Десятка мечей

София медленно шла по коридору дворца, пытаясь успокоить своё дыхание. Она слушала каждый шорох, который отражался от блеска мрамора и проходил между гранитовых колонн, чтобы в нужный момент увильнуть от тех, кто мог бы навязаться со своей компанией. После ухода от Михаила София пошла к Ивану, спросить, где все. Он ей сообщил, что Алексей, не соизволив его даже предупредить, быстрым шагом покинул бальный зал, а Варвару он так нигде и не нашёл. Поначалу Иван хотел спросить о местонахождении Варвары у Маргариты Ильиничны, которую увидел, как только зашёл в бальный зал, но после потерял из виду и её. София понимала, что искать своих приятелей стоит по всей территории дворца, но на всякий случай договорилась с Иваном, что он будет ждать в бальном зале — вдруг кто-то соизволит вернуться. София уже была готова свернуть с очередной развилки в коридоре дворца, как услышала знакомые голоса. Она застыла и прислушалась получше. Это Варвара и... — Маргарита Ильинична... София прикрыла рот ладонью в кружевной митенке и тихо пошла в сторону голосов. Мать с дочерью разговаривали в картинной галерее, где были вывешены пейзажи художников с разных частей света, эти картины за свою жизнь собрал прапрадед Александра Павловича — Родион Дмитриевич, Родион Тишайший. София бесшумно подошла к приоткрытым дверям, приложившись ладонями к гладкой поверхности стены, а также, взяв во внимание свои прошлые провальные попытки подслушивания, заранее нашла место для отступления. Но, казалось, вести себя, как партизанка, Софии не было нужды — мать и дочь были слишком заняты диалогом друг с другом. — Не буду я с ним танцевать. — Будешь, как миленькая. — Не буду! — Будешь! — Маргарита Ильинична топнула ногой. — Не смей пререкаться со мной. — Но зачем мне отдавать ему танцы? София нахмурилась, пытаясь представить, с каким лицом Варвара говорит это своей матери. Её сознание всё никак не могло с этим справиться — Варвара, казалось, в спорах была выше своего оппонента, но сейчас смотреть снизу-вверх приходится именно ей, и смотреть так на свою родную мать. — Ты сама всё понимаешь. — Нет, маменька, уж объясните мне. Зачем мне дарить танцы по Вашему желанию? — Он — перспективный юноша, бутик его отца на главной улице Рардбурга перейдёт кому? Именно ему. Им ты и будешь заниматься, так как мне известно о желании Ивана пойти в армию Северного округа. Он — в походах, ты занимаешься бутиком. Представь, что мы можем сделать, если объединим высокую моду и изысканные сервизы. — При всём моём уважении, но тут Вы просчитались. Бутик перейдёт его старшей сестре. — И что? — неподдельно удивилась Маргарита Ильинична. — Вы будете роднёй, если ты ничего, как обычно, не испортишь, то его старшая сестра позволит тебе работать с ней. — Да какая... Какая мне разница и до бутика, и до его сестры, и до него самого? — София понимала, что Варвара начинала закипать. — Я не собираюсь с ним танцевать, иметь какие-либо отношения, играть свадьбу и строить семейную жизнь. Вы мне так его подсовываете, но я его не люблю! — Зато он любит тебя. — И что мне с этого?! Я не собираюсь мучить его, и, уж тем более, себя! Я, если и соберусь выходить замуж, то только за того, кого я буду любить. —Тебе судьба подослала его — того, кто тебя любит. Что ты нос воротишь? Любви взаимной захотела?! Так иди похабные бульварные романы с дальних полок библиотек читай! Ты выйдешь за того, за кого я скажу! Пример со своей дрянной подружки берёшь? София округлила глаза. Опять её обозвали «дрянной», ну что такое! Маргарита Ильинична начала ходить туда-сюда, что-то пошёптывая себе под нос. — Я так и знала, что эта избалованная «Софи» будет плохо на тебя