Лично в руки

Дорогой господин Дотторе, Я снова читаю ваши «вы»... И всё жду, когда вы сдадитесь. В прошлом своём письме я имел неосторожность обращаться к вам на «ты» несколько абзацев; даже решился не исправляться и не переписывать лист, чтобы вы осмелели и вернулись к более приземлённой форме общения, но настырный Доктор, по-видимому, и не думает сдаваться. Вы ведь понимаете, что я не сделаю этот шаг хотя бы принципиально! Кто из нас обижен? Кто должен стараться вернуть утерянную близость переписки? Задумайтесь над своим поведением, господин Дотторе, а я буду с нетерпением ждать работу над ошибками в следующем конверте. Но вместо слов вы решили подкупить меня подарками. Опять. Нет, Дотторе, я не жалуюсь – напротив, теряюсь в идеях, как вас благодарить. Этот гребень... Изящество, заключённое в строгость камня. Вы так угадали! Он невероятно красивый, и я даже не знаю, как буду его носить – мне хочется только держать его в руках и вспоминать о щедром дарителе. Такое исключительное понимание моих вкусов свидетельствуют о том, что вы слишком хорошо успели меня узнать. Как Предвестник я должен начать опасаться, но как мужчина я впечатлён. Впрочем, если вы делаете такой культурный акцент, вам стоило бы лучше изучить традиции Ли Юэ. Конечно, символика подарков иноземцев оценивается снисходительно, и всё же дарить мне гребешок и в том же письме спрашивать, нравится ли мне красный цвет... Признаться, я даже не решусь объяснить вам смысл подобного сочетания. Предпочту остаться смущённым в одиночестве. Все мы меняемся... А я удостоился возможности ознакомиться с вашими метаморфозами более детально – лично, я бы сказал... Взять хотя бы ваше отношение и ваш подарок. И когда вы успели его прикупить? Ваш выход в люди, перепугавший бедных сумерцев, является вылазкой на рынок? Не смею предполагать, ради каких рабочих вопросов вы проводили время на торговых рядах, и каким образом должны были сложиться события, чтобы вы случайно наткнулись на товары мастеров других регионов, но я, должно быть, просто недостаточно осведомлён об устройстве сумерских базаров. А вы недостаточно осведомлены о погоде в Снежной! Я продолжаю держать своё слово и не пытаюсь вас обмануть, поэтому не стоит бросаться громкими обвинениями в подобных незначительных вопросах. Поэты часто прибегают к гиперболизации, поэтому в том, что я назвал «вьюгой» снег и сильный ветер, нет ничего от откровенной лжи (оксюморон, между прочим). Я успел прочувствовать их на себе... В этом году ожидается жестокая зима. Скажите, Доктор, вы бы предпочли провести детство в лесах Сумеру или, допустим, в заледенелом под метелью подвале? Я разжёг в вас аппетит? От писем и воспоминаний обо мне вы задумываетесь о вреде голодовок с помощью живого примера? Учитывая, какие блюда фигурировали в ваших письмах, выражаю надежду, что при нашей встрече я не обнаружу, что вы делите прилагательные с «сочной и жирной» шаурмой. Шучу: с нашей профессией не потолстеть и при желании... Однако вы точно пытаетесь закормить меня лестью. У вас много друзей, Доктор? Предполагаю, что словом «любимый» вы подчёркиваете мою сравнительную приоритетность. Но мы, безусловно, проверим, вкуснее ли есть с любимым другом... Главное – не забыть пригласить его присоединиться к нашей с вами паре. Снова шучу. Рассказать вам о том, чем бы хотел угоститься я? Танъюань. Моё описание наверняка отобьёт у вас аппетит, но я бы заставил вас попробовать хотя бы из смеха (жаль, что в Снежной это блюдо совсем не найти). Как бы вам подать... Представьте себе небольшие шарики из рисовой муки и с начинкой из красной бобовой пасты... Или хотя бы из кунжута. Обычно их варят и подают в сладкой воде. Обещаю, что на вкус блюдо лучше, чем может показаться выходцу из Сумеру. Эти шарики символизируют единение близких людей. Неприличные каракули в письмах от главы Банка Северного королевства звучат замечательно. Предполагаю, что из вас выйдет отличный учитель, поэтому буду с нетерпением ждать вашего художественного урока. Узнавать новое с любимым другом всегда интереснее, не так ли? Я не думал отрицать, что у всех существ Тейвата есть свои границы, и всё же не отступлюсь от суждений о глупости недооценивания человеческих сил. Вредительно продвигать образ мышления, при котором люди сравнимы с жуками или незначительными пылинками – личности, выросшие с подобными установками, будут искренне верить в свою