Десятка мечей

Опера — место горячих страстей и талантливых людей, место мастеров многовекового искусства, пришедшего из тёплой солнечной и яркой страны — Италии! Джованни Барди и Якопо Корси хотели возродить древнегреческую трагедию, зная о ней то, что актёры не проговаривали, а пропевали тексты. Но именно благодаря Клаудио Монтеверди опера стала более музыкальной — такой, какой она является сейчас. София из-за своей любви к опере даже думала заняться ей, но из-за благоговения перед искусством передумала — оперой должны заниматься профессионалы. В оперном театре София могла прикоснуться к искусству, и ей этого было достаточно. Вечером понедельника класс святого Фейна полным составом отправился на оперу «Кармен», которую София уже слышала и видела раз пять, но не упускает возможности лишний раз сходить на неё. Оперный театр стоял почти в центре города, и освещение в тёмное время суток прибавляло ему более роскошный вид, чем то было при дневном свете. София была лишь пару раз в главном оперном театре Рардбурга, и совсем забыла, каким был его интерьер. Она уже хотела побыстрее попасть внутрь, но класс ещё стоял на улице у дверей, ожидая оставшихся одноклассников. В их числе была и Варвара, которую София ожидала среди колоннады оперного театра. София ждала свою подругу, чтобы вместе с ней сблизиться со своими одноклассницами — это было её главной задачей на вечер. София, после того, как Алексей открыл ей глаза, теперь ясно видела, как они с Варварой далеки от своих одноклассников. Сама девушка раньше этого не понимала, но теперь это даже немного её угнетало, словно они с Варварой какие-то отшельники. Наконец, экипаж Симахошиной подъехал к оперному театру, и София поспешила к нему. Подруги успели обмолвиться парой слов, прежде чем София потащила Варвару к собравшимся одноклассницам. Те были удивлены внезапным появлением около них двух девушек — все думали, что София и Варвара были излишне высокомерны и именно по этой причине не «снисходили» до разговоров с одноклассницами. Если Варвара просто была закрытой и холодной, то София упустила налаживание отношений с одноклассницами из виду со всей учёбой, балами, игрой с Алексеем и противостоянием с Аделиной. — Добрый вечер, сударыни, — поприветствовала всех одноклассниц София. — Сегодня вы впервые пойдёте на «Кармен»? Несколько секунд девушки помолчали, переглядываясь друг с другом. Такой реакции София ожидала, поэтому не была смущена, наоборот — полностью уверена в себе. — Нет, я, например, уже была на Кармен в Париже, в оперном театре Гранье, — ответила одна из девушек — блондинка Елизавета Некрасова, род которой чуть моложе рода Ставрогиных. — Вам там наверно удалось побывать? — Да! — восхищённо хлопнула в ладоши София. — Незабываемое место. — Как здорово, что Франция, хоть и отгородилась от итальянского влияния, но всё же сохранила такое искусство, как опера. — Ещё лучше то, что Ставрогина, наконец, решила спуститься до общения с нами, — к компании девушек подошла опоздавшая Аделина вместе со своей вечно поддакивающей подружкой Викторией Гейден. — Варвара, видимо, ошиблась местом назначения. Великоуважаемая, поминки твоей личной жизни в другой стороне, здесь — оперный театр. Платье, в котором была Варвара, и правда казалось мрачноватым, в особенности для яркой и пылкой «Кармен». Варвара была в платье из чёрного бархата и действительно выделялась среди остальных, но все так привыкли к тёмным одеяниям девушки, что никто не счёл должным обратить на это внимание, а уж тем более — делать замечание. Иван, стоя в компании молодых людей, краем уха услышал слова Аделины и уже был готов вступиться за даму сердца, как Алексей незаметно для всех, даже не прекращая вести диалог, схватил