влиять. Как чувствовала своим сердцем, что она тебя испортит, и ты будешь перечить родной матери... — она остановилась, и её голос снова стал жёстким и более устойчивым. — Я запрещаю тебе с ней общаться. — Что?! — София вместе с кричащей Варварой прошептала себе под нос. — Вы не имеете права! — Ещё какое имею. — Как не имеете права выдавать меня замуж за того, кого я не люблю! Я хочу строить семью только по взаимной любви! — Опять ты с этой своей взаимной любовью... — У Вас её не было, вот Вы и беситесь! Послышался хлопок, как будто кому-то дали пощёчину. Софии пришлось закрыть себе рот двумя руками, чтобы не взвизгнуть. Когда такое было, чтобы отец, тем более, мать, дали ей пощёчину? София будто прочувствовала боль Варвары и жжение после удара на щеке. Варваре было не столько больно физически, сколько она была оглушена моральной болью. — Если бы я была дочерью Ставрогина, Вы бы меня любили? После криков и звонкого шлепка, в коридоре, наконец, воцарилась тишина. Но вопреки эта тишина была вовсе не той, которой желаешь насладиться после целого дня в гимназии. С каждой секундой воздух становился всё более накалённым, и время для ответа, как вода, утекало. С каждой секундой ответ становился всё яснее, София, в отличие от Варвары, не смогла сдержать слёз. Из её правого глаза потекла слеза, но после холодной и горькой усмешки Варвары слёзы ручьями потекли из глаз девушки. — Я Вас услышала, матушка. С Вашего позволения. Зашуршали ткани, Варвара сделала самый глубокий реверанс, который только могла сделать, и поспешила к выходу из галереи. Маргарита Ильинична, точно не понятно по каким причинам, не стала уговаривать свою дочь остаться или попросить у неё возможности выслушать свою мать, она статуей осталась стоять в галерее. София услышала приближающиеся шаги и в последнюю секунду успела нырнуть за гобелен. Варвара на эмоциях быстрым шагом вышла из галереи и направилась в сторону бального зала. Через минуту медленно вышла, а точнее, выплыла, Маргарита Ильинична и ушла в противоположную от бального зала сторону. Так их пути и разошлись. Убедившись в том, что в коридоре чисто, София медленно начала выбираться из-под гобелена, параллельно кашляя и чихая. Прокляв всех тех, кто хоть как-то относился и к созданию этого тяжёлого искусства, и к его содержанию, София, не мешкая, пошла в бальный зал. В зале все веселились, и она пыталась найти Варвару. Её голубые глаза наткнулись на вальсирующих Варвару и Ивана. Но от их танца веяло не любовью, а какой-то агрессией. Иван был доволен тем, что он танцевал вальс именно с Варварой, но по выражению лица самой Варвары было трудно сказать, что она была счастлива. Хотя София вовсе не понимала — как ей казалось, Варваре действительно был симпатичен Иван. Неужели она ошиблась? София решила не лезть и попытаться найти Алексея, который мог быть в любом месте огромнейшего дворца. Скорее всего, он был подальше ото всех. Она решила залезть на самую высокую из доступных точек дворца, чтобы своим соколиным зрением высмотреть Алексея. Она нашла это место ещё давным-давно, лет в одиннадцать. Изучать планировку Осеннего дворца было её любимым делом, поэтому София лазила куда ей следовало и куда ей не стоило. Её главным открытием стала самая высокая точка, с которой открывался с одной стороны вид на Рардбург, с другой — на море. Чтобы попасть в то заветное место нужно преодолеть несколько лестниц и перейти на пятый этаж — летний. Одной из характеристик этажа являлось множество окон, которые пропускали свет, в том числе окна на потолке. Но туда, куда было нужно Софии, легко не залезть, а окна на потолках коридоров были ей не нужны. Окна из подсобного помещения, которые