Тишина на фоне музыки

      Оба вышли на крыльцо заднего двора. Йонас сразу включил уличный фонарь, свисающий с крыши. Погода безветренная, спокойная. Шварц щёлкнул ручкой двери, чтобы проветрить, хорошо ли закрыл, и достал две сигареты. Одну протянул Юре. Чапман со вкусом вишни. Хоть что-то их объединяет до сих пор — общий приоритет в выборе сигарет. Парень опёрся на крыльцо рядом с ним и выпустил и выпустил струю дыма, которая сразу расплылась в воздухе. С его взгляда сползла пелена наигранной влюблённости и оголила действительность его серьёзного взгляда. Этот взгляд Юра прекрасно знает. Он пробыл с Йонасом достаточно долго, чтобы понять что он означает. — Ты это… Прости что тогда так явился вчера. Я был слегка на веселе. Думал, смешно будет. — Чтож, анекдот интересный, но мне не понравился. Stand up явно не твоё, — Юра пыхнул и закусил кожу губ со вкусом вишни. — Ну я и не проффесионал. Я комик больше по состоянию души, а не по профессии. — Ты и «по состоянию души» не особо.       Йонас ухмыльнулся. Глубокая затяжка опустилась ему в лёгкие. Ощущение, будто он решил исповедаться и вдохнул никотина для храбрости. — На счёт Стефа, ты же не расскажешь если я тебе… — в следующих своих словах он явно был не уверен, его выдавала излишняя жестикуляция. — Ну… Кое-что поведую? — Ну поведуй. Сам знаешь, я не болтливый. — Ты? — Ну Стефу я точно не расскажу, окей? — Гхм! Ладно… Раз мне надо выговориться… Скажем так, с ним я только ради жилья. Настали и в моей жизни хреновые времена. — Не из-за твоей распущенности случаем? — Как точно ты угадал, — слова его звучали насмешливо, а взгляд на секунд пять впал в озорную неловкость. — Я дорогу ни тем людям перешёл. Там по пьяни было. Тупая ситуация абсолютно. Я из-за выхожу, а там его друзья… Они гомофобы оказались. — Подожди, ты изнасиловал пьяного человека? — Да не, он сам полез, просто раскрепостился только под шофе. Я пытался отказаться, но так как сам напился… В общем, ничего такого, просто пьяный секс за углом какого-то клуба. А потом оказалось, папаша у него там опасный. Так вот, пришлось экстренно искать, у кого пожить и желательно подальше. А Стеф уже давно смотрел на меня не как на друга, и я подумал, почему бы и нет. Я подкатил к нему и… Вот так всё получилось. — Серьёзно? Ты же вроде политик. Снял бы гостиницу. — Думаешь, раз я политик, у меня на столько хорошо с деньгами? — А разве нет? — От части да, но одно дело снимать постоянное жильё, а другое — снимать гостиницу или номер в отеле. С машиной, налогами, ценами на продукты… Я ж разорюсь. — Вот как, — Юра состроил сочувствие, хотя по правде ему не было никакого дела. Вся эта каша напоминала ему подростковую драму, не более. Он выпустил струю дыма в воздух и продолжил. — Никогда б не подумал, что ты в таком возрасте окажешься в подобной ситуации. Что-то мне припоминается подобное из твоей биографии. Только, кажется, тебе было лет 20.       Йонас посмотрел на него, пуская дым вниз. Белые волны противясь плыли вверх и закрывали его лицо. В глазах читалось что-то между непониманием и сочувствием. Он снова вдохнул дым, только на этот раз подержал его во рту подольше и выпустил его тоненькой струйкой куда-то в даль. — Молодость дура. Чего только не было. Только вот чем мы отличаемся, Юра: пока ты считаешь, что проблемы способны стареть, я встречаюсь с ними снова. Не семейный я человек. Как был чудаком, так и остался. А ты… Способен ли ты меня понять снова? — Сомневаюсь. Я рос над собой всё то время, пока ты предпочитал жить, как живёшь. Хотя что есть рост и что есть застой. Для тебя моя жизнь наверняка давно стала одной из тех судеб, за которой неинтересно наблюдать, ведь ты не способен нагуляться, а я оказался уличным котом, мечтающим о доме, и я обрёл его. Но и за свободу я тебя не виню. В конце концов, это твоё дело. Тебе так лучше. Только вот одного я не понимаю, зачем ты рассказываешь мне обо всём.       