MOON ECLIPSE: Blood & Tears

Рудбой очнулся с тянущей болью в висках, поморщился и с трудом разлепил тяжёлые веки – темнота никуда не исчезла. Он потёр лицо ладонями, в попытке скинуть дымку, но очертания комнаты всё так же оставались нечёткими и расплывчатыми. – Бля... – тихо выругался он, хлопая по карманам толстовки в поисках телефона, которым можно было бы подсветить тьму вокруг. В них оказалось пусто: ни телефона, ни остальных вещей, даже полупустая пачка сигарет куда-то исчезла. Ваня вздыхает и, пошатываясь, встаёт, оперевшись рукой о стену, делает неуверенный шаг во тьму, и почти сразу же падает, только сейчас почувствовав вес тяжёлой цепи, закреплённой вокруг одной из его щиколоток. Он сильно прикладывается виском о бетонный пол и в ушах раздается неприятный звон. Он хватается одной рукой за голову, второй – нервно шарит вокруг, ощупывая металлические кольца цепи, которая оказывается намертво прикреплённа к бетонной стене. Тёмное помещение освещает лишь тонкий проблеск света, с трудом пробивающийся из-под массивной железной двери, из-за этого очень трудно внимательнее осмотреться вокруг. Почти могильный холод пробирает его до костей и он застегивает толстовку до горла, пытаясь хоть немного согреться. В висках болезненно пульсирует, ещё и нога ужасно затекла от долгого нахождения в одном положении. Ваня изо всех сил пытается собрать ворох мыслей в кучу и понять, что случилось или хотя бы где он сейчас находится, но единственное воспоминание, которое более-менее чётко всплывает в памяти – их первое свидание с Ванечкой, дорога домой через лес... Всё. Дальнейшие воспоминания будто ластиком стёрли. Он мотает головой, в попытке усмирить нахлынувшую панику, но чувствует только новый укол боли где-то в области затылка. Он касается головы кончиками пальцев и чувствует липкую влагу в своих взмокших волосах. Неровные бетонные стены, толстая металлическая цепь, тёмное холодное помещение, в котором противно пахнет затхлостью и влажной зёмлей. Это что, подвал? Неужели меня похитили и в нашем захолустье появился маньяк? Что делать дальше? Его параноидальные мысли почти сразу прерываются тяжёлыми шагами, которые останавливаются прямо за дверью. Единственный луч света исчезает, перекрытый чьей-то нечёткой фигурой. Рудбой зажмуривается и вжимается спиной в стену, ожидая худшего. Дверь медленно, с протяжным скрипом отворяется и помещение заливается ослепительным светом, который больно бьёт по уже привыкшим к темноте глазам, отчего Ваня морщится, заслоняя навязчивые лучи ладонью. На пороге появляется смазанный силуэт невысокого, но крепкосложенного мужчины. – Очнулся? – он не может рассмотреть лицо незнакомца, но слышит явный немецкий акцент, который кажется ему смутно знакомым. – Эй, пацан! Рудбой с трудом приоткрывает один глаз и тихо, почти полушопотом спрашивает, – Где я? Мужчина подходит ближе и присаживается перед ним на одно колено, перекрывая своей фигурой мучительно яркий поток света. Ваня наконец-то разбирает его грубоватые черты лица и чернильное тату в виде ворона на виске. Тату, значит – не местный. Таких в их городе недолюбливают, он по себе знал. – Ты дома. – мужчина говорит медленно, будто оценивая реакцию и удовлетворённо хмыкает, видимо, увидев то, что хотел, – Теперь ты один из нас. Один из нас? Ваня открывает рот, чтобы спросить что за бред он несёт и какого чёрта вообще происходит, но испуганно замирает и прикусывает язык, когда глаза его собеседника наливаются нечеловеческим красным цветом. Его сознание мутнеет и мир снова проваливается во тьму. *** – Нашёл что-то интересное, Карелин? Слава слышит тихий, заданный с явной насмешкой, вопрос, и вздрагивает, нервным движением сунув зажигалку в карман своего мешковатого худи. Он слышит как Мирон медленно подходит и останавливается