друга за рукав пиджака. Варвара была настолько потрясена внезапным вторжением Аделины в диалог, что в смятении не успела оценить резкость своих высказываний и тона. — Ты так часто говоришь невпопад, что когда-нибудь нарвёшься, и по такому случаю я всегда готова к твоим похоронам. Внезапная откровенность и резкость рассмешила других девушек, что поразило и Адеину, и саму Варвару. Иван, услышав ответ Варвары, сам еле заметно улыбнулся и успокоился. Лишь убедившись в том, что Иван не ринется к девушкам, Алексей отпустил его рукав. — Мы просто боимся рядом с тобой носить свои дорогие платья, а то найдём их потом в мусорном баке на окраине Рардбурга, — с издёвкой сказала София. Иван и Алексей, улыбаясь, переглянулись — умеют их подруги осадить, когда надо. Аделина была настолько поражена тем, что её раскрыли, и зла на Софию, что красная кожа почти слилась с её красным платьем. Она задрала голову и ушла к молодым людям, за ней, смерив взглядом Софию и Варвару, последовала Виктория. — Опять к своему Лёше пошла, — усмехнулась другая девушка — Елена Толь. — Ясное дело, почему она так взъелась на вас двоих, раз вы много времени проводите с Алексеем. — Я уже заметила, как она привязана к Алексею. Не понимаю даже: мне смешно с неё или жалко её, — ответила София. В разговор вмешалась ещё одна девушка — Наталья Островская. — Ни для кого не секрет, что поначалу многие из нас, даже почти все, были влюблены в него, однако вскоре поняли, как он крутит дамами, да и вообще после совместных лет обучения Алексей для нас теперь больше не как объект воздыхания, а как старший брат. — Многие девушки ведутся на его сладкие речи и умелые ухаживания, но мы-то знаем этого дурачка, — подытожила слова Натальи Диана Ону. Татьяна Хованская подошла сзади к Варваре и Софии и положила им по руке на плечи. — Поэтому, родная, будь с ним аккуратнее. Я, естественно, считаю, что ты себя в обиду не дашь, но всё равно, — она наклонилась к уху Софии, чтобы никто не слышал следующие слова. — Не вздумай с ним играть — гиблое дело. Тебе его не перескакать, ему тебя тоже, вы оба просто угробите друг друга. Татьяна похлопала по плечу Софию и отошла. После слов Татьяны у Софии по спине пробежал холодок. Как она всё поняла? Возможно, она и правда всё понимает, однако София не хотела прислушиваться к Татьяне, что может произойти из-за безобидной игры, которая ведётся со стороны двух сторон? Глупость. Но почему-то София всё же неосознанно задумалась над своими действиями. До начала оперы девушки мило общались и сумели сблизиться, даже Варвара за все годы учёбы в гимназии почувствовала себя своей среди одноклассниц. Миссия Софии на этот вечер была выполнена, причём даже перевыполнена — София стала душой компании, и её за недолгий разговор успели позвать на два бала. Класс вошёл в оперный театр и сразу направился на свои места, но всё же София успела осмотреть убранство театра в античном стиле. Внимание Софии особенно привлекли статуи Артемиды. Она много читала о греческой мифологии в детстве, и Артемида ей сильно нравилась — самодостаточная и сильная богиня, занимающаяся своими благодостойными делами. Хотела бы София соотносить её с собой, равняться на неё, но она сама была втянута по личной инициативе в любовные интриги, не была самодостаточной, так что София считала, что не имела ни малейшего права даже пытаться быть похожей на Артемиду, только благоговейно любоваться и восхищаться ею. Что она и делала. — Мы сидим на балконе, ряд пятый, места четырнадцать и пятнадцать, — к Софии подошла Варвара, которая успела приобрести себе бинокль. — Что ты там собираешься рассматривать? — Мне интересно. София улыбнулась, и девушки пошли на свои места — до начала