Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      Вернувшись в покои, Хандан приказала служанкам принести им с Улане по чашечке кофе и принялась ждать, пока весь дворец погрузится в сон.       — Валиде, вы давно так дружите с Хюмашах-султан? — завела беседу пиратка.       — Последние несколько дней мы хорошо общались, — ответила султанша, попивая кофе. — Она давала мне советы по управлению гаремом. Что-то не так?       — Не поймите меня неправильно, но я привыкла к тому, что в этом дворце никто не делает что-то просто так: у каждого есть своя цель, каждый стремится получить какую-то выгоду. Не верю, что госпожа помогает вам по доброте душевной. Она, вроде, хорошая, но она дочь Сафие-султан. Чего она хочет добиться?       — Ты ведь знаешь, что она приехала сюда как раз по её просьбе. Вероятнее всего, хочет вытащить её из темницы, — пожала плечами Хандан. — Или отомстить Кёсем…       — Вот именно! Всё, что мы знаем — это то, что она приехала к своей матери. Она каждый день навещает её в Девичьей башне, и во дворце мы её почти не видим. Наверняка она строит план по её освобождению. Только не понимаю, причём здесь Кёсем? За что ей мстить? В Старый дворец мы отправили Сафие-султан без её прямого вмешательства. Когда она напала, Кёсем тоже ей не могла помешать из-за беременности. Значит, мстить она должна нам!       — Бред какой-то… Какой толк ей от того, что я стану сильной валиде-султан?       — Возможно, у неё есть какие-то свои цели, о которых мы не знаем, но я предполагаю, что Хюмашах-султан пытается вас столкнуть, — предположила воспитанница валиде.       — Мы и так не дружим, какой в этом смысл?       — Я не знаю… Но не думаю, что она слепая, глухая и вообще не ведает, что происходит во дворце. До неё наверняка дошли уже все возможные слухи. Не понимаю, почему повелитель разрешил приехать именно ей? У Сафие-султан же не одна дочь…       — Он в детстве был очень привязан к ней, пока она не вышла замуж и не уехала. Когда султан Мехмед казнил девятнадцать своих братьев, Хюмашах-султан, как и все его сёстры, возненавидела его, но, в отличие от остальных, не отвернулась от своих племянников. Она очень заботилась об Ахмеде и о Махмуде, помогала им пережить тот ужас, что они увидели в день восхождения отца на престол. Очень часто бывало так, что я не могла защитить Ахмеда от гнева падишаха, а она могла и всегда защищала. Ей он иногда рассказывал то, что не мог рассказать мне и даже Дервишу. Он был очень расстроен, когда через три года её выдали замуж, и она уехала. Поэтому у Ахмеда к ней такое трепетное отношение. Он её очень любит и доверяет ей.       — Понятно… — задумчиво кивнула Улане, допивая кофе.       — Госпожа, — поклонилась султанше вошедшая в покои Айлин. — В гареме все уснули. Ваш супруг уже ждёт вас.       — Тщщ! Больше не говори так! А то войдёт в привычку: сама знаешь, здесь даже у стен есть уши, — проговорила Хандан. — Улане, нам пора! Эсма, принеси платок и мои любимые духи!       Служанка убежала и вскоре вернулась со всем необходимым. Пока девушки прицепляли фату к короне, пиратка прогуливалась по покоям и заметила лежащее на столе полено с её кинжалом.       — Это та самая лодка, валиде? — спросила она, с трудом сдерживая смех. — Я ценю ваши старания, но боюсь, что ваших травм они не стоили.       — Не страшно, пройдёт, — отмахнулась госпожа, нанося на шею духи. — Как я выгляжу?       — Дервиш упадёт в обморок от вашей красоты! — заверила её пиратка, пряча в складках платья свой кинжал.       — Надеюсь, что нет… О Аллах, как же я волнуюсь… Даже к встрече с султаном я так тщательно не готовилась.       — И правильно! Он явно этого не заслуживал!       Хандан смущённо улыбнулась и, последний раз взглянув на себя в зеркале, в сопровождении Улане вышла в коридор. Проводив султаншу до покоев Дервиша, она закрыла её лицо фатой и нежно обняла.       — Пусть Аллах дарует вам счастье, валиде, — поговорила пиратка.       — Аминь, — улыбнулась Хандан и постучалась в дверь.       Дождавшись, когда она зайдёт в покои, Улане оставила её и отправилась в гарем: следить за крепким сном его жителей.       — Госпожа, — зачарованно произнёс хранитель покоев, увидев супругу в новом образе.       — Дервиш… — замерев, томно произнесла Хандан.       Он уже давно ждал её в ночных штанах и рубашке, чтобы не тратить зря время на снимание лишних слоёв одежды. Ага медленно подошёл к ней, стараясь через прозрачную ткань разглядеть знакомые черты. Он собирался опуститься на колени, чтобы поцеловать подол её платья, но султанша не позволила ему, слегка вытянув руку. Сейчас она была не госпожой, а просто любимой женщиной, и ей не хотелось всех этих почестей. Немного осмелев благодаря её жесту, Дервиш открыл лицо жены. Валиде с трепетом и волнением посмотрела на него глазами, в которых хранитель покоев тонул каждый раз, едва ему стоило поймать её взгляд. Он нежно погладил её по щеке и осторожно поцеловал. Неожиданно ага кое-что вспомнил. Оторвавшись от сладких губ возлюбленной, он подошёл к двери и запер её.       — Излишняя осторожность нам не помешает, — пояснил свои действия Дервиш.        Затем, бросив взгляд на стол с яствами, он невзначай спросил:       — Вы не голодны, госпожа? Мы могли бы поужинать вместе.       Взгляд Хандан, действительно, был голодным, только вот голодна она была вовсе не по еде.       — Нет, я уже поела на празднике в гареме, — спокойно возразила султанша.       — Хорошо, перекусим, когда захотите. У нас ведь вся ночь впереди, — улыбнулся хранитель покоев и пригласил её в спальню, не забыв после запереть дверь и туда. — Как прошёл праздник?       — Прекрасно! Мне было очень весело. Видел бы ты лицо этого напыщенного петуха Хаджи, когда он узнал, что отправляется в Старый дворец!       — Вижу, вы наконец решили заняться гаремными делами, — рассмеялся ага.       — Да… Я с ними уже закончила. Теперь мы с тобой займёмся государственными делами… — сладко проворковала валиде и, подойдя ближе к Дервишу, положила руки на его грудь.       Его сердце замерло от её прикосновений, а по телу побежали мурашки. Одной рукой хранитель покоев прижал её к себе, а другой нежно взял за подбородок и ласково принялся целовать её губы, щёки, плавно продвигаясь вниз по шее. Дойдя до подаренного им ожерелья, он решил снять его, но быстро понял, что ожерелье было не единственным, что могло помешать ему целовать возлюбленную. Пока ага пытался снять корону с фатой и ожерельем, Хандан неистово сгорала от жажды его прикосновений. Убрав всё лишнее, Дервиш продолжил целовать всё, что не было закрыто платьем.       «Почему он медлит? Неужели всё ещё думает, что недостоин меня?» — мысленно спрашивала саму себя валиде, не в силах сдерживать жар своего тела.       Решив немного придать ему уверенности, султанша сделала шаг вперёд, потом ещё и ещё, заставляя агу отступать назад к кровати. Когда отступать уже было некуда, он упал на кровать, а госпожа села к нему на колени и, обхватив руками лицо, страстно поцеловала. Увлёкшись, хранитель покоев придержал Хандан за талию, осторожно уложил её на кровать, не прерывая поцелуй, и накрыл своим телом. Но его смелости надолго не хватило: он слегка приспустил платье с её плеч и нежно поцеловал их, одновременно вдыхая сладкий цветочный аромат.       «Либо я переборщила с духами, либо он издевается надо мной. Ну ладно, Дервиш-паша, ты сам напросился: посмотрим, насколько хватит твоей выдержки…» — мысленно проговорила валиде, понимая, что её выдержки точно не хватит столько ждать, а он может так целовать её до утра.       Султанша резко оттолкнула его и, приподнявшись на локтях, уложила Дервиша на спину. Нависнув над ним, она одной рукой начала расстёгивать рубашку, а другой гладила его по волосам, наблюдая за ошеломлённым взглядом своего «стеснительного» супруга.       Кое-как разобравшись с непослушными пуговицами, госпожа обнажила его торс и медленно провела по нему пальцами от шеи до живота, слегка царапая кожу.       — Долго ты ещё собираешься строить из себя невинного ягнёнка, Дервиш-паша? — обольстительно спросила валиде, когда её рука дошла до штанов.       — Госпожа, я… — попытался оправдаться хранитель покоев, но султанша ему не позволила.       — Хандан! Меня зовут Хандан! — твёрдо, но ласково произнесла она, сверля его взглядом.       «Твоя проблема в том, что ты относишься к ней как раб к своей госпоже, в то время как она видит в тебе равного», — воспоминанием прозвучал голос Улане в голове Дервиша, и в этот момент он сдался. Резко сев, он позволил супруге снять с себя рубашку, после чего помог ей избавиться от роскошного платья. Несмотря на то, что выглядела валиде в нём великолепно, это платье сейчас очень душило её, мешая наслаждаться долгожданными касаниями любимого.       Оставшись без одежды, они разожгли костёр страсти и сами же полночи сгорали в нём. Хранитель покоев, несмотря на овладевшее им желание, обращался со своей госпожой очень осторожно, трепетно и нежно, словно она была хрупкой хрустальной вазой, которую легко можно разбить, или цветком с тонким стеблем, способным сломаться от слабого дуновения ветерка. А султанша, доверившись ему, отдавала себя всю без остатка, зная, что он никогда не сделает ей больно.       Спальня наполнилась стонами задыхающихся от счастья влюблённых, среди которых время от времени звучал шёпот их имён. Их сердца бились в унисон, дыхание было единым, а тела сливались в одно целое. Казалось, стены этого дворца ещё никогда прежде не видели столь искренней, беззаветной и верной любви.       — Хандан… Повелительница моего сердца… Моя нежная зефирка… — ласково называл Дервиш лежащую на его груди супругу, заботливо гладя её по волосам. — Я ещё никогда не был так счастлив…       — Хочу, чтобы эта ночь длилась вечно, — прошептала султанша, уткнувшись носом в его шею.       Хранитель покоев нежно поцеловал её в макушку, вдыхая пленительный аромат волос. Валиде безмятежно улыбнулась, погладив любимого по плечу. Не только за пределами дворца, но и в её душе наконец-то расцвела весна…       — Мне жарко, давай выйдем на балкон, — предложила Хандан.       — Иди, я сейчас приду, — согласился Дервиш.       Надев ночное платье и халат, заранее принесённые в покои аги, госпожа отперла двери и вышла на балкон. Вдохнув свежего воздуха, она впервые почувствовала себя такой свободной и счастливой. Когда султанша осознала, что это всё может закончиться, ей захотелось расплакаться. Она невольно поёжилась то ли от холода, то ли от этих неприятных мыслей. Внезапно ей на плечи легло тёплое покрывало, а чьи-то горячие руки нежно обхватили её, увлекая в объятия.       — Что же будет дальше, Дервиш? — с болью в голосе спросила валиде.       — Не думай сейчас об этом, душа моя, — тихо ответил хранитель покоев. — Что бы нас дальше ни ждало, я клянусь, что всегда буду с тобой, буду любить тебя любой, несмотря ни на что!       — Я знаю, — прошептала Хандан и крепко сжала его ладонь.       Дервиш положил свою голову на её и, посмотрев в сторону, заметил какое-то движение на соседнем балконе этажом ниже. Приглядевшись, он облегчённо выдохнул, увидев там пиратку, и улыбнулся ей. Поняв, что у них всё хорошо, Улане улыбнулась в ответ и ушла с балкона, а вскоре его покинули и влюблённые.       — Давай поедим, — предложил ага, вернувшись вместе с госпожой в покои. — Я велел принести лукум, пахлаву и другие сладости.       Султанша улыбнулась и присела на диван, ожидая, когда Дервиш снова начнёт её кормить. Он взял стакан и, наполнив его, протянул ей.       — Надеюсь, это не тот шербет, в который мы залили снотворное? — шутливо спросила валиде, на что хранитель покоев лукаво улыбнулся.       Попробовав напиток, она удивлённо уставилась на мужа:       — Это вино?       — Я подумал, что в честь праздника мы можем позволить себе такую слабость. Тем более, что тебе уже не привыкать.       На подобное заявление Хандан шутливо стукнула агу по руке и, осушив стакан, попросила ещё. До самого рассвета супруги, сидя за столом, говорили о том, что наболело, признавались в любви, обнимались, пили вино, ели сладости, шутили и смеялись.       Когда первые лучи солнца забрезжили за горизонтом, госпожа собралась уходить.       — Давай я провожу тебя до гарема, ты еле на ногах стоишь, — заботливо предложил Дервиш, поздно осознав, что не стоило давать султанше столько пить.       — Не нужно, я сама… А то вдруг тебя кто-то увидит.       — Все ещё спят, никто не увидит.       — Не будем рисковать, — заупрямилась валиде.       Хранитель покоев тяжко вздохнул, решив не спорить с женой.       — Будь осторожна, зефирка. Я буду ждать тебя ближе к вечеру в саду.       