых висков. — Блять… Ну и уродство. Я не знаю этого человека. А чё с висками? Почему они так резко тут сбриты? — показал он пальцем на неудачный переход с одной насадки на другую. — Тебе надо было чаще останавливаться и отходить назад, чтобы лучше оценивать работу. Нет. Это просто невыносимо. У Эдда внутри, кажется, что-то треснуло и лопнуло к херам. Ещё и так смачно, что Торд заскрипел голосом хуже чайки. — Слышь, ты! Я вообще-то старался! — Гулд яростно вцепился ему в шею. — И подстрижка ещё не закончена. Хватит делать выводы раньше времени! — Эдд открепил заколки на макушке, позволив сохранённым волосам лечь на место и закрыть собой половину бритой головы. Акт очевидно несерьёзного удушения отвлёк Торда от капризов и снова его развеселил. Это ведь уже не первый раз, когда Ларссона смешит грубость Эдда. Ну а что поделать, если по-другому этот шакал не понимает? Обратив внимание на небольшие метаморфозы, произошедшие в зеркале, Торд вошёл в новую волну истерики. Ну хоть теперь это возмущение было в компании приподнятого настроения и улыбки. — Теперь я гриб какой-то! Как горшок! — хохотал Торд. — Да заткнись ты! Всё нормально сейчас будет! — ругался Эдд, заразившись от приятеля смехом, и взял в руки ножницы с расчёской, чтобы состричь наверху явно лишние длинные пряди. — Ты же говорил, что не будешь трогать верх. — Нужно убрать самую малость. Некрасиво выглядит, просто тебе тут сзади не видно. — Сострижёшь много — и я тебя прикончу. — Да я тебя быстрее прикончу, если продолжишь башкой мотать! — Вы чё тут всё орёте? Из коридора в прихожую выглянул Том, которого после водки немного мотало, однако, увидев нечто на голове Торда, он мигом распахнул полусонные глаза и громко тявкнул. Именно что тявкнул, как какая-то дурная собачонка. Это было совершенно не похоже на смех. — Съебись отсюда! — раскраснелся Торд, дёрнув в сторону Риджуэлла головой, отчего все пряди под лезвиями ножниц отстриглись у Эдда под ужасным углом, и ровная линия волос, как назло, пошла наверх. — Торд! — рявкнул горе-парикмахер, и Ларссон тут же вернулся на место, продолжая искоса смотреть на Тома, которого всего скрючило от потери воздуха. — Ты зачем согласился подстригаться? — с трудом придя в себя после припадочного скулежа, Томас смахнул с глаз слёзы и от пьяни пошатнулся так, что пришлось опереться о стену. — Я сам ему предложил меня подстричь, — серьёзно ответил Торд. Похоже, он ещё не понял, что волосы на макушке придётся заметно укорачивать. — Идиотина ты! Эдд же рукожопый. Он тебя сейчас вообще без волос оставит, пока будет всё исправлять. — То-ом. Реально, уйди. Не мешай, — прорычал Гулд, который хотел по-тихому всё подравнять, однако дрожащая рука с ножницами застопорила процесс, потому что кое-кто открыл свой рот в самый неподходящий момент. Вот кто его за язык тянул? — Эдд вполне нормально работает машинкой, — защищал друга Ларссон. — То, что у меня сейчас творится на затылке, это только моя вина. Он просто сделал так, как я сказал. — Он с ножницами не в ладах. Не знает, когда остановиться, — сказал Том, икнув. — Он мне как-то раз всю чёлку отрезал. Пришлось волосы постоянно залачивать наверх, чтобы это скрыть. — А-а, так вот какая история у твоей причёски, — протянул Торд и почему-то крайне спокойно смирился со своей дальнейшей участью, подозрительно хмыкнув. — Мне тоже, походу, придётся всё залачивать, либо вообще в шапке ходить. Эдда аж затрясло. Не выдержал — так и заорал: — Заткнулись оба! Хватит меня отвлекать! — Да, Торд, сиди смирно и вообще не дыши, пока Эдд всё не испортил, — продолжал подкалывать раззадорившийся Том. — Ты всё портишь! Уйди, — больше жалобно, чем злобно затребовал Гулд, и Томас, наконец-то умолкнув, с издевательской улыбкой удалился из прихожей. Ну и что теперь делать? Как Торду объяснить