были выше, — это то, что интересовало Софию. Просто так в то место не попасть, только через помещение для сушки белья, где сейчас вечером, тем более во время бала, было пусто и темно. София прошла за дверь, за которой была белая винтовая лестница — она-то и вела в подсобное помещение. София удивлялась тому, как может быть контрастен дворец: яркие залы в янтаре и золоте, что отражали свет ламп и пламя свечей, и за залами находятся тёмные простые комнаты с сантиметрами пыли — у прислуги еле хватало сил держать в чистоте публичные помещения, что уж говорить об их людских, да тем более о подсобках, где никто из имперской семьи и не бывает. Небольшая комнатка была забита всяким хламом по типу швабр, моющих средств, инструментов, вёдер и тряпок. Окно в потолке подсобки было открыто, что очень сильно смутило Софию. Либо кто-то обнаружил её тайное место, либо не вся прислуга была занята поддержанием бала. Интерес взял вверх и, подставив стремянку, София поползла вверх — на крышу дворца. Ветер на крыше был ещё сильнее, чем у земли, и платье Софии, еле колебимое в одном из садов, который она прошла в поисках Варвары, сейчас развивалось на ветру, как и её золотые волосы. Она уверенно стояла на крыше, смотря на развалившуюся фигуру, пускающую клубы дыма. Алексей лежал, смотря на звёзды и покуривая папиросу. Он был занят своими мыслями, которые частенько путали и пугали его, когда тот был в одиночестве, поэтому даже не услышал, как София внизу ставила стремянку и забиралась по ней. София подошла ближе к Алексею. Ей было интересно, как ведёт себя Алексей в одиночестве, и также её беспокоило чувство вины, которое она упорно пыталась заглушить. С чего это ей должно быть стыдно перед Алексеем? Он ей никто — ни кавалер, ни муж. Просто хороший приятель. — Я тебя планировала отсюда искать, — Алексей резко дёрнулся и от испуга аж сел, смотря на Софию круглыми глазами. – А ты, оказывается, здесь, — София села рядом с Алексеем. — Спасибо, что облегчил мне задачу. — Что ты здесь делаешь? — Алексей явно не был настроен так дружелюбно, как София. — Я тебе только что объяснила. И, вообще, я должна у тебя спрашивать, что ты тут делаешь. Я это место ещё в одиннадцать лет обнаружила. Алексей смотрел на улыбающуюся Софию, вопреки её улыбке и своему лёгкому характеру, он не мог найти силы и желание улыбнуться девушке в ответ. София сразу поняла, что что-то не так, и её чувство вины становилось всё сильнее. Она впервые была застана врасплох каким-то молодым человеком. София совершенно не ожидала такой серьёзности от Алексея — она-то думала, что он опять засмеётся и всё превратит в шутку. Алексей с каменным выражением лица смотрел на Софию, которая была явно растеряна и в подтверждение этого округлила свои круглые голубые глаза. Он одновременно хотел и уйти, чтобы София не пыталась его вскрыть, и остаться, чтобы посмотреть на её дальнейшие действия. — Что случилось? Почему ты такой? Обычно же ты другой... — Какой? — Смеющийся и переводящий всё в шутку. — То есть, шут? София резко прикусила себе губу. Алексей перевёл взгляд на покрасневшие губы Софии от её укуса. Она пододвинулась чуть поближе и, как болонка, пару раз дёрнула носом, принюхиваясь к Алексею. — Ты пил, поэтому такой нудный? — Я думал, что здесь на ветру всё быстро испарится. София помолчала. Ветер стал тише, а облака на небе, которые не полностью, но всё же перекрывали звёздное августовское небо, стали плыть медленнее. — Почему ты на меня обиделся? — Кто сказал, что я обиделся? — Я не глупая, а очень даже смышлёная. Ты меня приревновал. — Что? — Алексей усмехнулся и резко отвернулся от Софии, смотря перед собой. — Ещё чего. — Да ты