В ответ Йонас лишь усмехнулся. К тому времени он уже докурил сигарету и потянулся за новой. Щелчок зажигалки. Огонь. На секунду он взглянул на Юру, по всей видимости, хотел предложить ему тоже. Тот ещё старую не докурил, да и не планировал. Пару затяжек вполне хватило. — Знаешь, свобода подарила мне сотню знакомых. Но только в тебе я уверен. Да, ты и я — чужие друг для друга. Но раз судьба сплетает нас знакомыми, значит что-то между нами и остаётся. И нет, не подумай, я не такой, как был раньше, я не буду пытаться подкатить. Я не об этом всём. Воспоминания. Это то, что нас держит вместе, как бы ты их не отрицал. Общее прошлое… Ты знаешь, какой я, привык ко мне. Ты единственный, кто не осудит меня.       Йонас снова сделал глубокую затяжку. Он явно ждал, пока Юра что-то скажет, но тот молчал. Ну а что говорить, когда у него в глазах написано: «Для того чтобы выговориться есть психолог. Я здесь причём?» Однако, вопрос повис глухой тишиной, которую перебивать только смели проезжающие мимо машины. Он бы его озвучил, только вот смысл? Что в отношениях, что сейчас, слова буквально пролетят насквозь. Или нет? — Ты наверное спросишь… — Йонас провернул сигарету в воздухе, будто набирал в горсть слова, — почему я не схожу к психологу. Обычно я бы сказал, что не хочу, чтоб меня слушали за мои же бабки, но сейчас проблема даже не в этом. — Хм? А в чём же? — Понимаешь ли, Стеф… Он… Не то что против… Он не даёт мне возможности. — В смысле? Он запирает тебя дома? — Нет. Он в прямом смысле не даёт мне возможности. Где бы я не был, он всегда старается быть со мной. По началу это казалось даже милым, но он, чёрт возьми, не даёт мне личного пространства. — Ну скажи напрямую, что тебе нужно к психотерапевту. — Я пытался, но у него будто аллергия на них. Сразу вот эти вопросы «А что случилось?» «Почему ты не можешь это обсудить со мной?» «Тебе деньги девать некуда?» Я же не скажу, что да как. Он и без того меня пугает иногда своим поведением. То срывается по всякой херне, то двери по несколько раз проверяет, как под паранойей. Словно маньяк какой-то, правда что.       Юра на секунду задумался. Слова напоминали Володины, и если всё действительно так, как говорит Йонас, значит ли это, что у Стефа просто был неудачный опыт? Вероятность этого вполне допустимо, учитывая на сколько он странный и на сколько странная его семья.       Йонас сделал затяжку, покачал головой и явно хотел досказать, но тут открылась входная дверь. На пороге возникла фигура Даммера. — Харэ курить, пойдёмте. Юр, Володя просил тебе передать домой собираться.       Проходя обратно в дом, Юра ещё раз переглянулся в Йонасом. Диалог оставил свой след в памяти. На недовольство Шварца новым партнёром ему было всё равно. Но Даммер общается с ним довольно часто, пусть и не очень близко, и если он психически неуравновешенный, то лучше гнать его подальше, ради своей же безопасности. Но как верить словам Йоноса, если этот человек способен вывернуть правду в свою сторону.       Мысли преследовали Юру и в душе и до порога спальни. Володя к этому времени уже лежал в постели с книгой в руках. Снова спокойный, явно без желания делать сегодня ещё что либо. — Чего не спишь? — сказал Юра, снимая с плеч белый махровый халат. — Тебя дожидаюсь. — Чего меня ждать, хороший мой? Я же и так обязательно приду к тебе.       