необходимость сильно укоротить его драгоценные волосы на макушке и не быть сожранным с потрохами? Глубоко вздохнув, дабы снять хоть какую-то часть напряжения, Эдд сделал пару шагов назад, чтобы лучше оценить предположительный конечный результат. — Та-ак… Нам нужно поговорить на какую-то отвлечённую тему, чтобы ты сильно не переживал, — начал осторожничать он. Торд, пожав плечами, усмехнулся. — Мне кажется, это больше тебе нужно. Я и так спокоен. — И с каких пор? Ты же совсем недавно истерил. — А чё толку продолжать, если ты уже всё равно лучше не сделаешь? Я смирился. — Ты мне ведь даже шанса не даёшь, ты в курсе? — Да я и так вижу, что хуйня выходит. Этот горшок уже не исправить, — с наигранной безнадёгой ответил Торд, который уже порядком утомился от происходящего. — Давай, ровняй. Я же чувствую, как там всё криво. Честно говоря, Эдвард тоже устал. Нужно поскорее сделать последние штрихи и закончить. От этой подстрижки он ждал совершенно другого, а получилось всё как всегда. Но хоть сегодня вышло без самоосуждения — всё пошло не по плану только из-за необоснованного риска Торда получить новые ощущения и его суетливости. Эдд правда хотел сделать всё по красоте, и он был уверен в своих способностях, однако то, какой ужас вышел в итоге, его уже не расстраивал. Смирение Торда неплохо успокаивало, а его резко переменившееся настроение и юмор помогли Эдду взглянуть на эту несуразную грибную стрижку с улыбкой. Делать из этого какую-то трагедию, очевидно, будет глупее некуда. Эдд снова подошёл к другу ближе и начал медленно убирать длину с каждой прядки, держа ножницы почти вертикально. — Ты можешь дышать. Не шевелись главное. — Эдд заметил, что Торд задержал дыхание, а его лицо в зеркале было неотличимо от спелого помидора. Хоть это и делало процесс стрижки удобнее и легче, надолго его всё равно не хватит. Так и вышло — дурачество Торда быстро прекратилось, и тот наконец-то вернул себе в лёгкие воздух. — Хочешь поговорить о чём-то? — поинтересовался Ларссон. В лёгком, беззаботном тоне друга неожиданно появились трепетные и заботливые нотки, от которых Эдд аж опешил. Гулд не просто не против — это его желание номер один, чёрт возьми! — А, э-э… — он совсем растерялся, не зная, какую тему вообще поднять. Хочется о стольком поговорить, но половину из насущного обсуждать конкретно сейчас будет крайне нетактично и даже опасно. Пока нейтральное. Что-то нейтральное! А что?.. Торд, всё это время внимательно смотря на Эдда, который так и не смог выдавить ни слова, вдруг задумался и опустил взгляд. — На самом деле… я очень сильно волновался, — неуверенно произнёс Ларссон. — Я про момент с Фултоном. — Никогда бы не подумал, — удивился Гулд. — Ты был таким решительным и крутым, будто у тебя всё было схвачено. — Я говорил первое, что приходило мне в голову, и теперь я обрёк себя постоянно видеться с ним. В какое же дерьмище я вляпался, — горько усмехнулся Торд. — Но вы же нашли общий язык. Тебе всегда будет о чём поговорить с ним. Ларссон, совершенно не желая оценивать слова Эдда как поддержку, в знак глубокого несогласия насупился. — Если он опять начнёт поливать грязью творческих людей, я подорву этот мир к хуям, — проворчал он угрожающе. Этот прямолинейный, ничем не прикрытый негатив был так хорошо знаком Эдду, что тот просто не мог не найти это забавным. — Хах, мне, конечно, тоже не нравится, как он о нас отзывается, но не настолько. Я просто игнорирую. — «Ты из поколения бездельников, которые ничего не умеют делать руками», — по-детски наигранно начал цитировать мужчину Торд. — Тьфу! Эдд от греха подальше прекратил стричь и увёл ножницы в сторону. — Звучишь как обиженный ребёнок, — поддразнил он. — Да мне насрать. Я же из «дурного» поколения, — Торд прямо завёлся. — Кто из нас вообще хочет взрослеть и