выступления оставалась всего лишь пара минут. Сев на своё место рядом с Варварой, София начала «невзначай» оглядываться, чтобы понять, где сидит Алексей. К её огорчению, Алексей сидел на другом конце и выше того ряда, где сидела она. Но рядом с ним хотя бы не было Аделины, что не могло не порадовать Софию. Свет погас, и поднялся занавес. Хоть София уже несколько раз посещала оперу «Кармен», ей, как и в первый раз, было интересно: она рассматривала декорации, которые были похожи на декорации с других выступлений, но в то же время совершенно другими, певицу, что играла роль Кармен, её вокал. Каждый раз Кармен была разной, но каждая Кармен была колоритной. София оглядела своих одноклассников — кто-то из них уже спал, кто-то был на пути в царство Морфея. Варвара внимательно смотрела оперу, то и дело поднося к глазам купленный бинокль. Хоть они и сидели на балконе, сцену было видно хорошо, особенно Софии, у которой имелась дальнозоркость — возможно и минус для неё, однако вдаль она видела гораздо лучше, словно это была её суперспособность. Дело близилось к первому антракту, и София вдруг поняла, что ей надо в уборную. Она ещё несколько минут думала, стоит ли ей сейчас идти или всё же дождаться антракт, но в какой-то момент раздумий в её сознании промелькнула огромная очередь именно туда, куда ей хотелось. София сразу встала и так, чтобы не мешать остальным наслаждаться оперой, прошла между рядов и вышла из зала. Уже выйдя из уборной, София в коридоре вдруг наткнулась на своего одноклассника. — Ты что тут делаешь? — Пытаюсь пережить оперу, а ты вышла, чтобы побыть со мной наедине? — Алексей, сначала удивившийся внезапной встрече с Софией, расплылся в самой нахальной улыбке и опёрся прямой рукой на стенку, почти полностью преграждая своим телом проход Софии. — Ещё чего, — София тоже лукаво улыбнулась и скрестила руки на груди. — Я ходила в уборную. Может, это ты меня преследуешь? — Если тебе так буде приятнее думать, то у меня нет права переубеждать тебя. София закатила глаза. — Пропустишь меня? — Ты будешь смотреть эту оперу, на которой мрут мухи? — Алексей чуть нагнулся к Софии. — Это тебе ещё не приходилось видеть действительно нудные оперы. София схватила Алексея за ворот его пиджака и потащила в сторону зала, тот сильно и не сопротивлялся. — Пошли окультуриваться, а то... — Софию прервал громкий крик за одной из дверей в коридоре, по которому они шли. Оба резко остановились и повернулись к двери, из-за которой исходил крик. Только София ринулась к ней, как Алексей преградил девушке дорогу своей рукой — от его игривого настроения не осталось и следа. Он, готовясь к драке, медленно открыл дверь, за которой оказалась гримёрная одной из оперных певиц театра. Там сидела взрослая женщина перед туалетным столиком, горько плача в свои ладони. Услышав еле заметный уху скрип двери, она замолчала и повернулась к Алексею и Софии, которые вмиг расслабились. — Слава Астерию, я уж было подумал, что тут кого-то убивают. — Ох, вы извините меня. Вышло чересчур громко? Женщине было неловко, что её увидели в столь неловком и жалком виде, и она нервно начала вытирать слёзы, ещё сильнее размазывая тушь по лицу. — Да я чуть... — эмоционально начал жестикулировать Алексей, но, увидев, в каком плачевном состоянии была женщина, бессильно опустил руки. — Верно, с громкостью своего выкрика Вы чуть-чуть переборщили. — Что у Вас стряслось? — перед Алексеем вышла София. — Да ничего страшного, вы не беспокойтесь. Приношу глубочайшие извинения, что испортила такой чудесной паре вечер своими воплями. — Мы не... — София осеклась. — Мне сейчас нельзя плакать, иначе на сцене я могу сорвать голос, — она начала махать на себя ладонями, создавая потоки