Конев лёг рядом. Тот особо не торопится отвлекаться. Он освободил одну руку, чтобы в последствии приобнять Юрку. Парень положил голову к Володе на грудь. Пальцы нарисовали несколько невидимых линий на ткани чёрной шелковой пижамы, прежде чем сформулировать слова. — Что думаешь на счёт сегодняшнего? — Думаю, что я сегодня устал, как горная собака, — Володя среднем пальцем поправил очки. — А что на счёт Стефана? — Всё так же: у меня всё ещё ощущение, что он — последний человек, с которым я бы хотел общаться ближе, чем просто соседи, и тебе того же советую. А о чём вы там с Йонасом так долго говорил? А то я тебя целую, а от тебя сигаретами несёт. — Да ни о чём таком. О Стефане. Как мы с тобой и думали, любовью тут и не пахло. По крайней мере с одного конца. — И зачем тогда он с ним? — Не поверишь, ради жилья. — Жилья? Он же политик. Что, ЛГБТшники стали так мало получать? — Да там ситуация… Так скажем, не только тебя он бесит. — Я как-то и не удивлён. Но он что, не выдержал вселенской ненависти? — Да не, там в другом проблема. Он же пока свободен не придерживается высоких моральных принципов на счёт того, с кем переспать. Кто дал, того и взял. Вот и налетел на проблемы. А между тем, чтобы быстро найти себе гостиницу и тем, чтоб присосаться к первому встречному свободному мужчине, он выбрал сэкономить. — Всё так же не удивлён. Господи, взрослый мужик, стыдно уже в такое влипать. — Тц, — Юра закатил глаза. — Знаешь, есть такая поговорка «Хочешь жить — умей вертеться». Вот он и живёт по ней. И вообще, меня больше волнует, что я услышал. — И что же ты такое узнал об этой паре непризнанных гениев? — Йонас сказал, Стефан страннее, чем кажется. Не то чтобы меня это касалось, но оказывается он агрессивный, контролирующий… Но при этом на людях он же спокойный. Я ж его ни разу таким не видел. Он даже когда пьяный при мне никогда не срывался. Наоборот, мельтешить начинает. «Юрочка-Юрочка»… — Единственный вывод, который я могу сделать по твоим словам — это то, что тебе стоит перестать с ним здороваться. — Володь, вот что ты… В этом мире есть человек, который тебя бы не раздражал? — Есть. Ты, Маша… Мама. Дима с Толей возможно. Знакомые наши некоторые. Фликс адекватный человек, семейный. Нет, он конечно тоже иногда раздражает, но очень редко. — Я так понимаю, машины пиздюки тебя не раздражают, потому что мы видим их дай бог раз в год. — В том числе. Но, подумай сам, я сам по себе не общительный по собственному желанию человек, но при этом работаю в сфере, где регулярно нужно общаться с людьми. Они все треплют нервы, пытаются заговорить, шумят, ещё параллельно что-то требуют… Я, конечно, пытаюсь казаться милым собеседником, но из-за многих лет мозгоёбства, все старания полюбить людей, не имеют смысла. Я ж не агрессивный, Юра, я просто устал. — Почему бы тогда бы тебе не перейти на работу из дома? Здесь только я и Герда. — Я подумываю. Думаю попробовать сразу как закончу работу над нынешним проектом. — Я бы в твоём случае не медлил. — Эх… И как же ты не устал от меня? Ты ведь видишь меня каждый день, за исключением командировок. И почти всегда ты видишь меня, когда ты уже уставший. — А ты… Особенный. Подумай сам, все кого я встречал, унесла река времени, а ты остался. Довольно странно ровнять тебя с остальными. — А Маша? — А что Маша? Маша в Харькове. Она далеко. Захочу — заблокирую, и поминай как звали. А с тобой я учился любить и в последствии решил связать жизнь. Разве я могу злиться на свою судьбу? Нет, я конечно могу наорать на тебя, если ты так хочешь, но… Зачем?       Слова Володи звучали весьма философски, но весьма уставше. Юра усмехнулся. — А вдруг на самом деле ты ошибся, и твоя судьба не я, а Маша. — Вот уж сильное заявление. Но наверное за столько лет я бы это понял и рядом со мной лежал бы не ты, а Маша. А ты мало того что рядом валяешься, так ещё и в засосах. — Это разве показатель? — А что для тебя показатель? Мне тебя покусать надо? Я могу. — Я бы предпочёл, чтобы ты мне поклонялся и молился каждое утро, — Юра кокетливо по озорному улыбнулся. — Ну молиться нет, но преклоняюсь я перед тобой не столь редко. — Не чаще, чем я. Хотя… Возможно у меня на роду написано быть снизу. — О чём ты? — Ну как? Я же Конев. А значит ты можешь скакать на мне. — ЮРА!       Володя совсем легко шлёпнул Юре по виску, на что сразу получил протяжное «Эй!». В качестве извинений Давыдов притянул русовласую голову к себе и поцеловал сначала макушку, а затем и губы.       