становиться таким же как Фултон? Нам наоборот нельзя становиться серьёзнее — что от нас тогда останется? Опять до боли знакомые слова… От мыслей, что друзья всё ещё могли быть на одной волне, быстро поднималось настроение. — Фултон такой озлобленный, наверно, не от хорошей жизни. Думаю, он уже давно разочаровался в творческих людях. Типа их дело не всегда приносит конкретного результата и пользы, — задумался Эдд, развив эту тему специально, чтобы Торд прекратил упиваться пессимизмом и засиял желанием сделать своё любимое — найти правду. Пусть свою, но правду. — Строительство ведь тоже своего рода творчество. Мозг-то и там, и там работает одинаково. Но да, интересно — со стороны кажется, что творческие люди просто тратят время впустую, создавая бесполезные штуки. Пока Ларссон беспристрастно подходил к какому-то заключению, Эдд вдруг почувствовал внутри себя что-то колющее, тяжёлое и просто противное. «Я не хочу создавать бесполезные штуки.» — Но мы не создаём бесполезные штуки, — продолжил Торд. — Да, поначалу кажется, что мы просто развлекаемся, хотя если взять детство, то там ничего другого и быть не может. Однако со временем появляется желание что-то рассказать людям. Чтобы они посмотрели на тебя, на твою работу и задумались о чём-то. Это ведь тоже польза — заставлять людей думать. — Закончив мысль, Ларссон мягко и довольно заулыбался, однако поспешил снова стать сдержаннее. — Ладно, от меня это как-то хреново звучит, учитывая, что я не горю творчеством так сильно, как ты. Да и говорить такие очевидные вещи Фултону всё равно нет никакого смысла — вряд ли он поймёт. Таких уже не переубедишь. В груди Эдда быстро разрослось тепло. Всё приятное, что он почувствовал от друга и его слов до этого, умножилось в разы. — И всё же это было мнение творческого человека, Торд. Значит, ты ещё не так далеко ушёл. Это радует. — Да никакой я не творческий уже, у меня даже своего проекта нет, — Ларссон снова начал глушить себя. — Я могу только помогать кому-то с чужими, а в последнее время вообще работаю только с тобой. Это всё, на что меня хватает, и это неполноценное творчество. Эдд хотел возразить, но тут же притормозил. В словах друга хоть и была какая-то доля правды, с ними совершенно не хотелось соглашаться, потому что в проекте Эдда есть один яркий момент, когда Торд был по-настоящему творческим. «Ты не неполноценный.» А можно мы вернёмся к этому как-нибудь потом? У Торда на волосах сзади опять образовался кривой срез. Я, чё, всё это время подравнивал под углом?! — Гулд не позволил себе сказать это вслух. — Теперь надо ещё больше состригать… Очередные, ещё более подозрительные чики ножницами ввели Ларссона в ступор. — Да что ты там всё режешь, я не пойму? — с удивлением озадачился он. — Я думал, ты закончил. — Так надо, — произнёс Эдвард, избежав лишних слов, но, учитывая, что Том успел пролить свет на главный недостаток Гулда в подстрижке, Торд сто процентов уже обо всём догадался. Не волнуется, не капризничает, а просто, как настоящий мужик и лучший друг, терпеливо принимает неуклюжую благодарность за спасение от съезда из дома. — Покажи лучше фотки своих друзей, если они, конечно, есть, — отвлёк его Эдд неожиданной просьбой. — Пола и Патрика? Мы никогда сами не фоткались, но у меня вроде оставались фотографии из универа, где мы получили награду за нашу разработку, — Торд, достав телефон из кармана, начал активно просматривать галерею. — Что разрабатывали? — Сделали робота для посадки семян. Он умеет сам делать борозды и сажать семена на нужную глубину. Ещё он учитывает расстояние между растениями, чтобы они росли лучше. Короче, крутая штука получилась. Компактная. — Ты придумал? — Не, это была идея Патрика. Он любит придумывать изобретения для сельского хозяйства. Смотри, какой моднявый, — Ларссон