Хандан кивнула и, поцеловав агу на прощание, отправилась в гарем. Кое-как она дошла до спальни и с грохотом ввалилась внутрь. От резкого шума пиратка, уснувшая сидя на диване, подскочила с места.       — Валиде? Вы что так пугаете? — бросилась она на помощь к госпоже.       — О, Улане… Жемчужинка моя… А ты почему не спишь? — с хмельной улыбкой спросила султанша.       — Вы… вы пьяны? — ошарашенно уставилась на неё воспитанница. — Похоже, у меня с пашой будет сегодня серьёзный разговор… Сколько же вы выпили, что едва на ногах стоите?       — Совсем чуть-чуть. Нам не нужно было много вина, ведь мы были пьяны любовью…       — Интересно, сколько в вашем понимании это «чуть-чуть»… — бросила пиратка в пустоту и, придерживая Хандан за талию, повела её к кровати.       — Ты такая сладкая… Я так тебя люблю! — пробормотала госпожа, когда Улане усадила её на кровать. — Дай я тебя поцелую!       Она стиснула воспитанницу в объятиях и, нежно коснувшись губами её лба, принялась гладить её по волосам. Пиратка, привыкшая к тому, что это обычно она проявляет такую заботу, а валиде только в случае её болезни или смерти, недоумённо обняла её в ответ.       — Вижу, вы очень хорошо провели время, но вам пора отдыхать.       — Да, мы прекрасно провели время… Дервиш… Он такой… такой… — мечтательно проговорила султанша, не переставая улыбаться.       — Я ему обязательно передам, — заверила её Улане, укладывая спать. — Отдыхайте!       — А ты не останешься со мной? — жалобно спросила Хандан. — Ложись рядом.       Пиратка тяжко вздохнула и устроилась рядом с госпожой. Хандан положила голову воспитанницы себе на грудь и нежно погладила её по спине.       — Моя доченька… Как хорошо, что ты у меня есть, — ласково произнесла султанша, прежде чем провалилась в сон.       Хотя Улане и не воспринимала всерьёз всё, что валиде решила высказать под действием вина, её всё же тронуло такое проявление чувств, и она, положив руку на её живот, уснула довольная.

***

      Хандан и Улане проснулись от настойчивого стука в дверь.       — Да! — крикнула султанша, и в спальню забежали обеспокоенные служанки.       — Госпожа, беда! — проговорила Айлин. — Похоже, я добавила в шербет слишком много снотворного. Дворец только начал просыпаться…       — А сколько сейчас времени? — недоумённо спросила валиде, ещё не до конца протрезвевшая.       — Уже за полдень!       Хандан в ужасе вскочила с кровати, и пиратка вслед за ней. Накинув халат, султанша вместе с воспитанницей выскочила из спальни. Спустившись к балкону, выходившему на общую комнату наложниц, она в ужасе замерла: проспавшие и наспех собравшиеся слуги пытались разбудить девушек, но у них плохо получалось.       — Быстро беги к Дервишу и сообщи ему обо всём. Нам нужно придумать, ради чего «кто-то» решил усыпить весь дворец! — шепнула валиде Улане, и та немедленно убежала.       Зайдя в покои аги, пиратка увидела, что он нервно ходит по комнате, словно сам только недавно проснулся.       — Дервиш…       — Дай угадаю: та служанка переборщила со снотворным, верно? — перешёл сразу к делу хранитель покоев.       — Да, и нам теперь нужно, чтобы…       — Чтобы во дворце что-то произошло, как в ту ночь, когда Сафие-султан подставила меня в убийстве, а тебя чуть не убили.       — Нам пора перестать общаться словами: ты и так прекрасно читаешь мои мысли, — улыбнулась Улане, довольная его сообразительностью.       — Можно украсть у валиде-султан самое ценное и подбросить кому-то, кого хотите подставить.       — Тебе не кажется, что, если я подброшу тебя в покои Кёсем, это будет выглядеть немного странно? — усмехнулась пиратка, на что Дервиш, несмотря на всю серьёзность ситуации, громко расхохотался.       — Я польщён, но всё же… Должно быть что-то ещё. Какое-то важное нарушение правил гарема, может быть…       — Хальвет валиде-султан и хранителя покоев или распитие вина? — съязвила Улане, вспомнив, что хотела поругаться с ним по этому поводу. — Сколько вы выпили?       — Совсем чуть-чуть, лишь для того, чтобы отпраздновать. Нам вино и не нужно было, ведь мы были пьяны любовью, — с ухмылкой произнёс ага.       — Я смотрю, вы сговорились, потому что валиде мне ответила так же. Ладно, мы с тобой ещё позже поговорим об этом. А пока пойду придумаю что-нибудь.       — У тебя мало времени. Я сейчас позавтракаю, приведу себя в порядок и приду в гарем выяснять все обстоятельства произошедшего.       — Хорошо, я успею, — кивнула пиратка и помчалась обратно в гарем.       На удивление, Хандан стояла на том же месте, где Улане её оставила. Казалось, что за время её отсутствия ничего не изменилось.       — Вы что-нибудь придумали? — обречённо спросила султанша, глядя на слуг, уносящих тело какой-то наложницы.       — Почти, мы… — заговорила пиратка, но прервалась, увидев, куда смотрит госпожа. — Что происходит, валиде?       — Эта третья девушка, которую не смогли разбудить… Аллах упокоит их души…       — Аминь. Силы небесные, я даже не знала, что всё настолько плохо.       — Что будем делать? — равнодушно спросила Хандан, словно это уже не имело никакого значения.       — Скажите, что у вас есть самое ценное? Кроме Дервиша…       — Ты?       — И меня. Самое ценное из вещей, а не людей.       Султанша долго думала, пытаясь понять, к чему Улане задала такой вопрос, и в конце концов тихо произнесла:       — Для валиде-султан самое ценное — это её печать. Если ты хочешь повесить на кого-то преступление, то лучше всего…       — Ну конечно! — перебила её пиратка. — Я знаю, что надо делать!       Она собиралась уже уходить, но тут к балкону подошла заспанная Хюмашах в ночном платье и халате с чуть более выспавшимся Хаджи.       — Что происходит? — недоумённо спросила она.       — Мы не знаем пока, госпожа… Как будто бы кто-то усыпил весь гарем, но пока неясно, для чего, — холодно ответила Хандан. — Я уже сообщила Дервишу-паше о произошедшем. Он тоже недавно проснулся и скоро придёт разбираться.       — Простите, госпожа, но… — деликатно обратился к валиде евнух. — Вы были у хранителя покоев в этом платье?       — Нет, Хаджи, я была без него! — раздражённо бросила султанша. — Займись своими делами!       Разозлённая одним только присутствием аги, Хандан развернулась и ушла в свои покои, оставив воспитанницу оправдываться.       — Я была у паши по просьбе валиде! Да, в этом платье! — указывая на свою сорочку рявкнула на него Улане. — У нас не было времени привести себя в порядок. Иди лучше вещи свои в Старый дворец собери!       Поклонившись Хюмашах, пиратка убежала в свои покои. Быстро умывшись и переодевшись, она пришла в покои Хандан. Пока её не было, она взяла лист бумаги, написала разрешение для Кёсем, позволяющее ей покидать дворец, взяла печать валиде-султан и, растопив сургуч, поставила её в углу листа. Свернув бумагу, Улане направилась в покои любимицы падишаха.       На её счастье, ни Кёсем, ни служанок с шехзаде в покоях не было. Пиратка порыскала по шкатулкам наложницы для поиска подходящего места для такого важного документа и, спрятав его в одну из них, выбежала из покоев.       По дороге к покоям Хандан ей навстречу попался Халиль.       — Улане, а я везде ищу тебя, — улыбнулся евнух. — Валиде-султан приказала всех слуг, наложниц и госпожей срочно собрать в общей комнате.       — Хорошо, идём, — кивнула пиратка.       — Если нужна какая-то помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне, — перешёл на шёпот ага.       — Спасибо, Халиль. Надеюсь, она не понадобится, и всё обойдётся.       — Полагаю, у вас уже есть план?       — Я уже всё сделала, остаётся верить, что это сработает.       Главный евнух кивнул, и они продолжили путь.       Когда они подошли, все уже были в сборе. Почти все…       — Халиль-ага, — обратилась к юноше Хандан. — Кёсем и её слуг до сих пор нет! Её предупредили?       — Простите, госпожа, но ни её, ни слуг в покоях не было, — ответил евнух.       — Как это не было? А шехзаде где? — недоумённо спросила султанша.       — Их не было в колыбельной. Возможно, они у кормилицы.       — Быстро беги к ней и узнай!       Халиль убежал, а Хюмашах, Улане и Дервиш напряжённо переглянулись.       — Валиде-султан, у вас ничего не пропадало? — ненавязчиво спросил хранитель покоев. — А у вас, госпожа?       — Нет, вроде бы, — неуверенно ответила Хюмашах.       — Я не проверяла. Не до этого было, — бросила Хандан.       