Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      С самого утра вокруг повелителя снова, как бабочки над цветком, порхали лекари, пока Хандан-султан, Дервиш-паша и Улане ждали вестей в коридоре.       — Ну что? Как он? — начала расспрашивать валиде вышедшего из покоев её сына лекаря.       — Когда удаётся сбить немного температуру, повелитель открывает глаза, но он очень слаб, госпожа.       — Но он говорит? Может, что-то просит?       — В бреду иногда имя повторяет одно. «Настя», кажется. Да, Настя, — сказал лекарь, откланялся и вернулся обратно в покои.       — Хандан-султан! — внезапно раздался яростный крик Халиме. — Где мой сын? Что вы с ним сделали?       — Казнили, — едва сдерживая смех, произнесла Улане, за что незамедлительно получила удар тростью по ноге от стоящей рядом Дуду-хатун.       — Он в покоях наследника престола, где и должен находиться, — проигнорировав выходку пиратки ответила Хандан. — Так будет лучше для его здоровья, спокойствия и безопасности.       — Кто вас надоумил, я понимаю, — яростно взглянув на Дервиша, а затем на Улане, продолжала ругаться султанша. — Вы решили оторвать сына от матери, так как тогда легче убить его!       — При эпидемии оспы всегда нужны чрезвычайные меры предосторожности, — невозмутимо произнёс Дервиш, словно оспа действительно была истинной причиной такого решения.       — К которым относится разлучение ребёнка и его матери?       — Я — валиде-султан, и я здесь всё решаю, Халиме! Ты можешь видеться с сыном в любое время, но и только! Большего не проси.       — Какая валиде-султан, о чём ты толкуешь, м? Ты что, не видишь? Кончается, дорогая, твоя власть, едва успев начаться, — процедила в ответ Халиме.       — А ваша власть ещё не началась, чтобы так с матерью султана разговаривать! — вновь не сдержалась пиратка, на этот раз проигнорировав удар тростью от Дуду. — И не начнётся, так что держите свой язык за зубами, а не то, после выздоровления повелителя, вслед за Сафие-султан в Старый дворец отправитесь!       — Да как ты смеешь угрожать мне, хатун? — взбесилась «ведьма». — Одного моего приказа достаточно, чтобы тебя казнили!       — Как вы собрались управлять империей, если вы все свои силы тратите на глупые и бессмысленные споры? — парировала Улане.       — Ты совсем не воспитала свою новую служанку, Хандан. Она не знает простых правил.       — И правда, как ты собралась управлять империей, если ты даже не можешь дать достойный отпор моей воспитаннице, а начинаешь мне жаловаться на неё? — язвительно улыбнулась Хандан.       — Я отвечаю своим умом, а за тебя отвечает эта девица, — усмехнулась Халиме.       — Конечно, я отвечаю за госпожу, ведь негоже валиде-султан тратить свои ум и время на вас! — ухмыльнулась Улане, наблюдая, как Халиме с каждым её словом теряет уверенность в себе.       Наконец султанша развернулась и вместе с дочерью и Менекше, которые всё это время наблюдали за их разборками, но боялись издать хоть один звук, отправилась в новые покои Мустафы.       Хандан-султан с гордостью посмотрела на пиратку. Улане в ответ ей мило улыбнулась и склонила голову. Даже Дервиш не смог сдержать ухмылки и удовлетворённого взгляда: уж очень красиво она поставила на место Халиме.       Паша отправился по делам, а султанша с воспитанницей отправились на балкон повелителя.       — Госпожа, — прибежал запыхавшийся Хаджи-ага, едва они только зашли. — Беда! Шехзаде Мустафа… Он тоже заболел оспой.       — Я не должна радоваться, но Халиме-султан сильно разгневала Аллаха, — проговорила пиратка.       — А я чем разгневала Аллаха, Улане? — с горечью спросила валиде. — В чём я провинилась? Почему мой сын болен?       — Ничем, моя госпожа, — попыталась подбодрить султаншу Улане. — Думаю, это всего лишь испытание, которое нам предстоит преодолеть и после которого мы станем ещё сильнее. Главное — верить в лучшее, и тогда всё будет хорошо.       