***

      Утро началось для Юры в десять утра. Обычно, в это время он уже сидит за работой, но сейчас у него, можно сказать, отпуск. В конце концов, он взрослый уверенный в себе мужчина, может позволить и себе поспать подольше. Дрых бы он и дальше, но его разбудил звонок. Отвечать желания не было, но трель телефона заставила всё-таки подняться. На экране яркими белыми буквами светилось «Felix_XD». — Алло? — заспанным голосом сказал Юра. — Разбудил? — Нет конечно, что ты?.. А что я могу делать в десять утра в свой выходной? — Я тебя понял, Юрий. Просто я как-то привык, что могу позвонить тебе пораньше. — Ну извините. Феликс, а Вы мне что собственно с утра мозги ебёте? — Как грубо, Юрий. Я просто хотел сообщить, я послушал твой диск, и, стоит признать, я восхищён. Весьма глубокое произведение. — Так так так! — Юра аж оживился и сел в кровати. — А вот с этого момента поподробнее. — Ну так вот, я ж не один слушал, а с женой. Агата увидела в этом печальную историю любви и попытку принятия случившегося. Я услышал автобиографическое произведение про жизнь, полностью прописанную государством, перелом этой жизни, падение розовых очков и приобретение новых… Да много чего я услышал. Только вот я не понял одну деталь: почему во втором и третьем треке столько раз у тебя будто рука дёргается во время записи? — Это метафора, создающая резкие перепады настроения и обозначающая «переходы без перехода». Тяжело объяснить, но ты можешь называть это стремительным темпом жизни, когда ты не имеешь возможности до конца осознать происходящее. — Гениально, Юрий, гениально. — Ты ожидал от меня чего-то другого? — Да конечно нет. Юрий Конев, все твои произведения просто прекрасны. — Ну льстец, льстец… — Я серьёзно. В общем, надеюсь, у тебя и Владимира не было планов на завтра в одиннадцать часов. А то я студию забронировал для съёмки обложки. Они не хотели мне уступать, но сейчас сезон подобных произведений, так что я настоял, и мне выделили окошечко. Весьма неудобное, но выделили. — Одиннадцать вечера? Ну это как-то поздновато. Это во сколько мы домой приедем? — Почему вечера? Утра.       Несколько секунд молчания. — Феликс, ты еблан? — Юра случайно перешёл на украинский, а после перешёл обратно на немецкий. — Гхм! Феликс, среда, утро. Ладно я, но Володя… Ты же сам прекрасно знаешь, что он работает уже в это время. — Отгул возьмёт. Как в театр с тобой ходить, так он первый. — Он не может сейчас. У него сейчас проект. Без сил вон домой приходит. — Ну придёт позже. Съёмка не весь день занимает. Студия не так далеко от его офиса. — У него поход в зал в этот день. Он не может отбиться от графика. — Ну в любом случае, я уже забронировал студию, все остальные даты заняты. На фотосессию нужна только пионерская форма. Пока-пока.       Феликс сбросил вызов. «Блять, я твою жену… Любил очень. И дочь, и всю семью блять обожаю,» — прошипел Юра, откидывая телефон в сторону. — «С самого утра…» Конев потёр глаза лёг обратно и подтянул одеяло до самых ушей. Хотелось закрыться от всего этого мира, как в детстве, аля: «Я в домике. Не трогайте.»       Это ему сейчас надо будет предупредить Володю, что завтра он оставляет свою работу, надевает с утра пораньше пионерскую форму и идёт на студию исполнять роль вожатого. На месте Володи, он бы скорее ушатался об стену. Чтож… Все надежды на любовь Давыдова и способность резко бросать все свои дела и без лишних слов делать, что Юра попросил. По крайней мере так утешал ангел на плече. С другого плеча демон шептал послать этого Феликса, плюнуть на цикл и в целом забить. Останавливал только внутренний ребёнок, который хотел сделать это популярным, и внутренний голос, который говорит, что: «забить — значит упустить возможность.»       К сожалению заснуть снова не получилось. Юра медленно поднялся с кровати с полуоткрытыми глазами. Ступни занырнули в тапочки. Парень подошёл к окну. А за окном не так дурно, как вчера. Скорее даже наоборот: птички поют, солнышко светит… Надо будет сегодня найти причину, чтобы куда-нибудь смотаться, чтобы дома не сидеть сиднем. Будет кощунством тратить такой день в пустую.       