показал фотографию, где Патрик с длинными блестящими локонами, в белоснежных брюках и расстёгнутом пальто, лучезарно улыбаясь, держит в руках свою разработку. — Весёлый он, но то и дело выпадает из реальности. Порой он бывает настолько отрешённым, что мне становится даже как-то не по себе. Сначала мне казалось, что у него ветер в голове, но нет — Патрик просто очень много думает. Безумных идей тьма, а времени и толку их реализовать не хватает, но оборвыши ему всегда помогут. — Что? Оборвыши? — усмехнувшись, не понял Эдд. Ларссон неторопливо пролистал все сольные фотографии Патрика и его фотки с преподавателями, после чего внимание переключилось на два недоразумения в, мягко говоря, не очень стильных одеждах и небрежностью на лицах. — Вот мы — оборвыши, — показал Торд фотографию с собой и вторым своим другом. — Мы тупо забыли о фестивале с выставкой изобретений и оделись как обычно. На фоне Патрика выглядим как какие-то бомжи. Я, блин, небритый с синяками под глазами в своей задрипанной худи, и Пол такой же… — Ларс, довольно долго держась, чтобы не засмеяться, всё-таки прыснул и засвистел как чайник. Видок у Пола был самым глупым и неопрятным: с напряжённым лицом стоял смирно, как солдат, вытянутая розовая водолазка на таком важном мероприятии вообще была ни к месту, а густая растительность царила не только на подбородке, но и над губами. — Если честно, ему усы вообще не идут, — захихикал Эдд, а Торд залился ещё более сильным хохотом. — Слава богу, он их убрал. А то мы без конца шутили ему «пизда под носом». — А у тебя пизда на башке, блять! — громко рассмеялся Том, снова выглянув из тьмы коридора. Неистовый припадочный лай подкосил ему ноги, и алкоголик полетел прямиком на пол, продолжая там поскуливать. Эдд взглянул на безобразную короткую стрижку Торда в отражении зеркала и следом за Риджуэллом загоготал во весь голос. Он своими исправлениями испортил вообще всё, что только мог, и Ларссон, поняв, что это перебор, резко вскочил со стула. — Всё, хватит! — фыркнул он, сдёрнул с себя пеньюар и подошёл ближе к зеркалу, шурша остатками ещё влажных волос на голове. Под каким углом их ни положи, в любом случае всё выглядело одинаково паршиво. — Это пиздец… — рассматривал Торд свою причёску под разными углами. — Я боюсь того, чё у меня сзади творится. — Погоди, дай я последний раз тебе подравняю, — Эдд, еле-еле переведя дыхание, подошёл к Торду и срезал ножницами ещё несколько плохо лежащих волосинок. — И что это за огрызок? — Ларссон взял двумя пальцами торчащую короткую прядку на макушке, напоминающую хвостик. — Ты как мокрый петушок, — подтрунил Гулд и вконец разошёлся вместе с Томом, который, валяясь на полу, от услышанного ещё сильнее завопил. — Я убью тебя когда-нибудь, — процедил Торд с кривой улыбкой и снова лихорадочно затеребил волосы, чтобы их хоть как-то по-нормальному уложить. — Я потом приду в барбершоп — они там все охуеют. «А чё это? Что за криворукий идиот тебя стриг до этого?» — Только Ларссон произнёс последние шутливые слова, как получил от Эдда такой же пинок по заднице. Из всех трёх дней в компании Торда Эдду только сегодня было реально весело и легко. Никакого самоконтроля, никаких лишних раздумий и тревог по пустякам — всё вылетело из головы и сделало произошедшее таким смелым и естественным… Как оно и бывает у лучших друзей. Гулд и забыл, насколько это чувство может быть приятным. Эдд будто переродился. Но стоило парню остаться наедине с самим собой в собственной комнате, как внутри, словно путанный клубок ниток, завертелись странные мысли. «Это был… настоящий я?» Сложив руки в замок, Эдд лежал на кровати и смотрел в потолок. Думал. Кругами переживал сегодняшние моменты, пытаясь представить, как он тогда выглядел со стороны, но перед глазами то и дело появлялся только Торд. Усталый