В человека влюбляешься дважды

Жади лежала в постели, словно пациент, готовящийся к операции. Хадижа которая донимала ее распросами уснула рядом и уже видела десятый сон. А вот к Жади он ни в какую не шел. Она не позвонила Латифе, предпочитая дать себе отсрочку. Тем более, что могла сказать ей Латифа? Она старалась выровнять дыхание, хотя ее по прежнему потряхивало. Ну как она могла подумать, что этого никогда не случится? Прошлое как хроническая болезнь. Она у тебя протекает бессимптомно. А в один прекрасный момент, бац и сразу реактивная стадия. Надеется на то, что Саид поведет себя как ни в чем не бывало? Даже мечтать об этом не стоило. Какие пути у неё есть? Ей срочно нужен был адвокат. У кого может быть хороший адвокат? У Лукаса есть хороший адвокат. И не один. Наверняка у него куча хороших адвокатов. Точнее у его отца. Жади сдержала порыв углубиться в мысль, что даже спустя десять лет думает о влияние, которое есть у отца Лукаса, как и десять лет назад, когда над сыном (над ними) нависала тень отца. Но ей нужен был адвокат. В конце концов она может подключить к этому делу и Иветти. Возможно даже Иветти лучше. Жади начала глубоко вдыхать и выдыхать. 《Спокойно, спокойно. В конце концов это не Марокко, а Рио. А тут уже другие законы.》 Быть побитой камнями ей не грозило. Но у неё могли отобрать ребенка. Нет, лучше об этом не думать, пока она не встретится с адвокатом. В конце концов, она как доктор сама говорила своим пациентам не искать симптомы самостоятельно в справочниках или интернете, до того, как они обратятся к врачу потому что 99% они ошибутся насчёт своего диагноза. Это же правило она решила применить самой себе. Повертев эти мысли в голове, Жади решила, что на второй день свяжется с Иветти и расскажет о своей ситуации. Придя утром на работу, Жади всё же решила основательно заняться своими обязанностями. Действительно последнее время она витала где-то в облаках, делала все на автомате, и ее мысли были не здесь. И Рик был прав в том, что это было непростительно. К тому же работа отвлекала. В этот день поступила новая пациентка. Женщину средних лет с острой болью в желудке и с подозрением на кровотечение привезли с целью госпитализации, хотя точного диагноза не было. Жади видела её. Она была белой как полотно. Ей было знакомо это состояние. Это напомнило ей её маму, как в принципе многие пациенты которых он аповречала в своей практики, ожидали вердикта врача. Все они смотрели так, будто встречались с какой-то жизни угрожающей опасностью. Поначалу Жади всем сопереживала, но вскоре поняла, что если будет принимать близко к сердцу случай каждого пациента, то надолго ее не хватит Но с другой стороны, если бы она не принимала каждый случай близко к сердцу, это бы заканчивалась тем, что она бы не ставила правильный диагноз. А Жади знала по своим другим коллегам, которые предпочитали, как они говорили, проявлять здоровый цинизм часто ошибались с диагнозами. Все это было от излишней самоуверенности. Жади никогда не поднимала этот вопрос на планерках. Но её жутко злило, что доктор Фади никогда не говорил об этом. А это, между прочим, был чрезвычайно важным вопросом, ведь от диагностики зависело всё лечение. А если поставить неправильный диагноз, то можно нанести вред здоровью пациента. Но вместо этого доктор Фади предпочитал тестировать её, и в ней вновь всплывало раздражение и чувство несправедливости, которое она испытывала каждый раз, когда он ее отчитывал. Будто бы она была самым худшим врачом в данной больнице. Но она знала, что это не так. Приходилось каждый раз напоминать себе об этом. В конце концов, ей не нужно было признания никакого доктора Фади. А о результатах ее на работы говорили количество вылеченных пациентов. Но было непонятно, зачем он каждый раз ее таким образом цепляет и пытается принизить. Всё же Рик был не прав. Жади была более чем уверена, что к нему отношение было совершенно иным. Этот мужской мир не сильно отличался здесь на западе от того, что было на востоке. Может