Взгляд скользнул на зеркало. «Ночной художник» не прекращает радовать. Со вчера что-то до оставил. И что за любовь у него к засосам пошла? Раньше это было из ревности, а сейчас он делает это… Просто так.       Юра медленно почапал в сторону ванной. Из душа приятно пахло Давыдовским гелем для душа и его же шампунем. Пол правда неприятно мокрый, но не страшно.       По коже потекла прохладная вода. Тело немного протрясло. Пока Юра мылся, задумался над тем, как пройдёт сегодняшний день. Главной задачей стало найти предлог, чтоб выйти из дома.       Форма, лежащая в шкафу, была подобрана под него и Йоноса десять лет назад. Володя сейчас явно покрупнее будет. Да и на Юре года отразились. Может так то он и худой, но как минимум за десять лет живот слегка начал выпирать.       Вот, надо будет в город выбраться, купить недостающие вещи. Ну, вернее, более подходящие. Так то всё было, но то что есть, покажет всё, что не надо.       

***

      Из дома парень вышел пол первого. Только он открыл дверь, как на глаза попалась знакомая фигура с сигаретой в зубах. Ветровка, красная футболка варёнка, широкие штаны, берцы. На удивление, сегодня он выглядел как обычный человек. Ну на сколько это возможно. Даже волосы аккуратно зачёсаны назад и частично собраны в небольшой пучок. — О! Юра, доброе утро, — он с размаху пожал Юре руку. — Доброе. — Слушай, ты в центр не собираешься? — Собираюсь. А что? — Да мне просто в город надо, за струнами для гитары, а я с утра хряпнул немного, боюсь проблем заработать. Подбросишь? — Подброшу, если так надо, — сказал Юра, открывая гараж, — Разреши поинтересоваться, а когда ты по утрам пить начал? — Да я так, с Йонасом… Что я объяснять буду? Тебе ли не понять? Это же романтика. Вы утром просыпаетесь, идёте готовить завтрак. Нет нет, да под руку попадёт. Неужели вы с Володей так не делаете? — Не поверишь, нет. Володя почти трезвенник. С недавних лет я вообще его ни разу пьяным не видел. — Ах? Ну тогда ты можешь мне позавидовать. — С возрастом я перестал видеть романтику в алкоголе, — сказал Юра, не глядя на него. — Да ну! Какой секс без алкоголя? У меня мать всегда говорила: «Если вставил под водкой — значит в душ пойдёшь шаткой походкой. А если вставил, выпив пива — орально всё будет красиво.» — Пропащий ты человек, Стефан. — Да тьфу ты! Не дай боже таким же стану в твоём возрасте. — С таким образом жизни в моём возрасте ты будешь капельницы капать каждую неделю.       Пропищала машина. Стефан занял пассажирское переднее сиденье и аккуратно закрыл дверь. Руки легли на руль. Конев аккуратно выехал из помещения. — Тебе куда собственно надо? Какой адрес? — задал вопрос Юра, поправляя ремень безопасности. — Туда же куда и тебе, — на выдохе сказал Стефан, а потом добавил. — Я вообще думал, с тобой прогуляться, раз вместе поехали, а там уж сам пойду, пошараёблюсь где-нибудь. Ты ж не против? — Не против конечно.       На самом деле Юра так не планировал. Он планировал с наушниками, с музычкой… А тут этот. Пока спокойно, он включил радио. Как специально попалась волна с песнями на русском и украинском языках. Через минут пять стали заканчиваться частные домики, начали появляться первые магазины… Краем глаза парень посматривал на Даммера. Тот по необыкновению сидел тихо, считай беззвучно, с телефоном в руках. Он то хмурился, то тяжело вздыхал, параллельно активно и местами агрессивно набирая сообщения. Юра, конечно, не против, он не имел желания сейчас разговаривать хоть с кем-то с утра пораньше в свой выходной. Но это постоянное «Эххх…», «Пффф…» и тому подобное раздражает. Юра сделал радио потише и начал диалог. — Что ж у тебя там за страсти происходят? — А? — он положил телефон на колено. — Да ну, Йонас… Тц! Долго объяснять. — Уже? Какими большими темпами у вас там всё развивается. — Да. Я его люблю, конечно, но он раздражает своим образом жизни. Понимаешь, он флиртует со всеми. Я говорю «мне это не нравится», а ему похуй. Он просто говорит, что у меня проблемы с ревностью и надо быть проще. — Мда… С годами он не поменялся. Это ты подожди, потом он начнёт к тебе друзей водить. — Ладно если начнёт, но я не очень люблю, когда мой партнёр шары катит к другому мужчине. — Он не катит на полном серьёзе. У него такая манера общения, понимаешь? — И что? — А я тебе говорил. Глупо брать домой гиену и ожидать от неё поведения чихуахуа. Не изменит же он тебе. От меня он ни разу налево не ходил.       