прямо за его спиной, достаточно близко, чтобы он почувствовал чужое дыхание на своей шее. – Я... Просто смотрю! – он пытается оправдаться, но его голос звучит слишком неуверенно даже в его собственной голове. С такого большого расстояния Мирон не должен был заметить пропало ли что-то с полки, поэтому Слава решил действовать и врать до конца. Он выдыхает и резко разворачивается, кончик его курносого носа невесомо касается лба Мирона, а его широкая спина теперь идеально перекрывает обзор на полку сзади. Мирон поднимает на него взгляд и смотрит слегка прищурившись, от чего у Славы появляется предчувствие пиздеца – если он сейчас же не придумает как выкрутиться, то будет очень плохо. – Книги классные... Мы таких не проходили на литре... – он изо всех сил старается не выдать свою ложь лишними движениями или дрожью в голосе, надеясь, что разговор о книгах отвлечёт Мирона от деталей. И на удивление, это срабатывает. – Тебе правда интересно? – Мирон поднимает на него свои кукольные глаза и хлопает ресницами настолько невинно, что Слава на секунду теряется. Быстро опомнившись, он немного дерганно кивает головой, его растрепанные волосы неаккуратной чёлкой падают на лоб. Этот выразительный взгляд выжигает из его головы все вопросы и подозрения, которые постепенно начали зарождаться внутри. Он молниеносно забывает и о зажигалке в кармане, и о Ване Рудбое. Мирон непривычно мягко улыбается, и Слава отмечает, что впервые видит от него такую искреннюю эмоцию. Его губы растягиваются в ответной улыбке, и какое-то время они просто стоят, молча смотря друг на друга. Эта сцена затягивается, каждый из них думает о чём-то своём и не спешит продолжать диалог. Слава даже невольно задумывается о причинах того, почему Мирон ничего не говорит. И смотрит так. Неловкость нарастает и лёгкий румянец появляется на его щеках; они смотрят друг на друга слишком долго, слишко цепко, настолько, что это уже выходит за рамки приличия. Мирон, будто прочитав его мысли, хмурится и прочищает горло, первым отводя взгляд. – Тебе пора. Дима просил передать, что готов ехать. Смущенная улыбка быстро спадает с лица Славы. Не таких слов он ждал после этих неловких гляделок. Внутри резко становится как-то гадко. Он кивает и уже собирается уходить, но Мирон останавливает его, схватив за запястье и удерживая на месте. Слава вздрагивает и замирает на месте, его глаза слегка расширяются от удивления. Почему у такого хрупкого Мирона настолько сильная хватка? – Славик... – шепотом говорит он, и это Славик звучит одновременно слишком интимно и как-то неожиданно угрожающе, – Ты не хочешь кое-что вернуть? Славины щёки вновь вспыхивают от стыда, но на этот раз по иной причине. Сейчас он чувствует себя маленьким ребёнком, которого мама застукала за какой-то пакостью. Он достает зажигалку из кармана и протягивает её парню, избегая его взгляда и смотря ему куда-то в подбородок. Мирон отпускает его запястье и опять мило улыбается, но теперь эта улыбка кажется Славе фальшивой. *** На переднем сиденье, справа от водителя, расположился Светло, он настолько увлечённо болтал с Димой, что даже не заметил появления в машине ещё одного человека. Слава неуклюже залез на заднее сиденье, по пути пару раз стукнувшись затылком о крышу и еле уместив своё длинное тело в узкой иномарке. Он решил не влезать в чужой диалог, и молча опёрся лбом о стекло, вставляя наушники в уши. Почему этот чертов новенький вызывает у меня настолько странные чувства? И почему меня так сильно волнует то, что сегодня я, возможно, предстал перед Мироном не в лучшем свете? Он смотрит в окно, наблюдая за серыми и скучными пейзажами их городка. Раздаётся звук нового уведомления, и на экране высвечивается сообщение от неизвестного абонента. Он окидывает взглядом машину, и убедившись, что