быть на западе мужчины скрывали свое отношение к женщинам, но по факту также их принижали и тоже думали, что они намного хуже справляются. Также как и там в Марокко, тут жизнь женщины —это борьба за место под солнцем с одной лишь разницей, что здесь на западе у тебя как у женщины есть право на эту борьбу. Делая обход, Жади вдруг вспомнила, что на днях ей звонила Зорайде и пожаловалась на то, что Жади давно им не звонила. Жади часто ловила себя на мысли о том, что несмотря на то, что дядя признал, что был не прав и отпустил учиться в Рио, осадок остался. Он заставил её выйти замуж. Она разделила ложе с человеком, которого совершенно не любила. А потом родила от него ребенка, который перевернул весь её мир в прямом и переносном смысле. Хадижа была чудесной девочкой, и Жади не хотела, чтобы её жизнь сложилась как-то иначе. Но она не могла отрицать того факта, что Хадижа — это то, что связывает её с Саидом на веке и это то, чего она меньше всего хотела. Жади тряхнула головой. Хватит. Она целое утро делала, что угодно лишь бы не думать о Саиде. Латиффе она так и не позвонила, как не позвонила и Иветти. И всячески оттягивала этот момент. Но паника и непрошенные мысли боролись за возможности проникнуть в ее голову. Послышался звук открывающейся алюминиевой банки. Жади обернулась и заметила сидящую в коридоре на местах предназначенных для ожидающих пациентов, Линду. Жади осмотрелась и обнаружила, что коридор был пуст. Линда была психотерапевтом. Она переехала из Германии в Бразилию двадцать лет назад. Когда Жади проходила интернатуру, Линда уже работала. Она крайне редко собиралась вместе с врачами, предпочитая находиться в своем кабинете. Жади могла пересчитать по пальцем сколько раз она с ней пересекалась, не говоря уже о том, чтобы обменяться репликами. У Линды была безупречная репутация она ни с кем особо не общалась в больнице. Может быть, как раз по той причине, что действительно очень высоко ценила личную жизнь и конфиденциальность клиентов с которыми работала. На данный момент это было именно то, что Жади нужно было. Боком она приблизилась к скамейке, где сидела Линда и села в противоположной стороне. — У меня есть подруга, — вдруг начала Жади. Линда кивнула, прекрасно понимая, что о никакой подруги речь не идет, а это скорее всего её собственная история. Но Жади это не волновало до тех пор, пока это оставалось конфиденциальным. Жади замешкала сомневаясь, насколько детально стоит ей рассказывать эту историю, ведь Линде не составит труда соединить все точки и понять о ком идет речь. — Ну так, и что там подруга? — напомнила Линда. — Подруга, — начала Жади, — ну, она рассталась с отцом своего ребёнка и растит его сама. — История не нова. Всякое в жизни бывает. — Да, и бывший муж не знал о том, что у него есть ребенок. — Интересно… Был у меня один такой случай. — Он тоже узнал спустя очень много лет? Линда резко посмотрела на неё. — Мы сейчас обсуждаем сериал какой-то? — уточнила Линда. — Я просто не смотрю отечественные мыльные оперы. Могу чего-то не понимать. Жади пожалела, что ей не пришло в голову замаскировать свою историю под какой-то сюжет сериала. Но, как говорится, хорошая мысль приходит после. — Ну в общем она скрыла беременность и начала жить своей жизнью. Прошло десять лет, и он появился в ее жизни, — она сделала паузу. — Она опасается, что он может забрать ребенка. — Тогда твоей подруге нужна помощь юриста, — ответила Линда. — На самом деле у подруги двоякие чувства на этот счет. Она безумно любит свою дочь, но ей неприятен тот факт, что она связана с этим мужчиной. — Понятно, — Линда сделала глоток. — Она не хотела замуж за этого мужчину. Это вообще было ошибкой, — продолжала говорить Жади, сама не понимая зачем. Линда подняла одну бровь, вопросительно взглянув на Жади. Не хотелось вводить Линду в тонкости мусульманской культуры, поэтому она просто добавила, как констатацию факта. — На этом браке настояла ее семья. — Понятно, — ответила психотерапевт, а Жади было понятно лишь то, что