В ответ Стефан ничего не сказал, а лишь промямлил что-то типа «Мехъ» и махнул рукой, после чего отвернулся к окну. Юра хмыкнул. Оказывается всё не так однозначно, как казалось изначально. От части он его даже понимал. Ещё когда он был с ним вместе, скандалы из-за ревности были не редкостью.       Тут Стеф резко выронил телефон к себе на колени и схватился за голову. — Боже милосердный… Юра, он меня задолбал. Я уже не знаю, что делать. Он… — Делай как знаешь, но я бы на твоём месте прежде всего к психологу сходил, — обрубил его поток мысли Юра. Не хотелось ему уже слушать всё это.       В ответ Стеф закатил глаза и цыкнул мол «ты не на моём месте». Только проблема в том, что Юра был на его месте и прекрасно помнит каково ему было. — Не, просто он… — Тщщщ! — Юра поднёс палец к его губам. — Слышишь? Моцарт заиграл. А это значит что? — «Забудь о своих проблемах и послушай хорошую музыку.» — Вот помолчи и расслабься.       Вскоре они подъехали к мысленно назначенной точке. Конев вырулил на стоянку и с лёгкостью нашёл парковочное место. Стеф вышел из машины, убрал телефон в карман и взглянул, куда они приехали. — Магазин одежды? — Да. Я ж тебе так и не сказал. В общем, у меня выходит новый альбом, и для обложки нужна пионерская форма, — ответил Юра, пока открывал дверь магазина. — А ты думаешь, в немецком магазине будет нечто подобное? — Так то у меня она есть, но купленная десять лет назад. Нужно докупить рубашку, штаны там… Сомневаюсь, что здесь не найдётся классических брюк. — Ааа… Кстати, а чего это ты мне про новый альбом не рассказал? — Я не успел. Всё закрутилось слишком быстро. — Во дела… И когда же ты успел написать целый альбом, чувак? — Десять лет назад. Долгая история и весьма личная. Я не очень хочу об этом говорить. — Чудак ты, Юрка. За это я тебя и люблю. — За это меня любят уже много лет. — Не мудрено…       Стеф хотел ещё что-то сказать, но благо к ним подошла милая женщина. — Здравствуйте, я могу чему-нибудь вам помочь? — Да. Смотрите, мне нужны две белых рубашки, синие брюки и такого же цвета мужские шорты. — Ага… — она покивала, подумала и выдала — Пойдёмте за мной.       Девушка увела Юру к нужной вешалке с белыми рубашками. С первого взгляда они оказались одинаковыми, разве что несколько из них имели неяркий орнамент. Однако, когда девушка начала показывать различные модели, стало понятно, что выбирать будет не так просто. Одна слишком узкая, другая широкая, третью Конев просто забраковал из-за материала. Как бумага. Как из такого вообще можно шить?       Стеф за ними не пошёл. Юра замечал его краем глаза. Он нарезал круги по отделу с неформальной одеждой, изредка что-то брал, рассматривал… Судя по всему, он больше ждал, нежели выбирал что-то для себя. Он в принципе особо много не зарабатывал и покупал одежду в основном в магазинах с пометкой «секонд-хенд».       Особо много времени процесс выбора одежды не занял. Уже где-то через час-два с корзиной шмоток Юра отправился к кассе. В этот раз ничего лишнего он не брал, что странно. Обычно что-то привлекательное да попадалось на глаза, а в последствии Юра с гордостью тащил это домой, чтобы вечером показать Володе. Сегодня же он взял чётко что ему нужно и уже стоял в очереди на кассу. Край глаза заметил Стефана. Тот стоял у выхода с бумажным пакетом и телефоном в руках. — Нашёл что-то для себя? — спросил Юра, подходя к машине. — Да. И для тебя, — Стеф протянул ему футболку с надписью «Sei heller» и фотографией золотистого ретривера в ошейнике с шипами. — Для меня? — Да. Возьми. А то обижусь. — Аввв… Спасибо большое, — Юра натянул улыбку на лицо и убрал в пакет. На деле ему и правда было приятно, но сама футболка показалась ему мягкой говоря специфичной.

