Десятка мечей

Музыка играла вдалеке, и тёмный зал первого этажа, который только недавно был полон гостей, теперь казался другим измерением со своим ходом времени и событий. Алексей резво лёгким бегом спустился по мраморной лестнице, стук его ботинок о ступени разносился по всему этажу. Зал первого этажа был пустым и окутанным во мрак. Алексей осмотрелся, пытаясь найти Софию. Он остановился и продолжил медленно идти по лестнице, смотря по сторонам. Алексей спустился и вышел в центр зала. Его взгляд упал на колонну, и он ринулся к ней. Алексей пробежался и зацепился рукой за колонну, чтобы остановиться. За колонной его уже ждала улыбавшаяся София. — Долго ты вспоминал про место встречи. — Да я что-то вообще... Запамятовал. София некоторое время помолчала, рассматривая Алексея. Для неё он уже был родным человеком, и своей жизни София без него уже не представляла. — Я хочу тебе показать кое-какое место. Алексей вскинул брови. Он был уже во многих частях дворца, видел почти все его роскошные, но при этом уютные комнаты, однако он мало изучил саму территорию имения. Он улыбнулся и сделал шаг к Софии. — Это честь для меня. — Пошли. София взяла Алексея за край манжета пиджака и потянула его за собой. Она открыла одну из двух дверей, что вели во вторую часть сада Ставрогиных. Здесь находились небольшие зелёные лабиринты, в которых заблудиться, даже имея такое странное желание, невозможно, а также идеально ровно выстриженные топиари абстрактных форм. Алексей видел эту часть сада только из окон дворца и сейчас рассматривал в вечерних сумерках, восхищаясь работой садовников Ставрогиных. Алексей, не глядя, шёл за Софией и даже не знал, куда его ведут, поэтому, когда София резко остановилась, он врезался в её спину. Алексей поднял свои глаза и увидел огромную стеклянную оранжерею, которая казалась сказочно нереальной. Он глядел на построение, пока София открывала дверь, чтобы они зашли внутрь. Внутри оранжерея казалась ещё более волшебной — лунный свет проходил сквозь стеклянные стены и округлый потолок, маленькие фонарики, что спрятались в зелени растений, походили на магических светлячков, в нос сразу бросался приятный цветочный аромат, похожий на аромат духов, коими любила пользоваться София. Алексей оглядывал растения, что были в оранжерее и не мог определить и половины того, что видел. Клумбы шли вдоль всего периметра оранжереи, какие-то растения росли ближе к земле, какие-то тянулись вверх – к лунному свету. Через всю оранжерею шли ещё два ряда клумб с пышными кустами зелени и цветов, а с потолка в корзинах свисали ампельные растения. София знала все растения, что произрастали в оранжерее, и любила каждое по-своему. У неё была тетрадка, где она составляла список растений таким образом, чтобы её сад цвёл круглогодично. София посмотрела на потерянного Алексея, который рассматривал сад с открытым ртом. — И как тебе? Заслышав голос Софии, он закрыл свой рот и посмотрел на неё. — Я в шоке. Я как будто в сказке! — он всплеснул руками. — Даже и представить не могу, сколько сил уходит на поддержание такой красоты. — Мне тоже нравится. Я долго упрашивала родителей её построить. — И сколько примерно ушло времени на то, чтобы уговорить Наталию Владимировну и Григория Николаевича? — Дня три где-то. Алексей вскинул брови и прыснул со смеху. Ему как-то пришлось два месяца уговаривать отца купить ему его на данный момент единственного и любимого коня Радикала. Он ещё раз оглядел сад, посмотрел на потолок и приоткрыл рот. София тихо засмеялась, приложила ладонь к подбородку Алексея и легонько прикрыла его рот. Алексей, не сводя глаз с Софии, тепло улыбнулся. Вдруг раздалась музыка. Удивительно, как её звуки могли долетать до оранжереи из окон бального зала. Пианино начинало разыгрываться, и Алексей не удержался от возможности пригласить Софию на танец. Он молча протянул руку к Софии, которая даже не сразу заметила этот жест. Она сначала взглянула на руку Алексея, потом на него, потом снова на руку. Прошло несколько секунд, прежде чем пианино подхватили скрипки и София вложила свою ладонь в руку