ревнуешь! София наклонилась в сторону, чтобы поймать взгляд Алексея, и тот повернулся обратно к ней. — Сам же первый начал. — Я?! Это ты! — Когда? Не помню такого, а не помню — значит не было. — Великие умы забывчивы, но напомню тебе, как ты мне посоветовала уйти, как только мы оказались в дверях бального зала. — Конечно, а ты думал, что после прошлого раза я опять буду с тобой все танцы проводить? Мне конечно всё равно на свою репутацию, но не до такой же степени. Тем более, мы вместе приехали на бал, и все это видели, видели, что я приехала именно с тобой. Что не так — я не понимаю. Алексей начал кричать, и Софии начало казаться, что он кричал с такой силой, что его могли услышать внизу, в саду. — Ты специально всё это делала, и даже не отнекивайся! Да и я многого не просил, хотя бы один тур вальса, а ты его отдала Его Высочеству. Конечно, — он всплеснул руками, — кто я такой на его фоне? — А ты специально танцевал с Аделиной, прекрасно зная, как она меня раздражает! — Я же Аделину не люблю! — И я Михаила тоже не люблю! Они оба замолчали, оба удивлённые своим словам. Особенно София, которая не думала, что в порыве эмоций во время ссоры скажет такое. Даже для того, чтобы снизить градус накалённого диалога. София поспешила всё объяснить, чтобы Алексей не надумал себе лишнего. — Я люблю только себя. Глаза Алексея стали более ясными и живыми, будто в нём просыпался тот Алексей, который обычно бывал на публике. — Мы друг другу за сегодняшний вечер достаточно подгадили. Особенно ты мне, — Алексей уселся поудобнее на черепице и посмотрел в глаза Софии, которая была готова возмутиться. — Я впервые в жизни пропустил вальс, никакие жизненные трудности и обстоятельства не могли помешать мне потанцевать и поворковать с дамами, но ты... Алексей медленно начал наклоняться ближе к Софии, смотря на неё сверху-вниз. — Но я? — София подалась к Алексею — Всё сердце мне перепотрошила кинжалом. София усмехнулась, и их лица уже были так близко друг к другу, что Алексей почувствовал дыхание девушки на своём лице. Он понимал, что сейчас может отхватить пощёчину от Софии, но почему-то именно сейчас у него появилось невероятное желание её поцеловать. Является ли это частью его игры или он уже сам потерял контроль над ситуацией? Впервые за семнадцать лет он пропустил вальс, впервые его обыграли, и всё это по вине одной девчонки. София понимала, к чему всё идёт, и была вовсе не против. Это могло только ещё больше привязать Алексея к ней. Уже сейчас она понимала, что Алексей на грани проигрыша в их игре, которую они начали в начале месяца. Сегодняшний вечер стал тому подтверждением. Слова Маргариты Ильиничны про взаимную любовь, крики Варвары о нелюбви, её недавние слова по поводу Михаила — всё смешалось. Она сама уже не понимала, что к кому чувствовала. Во Франции она хоть и целовалась, ходила на свидания и была в отношениях, но все её мысли были заняты Михаилом, который остался в Гесцарии. Сейчас все карты были перепутаны одним человеком — Алексеем. Она понимала, что он был на грани проигрыша в их игре, но она сама уже нагоняла его у края пропасти. Поцелуй, который вот-вот должен был произойти, не станет чем-то серьёзным, чем-то вроде признания в любви, но будет точкой невозврата, от которой ни София, ни Алексей уже не смогут вернуться. Этот поцелуй станет показателем их взаимной заинтересованности в игре. Алексей прикоснулся своими губами к мягким розовым губам Софии и начал аккуратно их целовать, будто исследуя территорию и не веря в то, что ему позволили. Он положил руку на талию Софии, гуляя по ней. София никак не сопротивлялась, но и не проявляла особой активности в поцелуе. Тогда Алексей взял