***

      Оба вышли из магазина. Стеф слегка пожмурился от солнца и сделал козырёк из ладони. — Ну-с… Раз с этим покончено, может и по моим делам сходим? — А, тебе ж за струнами вроде надо было. — Да. — Пойдём. Заодно тетрадь для нот куплю. — А твоя закончилась уже? Она ж у тебя толстенная была. — Да я всё исписал.       Путь до «Gitarre» был близок. Но согласился Юра не только поэтому. Ходить со Стефом в «Гитарку» (так Юра называл это для себя на родном языке) было довольно душевно. Казалось, в момент похода Стефан Даммер превращался в человека в свой псевдоним. «STEF» — слово, которое пишут не иначе как стилизованными заглавными буквами. — Кстати, раз тебе так резко понадобились струны, значит, ты решил одуматься и что-нибудь написать? — Поверь, нет. Я не говорю, что ничего не напишу, но струны я поменять решил далеко не за этим. Как знаешь, в последнее время я стал забивать на то, что когда-то дало мне второе дыхание. Не дело. У меня так скоро пальцы начнут мякнуть. — Планируешь опять стереть их в кровь? — Да.       Дверь тихонько скрипнула. Даммер быстро поскакал вверх по лестнице. Юра еле успевал за ним. Судя по всему, Стеф не шутил.       Раздался звон колокольчиков. Молодая девушка с тоннелями в ушах подняла голову. — Здравствуйте, — рефлекторно сказала она, а затем добавила, — О! Кого я вижу! — Глория! Сколько лет, сколько зим?       Даммер приветливо обнял её. Создавалось ощущение, будто они давно знакомы и уже хорошие друзья, но на деле Стеф вёл так здесь со всеми продавцами, как только сюда входил. Не мудрено, если он и правда весь персонал здесь знает намного дальше, чем просто по именам. В «Гитарке» он бывало приводил всё свободное время. — Так, зачем пришёл? Рассказывай. — Да понимаешь ли, родная, я стал забывать, как каша дома пахнет. Хочу дань родине отдать. И… — он тяжело выдохнул, хлопнул в ладоши, попробовал слова на вкус, распробовал и сформулировал просьбу. — Подбери струны, чтобы пальцы в мясо разнести. Вот прям чтоб ногти содрать. — Мгм…       Глория нырнула под кассу. Стеф по-хозяйски запрыгнул на барный стул. Девушка плюхнула раскрытую потрёпанную упаковку на стекло. Даммер удовлетворённо вскинул брови и достал один из мотков и потёр струны меж подушечками пальцев. — Видишь, Юрий, вот это? — Вижу. — Я тоже. А это фуфло ебаное. — Куда уж жёстче? — отозвалась Глория.       В ответ Стефан лишь хмыкнул. Он протянул струны Юре. И то ли он изнеженный пианист, то ли что, но струны показались ему чёртовой проволокой. Нет, логично конечно. Это же и есть проволока. Но одно дело, когда тоненькая проволока смотана в спиральку. Эти же ощущались единой проволокой. — А я не рассказывал? По-настоящему жёсткими струнами мне дед ногти вырывал. Рассказать, пианист с шёлковыми руками? — Ну валяй. — Короче, у меня ж дед панком был. Трушным таким. Ну и я что, Нирваны наслушался, Грин дэй там… Подошёл к нему, говорю «Дедушка, научи на гитаре играть». Он дал мне гитару свою старую, с помощью которой ещё бабку кадрил, начал объяснять. Ну и у меня начало что-то там получаться. Дед это хуйнёй называл, говорил, что таким только деньги в переходе канючит. Я на его слова баклажан положил, в школе хвастался начал, девок хотел кадрить. Не знаю зачем. Дед об этом узнал. Его это взбесило. Прихожу домой. Дед даёт свою старую, ПЕРВУЮ гитару, которая ещё на стене висела. Дал и говорит: «Пока пару ногтей себе не вырвешь, нормальную гитару не получишь.» Я смотрю, а там толстенные провода такие. Я в ахуе, говорю, мол: «Дед, ты ебанулся?» А он мне подзатыльник со всей силы прописал, за волосы в комнату оттащил и запер.       