и хмурый, самодовольный и ехидный, смущённый, дурашливый и капризный. Искренне весело смеющийся… Каким же разным он, оказывается, может быть. Определённые выводы скромно просили Гулда обдумать кое-что ещё раз. И ещё раз, и ещё… В полумраке из-за облачности за окном почему-то это хорошо получалось. Тем не менее сейчас не ночь и не поздний вечер — даже ужина ещё не было. Сегодня Тома очередь готовить. Под глумливые смешки над Тордом в благодарность за эти потрясающие эмоции Риджуэлл пообещал приготовить что-то побогаче. Ларссон пошёл мыть голову, сказав, что потом задержится в своей комнате, дабы как следует разобраться с новой причёской, после чего планировал заглянуть к Эдду. Сказал, что соскучился по матрасу. Времени прошло достаточно. После стука и одобрения в ответ дверь наконец-то открылась. В тёмную комнату проник свет из коридора, а вместе с ним и очертания обновлённого друга. — Включи свет, я гляну, — сказал Эдд, с азартной улыбкой приподнявшись на локтях. Торд выполнил просьбу и встретил того внешне крайне холодно. Прикрытые глаза осуждали, губы поджаты, щёки надулись. Недолго Ларс продержался — громкий смех Эдда тут же его заразил. Даже после укладки эта укороченная шляпка гриба никуда не делась. Чёлка зачёсана наверх, что оказалось неплохим решением, но из-за этого стало лучше видно косяки на висках. Рожки, которые Торд так любил укладывать на передней части головы, сейчас было просто не из чего делать, так что от старого узнаваемого образа, можно сказать, ничего не осталось. — Это ужасно, — пробухтел Торд и подошёл к кровати. — Ну-ка двигайся. Дай мне как можно больше места, — наигранно строго приказал он. Эдд послушно придвинулся ближе к стене. — Пожалуйста, — продолжал хихикать он, отдав Ларссону больше половины своей кровати. Как только Торд прилёг, по комнате разошёлся усталый, довольный стон. Приятель освобождался от напряжения прямо на глазах, когда отдал всего себя мягчайшему матрасу. — Какой же охуенный матрас… Я чувствую, как мои позвонки срастаются обратно. — Тебе нужно сюда почаще приходить. — После того, как ты меня изуродовал, я ещё подумаю. — Э-э? — жалобно протянул Эдд. — Всё-таки это тебя задело? Ай! — дёрнулся он из-за осуждающего щипка за плечо. — Да я пошутил! Даже не смей сейчас откатываться назад, — ухмыльнулся Торд и повернулся на бок спиной к другу. — Ты тут пока один был, опять тревожку словил, что ли? — С чего это? Нет, — возмутился Гулд. — Я просто думал о том, что сегодня произошло. — А чё тут думать? Нормальный день. — Нет. Он… какой-то вообще другой. — Но он понравился тебе? Эдд прямо-таки ждал этого вопроса, но, к сожалению, подготовиться и ответить на него сейчас было невозможно. — Я… не могу оценить это в полной мере. Даже описать не могу, — тихо произнёс задумчивый Эдд и закрутил большими пальцами в замке рук. — Мне кажется, что я что-то неправильно понимаю. Самый что ни на есть яркий признак «тревожки» — Гулд печально усмехнулся от своих же противоречий. Торд немного помолчал, пытаясь хоть как-то переварить услышанное, но вышло неудачно. — Я сейчас вообще ничего не понял, что ты сказал. Чего? — повернул он голову к другу и спокойно полюбопытствовал: — Что тут можно «неправильно» понять? — Понравился ли этот день тебе. Вот что мне интересно. Ладно, Эдд наконец-то сказал это вслух. Если так подумать, Торд ни разу не поделился с Эддом своими настоящими эмоциями по поводу происходившего. Действительно ли ему было весело? За всё то время, что Ларссон здесь находится, он никогда не показывал себя как-то однозначно. Будь то момент милый, эмоциональный, неловкий, глупый или откровенно ужасный, Торд всегда отшучивался или просто молчал. Если честно, это расстраивало. Понятное дело, что Эдд вслух такого не скажет — это моментально будет расценено Тордом