Между дождём и солнцем

      — Себ, я так себя ненавижу… — Элли вырвалась из тумана, застигнув Себастиана врасплох у берега океана. Её голос дрожал, срывался, а в глазах мелькал шторм боли и страха.       Себастьян тяжело вздохнул, глядя на фермершу. Его спокойствие, как всегда, оставалось непоколебимым, хотя он и сам чувствовал, как напряжение меж ними сгущается. Достав сигарету из кармана, он зажёг её, впустив в лёгкие порцию табачного дыма, который на мгновение развеял гнетущие мысли.       Дождь становился всё сильнее, пропитывая одежду Сераны насквозь. Водные капли стекали по лицу, скрывая слёзы, но Себастиан понимал, что они были там. Он кинул на неё короткий взгляд, затем молча подвинул зонт. Она медлила, словно сомневалась, заслуживает ли этого жеста, но всё же, почти неуверенно, встала рядом с ним, сгорая от внутреннего стыда.       — Ну, рассказывай, что натворила в этот раз, — хрипловато произнёс Себастьян, взглянув на бушующее море. Океан под его ногами казался таким же неспокойным, как и её душа.       Элли, опустив голову, пыталась найти слова. Вода бушевала на горизонте, отзываясь переживания. Каждая волна отражала внутренний хаос — это было слишком тяжело.       — Я изменила… — едва слышно произнесла Элли, опуская взгляд к мокрому песку.       — Этого и следовало ожидать, — Себастиан выдохнул и, раздражённо потерев переносицу, добавил: — Говорил? Предупреждал?       — Говорил, предупреждал, — повторила Элли, словно её голос сломался под весом признания. Опустила плечи, будто под тяжестью собственного поступка.       — Три года назад я решила изменить свою жизнь, — начала, пытаясь вернуть себя в момент, когда всё казалось ясным и простым. — Переехала на ферму, думала, начну с чистого листа.       — А в итоге стала сердцеедкой, — усмехнулся Себастьян, но в его голосе не было осуждения. Скорее это был тяжёлый факт, который нужно было принять как неизбежное.       Элли поморщилась от его слов, но не стала спорить.       — Я металась меж ними… между моим милым и ласковым доктором и чудесным, чувственным поэтом, — девичьий голос снова дрогнул, когда она вспоминала то, что считала самым сложным выбором в своей жизни. — Я знала, что поступала ужасно. Ещё до свадьбы с Харви. Днём бежала к нему, он всегда понимал, всегда поддерживал… А ночью… ночами искала утешения у Эллиота, его слова опьяняли меня. Думала, что рано или поздно это закончится. Что перегорю и сделаю выбор, избавившись от этой боли. Но…       — А в итоге? — Себастьян знал ответ, но всё равно спросил. Не для себя, для неё. Ей нужно было это сказать вслух.       Элли замолчала, глядя на бушующее море. Мысли метались в такт волнам, вспоминая всё, что старалась забыть. Когда всё пошло не так? Когда дала трещину? Этот вопрос терзал с каждым днём.       Она вспомнила тот момент, когда принесла Харви кулон русалки. Это было решение — точное и безапелляционное. Тогда она окончательно решила провести с ним жизнь. Элли помнит радостное лицо Харви, когда вручила тот кулон. Его искреннюю любовь и надежду на будущее. Но лицо Эллиота на их свадьбе врезалось в память так же глубоко. Эллиот улыбался, как полагается другу, но глаза рассказывали совсем другую историю. В них читалось разочарование и подавленная злость. Она не могла понять — злился ли он на себя иль на неё. Но тогда она приняла решение. Твёрдо верила, что сделала правильный выбор, выбрав Харви.       Семейная жизнь с Харви была... идеальной. Он заботился о ней, готовил здоровые завтраки, поддерживал её во всём, помогал на ферме. Харви был полностью предан ей, и она любила его — по-настоящему. Они растворялись друг в друге, строя своё тихое счастье.       Но с наступлением дождей что-то менялось. Каждый раз, когда шёл дождь, Элли поддавалась неконтролируемому желанию. Её тянуло к океану... к Эллиоту. Она убеждала себя, что это всего лишь дружба. Молодые люди пили вино, играли на пианино, танцевали под шум волн до тех пор, пока от смеха не появлялись слёзы. В эти моменты она считала, что сохраняет с ним связь без ущерба для своего брака. Что они с Харви всё равно были её главным приоритетом.       Харви это, конечно, не нравилось. Его доброта и терпение не могли скрыть нарастающую ревность. Однажды, не сдержавшись, он признался, что слышал в городе слухи. Они говорили о ней и Эллиоте. Харви знал об этих сплетнях, но всё же верил ей. В тот вечер Элли успокоила его, заверив, что всё это лишь досужие разговоры, что Эллиот — просто друг. Она сама хотела в это верить.       И верила… Верила, пока несколько дней назад не произошло то, что больше нельзя было игнорировать. Опять дождь, снова домик Эллиота. Они смеялись, болтали и пробовали новое вино с фермы. В тот вечер всё было легко и непринуждённо, даже слишком хорошо. А потом — сильный раскат грома, и дом Эллиота поглотила темнота. Электричество отключилось от напряжения, и мгновение показалось бесконечным.       