Чувства без разума

      Способность Синдзу твердо стоять на своих двоих стала твердыней всех причин, почему озлобленность Двуликого начала показываться чаще обычного.       Топот ног на энгаве не покидал его головы даже тогда, когда девчонка надолго спрыгивала в сад, уже не затериваясь где-то в палитре весны своей внешностью. Раньше Сукуна различал в ней только белое пятно человеческих очертаний. Теперь снег подтаял, скучковавшись бурой слякотью в траве и белыми, лепкими островками по периметру сада, так что наблюдать за ребенком и не щурится от яркого света стало проще.       Рёмен затягивается непрогретой свежестью, ловит тонкий запах цветения и оборачивается к Ураумэ.       Синдзу огибает руками сливу, выискивая глазами «человека». Ее попечителю, то есть Ураумэ, пришлось приставить его к ней для практик простейших приемов айки, пока сам он служит Двуликому.       — Как она реагирует на них?       Умэ останавливается рядом. В руках он держит небольшой поднос с кисэру и ароматным тлением кидзами внутри.       — Прошу прощения?       — На проклятия, — Рёмен делает пробную затяжку. — Девчонка.       Повисшая на перегородке непоседа соскальзывает с деревяшки и кувыркается в сад. Сукуна прослеживает внимательный взгляд Ураумэ и наблюдает за краем энгавы до тех пор, пока вздыбленная макушка не выскочит снова.       То самое проклятие, которое раззадорило Синдзу, свешивается за ней и поднимает за шкирку испачканной корсетки.       — Я задал вопрос, Ураумэ.              Синдзу зябко встряхивает своими гэта и пытается очиститься от грязи. От нее доносится злое: «Гоку, ты!», когда узкие локти быстро смыкаются друг с другом, реагируя на внезапную атаку. Защитная стойка девочки раскрывается со жгучей увлеченностью в глазах, но «человек» ныряет вперед и боевой энтузиазм теряется в ее опрокинутой шевелюре. Короткий визг разливается с трелью угуйсу. Детские колкости венчают шумную какофонию в саду.       Ураумэ закрывает глаза.       — Прошу прощения, Сукуна-сама.       Налет усталости в этих словах скользит мимо внимания Рёмена.       Слуга пересказывает свои наблюдения. Становится известно, что Синдзу не показала бурных эмоций, когда Ураумэ вывел ее в лес и она увидела этих мерзких чудищ. До тех пор, пока они не напали на нее, девочка заинтересовано наблюдала за ними и не задерживала пристального внимания на случайных наборах слов. Несколько раз случались казусы: в один из таких случаев Синдзу треснула прокравшееся в комплекс проклятие, когда то схватило ее и попыталось вонзиться в тело клыками. Эффект от удара не был впечатляющим, потому что не обладал достаточной проклятой энергией. Благо, Ураумэ нашел девочку раньше, чем проклятие попыталось наброситься снова. Обошлось без грязи, но со льдом.       Рёмен задумчиво рассматривает тление из чашечки.       Названный «Гоку» медленно шагает под цветущей сливой. Руки Синдзу упираются ему в спину, чтобы дотянуться до махровых цветков. Синий цвет ловит их отражение со снежными лепестками на черных ветвях, пронизывающих небо. Слегка розоватый колорит вспыхивает пушком в сердцевинках и багровыми бутонами, только успевающими раскрываться.       Неясные чувства поднимаются и закручиваются в груди девочки. Точно праздник Умэ-мацури под сенью одного дерева, глаза Синдзу втягивают краски весны, и вдруг из сознания чувствуется толчок. Словно хлопок ветра об одежду: мгновенные мысли потухают, так и непóнятые маленьким магом.       Нить дыма продолжает подниматься к черепице и приковывает к себе.       Сукуна поддерживает их зрительный контакт. Пробные прикосновения к мыслям друг друга любопытны, но не находят продолжения в стесненных компанией обстоятельствах. Рёмен разворачивает стопы и Ураумэ молча следует за ним.       Подозрительное бездействие Синдзу привлекает внимание Гоку. Проклятие опускает девочку и оглядывается на приоткрытые сёдзи. В просвете никого. Тут же по ногам проходит подбив, после чего серое лицо перекашивает прежде, чем оно с хрустом снега встречается с грязью, булькая на тяжелом вздохе.       На высокой ветви снова, как подгадав, щебечет соловей.