больше власти в свои руки и начал углублять поцелуй, сначала аккуратно, а потом уже активно, словно они с Софией целовались регулярно. Алексей думал, что София не очень умела целоваться, но она оказалась ещё очень даже хороша в этом деле, одной из лучших, с кем он успел перецеловаться за свою жизнь. София же впервые за свою жизнь испытала такие бурные чувства при поцелуе, будто её голова была готова вот-вот взорваться, а живот свернуться из-за бабочек в нём. Окончательно она растаяла, когда потянулась убрать локон волос с лица, но её опередил Алексей и рукой, которой он аккуратно поправил её волосы, взял руку Софии, которой она тянулась к лицу. Неизвестно, сколько они так просидели, целуясь на крыше в звёздный вечер, но оба прекратили одновременно: Софии уже начинало наскучивать это, а Алексей боялся, что мог не остановить себя. Они одновременно оторвались друг от друга, будто сговорившись. — Давай ещё немного тут посидим? — Я как раз папиросу выкурю. Они остались сидеть, будто совершенно ничего не было. Алексей снова закурил, поправляя волосы рукой, которую после он положил на плечо Софии, чуть приобняв девушку. Они оба сидели, смотря на море. — Пиратский фрегат? — удивилась София. И правда — по морю, в сторону от Рардбурга, плыл пиратский фрегат с грязно-белыми парусами и пиратским флагом. Весь он светился, будто на корабле был свой бал. — Это пиратское судно? — спросил Алексей. — С ума сойти. Для меня пираты были, да и остаются по сей день, сказками моей матушки. Алексей сделал затяжку, округлив свои синие глаза. Молодой человек посмотрел в другую сторону, в сторону сада дворца. — О, смотри! София повернулась за Алексеем и посмотрела туда, куда он указывал — в сад. — Это Александр Трофимович и Матвей Петрович опять сражаются. Ха! — усмехнулся Алексей. — Что ни день, то фехтование. Откуда в них только столько жгучей ненависти друг к другу? Посреди ночного пустого сада активно фехтовали не на жизнь, а насмерть, две фигуры. София не могла разглядеть, кто это, даже предположить не могла, кто вообще на такое способен — драться на мечах в имперском саду. — Как ты видишь, кто это? – спросила София, напрягая своё зрение. — А я и не вижу, я просто понимаю, что это не может быть кто-либо другой, крое Александра Трофимовича и Матвея Петровича. Они каждый день дерутся на мечах. И это такое зрелище, ты бы видела! Их прекрасные навыки в фехтовании, до которых мне ещё далеко, дополняет их какая-то неземная страсть к убийству друг друга, — София, наблюдая за молодыми людьми уже как с минуту, действительно заметила, как хороши и резки были движения каждого из них. — Если на заседаниях Думы они ещё держат себя в руках, то за залом заседаний они дают волю эмоциям и чувствам. — В чём причина их конфликта? — Как всем известно — политические взгляды. Александр Трофимович за конституционную монархию, за реформы, его многие считают революционером и подозревают в принадлежности к обществу таких же. А Матвей Петрович же наоборот — его всё устраивает, и он пытается защитить интересы абсолютной монархии. — Какая глупость, — София, шурша тканями платья, встала на ноги, — политика эта ваша. — Но отправной точкой их конфликта стал порочащий Матвея Петровича стишок, который сочинил и расклеил по Рардбургу Александр Трофимович, — Алексей превесело усмехнулся, вспоминая строки того стиха. — Если бы у меня не было каких-никаких моральных устоев, я бы тебе его сейчас прочитал. Алексей хлопнул себя по бёдрам и встал. — Нам стоит вернуться. Я за сегодняшний вечер с Варей даже не пересеклась. — Согласен, надо возвращаться, я уже соскучился по Ванечке. София засмеялась, и они оба пошли спускаться по стремянке.