Она не до конца пришла в себя после выпитого вина и бессонной ночи, несмотря на то, что после неё она спала с рассвета до полудня, и сейчас ей очень тяжело давалось держать себя в руках. Но из-за того, что весь гарем выглядел потрёпанным, хотя спал он гораздо дольше, никто не обращал внимание на странное состояние султанши.       — Прикажете начать обыск? — спросил Дервиш.       — Мне кажется, отсутствие Кёсем здесь скажет больше любого обыска, — проговорила Хюмашах.       — Валиде, если так, можно разделиться. Дервиш-паша пусть обыскивает общую комнату. Мы с Халилем-агой обыщем покои госпожей. Ваши тоже придётся обыскать, Хюмашах-султан.       — Пускай! Мне скрывать нечего, — спокойно ответила она.       — Госпожа, шехзаде у кормилицы. Кёсем-султан оставила их на ночь у неё из-за того, что плохо себя чувствовала вечером и хотела отдохнуть, — доложил вернувшийся Халиль.       — Слава Аллаху, хотя бы шехзаде здесь! — облегчённо выдохнула Хандан.       — В таком случае, её покои обыщем первыми! — заявила Хюмашах.       — Дервиш-паша, обыщи со слугами общую комнату пока что. Вдруг что найдёте, — приказала валиде.       — Как прикажете, госпожа, — поклонился хранитель покоев и приступил к обыску.       Хандан, Хюмашах, Халиль и Улане с несколькими слугами отправились обыскивать покои Кёсем.       Наблюдая за евнухами, ищущими то, не зная что, Хюмашах вдруг спросила:       — А куда могла исчезнуть Кёсем? Её ведь не могли похитить из дворца?       — Она ведь не одна исчезла. Дженнет, Эйджан и двух других служанок тоже нет, — задумчиво ответила Улане. — Не могли же похитить всех сразу. Или убить…       — Она могла уйти в их сопровождении сама, если мой приказ до стражников дворца ещё не донесли, — предположила валиде, весьма озадаченная её исчезновением. Она косо посмотрела на пиратку, но та лишь пожала плечами.       — Прошу прощения, госпожа, — обратился к султанше Халиль после осмотра шкафов. — Вы вчера сказали, что без вашего письменного дозволения никто не покинет дворец…       — Да, всё верно. А в чём дело?       — Взгляните на это, — протянул свёрток евнух.       Хандан развернула его и принялась читать. Она нервно заморгала, думая, что это какое-то наваждение. Оторвавшись от разрешения с её печатью, султанша взглянула на воспитанницу, задавая ей немой вопрос.       — Что там, валиде? — взяла из её рук документ Улане и принялась читать, делая вид, что впервые его видит.       — Хандан, ты побледнела… Что там такое? — поинтересовалась Хюмашах и забрала у пиратки свёрток.       — Мерзавка!.. — едва слышно прошептала султанша. — Как она только осмелилась?!       — Я так понимаю, ты не давала ей это разрешение? — уточнила госпожа.       — Улане! Срочно проверь, на месте ли моя печать! — приказала валиде, а сама села на диван, пытаясь успокоиться. Ей сразу стало понятно, что это дело рук пиратки, но осознание того, что её печатью так легко можно было воспользоваться, привело её в полный ужас.       — Воды принесите, живо! — крикнула Хюмашах слугам. — И ещё раз всё обыщите! Вдруг она прячет ещё что-то!       Аги начали выполнять её указания, а госпожа села рядом с Хандан и взяла её за руки, пытаясь успокоить.       — Тише, не беспокойся. Ей это с рук не сойдёт!       — Что мне сделать? Я ведь едва издала этот указ, а она уже придумала, как его нарушить! А дальше что?       — Подожди… Если ты о своём указе объявила только к концу праздника, то когда бы она придумала всё это? Наверняка снотворное подмешали в еду.       — Валиде, ваша печать на месте, но на ней были остатки сургуча, а вы обычно всегда его счищаете, — сообщила Улане, вернувшись. — Вы в порядке?       Халиль принёс воду в кувшине, налил её в стакан и протянул султанше, и та сразу её выпила.       — Улане, Кёсем могла узнать о моём приказе до праздника? — пустым голосом спросила Хандан.       — Не знаю… А в чём дело?       — Снотворное явно подмешали в еду, то есть это было до того, как валиде-султан объявила о том, что без её разрешения нельзя будет покидать гарем, — заявила Хюмашах. — Вероятнее всего, кто-то пытается подставить Кёсем.       — А с чего вы взяли, что снотворное было именно в еде? — наигранно удивилась пиратка, пытаясь выбраться из ямы, которую сама себе вырыла.       — А где ещё?       — В свечах, например… В них запросто можно добавить какие-нибудь благовония, и весь дворец, вдыхая этот аромат, будет засыпать. К тому же валиде права. Кёсем могла узнать об этом до праздника.       — Про благовония я даже не вспомнила, — задумчиво проговорила Хюмашах.       — Если здесь закончили, нужно на всякий случай проверить и другие покои. Мало ли что… — сказала Улане.       — Мы с Халилем сходим, а ты позаботься о Хандан, — бросила госпожа пиратке и ушла вместе со слугами.       — Вернёмся ко мне, — прошептала султанша, и Улане, взяв её под руки, повела в покои.       Присев у камина, госпожа велела служанкам приготовить кофе и обратилась к пиратке:       — Ты ничего лучше придумать не могла? Мы чуть не попались!       — Я поздно поняла свою ошибку, валиде, простите! Но кому ещё и с какой выгодой можно было всё это подстроить? Ведь желание насолить вам могло появиться только после праздника. Этого вообще не должно было произойти! Все должны были проснуться как ни в чём ни бывало и даже не узнать о том, что им снотворное подмешали!       — Можно было бы придумать историю с наложницами, которые умерли от снотворного! Сказать, что они были главной целью…       — Что они что-то натворили и из-за них усыпили всех, чтобы убить? Прекрасная идея, только что они могли натворить?       — Я не знаю, — сдалась Хандан и выпустила наружу слёзы.       — Валиде, тише… Всё хорошо ведь! — Улане присела рядом и заботливо обняла её. — Хюмашах-султан клюнула на моё предположение с благовониями. Вроде бы, теперь всё сходится. Посмотрим, что ещё Кёсем скажет, когда вернётся.       — А вдруг её и правда похитили? Тогда все на нас подумают.       — Не переживайте об этом понапрасну. Подождём, а там видно будет.       В покои вошла Айлин с чашечкой кофе. Хандан велела поставить его на столик и пересела на диван у окна.       — Госпожа, к вам Дильруба-султан пожаловала, — сообщила Эсма.       — Пусть войдёт!       — Валиде-султан, — поклонилась ей дочка Халиме. Она выглядела очень расстроенной и напряжённой.       — Что случилось, Дильруба? — небезучастно спросила султанша.       — Госпожа, клянусь, мы не виноваты в произошедшем. Мы спали, как и все, и ни о чём не знали. Пожалуйста, не отсылайте матушку в Старый дворец! Я же знаю, что вы не такая злая, как о вас говорят!       — Подойди, — мягко приказала Хандан и, протянув руки, усадила маленькую госпожу рядом с собой. — Я ни в чём вас сейчас не обвиняю. Ваши покои обыскивали, как и у всех. Но Халиме-султан я высылаю в Старый дворец по другой причине. Она нарушила приказ повелителя, и за это была наказана.       — Кёсем-султан тоже нарушила приказ повелителя и позволила матушке видеться с моим братом Мустафой. Почему её не ссылают? Почему её не разлучают с детьми? — обиженно возмутилась Дильруба.       Валиде хотела что-то ответить, но осеклась.       Лукаво улыбнувшись, она погладила девочку по голове и ласково проговорила:       — Кёсем обязательно получит своё наказание. Но твоя матушка должна будет уехать. Самое важное качество во дворце — это верность! Если ты будешь соблюдать правила гарема и останешься верной повелителю и валиде-султан, то за это тебя будет ждать щедрое вознаграждение. Это не обязывает тебя предавать свою семью, но даст возможность получить доверие. Всему своё время, а пока что могу тебе только разрешить навещать Халиме-султан в Старом дворце два раза в неделю.       — Спасибо и на этом, госпожа, — улыбнулась Дильруба. Она не смогла добиться желаемого, но это уже было лучше, чем ничего.       Едва маленькая госпожа покинула покои, султаншу побеспокоил Халиль:       — Госпожа, Дервиш-паша желает вас видеть.       — Пусть придёт сюда, у меня нет сил идти самой. И прикажи слугам принести ко мне шехзаде вместе с их одеждой и игрушками.       Евнух поклонился и тут же убежал выполнять её поручения. Хандан наконец-то принялась за кофе. Когда она сделала последний глоток, в покои вошёл Дервиш.       — Валиде-султан! Мы закончили обыск, но ничего не нашли.       — Я бы удивилась, если бы было наоборот, — усмехнулась госпожа. — Улане написала от моего имени для Кёсем разрешение покидать дворец, поставила мою печать и подложила ей.       