как претензия в сторону его замкнутости, но если бы… Если бы Торд, пусть и неуклюже, но признался, каково ему сейчас на самом деле… Не терпит ли он? То, что сдерживается, лишь бы ничего не портить и не беспокоить Эдда, — это точно. Но именно такое поведение Эдда и беспокоило — он ничего толком не понимал. Понравилось ли Эдварду то, что сегодня произошло? Было ли ему весело? Если говорить только за себя, то да. Но Гулд не хотел переживать это чувство один. Какой в этом смысл, когда на другой стороне загадочное молчание? Именно сегодня Эдду хотелось узнать всю правду. Так больше продолжаться не может. — Понравился ли мне день? Да как я тебе это скажу? — недоумевал норвежец, снова отвернувшись от Гулда. — Это… не описать словами. Я так не умею. Что Эдд не может описать словами свои эмоции, что Торд. Забавно. Так сказать, разделили свою дурь на двоих. От того факта, что друзья испытывали одинаковую проблему, почему-то стало в разы легче. Художник неожиданно даже для самого себя воспрял духом, обретя достаточно смелости, чтобы поддразнить Торда. — А как писать критические отзывы к фильмам, так тебя от Сократа не отличить. Всегда нужные слова находишь, — он совсем развеселился, чем заставил друга вспылить. — Слышь, чё за претензии на ровном месте, я не понял? — шутливо укорил его Ларссон. — И сравнение некорректное. Описание своих эмоций в рецензии — это вообще другое. — Раз описать словами не выходит, может, получится оценить по десятибалльной шкале? — с воодушевлением предложил Эдд. — Какую бы ты оценку дал сегодняшнему дню? Или вообще всем трём дням. Как тебе удобно. Торд, услышав это, сначала затих, а затем задорно, даже хитро усмехнулся. У Ларссона точно сформировалась какая-то чёткая мысль. Похоже, этот вариант выражения собственного мнения ему понравился больше. — Хе-ех, если оценивать все три дня до подстрижки, то я бы дал… троечку. — Чего?! Тройку? Из десяти-то? — ошарашился Эдд, вылупив глаза на спину друга. — Неужели всё было настолько плохо? — Да не ори ты. Ладно, пятёрка. — Серьёзно? — негодующе спросил художник. — Прости, — Торд издал сдавленный, виноватый смешок. — Ты, конечно, старался, но это всё равно выглядело как-то… странно? — его маска издёвки и глупого веселья наконец-то треснула, одарив тон в голосе стыдом. — Странно? Я вёл себя… настолько странно? Расстроенный Эдд не дал Ларссону продолжить сразу, но поняв, что Гулд был не против узнать подробности, тот всё же решился рассказать обо всём как есть: — Достаточно, чтобы я чувствовал себя как в не своей тарелке. Дискомфорт какой-то был, — с дрожью в голосе вздохнул Торд. Он сильно нервничал и постоянно спотыкался, тяжело выдавливая из себя правду. — Как будто всё, что с нами происходило, было чем-то… неправильным. Не тем, короче. Эта неловкость между нами… бесила меня, если честно. Но я же не мог сказать тебе в лицо, какой ты нелепый. Я и сам себя ругал за то, что ничего не мог изменить. Единственный нормальный момент был только там… где мы были на лавке после торгового центра. Вот там мне понравилось, а всё остальное — не очень. Сегодняшнее утро, наверно, было апогеем твоей нелепости. Мне утром от твоего поведения вообще плохо было. Да эти слова от лучшего друга будут похлеще ножа в сердце. — Я нелепый… — уйдя в себя, прошептал раздосадованный Эдд. Он ведь правда старался. Тем же сегодняшним утром он был достаточно внимательным и обходительным, чтобы не портить моменты, старался шутить, чтобы разрядить обстановку, а в итоге это породило для Торда только больше дискомфорта. Впрочем, Эдд догадывался об этом. Просто не хотел верить, что он действительно так плох в общении — и без этого полно других загонов. Чёрт… А это реально больно. Как Эдд и думал, он всё испортил. Как всегда… Эдд переместился на бок лицом к стене и