Линда хочет иметь с этим, как можно меньше общего. — Неужели не было способа отменить свадьбу? — вдруг возобновила разговор, который кажется собиралась закончить. Жади вдруг замерла, осознавая, что не может однозначно ответить на этот вопрос. А отвечать что-то надо было. — На тот момент, другого пути не было…и… Линда с недоверием посмотрела на нее. — Ты была совершеннолетней, ты выросла в культуре, где женщины могли говорить нет… — начала загибать пальцы Линда. — Прости, а какое отношение это все имеет к нашему разговору? Линда по прежнему скептически смотрела на аргументы, которые сыпались из уст Жади, будто не веря, что последняя действительно задавала этот вопрос. — Ты полетела туда сама, добровольно… Жади открыла рот, чтобы возразить. — Это вообще профессиональный ответ? — наконец выпалила Жади. Линда развернулась к ней всем телом и уставилась на нее. — А, ты, прости, у меня на сеансе? 《Отлично, Жади, давай еще поругайся с человеком, которому выдала половину своей жизни》. — Я лишь пыталась сказать, что потерялась в то время. У меня не стало мамы. — И ты искала поддержки, — констатировала Линда. Кажется психотерапевт, который на данный момент, по ее же словам, не была психотерапевтом знала куда больше о ее жизни, чем ей этого хотелось. Жади кивнула головой, опасаясь как бы не сказать чего-то лишнего. — Ты ее получила? — Если можно так сказать? — Какие отношения с близкими сейчас? А это уже больше было похоже на терапию. — Нормальные, наверное… — Они поддерживают тебя? — Да. Даже гордятся. Но должна признать, я по прежнему чувствую обиду, — призналась Жади, а потом спохватившись вдруг сказала, — А при чем тут это? Мы вроде говорили о моей подруге. — Да, точно. Подруга, — Линда сделала паузу. Она давно уже выпила свой напиток. И сейчас сидя нога на ногу, держала в руке пустую банку. — Ну так и этот муж, за котрого твою подругу выдали, он был жесток? — Да… — Было…рукоприкладство? — Что? Нет. Но, тем не менее находится было крайне… — Он тебя к чему-то принуждал или заставлял делать то, чего ты не хотела? — Линда будто игнорировала то, что говорила Жади. — Нет, нет… — То есть вы спали вполне обоюдно. — Что? Нет. Да. Нет, подожди, — тряхнула головой Жади. — Я выполняла, подруга то есть, выполняла супружеский долг… — То есть принуждали? Принуждали? Жади бы очень хотелось сказать да, но нет. Нет, Саид ее не принуждал. И она могла сказать нет. Могла. Хотела. Но почему-то не говорила. Особенно в те пару раз. Сейчас внезапно ей не хотелось продолжать этот разговор. — Сама эта свадьба была по принуждению, и…, — Жади вдруг встала. 《Это точно не сеанс психотерапии》. Это что-то, к чему она не готова. Нужно было срочно искать пути отступления. Линда вздохнула, абсолютно понимая, что перед ней разворачивается. — Что я пытаюсь сказать, это, что я слишком хорошо знаю, какой ты человек, Жади… Жади уставилась на нее. — Я ни с кем не общаюсь, но это не значит что я вас не знаю, — Линда закатила глаза, раздраженная, что приходится объяснять такие простые вещи. — Возможно стоит иногда останавливаться и осматриваться. 《Ну вот снова, — отметила Жади про себя 》. Жади сделала шаг назад, готовясь уйти, как вдруг послышался голос Линды. — Жади, я лишь пыталась сказать, что возможно твоя позиция жертвы в данной ситуации несколько преувеличено. Жади дернулась от этого слова, но Линда продолжала смотреть в упор не спуская с нее глаз. Она собиралась донести свою мысль во что бы ни стало. — Ты проделала такой путь. Из Марокко в Рио. Да, да, не смотри на меня так. Я знаю кое-что о твоей ситуации. И правда восхищаюсь тобой. Жади приоткрыла рот в изумлении. Восхищалась ею? Линда? Линда, которая сама заслуживала восхищение? — Но, тебе нужно подумать еще раз о том отрезке времени, когда, как ты говоришь, тебя выдали замуж. У меня не сложилось впечатление, что ты человек, которого можно к чему-то принудить. Возможно ты и была в подавленном состоянии, но все же шаги, которые ты совершила…подумай, почему ты их сделала. И Жади знала.