Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      Утром Хандан едва смогла подняться с постели. Она не помнила, как уснула в ожидании Улане с лекарством, но по своему состоянию поняла, что оно ей и не нужно было: султанша чувствовала себя хорошо, несмотря на странную усталость.       — Стража! — крикнула валиде, и в спальню тут же забежали служанки.       — Госпожа, — поклонились девушки. — Как вы себя чувствуете?       — Лучше… Улане так долго ходила за лекарством, или я так быстро уснула?       — Госпожа, Улане-калфа так и не смогла принести вам лекарство, — робко заговорила Айлин. — Пока вы спали, кое-что произошло…       — О Аллах, что на этот раз? В этом дворце будет хоть одна спокойная ночь?       — Улане-калфа убила лекаршу, которая к вам приходила. Она сейчас в темнице.       — Ч-что? Почему? Как? — ошарашенно уставилась на служанок Хандан.       — Нам неизвестны подробности, госпожа. Вам лучше сходить к Дервишу-паше: он знает о произошедшем.       — Тогда чего вы стоите? Живо подайте мне платье!       Наскоро умывшись и одевшись, султанша, несмотря на дикий голод, помчалась к хранителю покоев узнавать подробности ночного происшествия.       — Дервиш! — бросила валиде, влетев в покои аги и прервав его завтрак.       — Госпожа! — от её неожиданного появления он едва не подавился кофе. Вскочив с места, он выжидающе посмотрел на супругу, приготовившись к надвигающейся буре.       — В чём дело, Дервиш? Что вчера произошло? С чего вдруг моя верная казначейка гарема пошла на убийство?       — Госпожа, прошу вас, присядьте. Я сейчас всё объясню.       Хандан, тяжело вздохнув, опустилась на диван, нервно сминая пальцы и хлопая глазами. Хранитель покоев сел рядом и накрыл её ладони своими.       — Вам было плохо вчера… Как вы сейчас себя чувствуете? — обеспокоенно спросил ага, заботливо поглаживая её по рукам.       — Мне сейчас снова будет плохо, если я всё не узнаю! Прошу тебя, Дервиш, не томи! Говори, что случилось?! — торопила его султанша.       — Для Хюмашах-султан и всех остальных Улане убила лекаршу случайно, потому что та подмешала вам яд в лекарство. Наша воспитанница пыталась выпытать у неё, кто отдал ей приказ, однако та не созналась. Улане не рассчитала силу и задушила лекаршу.       — А что было на самом деле?       — Лекарша сама подмешала вам что-то в лекарство, но это был не яд, а Улане разозлилась и убила её.       — Почему она это сделала, ты не знаешь?       — Она сказала, что расскажет это только вам, госпожа.       — Но почему она до сих пор в темнице? — непонимающе спросила валиде. — Лекарша получила, ведь, по заслугам…       — Хюмашах-султан считает, что Улане — убийца и должна понести за это наказание, — объяснял хранитель покоев. — Но, исходя из слов Улане, Хюмашах-султан, как и Кёсем-султан, подозревается в покушении на вашу жизнь, а это значит, что ей выгодно избавиться от Улане. Я предложил ей замять это дело, чтобы произошедшее даже тени на неё не бросало, но свой ответ госпожа пока не дала.       — Да какое право она имеет решать за меня судьбу моих подданных! — яростно процедила Хандан и вскочила с места. — Улане ты сейчас же освободишь! А с Хюмашах-султан я разберусь сама!       Дервиш и слова сказать не успел, как султанша выскочила из покоев. Словно буря, она неслась к госпоже, собираясь смести всё со своего пути и, как вихрь, ворвалась её в покои, прогнав всех слуг.       — Хандан, я вижу, тебе уже лучше. В чём дело? Тебя что-то разозлило? — как ни в чём не бывало спросила Хюмашах.       — Я пришла напомнить вам, госпожа, что гаремом всё ещё я управляю! Вы не можете вмешиваться! — твёрдо заявила валиде.       — Я сделала всё согласно правилам. Никаких исключений быть не должно! Улане совершила преступление и должна получить за это наказание, как бы дорога она тебе ни была.       — Если вы считаете, что Улане за свою преданность должна быть казнена, то и Бюльбюль-ага тоже будет казнён!       — А при чём здесь Бюльбюль-ага?       — При том, что он помогал Сафие-султан устроить переворот. По воле повелителя его судьба оказалась в моих руках. Я даровала ему жизнь с условием, что он ещё отработает своё прощение. Он этого до сих пор не сделал, а значит, будет казнён.       — Ты предлагаешь мне жизнь Бюльбюля в обмен на жизнь Улане? — усмехнулась Хюмашах. — Знаешь, в чём твоя ошибка, дорогая? Ты судишь людей по себе. Думаешь, я не смогу пожертвовать жизнью верного слуги ради справедливости?       — Не ради справедливости, госпожа! У вас есть определённые цели, о которых я не знаю, иначе вы бы так рьяно не пытались помочь мне. А теперь вам чем-то мешает Улане, и вы хотите от неё избавиться. Я не буду говорить о подозрениях Дервиша-паши, касаемо покушения на мою жизнь, потому что мне слабо верится, что вы на такое способны. И я сейчас сужу по тому, что Бюльбюль-ага не просто ваш верный слуга, а единственный ваш слуга, поэтому вряд ли вы будете жертвовать им ради Улане.       — С чего ты взяла, что у меня есть какие-то цели?       — С того, что все в этом дворце преследуют свои цели, и каждый пользуется моментом, чтобы извлечь для себя какую-то выгоду. Я вас уважаю, госпожа, и не хочу с вами ссориться. А потому предлагаю мирное решение: Улане будет освобождена и вернётся к своим прежним обязанностям, а я прощаю долг Бюльбюля. Отныне его жизнь будет в ваших руках, а всё произошедшее ночью мы забываем, и никто, кроме нас об этом не узнает! — уверенно произнесла султанша.       — Я согласна на твои условия, Хандан, — после некоторых раздумий сдалась Хюмашах. — Но раз у каждого во дворце есть своя цель, то советую подумать, какую цель преследует твоя обожаемая калфа.       — Ваша ошибка в том, что вы судите людей по себе, госпожа, — язвительно улыбнулась валиде и вышла.       Вернувшись в покои, султанша велела накрыть на стол. Как только она расправилась с завтраком, в покои трусливо зашла пиратка.       — Валиде, — поклонилась хазнедар, стыдливо опустив голову.       — Потрудись объяснить за что ты убила несчастную лекаршу?! — бесцеремонно накинулась на неё госпожа. — Я уже знаю, что в лекарство она мне подмешала не яд.       — Она подмешала яд, но не для вас…       — Как мне тебя понимать?       Воспитанница Хандан боязливо оглянулась на дверь и, убедившись, что служанок нет в покоях, заговорила чуть более уверенно, но незаметно для себя всё же перешла на шёпот:       — Эта лекарша хотела сделать вам выкидыш.       — Что-что? Какой ещё выкидыш? — султанша начала всё осознавать, но её мозг почему-то отказывался принимать услышанное.       — Вы беременны, валиде. Я убила лекаршу, потому что она без вашего ведома самовольно хотела избавиться от вашего ребёнка и потому, что она вообще об этом узнала…       Госпожа, словно громом поражённая удивлённо и испуганно смотрела на пиратку, надеясь, что она просто неудачно пошутила, или что всё происходящее — лишь сон.       — Этого не может быть… Нет… Как же… Что же теперь будет?       — Я понимаю, вы сейчас в растерянности. Я оставлю вас ненадолго…       — Нет, стой! Дервиш, ведь, не знает об этом? — с надеждой спросила Хандан.       — Нет, но…       — Хорошо. Не вздумай ему ничего говорить!       — Почему? — недоумённо спросила Улане. — Он должен об этом узнать!       — Нет! Нельзя! Ему не нужен этот ребёнок! Он не захочет его!       — Что за глупости вы говорите, валиде? Как это не нужен? Это же ваш с ним ребёнок!       — Сейчас всё только начало налаживаться. Не дай Аллах, кто-то узнает — Дервиш тут же лишится головы! Повелитель простит его, когда вернётся, а ребёнок лишь всё испортит. Мы должны что-то придумать! — султанша начала раскачиваться взад-вперёд, пытаясь найти выход из ситуации. — Я знаю! Когда у меня станет заметен живот, мы с тобой уедем из столицы в Бурсу под предлогом моего плохого самочувствия. А после родов мы вернёмся сюда. А ребёнка спрячем. Хорошо я придумала, да?       Хандан с надеждой посмотрела на Улане, но та не разделяла её мнения. С каждым словом госпожи хазнедар всё сильнее захватывала злость, и, в конце концов, она яростно перевернула стол, который служанки после завтрака не успели убрать.       — Ты что творишь?! — закричала султанша, разъярённая поведением Улане.       — Нет, это вы что творите, валиде?! — не менее зло прокричала пиратка. — Вы с Дервишем-пашой супруги или любовники какие-то?!       — Мы супруги… — неуверенно проговорила госпожа, испугавшись такого напора воспитанницы.       — Ну так и ведите себя как супруги! Вы сейчас же пойдёте к нему и поделитесь с ним этой радостной новостью!       — Улане, молю тебя, не надо… — гнев Хандан мигом сменился страхом. Из глаз потекли слёзы, которые она не могла больше сдерживать.       — Нет, валиде! Либо вы об этом рассказываете, либо я! Вы взрослые люди! Решайте проблемы по-взрослому! И начните уже доверять своему мужу полностью во всём! — твёрдо произнесла хазнедар и вытолкала султаншу из покоев.       