съёжился. — Так, погоди. Послушай, — засуетился Торд и лёг на спину, с беспокойством взглянув на отвернувшегося друга. — Я ещё не договорил. — Нет, ты погоди, — остановил его Эдд. — Можно поподробнее про мою нелепость? — Зачем? — Мне кажется, нам обоим станет легче, если ты расскажешь об этом. Гулду нужны эти детали. Бесцеремонные, болезненные, но правдивые детали, без которых полной картины не откроется. Встретившись с ними лицом к лицу, Эдду должно стать легче. А станет ли? Он засомневался. Но ведь именно в этих подробностях и кроется настоящий Торд, которого Эдд так долго хотел увидеть. Тот самый Торд, на фоне которого Эдд частенько ощущал себя ничтожеством. — Ну ты и дурак, — нелестно цыкнул Торд, но вдруг задумался: — Хотя… Ладно. Если уж ты так просишь… — Собравшись с мыслями, он в очередной раз вздохнул, чтобы сделать другу одолжение. Звучало оно крайне неохотно и с некоторой долей стыда: — Ты… постоянно думаешь о том, что мне сказать. Извиняешься буквально ни за что. О-очень долго фильтруешь свой базар, и то, что в итоге выходит из твоего рта — это, ну… какая-то… хрень. А я бы хотел… чтобы ты не тормозил себя и не беспокоился о том, что скажешь или сделаешь что-то не то. Ничего со мной не будет, Эдд. Я не хрустальный, и церемониться со мной нечего. Твоя осторожность меня только напрягает. — Торд остановился и скромно спросил: — Ну что, легче? Да как-то… не очень. — Не знаю, — горько фыркнул Эдд. — Наверно. Теперь я во всём убедился, и мне стало хоть что-то понятно. — Видишь? Тебе хочется, чтобы я был честным. И со мной так же. Я тоже хочу… чтобы ты был честным. А если бы ты дал мне договорить в самом начале, то ты бы сейчас не расстраивался. В этом вообще нет никакого смысла, — начал ободрять Торд, снова заулыбавшись. — Что это значит? — скепсисом отозвался художник. — Я же сказал, что пятёрку ставлю за всё, что было до подстрижки. А саму подстрижку я бы оценил на десятку, — заявил Ларссон. Подстрижку. На десятку. У Торда, похоже, не все дома, а его довольно спорная реакция на новую причёску Эдду, получается, просто приснилась? — О да, десятку. Учитывая, что у тебя сейчас творится на голове, это определённо стоит десятки, — иронично хмыкнул Гулд. — Я серьёзно, — усмехнулся Торд, вернув себе былой задор и смелость. — Ты на подстрижке — это самый лучший Эдд для меня за последнее время. Может, даже вообще за всё время, которое я тебя знаю. Когда ты не боялся издеваться надо мной, громко ржать, ругаться, когда всё было не по-твоему… — тут Ларссон заметно убавил пыл, забредя в своё слабое место, но тем не менее, вопреки сильному волнению, он таки сказал то, от чего у Эдда ёкнуло сердце: — Во всём этом я будто… увидел настоящего тебя. Таким ты мне больше нравишься. Будь таким почаще. Влажная пелена перед глазами и сбившееся за долю секунды дыхание чуть не выкинули Эдварда из реальности. Так и хотелось заорать во весь голос, но парня с поднявшимся комом в горле хватило лишь на один тихий неразборчивый звук. Волны неописуемых приятных чувств и эмоций в груди уже было не остановить. Эта, очевидно, хорошая реакция, полная неистового восторга, ещё больше смутила Торда, и тот снова отвернулся. — Я реально это сказал… Ну, теперь можно и умереть… — нервно хихикнул Ларссон. Недолго он побыл в плену своей слабости — тут же, негодуя, инстинктивно дёрнулся, когда по его бритому затылку начала настойчиво-дразняще скользить чужая рука. Перекатываясь на другой бок, Торд с рваным рыком замахнулся и шлёпнул уже успевшего спрятать лицо друга по спине. Звонко так вышло. Смешно. На коже теперь точно останется красное жгучее пятно. Понравился ли Эдду сегодняшний день? Да он сейчас по-настоящему счастлив, чёрт возьми! По-настоящему счастлив от того, что мог быть настоящим перед ним и именно сейчас.

Будь таким всегда.