воздуха, но, увидев себя в отражении зеркала, начала дёргать плечами — женщина была готова вот-вот расплакаться. Алексей и София переглянулись — нельзя оставлять даму в таком состоянии, они зашли в гримёрку, и София подошла к женщине, положив руку ей на плечо. Алексей огляделся. В гримёрке был полный бардак, как будто тут прошло семь мамаев: картины на стенах висели криво, какие-то валялись на полу вперемешку с письмами от тайных воздыхателей и перьями для образов, на софе лежали сценические костюмы. — Как можно к Вам обращаться? — ласково спросила София. — Аделаида Игоревна. — Золотое лирическое сопрано Гесцарии... — прошептала София. — Аделаида Игоревна, Боже! Как я Вас не узнала! Извините меня, прошу Вас! Женщина горько посмеялась. — Да меня в таком виде родной матери было бы трудно признать. — Я — София Ставрогина, а это, — София указала на Алексея, — Алексей Исаков, — Аделаида Игоревна, поражённая тем, кто с ней находился в гримёрке, открыла рот, но её перебила София. — Неважно. Лучше скажите, что у Вас произошло? — Мне неловко говорить о своих жизненных трудностях Вашему Сиятельству и Вашему Высокоблагородию. — Да забудьте Вы об этих формальностях! — сказал Алексей. — Мы — дети, Вы гораздо старше нас, и это мы должны стыдиться перед Вами, что ворвались в Вашу гримёрку. Прикусив губу и чуть-чуть помолчав, собирая силы для объяснения, Аделаида Игоревна взяла в руки два изрядно помятых письма со стола в руки. — Эти письма... Мне их прислали директор оперного театра и главный дирижёр. — Так что ж Вы льёте слёзы? — удивился Алексей. — Радоваться надо! — Что же мне тут радоваться? — Аделаида Игоревна обессиленно положила письма обратно на стол. — Я их не люблю. Вовсе. — Так откажите им, — предложила София. — Их чувства — их личные проблемы, которые Вас беспокоить не должны, — Алексей, сжав челюсти, покосился на Софию. — Они взрослые люди и должны понять, если с господином Борисовым проблемы могут организоваться, то с... сейчас главный дирижёр — это всё ещё господин Регель? — женщина кивнула. — Ну так замечательно! Он и вовсе спокойный человек. Что Вы волнуетесь? — Я — простая певица, если я даже решусь быть с одним из них, то другой может испортить мою карьеру и превратить жизнь в театре в оперу спасения. — Если Вы даже пересилите себя, то Ваш избранник защитит Вас. — Даже если и так... Не им принадлежит моё сердце. Аделаида Игоревна повернулась к зеркалу, в углу которого висели обрывки писем, некоторые из них были с отпечатками помады, засушенный цветок и рисунки. — Я люблю Дмитрия Романовича Громова, а он меня. Но нам не суждено быть вместе, и в этом есть моя вина. — Громов — это главная виолончель театра? Я слышала, что пару месяцев назад его уволили и собирались отправить в Ламфары — то есть, грубя говоря в ссылку. — Это правда, он уже собирает вещи, и через пару часов его увезут с Гореславского вокзала. — Я считала, что это слухи, ведь это полнейшая дурость — убирать главного виолончелиста. — Это как раз Борисов сослал Диму туда из-за того, что прознал о нашем с ним романе. — Не вините себя, — Алексей подошёл ближе к Аделаиде Игоревне. — Ни Вы, ни Дмитрий Романович не виноваты в своей любви. — Дело даже не в этом. Он мне предлагал сбежать вместе с ним и начать жизнь заново — мы-то с ним не пропадём. Уехали бы в Оскань — культурный город, второй по населению после Рардбурга, жили бы спокойно. А я испугалась и бросила любимого, а самое ужасное — он ведь даже не разозлился на меня! Но теперь я понимаю, что сглупила, вот написала ему письмо, чтобы он притворился больным, потянул время, и мы встретились у кафе на вокзале, а потом бы бросились в бега, однако я дотянула до того, что отдать никакой возможности нет — у