Хандан с трудом дошла до покоев Дервиша. Она остановилась возле двери и долгое время не могла решиться постучать. Коленки дрожали от страха, а разум придумывал самые страшные варианты развития их разговора. В конце концов, набравшись смелости, валиде вошла в покои вовсе без стука и заперла за собой дверь.       — Госпожа, — улыбнулся ага, но, заметив её состояние, резко переменился в лице. — Что случилось? Хюмашах-султан не поддалась вашим уговорам?       — Нет-нет… Вопрос с Улане мы решили. Никаких проблем не будет, она сейчас в моих покоях, — глядя в пустоту, проговорила Хандан.       — Тогда что с вами? Вас кто-то обидел? Скажите мне, и он пожалеет об этом! — грозно произнёс хранитель покоев, обняв любимую за плечи.       — Нет, Дервиш, всё в порядке. Но нам нужно кое-что обсудить.       — Я вас внимательно слушаю, госпожа моя. Надеюсь, ничего серьёзного?       — Дай мне собраться, мне очень тяжело об этом говорить, — мягко попросила султанша, стараясь вновь не заплакать. — Дело в том, что… дерево нашей любви дало свои плоды… И этот плод… Внутри меня теперь ещё одна жизнь, Дервиш!       — Ты… ты беременна?! — радостно спросил ага, словно только что узнал об этом.       Когда валиде, поджав губы, кивнула, хранитель покоев поднял её на руки и закружил по комнате. Не ожидав такой бури чувств, она крепко обхватила его голову, боясь потерять равновесие и упасть.       Плавно поставив Хандан на пол, Дервиш принялся целовать её руки и лицо, не в силах сдержать себя.       — Ты рад? — удивлённо спросила султанша.       — Я безумно счастлив, госпожа! Я и мечтать не смел о том, что у нас… что мы… — ага начал терять контроль над собой. Из его глаз покатились слёзы, и он нежно прижал к себе супругу.       Валиде обхватила его за талию и уткнулась в его шею. С её плеч словно гора свалилась, и ей стало легче дышать, но не все её страхи всё же отступили.       — Что теперь делать, Дервиш? — шёпотом спросила Хандан, когда они вместе сели на диван.       В этот момент хранитель покоев стал серьёзным.       Он резко встал перед султаншей на одно колено и уверенно заговорил:       — Простите меня за дерзость, госпожа! Я не смею предлагать вам такое, но всё же предложу.       — Дервиш, что ты делаешь? Встань сейчас же! — она попыталась поднять его, но ничего не вышло. Ага схватил её руку и жалобно посмотрел на неё.       — Давайте сбежим, госпожа!       У валиде перехватило дыхание. Она никогда об этом не задумывалась и даже не представляла, как можно было бы оставить дворец.       — Дервиш…       — Не отказывайтесь сразу. Прошу вас, подумайте! — взмолился хранитель покоев. — Я сделаю всё, чтобы вы были счастливы! Клянусь, вы ни в чём не будете нуждаться! Или, если вы не хотите оставлять дворец и повелителя, я увезу вас на некоторое время из дворца, оставим нашего ребёнка доверенным людям и будем постоянно навещать его. Но вы же понимаете, что так дальше продолжаться не может, что мы не можем вечно скрываться. У нас почти нет выбора, как и спокойной жизни. Я приму любое ваше решение только, пожалуйста, не убивайте нашего ребёнка!       Хандан будто впала в оцепенение. Несмотря на твёрдость и уверенность, с которыми он сейчас говорил, в его голосе слышалось отчаяние. Султанша встала с дивана и растерянно подошла к окну. С одной стороны — Ахмед и этот дворец, который за десять лет стал её домом, а с другой стороны — Дервиш и их будущий ребёнок. С одной стороны — привычный образ жизни, а с другой — что-то новое и неизведанное, а неизвестность пугала её больше всего. В памяти внезапно всплыли слова Улане, которым полгода назад она не придала никакого значения: «Он никогда не поставит вас перед таким выбором, если только вы сами не захотите выбирать…»       В этот момент госпожа поняла, чего именно добивалась пиратка уже больше года. Она знала, что у запретной любви не бывает счастливого конца. Лишь те, кто борется за своё счастье, получают самую ценную награду. И Улане, увидев искру в сердцах паши и валиде-султан, помогла им увидеть свет, заставила их поверить в свои силы и бороться до конца. Но всё, так или иначе, требует жертв… Готова ли она будет пожертвовать своей жизнью во дворце, оставить свою семью ради любви?       — Ты прав, Дервиш: после того что мы сделали, у нас больше нет и никогда не будет спокойной жизни, — тихо заговорила Хандан, повернувшись к мужу и изо всех сил пытаясь сдержать наворачивающиеся слёзы. — Так, действительно, больше не может продолжаться! Пора нам расстаться…