беспомощность и несостоятельность. Вездесущие утверждения об отсутствии величия обычного человека учат народ ограничивать собственный потенциал и скупиться на смелость амбиций, которые могут выдвинуть на вершину даже самую незначительную пешку. Мне понятна ваша логика, однако считаю, что власть, находящаяся в руках каждого человеческого создания, не должна преуменьшаться или подаваться как неполная, скованная – это ведёт к вере в сверхъестественную мудрость и силу, неподконтрольную «простым смертным», и, следовательно, к самоуправству архонтов, получившим величие благодаря своему происхождению, а не заслугам. С возрастом будет справедливее находить в себе не человеческие слабости, а человеческую силу, которая привела вас к точке, на которой вы стоите сейчас, даже через многочисленные испытания и потери. Признание своей принадлежности к людям – это признание многочисленности ресурсов и бесконечности путей развития, а не оскорбление. Вы уделяете моей метафоре чересчур много внимания. Она незаслуженно получила от вас слишком серьёзное отношение, и я не думаю, что должен тратить ваше время и силы дальше. Да, эти «руки» могут «гладить», но сама ассоциация вызвана травмой, поэтому даже так я продолжаю чувствовать негативный осадок, как, например, если бы меня гладил убийца, предварительно приставив нож... Это глупое обсуждение, давайте закроем тему. ...И всё же поддержка других(вышестоящих коллег в особенности) не сравнима с тем, что повезло иметь господину Тарталье, как бы вы ни пытались утешить меня, убеждая в обратном. Впрочем, я не в праве растирать сопли. «Иначе» не значит «плохо», и поэтому мне не терпится застать ваше возвращение... Приезжайте скорее, господин Дотторе. Вас не хватает рядом. Но могу лишь порадоваться, что вы, в отличие от меня, не обременены похожими скучаниями. Утешительно читать, что у вас всё хорошо, и вы даже не нуждаетесь в совместном отпуске... Видимо, с такими предложениями я не учёл ваших интересов. Желаю вам не перенапрягаться и дальше – мне искренне хочется, чтобы ваша миссия закончилась без осложнений. Я бы тоже предпочёл чувствовать меньше груза, но, признаться честно, не представляю, чем занять себя на выходных. Я ведь не могу просто лежать! Нет, в теории я могу, но это время уйдет впустую. Затруднительно выдержать полный день игры на скрипке или день прогулок – особенно в одиночестве, но какие дела для отдыха подходят ещё? Мне нужно найти, чем занимать себя кроме работы, но будет отлично, если это что-то окажется чем-то полезным... Я лишь предложил свою помощь в эксперименте, а вы сразу начали обзываться. Вас так задевает мысль о причинении небольшого вреда моей персоне? Судя по прошлым письмам, ранее вам подобное даже нравилось... Если говорить серьёзно, вы в самом деле воспринимаете меня каким-то изнеженным бутоном. Нет нужды считать меня таким уж хрупким или демонстрировать особое отношение. Последнее время оно у вас уж слишком заметно. Гадаю только о мотивации... Знаете, дорогой Доктор, в Снежной принято приветственно целоваться в щеки. Кто знает? Вдруг я был бы первым, кто решился бы опробовать этот обычай на вас... Хотя ваша остроклювая маска в отместку быстро лишила бы меня глаз. Кстати о маске! Примечательно, что вы не отметили её главной причиной, по которой я не смогу практиковать свои навыки грима на вас. Неужели маска перестала являться проблемой? А от трупов в качестве моделей (странно, что не предлагаете своих сегментов, раз вы готовы обменять их даже на горячую ванну. Надеюсь, что эта разменная монета не была использована при покупке подаренного вами гребня... Или я не зря насторожился, не увидев Гамму?) вынужден отказаться: мне хватает и ваших скелетов в шкафу. Вы ведь действительно могли бы выделить мне сегмента! Давайте, Доктор, кому-то их них точно надоело сидеть в лаборатории! Я обязательно назначу ему компенсацию за пережитые пытки и пришлю вам фотокарточку результата. ...