Хандан становилось легче от её слов. Но Хаджи лишь смерил её презрительным взглядом. Он с первого взгляда невзлюбил эту девчонку и сейчас считал, что она только зря обнадёживает госпожу, ведь почти никто во дворце не верил, что можно вылечиться от оспы.       Время шло, а валиде всё так же стояла у окна, наблюдая за сыном. Вдруг в покои повелителя забежала Анастасия, умоляя лекарей пустить её к кровати султана. Хандан не слышала, что она говорила больному падишаху, но видела, что её сын очнулся и попытался говорить с ней.       — Валиде-султан! — окликнула госпожу Дуду, пришедшая вместе с Хаджи.       — Как этой Махпейкер удалось туда войти? Она в своём уме? Хочет умереть? — недоумённо проговорила Хандан.       — Силы небесные! — воскликнула хазнедар. — Простите, госпожа, я сейчас прикажу её оттуда…       — Не надо, — перебила её Хандан. — Вдруг через неё Всевышний дарует исцеление?       — Иншалла, госпожа, — ответил Хаджи. — Осмелюсь вам доложить, есть важная новость. Дело в том, что фаворитка повелителя, Раша-хатун…       — Какая ещё наложница, Хаджи, когда у меня сын болен?       — Простите, госпожа, — вмешалась Дуду. — Раша-хатун беременна. Мы думали, она заболела, в лечебницу её отвезли, подозревали оспу. А оказалось, что беременна.       — Я этого столько времени ждала, — чуть ли не плача произнесла валиде, взглянув на Улане, которая и не думала скрывать свою радость. — И вот это сбылось, когда жизнь моего сына висит на волоске.       — Не дай Аллах, случится непоправимое, тогда этот ребёнок станет единственной надеждой Османской империи, — твёрдо сказала пиратка.       — Ты права. Хаджи, Дуду, Рашу-хатун немедленно тайно отправьте во дворец в Эдирне. Отправьте с ней охрану и несколько служанок. Гюльпери-хатун пусть тоже едет с ней и глаз с неё не спускает.       — Госпожа, но как же вы будете без своей калфы? — поинтересовался ага.       — Обо мне есть, кому позаботиться, — взглянув на Улане, ответила Хандан.       — Как прикажете, госпожа.       Слуги поклонились и ушли готовить Рашу к отъезду, оставив Хандан наедине с её надеждами, печалями и неугомонной пираткой.       Вечером Улане всё же ушла отдыхать. Хандан стояла на балконе, думая о чём-то своём.       — Госпожа, — потревожил её размышления Дервиш, — вы бы отдохнули хоть немного.       — Пожалуйста, достань мне яд, — тихо произнесла султанша, взглянув на Дервиша полными слёз глазами. — Я не могу, кроме тебя, никого попросить.       — Госпожа… — паша подошёл к ней ближе, не в силах отвести от неё шокированного взгляда.       Она тоже, не отводя глаз, с мольбой смотрела на него. Сердце Дервиша готово было разорваться на куски. Он чувствовал всю её боль, все её страдания и готов был уничтожить всех из-за одной её слезинки. Но тайна, которую он хранил в своём сердце, слишком сильно сковывала его.       — Это большой грех, я знаю. И гореть мне в аду. Но у меня нет столько сил, чтобы похоронить своего сына и жить дальше.       — Нет, нет, я не дам вам яд, госпожа! Никто вас не обидит! Я не позволю! — затараторил Дервиш, словно она сейчас при нём собиралась пить яд.       Хандан с грустью посмотрела на него. Глупо было надеяться, что паша действительно согласился бы ей помочь, но его беспокойство и забота всё же немного тронули её сердце.       Поняв, что он не исполнит её просьбу, как бы сильно она его ни просила, валиде отправилась отдыхать в свои покои. По дороге она вдруг вспомнила, что её воспитанница немного разбирается в травах, а значит, наверняка знает, какое ядовитое растение нужно добавить в чай, чтобы навсегда избавиться от страданий, но сразу же осознала, что если она хоть заикнётся об этом, Улане тут же забудет все правила этикета, которым султанша её научила, и будет ругать её на языке, который султанша никогда не слышала.