Хранитель покоев недоумённо уставился на пиратку.       — Значит, это сделала Кёсем, чтобы иметь возможность покидать дворец, — наигранно сделал вывод ага.       — Она либо узнала заранее обо всём, либо в качестве снотворного использовала благовония, — завершила Хандан.       — Хюмашах-султан в это поверила?       — Вроде бы…       — Госпожа, может, позвать вам лекаря? Вы неважно выглядите…       — Не нужно, Дервиш, спасибо, — вымученно улыбнулась султанша.       Лучшим лекарством для неё сейчас стали бы его объятия, но пока они были в гареме, пусть даже с одной Улане в покоях, она не могла себе позволить и приблизиться к нему. То, что он стоял здесь, было уже чрезмерной вольностью, которую она не должна была допускать.       — Тогда идите отдыхать, госпожа! Дела гарема подождут!       Хранитель покоев обеспокоенно смотрел на супругу и его сердце разрывалось от того, что он никак не мог повлиять на её самочувствие или хотя бы просто быть рядом.       Хандан с трудом встала и сделала несколько шагов. Пиратка подбежала к ней, давая возможность зацепиться за себя. Ага не выдержал и протянул ей руку, когда она собиралась спускаться по лестнице. В этот момент в покои вошла Кёсем.       — Госпожа, — поклонилась любимица повелителя и удивлённо уставилась на Дервиша, которого здесь не должно было быть.       — Ну наконец-то явилась… Ты… Как посмела?.. Как ты посмела это сделать? — зло спросила валиде.       — О чём вы, госпожа?       — Где ты была? Как у тебя в покоях оказалось это? — султанша отошла от пиратки и аги и показала ей разрешение, написанное Улане.       — Что это? — невинно спросила Кёсем.       — Ты ещё спрашиваешь, что это? Ты усыпила весь гарем, ночью прокралась в мои покои, написала себе фальшивое разрешение покидать дворец, воспользовалась моей печатью, а утром ушла самовольно из дворца и теперь ещё и ангела из себя строишь? Не притворяйся, Кёсем! Твои крылья давно уже почернели, как и твоя душа!       — Я ничего не делала, госпожа! Я с утра только в обитель Махмуда Хюдаи ездила…       — С утра? Мы все проснулись за полдень из-за снотворного, которым ты нас напоила или заставила дышать!       — Вот так вы решили действовать, валиде? Подставить меня вздумали с вашими сообщниками? Надеетесь избавиться от меня? Зря стараетесь, я в вашу ловушку не попадусь! — заявила Кёсем, разгадав их замысел.       — Довольно! Ты зашла слишком далеко… Отныне ты больше и шагу не сделаешь из своих покоев! И детей ты до возвращения повелителя не увидишь! — яростно объявила Хандан, уже сама поверив в причастность Кёсем, и вышла из покоев.       Кёсем, Дервиш и Улане стояли как громом поражённые, не ожидая, что валиде вынесет такое жестокое наказание.       Султанша вернулась в спальню и обессиленно рухнула на кровать.       — Госпожа, вы что-нибудь желаете? — спросила Айлин.       — Желаю, чтобы всем, кто остаётся во дворце, выплатили по сто акче из моих личных средств. И принеси мне чай с ромашкой.       Служанка поклонилась и ушла передать нужные распоряжения. Спустя какое-то время в спальню зашёл хранитель покоев.       — Ваш чай, госпожа, — улыбнулся он и, подойдя к кровати, протянул ей стакан.       — Дервиш, ты с ума сошёл? Вдруг тебя увидят… — воскликнула Хандан, принимая чай.       — Айлин и Эсма на страже, они всем будут говорить, что вас не велено беспокоить. По вашему приказу все предатели уехали в Старый дворец. Кёсем-султан заперта в своих покоях, а шехзаде пока что у кормилицы. Хюмашах-султан ваше наказание одобрила, даже не выслушав Кёсем. Оставшимся во дворце выплатили двойной размер жалования, только из государственной казны, а не из вашей. Ещё будут какие-то пожелания?       — Да… Мне плохо, Дервиш… Я очень устала за сегодня. Мне будет легче уснуть в твоих объятиях, — смущённо произнесла госпожа, закончив пить чай.       Ага поцеловал свою супругу в лоб, укутал в одеяло и, облокотившись на изголовье кровати, положил валиде себе на грудь, крепко обнимая. Он долго сидел с ней, поглаживая и шепча на ухо всякие нежности, пока она не уснула, а затем, осторожно переложив её голову на подушку, тихонько покинул покои и незаметно выскользнул из гарема.