на него не обращают внимания, открывает диалог. unknown: Привет, это Мирон. Странная ситуация вышла. unknown: Не хочешь завтра прогуляться? Можем всё обсудить. Слава смотрит в экран телефона с лёгким недоумением, он не знает, что его удивляет больше: странность мироновского предложения или наличие в сообщениях знаков препинания. Он тихо хмыкает, носатый то и в правду оказался ботан. Быдловатый свиду, но всё-таки ботан. Он задумывается всего на пару секунд и понимает, что отказывать новенькому не хочется, даже после неприятного послевкусия от сегодняшнего разговора. Похоже, он совсем сошел с ума от скуки в этом захолустье. гнойный: окей гнойный: могу в 4 Он добавляет Мирона в записную книжку, задумавшись откуда он вообще взял этот номер. Слава давал его только Светло, тот конечно распиздел его ещё парочке человек, в том числе своему голубку Рудбою, но он бы точно не дал его малознакомому парню. Странно. *** Доехав до дома, Слава почти бежит в свою комнату, падает на кровать и достает свой старенький ноутбук, сразу же заходя в диалог с Ванечкой. гнойный: и как тебе эта семейка адамс? Ответа долго ждать не пришлось. Как и всегда. ванечка: вроде бы дима неплохой мужик но вот домик у них конечно стрёмный ванечка: я бы себе такой не купил гнойный: а чё? ванечка: да я поссать пошёл и увидел у них под лестницей дверь в подвал такая железная с огромным замком на цепи ванечка: кто вообще цепи использует в 21 веке? ванечка: только вампиры и шизики ванечка: на вампиров они кстати не похожи Слава слегка усмехается с комментариев друга, как же Светло любит нагнать драмы. гнойный: они там держат дурачков которые к ним в гости заходят ванечка: стопудняк ванечка: сами еле ноги унесли Они ещё какое-то время болтают на отвлечённые темы, перекидываясь шутками и скидывая друг другу разные мемчики. Спустя полчаса, Слава всё-таки решает уточнить одну деталь, которая мучала его всю дорогу домой. гнойный: слушай ты не давал мирону мой номер? ванечка: чё? ванечка: а должен был? гнойный: не гнойный: я просто спросил ванечка: да поебитесь вы уже После такого исчерпывающего совета, они всё-таки прощаются и Слава с тяжёлым вздохом захлопывает крышку ноутбука. Вопросов стало только больше. Может хотя бы завтра удастся вытянуть из Мирона информацию, где он отрыл его номер. *** Рудбой внимательно смотрит на себя в зеркало, пытаясь высмотреть хоть какие-то изменения в своих чертах. Он выглядит почти как раньше, только немного худее и измотаннее, но у него складывается ощущение, что теперь он чужой даже для себя. Как только он очнулся, Дима подробно объяснил, что с ним случилось той злосчастной ночью, а самое главное – что ждёт его дальше. Он бы хотел думать, что у него потекла крыша, либо это всё чья-то очень тупая шутка, но то, что он вчера увидел своими глазами не могло быть ложью. И точно не было шуткой. Это было совсем не смешно. Дима дал ему некоторые указания о первом обращении и самоконтроле во время полнолуния, и наказал первое время держаться Мирона – в котором Ваня сразу же опознал новенького. А самое бесящее во всём этом было то, что Дима запретил ему общаться с Ванечкой, он сказал, что так будет лучше для них обоих. Только вот Ваня был уверен, что будет всё наоборот. Он нервным движением растрепывает свои крашенные волосы и закусывает губу, с трудом сдерживая подступающие к глазам слёзы. Теперь у них с Ванечкой нет будущего. Дружба, отношения: всё кончено. И из-за чего? Он с отчаянным криком бьёт по поверхности зеркала, которое сразу же покрывается трещинами. На его костяшках проступают кровававые ранки, которые медленно затягиваются. Процесс уже начался. Как же всё хуёво складывается. Скоро он станет монстром. Таким же монстром, как и все они. По его впалым щекам всё-таки стекает несколько слезинок.