***

      Утром Дервиш, как обычно, пришёл на балкон повелителя, чтобы доложить Хандан обстановку во дворце и за его пределами и обсудить государственные дела.       — Замыслы, что вынашивала Сафие-султан, провалились, но у неё что ни день рождаются новые идеи, — подводил паша к главной новости.       — Что она задумала? — спросила султанша.       — Мехмеда Гирея выпустили из темницы… Как видно, она на стороне чингизидов.       — Такое возможно? Она пойдёт на это?       — Если не останется наследников на престол из рода османов, тогда всё возможно, госпожа.       — Наложница Ахмеда в положении. А если родится шехзаде?       — Это изменит дело. Я приложу все силы, чтобы вы были регентшей до его совершеннолетия.       — Валиде-султан… — поприветствовал госпожу обеспокоенный евнух. — Не знаю, как вам это и сказать… В общем, беда случилась: на карету, которая Рашу-хатун везла в Эдирне, напала шайка джеляли. Всех убили, повозку сожгли, один пепел остался…       — О Аллах, за что ты нам такие испытания устраиваешь? Что теперь делать, Дервиш?       — Народ ждёт повелителя к пятничной молитве, — продолжал докладывать Хаджи. — Какой предлог мы придумаем на этот раз, паша? Уже идут слухи. Всюду судачат, что наш повелитель скончался…       Валиде, Хаджи и Улане, которая всё это время стояла рядом, но не встревала в разговор, уставились на Дервиша, ожидая от него какой-нибудь гениальной идеи.       — У меня есть одно соображение, — наконец выдал он. — Мы переоденем слугу в одежду падишаха. Народ ведь не знает, как выглядит повелитель… Должно сработать.       — А янычар там не будет? — подала голос пиратка. — Если будут, то они поймут, что перед ними ненастоящий падишах.       — Мы постараемся загородить его и пройти быстро, чтобы они ничего не успели понять, — ответил на её беспокойство Дервиш.       — Может, это прозвучит наивно с моей стороны, но почему нельзя сказать народу, что повелитель болен и попросить всех молиться за его здоровье? — пыталась найти другое решение Улане.       — Я ведь уже сказал, что ходят слухи о смерти падишаха. Что тебе ещё непонятно? — начал злиться Хаджи.       — То есть, повелитель болеет только третий день, а люди его уже похоронили, как и все остальные в этом проклятом дворце? — закричала пиратка, гневно ударив кулаком по перилам. — Значит, султан должен всегда быть здоровым, полным сил, не есть, не пить, не спать, с наложницами не отдыхать, казну не тратить и заниматься только государственными делами, а иначе янычары и люди поднимут восстание и на трон посадят другого султана, так что ли?! Я молчу про Сафие-султан, которая похоронила своих внуков заживо и уже выбрала нового падишаха. Безусловно, нужно думать о будущем династии, но лучше бы она искала лекарей по всей столице, которые смогли бы вылечить её внуков, а не кандидата на престол!       Все молчали. Им нечего было добавить: Улане высказалась за них.       — У меня нет других идей, твой план хорош, — чуть успокоившись, продолжила говорить Улане, обращаясь к Дервишу. — Постарайся не провалить его, а то у нас будут проблемы.       — Я сделаю всё в лучшем виде, — успокоил её Дервиш и, поклонившись валиде-султан, ушёл воплощать план. Хаджи отправился следить за порядком в гареме, а Хандан вместе с Улане вышли в коридор, ожидая новостей от лекаря.       — Ну как он? — спросила султанша лекаршу, когда та вышла из покоев.       — Пока всё так же, госпожа.       