меня скоро выступление. Я даже проводить его не смогу, — женщина закрыла лицо ладонями. На несколько секунд воцарилась тишина, которую серьёзным тоном прервал Алексей. — Я доставлю Ваше письмо. — Мы доставим, — София повернулась к Алексею. Женщина с округлёнными заплаканными глазами оглядела молодых людей. — Вы... Вы правда? — Честное слово, — Алексей приложил правую руку к груди. — Мы оставим всё вовремя, не волнуйтесь. — Астерий благослови вас! — Аделаида Игоревна заплакала, но теперь от счастья, задыхаясь из-за страха перед захватывающей и одновременно пугающей неизвестностью. Алексей взял письмо, что предназначалось Дмитрию Романовичу. — Надо ехать сейчас. — Нет, — отрезала София. — Ты сейчас вернёшься в зал, я за тобой. После антракта уже отправимся, иначе нас хватятся или что-то заподозрят. Про нас двоих и так слухов достаточно, нечего почву для новых плодить. Алексей расстроенно надул губы, Аделаида Игоревна только посмеялась с них. Молодые люди распрощались с повеселевшей Аделаидой Игоревной и направились к залу. — Тем более, — начала София, — нам надо захватить с собой Варю и Ваню. — Думаю, Аделаида Игоревна была бы против, если мы впутаем ещё и их. — Поэтому при ней я и не стала говорить о них. Алексей усмехнулся, но вмиг помрачнел. Некоторое время они шли молча, как Алексей решил задать вопрос. — Твои слова — это правда то, какого ты мнения? — Ты про какие именно слова? — Что чувства других людей — их личные проблемы София мягко и беззлобно усмехнулась. — Это же правда — я не в ответе за чувства других людей. Однако, несмотря на свою возможную легкомысленность, я не хочу делать больно другим людям. И это не только потому, что кислые лица отвергнутых ухажёров будут меня раздражать, просто я добрая. Правда. — Понятно. София и Алексей остановились у дверей в зала так, что от снующих посетителей театра их скрыла колонна. — А почему ты спрашивал? Алексей открыл рот, но не знал, что ответить на заставший его врасплох вопрос. Тогда София усмехнулась. — Не волнуйся, — и дотронулась пальцем до кончика носа молодого человека. — Иди давай, а то скоро уже антракт будет. Молодой человек только кивнул и быстро нырнул за двери. Как только он оказался в тёмном зале, Алексей приложил ладонь к носу, он почувствовал, как кровь резко прилила к лицу. Вот чёрт! Что с ним такое в последнее время? И что значила последняя фраза Софии? Чего ему не волноваться, почему вообще он должен из-за чего-то волноваться? Что она имела ввиду? В смятении и пару раз споткнувшись о ноги одноклассников, Алексей сел на своё место. Выждав определённое количество времени, в зал зашла и София. Через пятнадцать минут включился свет и начался перерыв. Варвара хотела встать, чтобы размять затёкшие ноги, но её взяла за руку София. — Варя, тебе очень хочется досмотреть оперу? Варвара изогнула бровь. — Что ты опять задумала? — Нам надо ехать на Гореславский вокзал. Нам с тобой и нашим ребятам. Варвара закатила глаза, но перехватила руку Софии и пошла с ней. — Пошли, быстро всё объяснишь и введёшь меня в курс дела. На улице уже стояли задумчивый и озиравшийся Иван с курящим Алексеем. Пока девушки шли до улицы, София успела всё рассказать Варваре. — Добрый вечер, дамы, — поздоровался с ними Иван. — Добрейший, — ответила ему Варвара. — Вот это вы продуктивно в уборную сходили, — Алексей только неловко посмеялся и потёр шею. — Как вы планируете добираться до вокзала? Я отправила свой экипаж домой — матери надо на важную встречу. — У нас обоих экипажей нет тоже. Трое посмотрели на Софию, та скрестила руки и улыбнулась. — Мой экипаж стоит за углом, я попросила Ливона и Родиона подождать меня до окончания оперы. Девушка повела друзей за собой, где стоял её