Алексея. Он аккуратно положил свою другую ладонь на талию Софии, боясь помять платье и испортить творение своего друга, что так чудно София украшала собой. Молодые люди, словно в своём волшебном мирке, вальсировали в свете луны. Пока в зале был пышный бал для сотни гостей, хозяйка вечера танцевала в пустой и тихой оранжерее. У Алексея и Софии был свой бал — только для них двоих. Музыка из окон зала казалась далёкой, как и всё торжество Весеннего бала. София любила роскошь, но это таинство с Алексеем восхищало её ещё больше, нежели вальс посреди множества людей. Она была спокойна, а её мысли полны свежести и ароматом вечерних цветов. Они пахли по-особому, не так, как дневные. Их аромат нравился далеко не всем из-за своей специфичности, но те немногие, которые могли раскусить и осознать все ноты вечерних цветов, пытались уловить то время, когда те самые нужные им цветы распускались всего на несколько часов. Алексей первую часть танца также расслабленно танцевал, любуясь садом и его хозяйкой, но вдруг, засмотревшись на Софию, он вспомнил про главную цель его сегодняшнего нахождения на балу. Он должен признаться Софии в своих чувствах. Его движения стали более скованными, взгляд начал избегать Софию, а ладони предательски вспотели. София либо и правда не заметила таких перемен в настроении Алексея, наслаждаясь танцем, либо сделала вид, что не заметила. Его словно окатили ледяной водой, все те слова, которые он хотел сказать, перемешались, а его губы словно приклеились друг к другу. Только он осиливался открыть рот, как в его груди что-то тревожно щекотало. Алексею даже самому было смешно — он мог с энтузиастом ринуться в любую драку, и перед выходом на поле боя, когда его с собой в походы брал Николай Харитонович, ещё ни разу меч в его руках не дрожал. Но он боялся признаться в любви девушке. В настоящих чувствах, без глупых комплиментов и обхаживаний ради личного удовольствия или развлечения. Алексею было некомфортно показывать свою серьёзную и мягкую сторону, он привык быть шутом, что нисколько его не обижало. Шутить и смеяться — вот функции его социальной роли, но никак не признаваться в любви. Хоть он и понимал, что это нормально — открываться любимому человеку, но ему казалось это потешным. Он бы обсмеял самого себя. К компании пианино, арфы и скрипки присоединились ксилофон и бубенцы. Казалось, что где-то в оранжерее летают феи, опыляя своей волшебной пыльцой раскрытые цветы и занимаясь своими магическими делами. Алексей осмелился взглянуть на Софию, которая, словно почувствовав его взгляд, посмотрела на молодого человека. Необыкновенно чудесное платье подходило под глаза Софии. «Как же она прекрасна!» — пронеслось в голове Алексея. Он пытался запомнить запах, что витал в оранжерее, дивную музыку, исходившую из окон бального зала, каждое движение вальса, сверкающие глаза Софии и своё восхищение ею. Алексей пытался запечатлеть всеми органами чувств нынешний момент, словно значимую для него сцену из своей любимой сказки. Он не хотел портить это мгновение своими признаниями и волнениями из-за раскрытия своих чувств. Он хотел насладиться свежестью и лёгкостью, которые испытал в столь мистическом месте вместе с самой загадочной девушкой в его жизни. Сегодня не до тревог — сегодня Весенний бал. Движения Алексея стали снова лёгкими и чёткими, словно он родился, танцуя вальс. Музыка дошла до своей кульминации, казалось, будто от её торжества в благоговении затряслись стёкла. Площадь вальса Софии и Алексея стала больше, молодые люди разошлись, ведомые мелодией. София никак не хотела покидать Алексея, он не хотел её отпускать. Но музыка медленно заканчивалась, приближаясь к своему финалу. И вот, прозвенели последние звуки бубенцов. Вместо реверансов и поклонов молодые люди поцеловались. Поцелуй не был страстным или пошлым, он был полон теплоты и нежности, которыми Алексей и София хотели бы окружить друг друга. Алексей склонился перед Софией, одной рукой взял ладонь Софии, другую выставил перед собой и, глядя в глаза девушки, поцеловал ладонь Софии, поставив точку в их личном вальсе.