Вслед за лекаршей вышла Анастасия.       — Она вышла! Изолируйте её, а то ещё заразу повсюду разнесёт! — Велела Хандан.       — Это чудо Всевышнего, госпожа. Она не заразилась, признаков оспы нет, — успокоила валиде лекарша.       — Аллах мой, ты всемогущ, создатель! — воскликнула она, глядя на фаворитку сына.       — Я отведу девушку в лечебницу, ей надо обработать раны.       — Хорошо, и пусть пойдёт в хамам, дайте ей чистую одежду.       — Валиде, — поклонилась Анастасия госпоже, — повелитель… Он выздоровеет. Я верю, и вы надежды не теряйте. Тоже верьте в это!       Хандан благодарно улыбнулась ей, и девушка последовала за лекаршей.       — Настя! — окликнула вдруг её Улане.       — Да?       — Ты раньше никогда оспой не болела?       — Нет, а почему ты спрашиваешь?       — Так… Просто любопытно стало. Ну иди!       После того как наложница ушла, пиратка обратилась к валиде:       — Госпожа, позвольте мне провести один день в покоях повелителя! Пожалуйста!       — Нет, я не пущу тебя! Ты с ума сошла? Думаешь, если она не заболела, то ты тоже не заболеешь?       — Именно это я и хочу проверить. Пожалуйста, это очень важно! Если мои предположения окажутся верными, то у вашего сына и правда есть надежда на выздоровление.       — Какие у тебя предположения?       — Я пока не могу сказать, мне нужно убедиться, и тогда я всё расскажу, обязательно.       Хандан долго думала, но всё же дала согласие и отпустила пиратку в покои повелителя.       Наступил вечер. План Дервиша-паши не сработал: кто-то в толпе понял, что людей пытаются обмануть, и перед ними не падишах. Народ в ярости приближался к дворцу.       Хандан-султан стояла в коридоре возле покоев вместе с Хаджи-агой, не зная, чего ждать. Вдруг в коридоре показался Махмуд Хюдаи.       — Я был в Бурсе. Как только мне сообщили, сразу выехал, — сказал шейх суфийского братства. — Что повелитель? Как он?       — Хюдаи Хазретлери, мы уповаем на чудо, — ответила султанша. — Мой сын, наш повелитель, к сожалению, очень плох. Мы позвали вас, чтобы вы своими молитвами придали нам силы.       — Пришло время испытаний, госпожа. Раб Всевышнего никогда не должен отчаиваться. Надо усердно молиться. И тогда Всевышний услышит ваш голос и даст вам силы.       — Иншалла, иншалла, — проговорил Хаджи.       К ним подошла отдохнувшая Анастасия.       — Госпожа, можно я к повелителю пойду? — попросила она.       Хандан пропустила её, но Хюдаи забеспокоился:       — Зачем вы ей разрешили? Болезнь ведь заразная.       — Это чудо Всевышнего, Хюдаи. Она всё время к нему ходит и ничего, не заболела.       — Постой, дочка! — окликнул он Анастасию и, достав что-то из-за пояса, протянул ей:       — Положи это у изголовья кровати повелителя.       — А что это?       — Амулет. Там внутри спрятаны молитвы, которые защитят повелителя от разных бед. С позволения Аллаха, они станут щитом для повелителя. Анастасия взяла амулет и зашла в покои.       — А ты что здесь делаешь? — спросила она Улане, которая в это время сидела рядом с повелителем и протирала его лоб мокрой тряпкой.       — У него опять жар начался, пытаюсь сбить, — невозмутимо ответила пиратка.       — Кто тебя сюда пустил? Ты не боишься заболеть?       — Это я и хочу узнать, поэтому валиде меня и пустила.       Наложница перестала задавать вопросы и, поцеловав амулет, положила его, куда сказал Хюдаи, а затем легла рядом с Ахмедом.       