Глаза Глории вылезли на лоб. А Юра просто хмыкнул и оперелся на стул. Сесть в пальто он не мог, как бы ему не хотелось. Слова товарища звучали хоть и дико, удивляли не так сильно. Мир музыки жесток. Повергала в удивление только серьёзность его обучения. Стеф был прекрасным гитаристом, но Конев никогда не думал, чего это стоило. Ну а Даммер продолжал. — Ну так вот, я беру эту гитару, пытаюсь наиграть Polly, а я даже аккорды нормально зажать не могу. Раз пытаюсь, два пытаюсь, а оно не в какую. Думаю, ладно, встану на колени, простит… Дёргаю ручку, а по ту сторону стул стоит, ручку подпирает. Деду кричу, а по ту сторону тишина. — А дома никого не было? — решила уточнить Глория. — Не-а. Так вот, не перебивай блять. Просидел я так целый день. В бутылку ссать пришлось… Мать должна была только через неделю приехать. Дед открывать не собирался. А желудок жрать просит. Ну и пришлось учиться. Всё в крови тогда было… — он взглянул на подушечки пальцев, протянул кисть между Юрой и Глорией и указал на красноватый участок кожи, который явно выделяется. — Видите что? У меня здесь просто кожу на струну намотало, пришлось ножницами отрезать. Я ещё тогда от боли разорался, дед на шум пришёл с аптечкой, спасать начал, — последние слова звучали с усмешкой. — Там ещё кровотечение открылось… Рядом пару моих ногтей валяется. Ммм… Романтика. Так дед мне и объяснил, что музыка мне не для выебонов, она из души должна идти.       Стеф глянул на свою хоть и маленькую, но всё же публику. Девушка, кажись, скоро рвоту высвободит. Юра же чудом сохранил холодный вид. — Впечатляет. Но зачем ты до сих пор покупаешь такие? — А затем, Юрка, что дед завещал мне не наг-леть, — он постучал по русой голове. — Мол, только пальцы становятся мягкими, заряжай гитару и играй до первого выпавшего ногтя. — А я то думал, чего у тебя постоянно хоть один палец, но перебинтован. — А я думала, игра до первой крови это жёстко. — ПФФФ! Не, ну может ты в свои… Сколько там тебе? — Двадцать. — Ну вот ты только такое и видела. А вот в моё время… — Какое твоё время? — Юра ущипнул его за бок. — Тебе двадцать шесть, сопля зелёная. — Дед, успокойся, — Стеф обратился к Глории. — Кстати, забыл вас познакомить. Глория, Это Юрий Конев. Редко сюда ходит. Ну, он пианист просто. И, твои догадки, сколько ему лет. — Ну… Тридцать… Тридцать три. Где-то так. — А ему сорок. Но можешь не кадрить не советую, Юрий у нас человек семейный, со своим мужчиной живёт, его очень любит и вообще, молодец. Не то что мы с тобой. — Имя необычное. Юрий, вы не немец? — Я бывший гражданин советского союза. — Оу! Как необычно. — Скажи, не похоже, что этот человек двадцать лет назад жил в этом допотомном мире. — Ничего не допотопный. У нас была одна из читающих стран в мире — Ой блять. — Ну вот тебе «ой блять», а меня за слово «хрень» называли недоумком. — Кстати, Стеф, я тут энергетик новый купила, такой вкусный… Хочешь попробовать. — А давай.       Глория достала из-под кассы черно-белую банку. Однако она что-то не рассчитала, край банки «споткнулся» о стекло и жидкость плеснула на поверхность и Стефу на штаны. Всё как в тумане. Юра в шоке замер, как и девушка. Даммер же только испуганно вдохнул и начал убирать всё рукавом.