Но если ваши убеждения о маске в самом деле успели измениться, я буду рад попасть под влияние, как вы выразились, вашего «эффекта». Вашу внешность ведь тоже можно назвать контрастной: холодного оттенка волосы и тёплые красные глаза. Вы, должно быть, гипнотизировали бы окружающих даже получше меня... По крайней мере уверен, что эмоции, скрытые от чужих взглядов, обезоруживают. Проведём эксперимент? Приготовьтесь снимать серьгу (хотя её, учитывая мои просьбы о сегменте, стоило снимать раньше). Я не силён в шифровках... Для быстрого запоминания в них должна быть какая-то логика? Кроме логики в них обязана быть цель. Где мы будем их применять? На публичных мероприятиях? Хорошо, хорошо, я придумаю первые три, но вы обязаны будете продолжить. Провести по правой брови – «посмотри туда же, куда смотрю я» Левая рука на поясе – «постой рядом со мной, ко мне хочет подойти какой-то идиот» (слишком специфично?) Почесать шею сзади правой рукой – «загляни под стол» Не думаю, что это будет легко запомнить. Рад, что вам понравилось быть противным. Я бы сказал, что это заметно. Готов придумать вам ещё несколько десятков новых «титулов», но тогда, боюсь, сначала вы бы слишком возгордились, а потом мне бы первым пришлось применять нецензурную лексику. И такая многогранная личность точно заслуживает особенного наряда – в этом вы правы. Зачастую необычность классической одежды выражается в фасонах и украшениях, и будет глупо и невыразительно описывать всё это текстом. Я устрою вам примерку, как только вы заедете ко мне. Что же до волос... Если вам так претит прилизанная шевелюра, я бы попробовал забирать ваши волосы в хвост или даже плести небольшие косички. Предвидя ваши возражения: нет, косы – это не только два колоска у прилежных учениц. Впрочем, для начала вам нужно хотя бы хорошо помыть голову... Ну, знаете, существуют вещи, как бальзам, маска или даже масло (не машинное). Не удивлюсь, если ваши локоны испытывали на себе только хозяйственное мыло. Вы были в очень хорошем настроении, Доктор? Успели намекнуть на всё разом: поцелуи, объятия в постели... Каких предложений мне ждать, когда градус вашей радости поднимется ещё выше? Я не слишком привык к шуткам такого толка, поэтому предлагаю вам чуть аккуратнее подбирать слова. (Разговор о маске. Опять! Но сколько всего успело измениться... Доктор не чувствовал знакомого негатива и отрицания, но на их место пришла ярко ощутимая в солнечном сплетении, совсем непривычная неуверенность: знал ли Панталоне, чего стоило ожидать? Регратор уже видел его сегментов, точно так же пестрящих своими отметинами, и всё же состояние лица оригинала было на несколько порядков хуже – тут Доктор был объективен. Прибавившиеся шрамы, углубившиеся морщины, невзрачные глаза... Панталоне наверняка успел надумать себе картинку приятнее. И всё же Дотторе не мог скрываться вечно – не тогда, когда надеялся добиться от Дельца отношений теплее и глубже, чем ежемесячное десятиминутное сплетничество. Дотторе поднял со стойки металлический поднос, скептически всматриваясь в себя. И это ожидало Регратора? Вылизанного и опрятного Панталоне, который едва ли располагает и парой заметных морщинок... С кривой усмешкой Доктор пренебрежительно огладил контур лица, расправляя кожу, но это слабо улучшило отражение: шрамы всё ещё притягивали взгляд, разрезая лицо на несколько неравных частей. Даже несимметрично! Дотторе надавил на выделяющиеся полосы пальцем, проверяя отток крови, а потом оттянул левое веко, изучая бледную слизистую и издевательски яркий мешок под ней. Он был слишком критичен? Или не был критичен совсем? Зеркальная поверхность не помогала. Дотторе едва ли умел оценивать красоту черт, и от этого полагался на пересчитывание дефектов – их количество всегда лишь доказывало плачевность положения Доктора: если испорченных фрагментов было так много, значит и другие люди наверняка должны были считать его бракованным или, говоря на общественный лад, крайне несимпатичным... Но уверенность рушили индивиды, находящие красоту в и общественно признаваемых физических недостатах: за свою жизнь Доктор несколько раз встречал разговоры о моделях со шрамами или обсуждения обворожительных морщинок у престарелых актрис. Разные мужчины приводили в пример идеала совершенно разные пропорции: узкие и круглые глаза, большую и маленькую грудь, скулы и мягкие щёки... Как все они вообще оценивали степень привлекательности? Разве это не было тем же самым, что и оценивание количества родимых пятен или формы колен? Почему этот критерий так не поддавался рациональному анализу, и как Дотторе должен был применять его к себе? Разочарованно выдохнув, Доктор отложил поднос, но продолжил ощупывать своё лицо хотя бы на предмет приятности ощущений... Что же, ему оставалось только позволить Регратору делать собственные выводы. Мало ли каким извращенцем окажется Панталоне)