Тем временем Дервиш пришёл к покоям повелителя, чтобы доложить обстановку:       — Валиде-султан, стража у ворот сбежала, мятежники проникли на территорию дворца. Они захватили арсенал и двигаются сейчас ко внутреннему двору.       — О Аллах, спаси нас! — прошептала Хандан.       — Не волнуйтесь, госпожа, мы сделаем всё, чтобы остановить этих неразумных, — успокоил её Хюдаи.       — Ваше присутствие вдохновит нас, шейх-эфенди! Госпожа, весь гарем я приказал уже отправить в подвалы, пожалуйте тоже туда.       — Нет, я не оставлю сына одного!       — Госпожа! — начал настаивать паша.       — Ты иди, Дервиш-паша! Останови этих бешеных псов. А я буду здесь, никуда отсюда не уйду!       Дервишу пришлось смириться с её упрямством и отправиться защищать дворец. Хандан одна вернулась на балкон.       Улане с Анастасией продолжали сидеть возле Ахмеда. Пиратка время от времени протирала его мокрой тряпкой, а наложница ей помогала. Через какое-то время Анастасия обратила внимание на Хандан, сидевшую на балконе, и решила выйти к ней. Улане вышла вместе с ней.       — Госпожа, а что такое, что это значит? Почему вы одна? Где стража, служанки? — спросила Настя.       — Я отослала всех вниз, в подвалы. Вы тоже ступайте. Они рано или поздно явятся сюда…       — Почему вы не ушли? Одной вам здесь оставаться опасно, — спросила Улане, хотя уже знала ответ.       — Я не брошу сына.       — А я не брошу вас! Если надо, буду и вас, и повелителя защищать, — упиралась пиратка, прекрасно осознавая всё же, что не справится с огромной толпой.       — Я скоро вернусь, — сказала Анастасия и ушла.       — Я буду в покоях повелителя. Если понадоблюсь, дайте знать, госпожа, — проговорила Улане и тоже ушла.       Хандан подошла к перилам. Гневные крики мятежников были отсюда очень хорошо слышны. В Стамбуле полыхали очаги пожара. От надвигающегося кошмара кровь стыла в жилах. У валиде на глаза навернулись слёзы. У неё уже не было сил…       — Госпожа, — тихонько окликнул её подошедший Дервиш-паша.       — Ты видишь, Дервиш? Они уничтожают город…       — Сопротивляться, к сожалению, всё труднее. Мятежники войдут сюда. И я буду сражаться до последнего вздоха, не сомневайтесь!       — О Аллах, помоги нам! — взмолилась султанша.       — Я иду на смерть, госпожа. Последняя ночь… Солнце больше для меня не взойдёт. Это наша встреча последняя. Больше я вас не увижу никогда… Поэтому я хочу вам кое в чём признаться.       Хандан обернулась. Сначала с жалостью, потом с удивлением она посмотрела на него и подошла ближе. Ей было интересно, в чём хотел сознаться Дервиш, но почему-то стало страшно. Она боялась услышать что-то, что может навсегда изменить её мнение о нём.       — Отца повелителя, у которого вы были фавориткой, султана Мехмед-хана, его… Я причина его смерти. Я тот убийца, которого никто найти так и не смог.       — Ты… Что ты такое говоришь? Как же ты мог? — изумилась валиде.       — Я был вынужден, госпожа, а иначе султан Мехмед… Он вашего сына убил бы!       — О силы небесные… Я не верю своим ушам, — едва смогла проговорить валиде. Ей больше не было страшно. Она полностью доверяла паше, но его признание в страшном преступлении выбило почву из-под ног.       — Я это ради вас, госпожа. Я всё делал только ради вас и вашего сына, султана Ахмеда. Простите меня за такую дерзость.       