экипаж. Старый Ливон был на своём месте, Родион сидел на ступеньке экипажа. Завидев Софию в компании, он взволнованно подскочил и поклонился. — Добрый вечер, Ваши Сиятельства и Ваше Высокоблагородие. Иван и Родион переглянулись и в миг покраснели — их знакомство, мягко говоря, не задалось. — Ребята, Родиона вы уже знаете, Родион тоже вас всех знает, там сидит Левон, я ему скажу, куда нас надо отвезти. София отошла. Родиону было максимально неловко — он отвёл свой взгляд от друзей Софии. Алексей с жалостью улыбнулся. — Родион, дорогой, ты что так нас испугался? — Нет, что Вы, вовсе нет! — А по тебе и не скажешь. Вон, весь красный, как помидор, — сказала Варвара холодно. Не зная хорошо Варвару лично, можно было подумать, что она брезгует общаться со слугами, так подумал и Родион, опустив глаза в землю. — Ты сделала ещё хуже! — Алексей всплеснул руками. — Не беспокойся, я тоже её боюсь. Варвара ударила Алексея локтем в бок. — Мне стоит вернуться в усадьбу, чтобы не мешать вам. В карете будет тесновато впятером. — Ничего, — Иван положил руку на плечо Родиона, тот от неожиданности вздрогнул. — В тесноте, да не в обиде. Родион неловко улыбнулся. — Всё, присаживайтесь, мы домчимся с ветерком! Ливон — мастер своего дела. Варвара села на одну сторону с Иваном, а Родион, София и Алексей на другую. Экипаж тронулся. Ливон и правда отменно управлял экипажем: он ехал быстро, но не превышал положенную скорость, и пассажиры не тряслись внутри кареты. — Госпожа, — неловко спросил прижатый в дверь Родион, — извините за излишнее любопытство, но куда мы едем? — Мы едем на Гореславский вокзал, надо передать любовное письмо Дмитрию Романовичу Громову. — А как он хоть выглядит? — поинтересовался Алексей. Варвара изогнула бровь. — Ты не знаешь, как выглядит Громов? Алексей отрицательно покачал головой. — У него каштановые волосы до плеч, — начала спокойно объяснять Варвара, — зелёные глаза и греческий нос. — Греческий нос?.. — Почти не выделена переносица, можно сказать, что лоб переходит сразу в нос. — Как у Хованской? — Да. — Теперь понял. Но всё равно будет трудно найти его на вокзале. — Нужно будет просто узнать, от какой платформы следует паровоз до Ламфар, — предложил Иван. — Тогда и радиус поисков сузится, и не нужно будет шататься по всему вокзалу. Вручим ему прям перед посадкой? София покачала головой. — Нет. Он тогда не сможет правдоподобно прикинуться больным. — К нему приставлены столичные полицейские? — Аделаида Игоревна об этом не говорила, но раз его сослал сам Борисов, то наверняка. Варвара засмеялась. — Что? А-ха-ха! Откуда у Борисова полицейские? Да, он человек высокого статуса, но он не может приставлять к кому-либо столичных полицейских — откуда у него рыцари? Громов же не политзаключённый какой, его просто отправили в Ламфары для «расширения зоны искусства и прививания культуры каторжникам». Борисов права не имел, а если он и осмелился, то мы просто донесём о его вседозволенности кому надо. Вон, хотя бы Алексей это сделает. — Да, я при случае могу донести отцу — он терпеть не может использование рыцарей в своих личных гражданских целях. Тогда Борисову будет не до Аделаиды Игоревны и Дмитрия Романовича. — Тогда решено, — хлопнул в ладони Иван. — Узнаём, где паровоз до Ламфар, чтобы хотя бы понимать, какая конечная точка его пути, разделяемся и ищем Дмитрия Романовича. — Хорошо, что с нами Родион! — Алексей протянулся через спину Софии и положил руку на плечо Родиона. — Нас пятеро, значит искать будет легче. Родион молча закивал. Несколько секунд Алексей не убирал руку из-за спины Софии. София переглянулась с Варварой и вскинула брови, закатив глаза, а Алексей переглядывался с Иваном, который недовольно изогнул бровь.