Дервиш говорил уверенно, несмотря на то, что каждое слово давалось ему с трудом. Он подошёл ближе к султанше, но та даже не шелохнулась, продолжая смотреть на него шокированным взглядом.       — Я знаю, я не должен был, но это правда. Когда-то, много лет назад, я впервые вас увидел и полюбил всей душой. С тех самых пор моё сердце принадлежит только вам! — договорил он.       Глаза Хандан с каждым его словом расширялись всё сильнее и сильнее. Последние слова окончательно добили её. Она едва стояла на ногах. Её сердце бешено стучало, а мысли вихрем крутились в голове, не желая осознавать произошедшее…       — Ты сошёл с ума… Как ты мог подумать? Да как ты осмелился?       — Все годы я таил это, но сейчас я хочу, чтобы вы знали… Хотя бы перед моей смертью узнали, что вы были солнцем в моей жизни. И вспоминали Дервиша иногда.       По его щеке прокатилась слезинка. Он не мог оторвать от Хандан нежный взгляд. Ему хотелось навсегда запомнить каждую чёрточку лица своей любимой, которую он готов был оберегать всю жизнь, ничего не прося взамен, и умирать, видя перед собой её прекрасный образ.       Хандан тоже не могла отвести от него взгляда. Глаза наполнились слезами, которым она не давала вырваться наружу. Она отказывалась верить, что Дервиш оказался предателем. Влюбленным в неё предателем…       Паша поклонился ей и, вернув сосредоточенное выражение лица, ушёл останавливать мятежников. Султанша медленно опустилась на оттоманку и, тяжело дыша, наконец дала волю слезам.

***

      Анастасия спала рядом с повелителем. Возле них, не смыкая глаз, сидела Улане. Ей было не до сна. Она знала, что в любой момент сюда могут ворваться люди с оружием, потому сидела в ожидании и надеялась на чудо. Пиратка осознавала, что не сможет одна отбиваться от такой толпы. Никто бы не смог… Но бездействовать для неё означало сдаться.       Неожиданно фаворитка султана открыла глаза и поднялась. Взяв амулет с молитвами Хюдаи и платок с дивана, она направилась к выходу из покоев.       — Настя, стой! Ты куда? Там сейчас опасно! — крикнула ей вслед Улане.       — Я должна остановить их!       — Ты сумасшедшая, тебя же убьют!       — Я хотя бы попытаюсь, а не сбегу, как Сафие-султан, — ответила наложница и вышла из покоев.       После её ухода пришли стражники с оружием и встали вокруг кровати больного падишаха. Улане достала кинжал и встала рядом с ними. Они с удивлением и насмешкой посмотрели на маленькую хрупкую девочку, главным оружием которой были нож и грозный взгляд, но ничего не сказали. Улане глянула в сторону балкона и встретилась глазами с валиде-султан. Пиратка кивнула ей, демонстративно сжимая в руках оружие, дав Хандан понять, что ей не о чем беспокоиться. Госпожа вымученно улыбнулась ей и отправилась в Башню справедливости, сжимая в руке, непонятно откуда взявшееся кольцо с ядом.       Едва султанша поднялась, как тут же услышала знакомый голос, доносившийся с площади.       — Я фаворитка султана Ахмеда-хана! Я совсем недавно была подле нашего падишаха! Великий падишах не умер! Он всё ещё жив! Он дышит! И шехзаде Мустафа тоже!       — Она лжёт! — загудела толпа в ответ на речи Анастасии.       — Нет! Это не ложь! Я клянусь перед Аллахом: наш падишах жив!       — И поэтому вы пытались выдать нам Хадыма-агу за падишаха?! — кричал один из бунтарей.       — Да, падишах болен, верно. При нём лекари ищут лекарство. Ни сегодня — завтра они что-нибудь придумают! Падишах вновь встанет на ноги! Я в это верю, поверьте и вы! Аллах непременно поможет!       — Она лжёт, не верьте ей! — продолжал упрямиться тот бунтарь. — Очевидно же, падишах мёртв! Идём! Идёмте же!       Но никто из толпы так и не сдвинулся с места. Все верили Анастасии, а не ему. Окончательно разозлившись, бунтарь снял с плеча ружьё и выстрелил в любимицу султана. Девушка упала, а стражники достали из ножен мечи, готовясь атаковать.       — О Всевышний наш… — едва слышно прошептала Хандан. Сафие-султан и её слуги, которые, как и валиде, наблюдали за происходящим с Башни справедливости, ужаснулись.       — Они совсем взбесились… — проговорила мать султана.       — Прикажи немедленно открыть двери, Хандан! — разозлилась Сафие, ведь именно из-за неё она с дочерью не смогла покинуть дворец, хотя собиралась сбежать, как только стало известно о бунте. — Мы ведь все из-за тебя погибнем! Кто тогда останется? Кто позаботится о государстве?       — Какое мне дело до государства, если мой сын умрёт? Мне всё равно!       — О Всевышний… — прошептала Дженнет-калфа, глядя в окно. — Этого не может быть…       Все ошарашенно посмотрели на площадь. Под рёв толпы и крики «заколдованная» Дервиш-паша помогал подняться Анастасии.       — Какая ещё заколдованная? Вы что? Она ведьма! — кричал стрелявший в девушку бунтарь. — Ведьма! Убейте её! Убейте! Вперёд! Видя настрой толпы, Дервиш тут же схватился за оружие, но Анастасия не позволила ему это сделать.       — Стой, Дервиш-паша! Нет! Никто не умрёт этой ночью! Расходитесь по домам к тем, кто вас любит и ждёт! К своим родителям, братьям и сёстрам! К детям возвращайтесь! Поверьте мне, падишах поднимется на ноги! Сейчас не время бунтовать — сейчас надо молиться! Я молюсь, молитесь и вы!       — Очнитесь же, очнитесь! Не верьте ей, я говорю вам, что падишах умер! Не дайте себя провести! — стоял на своём бунтарь.       — Нет, я не лгу вам! Кто мне не верит, пусть придёт сюда в день выдачи жалования! И тогда вы увидите здесь не меня, а вашего великого султана Ахмеда-хана! Пусть никто не пострадает! Для тех, кто верит, у падишаха готова благодарность, а для тех, кто не верит — сабля! Подождите и увидите! Ну же, расходитесь по домам, вернитесь к любящим вас людям! Идите, идите!       — Стойте, она вас обманывает! Не верьте! Не верьте ей, она же лжёт! Идёмте во дворец! Падишах мёртв, она лжёт! — продолжал кричать бунтарь, но его уже никто не слушал: люди начали расходиться по домам, а янычары отправились в казармы.       — О Аллах всемогущий, хвала тебе! Они уходят, — с облегчением и радостью проговорила Хандан и отправилась в гарем встречать Анастасию, а озлобленная Сафие — в свои покои.       Гёльге вела бедную девушку к лекарю. Валиде-султан вместе со слугами вышли к ней навстречу.       — Как тебе удалось спастись от пули? — недоумённо спросила госпожа.       Наложница достала амулет, который она повесила на шею, чтобы он защитил её. Посреди него была огромная вмятина от пули.       — Помилуй Аллах! — воскликнула поражённая Хандан. — Это же оберег, который дал Хюдаи Хазретлери.       — Аллах уберёг её, госпожа, — сказал не менее удивлённый Хаджи.       — Что это, если не чудо Всевышнего? — проговорил такой же ошарашенный Бюльбюль.       — Гёльге, отведи меня к падишаху, — прошептала Анастасия и упала в обморок. Слуги сразу начали суетиться вокруг неё. Хандан приказала им как следует позаботиться о ней, и те отнесли девушку в покои и позвали лекаря.