Минуту, две, три они сидели в тишине, не решаясь что-то сказать. Затем, словно ничего не произошло, вернулись к шуткам, стараясь развеять тусклое чувство тревоги. Однако напряжение росло. Элли уже собиралась вставать, когда Эллиот вдруг тихо, с какой-то глубокой тоской, произнёс:       — Я так скучаю по тебе… по нам. Почему ты выбрала его? Разве нам не было хорошо?       Его слова, как ледяная вода, пронзили её сознание. Элли хотела ответить, что всё это в прошлом, что выбор был сделан. Но ничего не смогла сказать. Мир вокруг стал медленно затуманиваться, теряя чёткие грани. Все эмоции, которые подавляла, рвались наружу.       Всё, что случилось дальше, было как в тумане. Она помнит, как притянула Эллиота к себе, чувствуя, как слова застревают в горле. Помнит, как шептала что-то неразборчивое, как бы пытаясь успокоить его… и себя. А потом Эллиот, со всей той злостью и страстью, что накапливались в нём, рвал на ней одежду. Каждое движение было наполнено болью и отчаянием, которое они оба так долго пытались скрыть.       Элли не помнила, сколько прошло времени. Всё смешалось в единый поток боли, желания и сожаления, от которого теперь не было спасения. Дыхание становилось неровным сердце билось в унисон с их переплетёнными телами. Каждое прикосновение Эллиота отзывалось внутри вспышкой — неутолённой страстью, желанием быть понятой, а может, и какой-то безысходностью. Мужские руки, сначала мягкие, почти неуверенные, с каждой секундой становились всё более требовательными. Он то тянул её к себе, как будто боялся, что она исчезнет, то сдерживался, словно всё ещё пытался понять, что они творят.       Элли терялась в этом бурном танце. Ощущала, как каждое прикосновение пробуждает в ней что-то давно забытое, что она пыталась похоронить глубоко внутри себя. Это чувство было непреодолимо, как волна, поднимающаяся изнутри и сносящая всё на своём пути. Губы Эллиота — то горячие, то обжигающие, знакомые до боли, до дрожи, до самого сердца — казались ей теперь совершенно другими. Более жадными, отчаянными, как будто в их объятиях витало прощание, как будто этот миг был их последним шансом удержать что-то ускользающее, что-то, чему не суждено было вернуться.       Её тело откликалось на каждое движение, но внутри бушевала ещё более сильная буря — противоречивые чувства. Любовь к Харви, воспоминания о его доброте и заботе, плескались где-то на заднем плане, как далёкий, едва слышный голос. Но рядом был Эллиот — с дикостью, страстью с той неукротимой силой, которая сводила с ума. И сейчас он был не просто другом или любовником — он был тем, кто понимал, кто знал тёмные стороны и принимал их.       Когда Эллиот уснул, Элли помнила только одно — она бежала. Бежала на ферму, ненавидя себя ещё сильнее. С каждой секундой в груди горел огонь стыда, который становился всё горячее. Вернувшись домой, Элли не искала прощения. Ей не нужно было сочувствие иль понимание. Первым делом отправилась в душ, тщетно пытаясь смыть с себя остатки того, что произошло, словно вода могла стереть не только запах Эллиота, но и вину, которая разъедала её изнутри. Но стыд был не в теле, а глубоко в сердце.       Затем пошла к Харви, но это не было признанием. Нет, она не собиралась говорить ему о том, что случилось. Он не понимал, почему его жена вдруг так отчаянно накинулась на него. В его глазах это было проявлением искренней любви, страсти, и он был счастлив, как всегда. Харви всегда находил повод быть благодарным за её внимание, за её близость. Радовался, не подозревая, какой ураган чувств разрывает возлюбленную изнутри.       Элли, поглощённая горькой смесью стыда и отчаяния, не могла остановить этот поток чувств, которые нахлынули на неё в этот момент. Желания смешались с виной, и она позволила им взять верх, погружаясь в объятия мужа, как в спасительную гавань, даже если это было всего лишь временное укрытие. Остаток ночи они провели вместе, и в объятиях Харви она действительно чувствовала спокойствие. Но это было лишь временное облегчение — мимолётное, как морская волна, которая быстро схлынет, оставив пустоту.       Утром, когда проснулась, на смену успокоению пришло новое осознание. Элли начала избегать их обоих — и Эллиота, и Харви. Пряталась от своего выбора, от истины, которую не хотела признавать. Укрывалась в пустых попытках угодить всем, закрывая глаза на собственные потребности и чувства. Она потерялась меж двух огней, разрываясь между желанием и страхом признаться в том, что случилось.       Тяжело вздохнув, Элли посмотрела на Себастьяна, голос тихо сорвался с губ.       — А в итоге я потеряла обоих, — прошептала, как будто эти слова были последним глотком воздуха, который она могла взять.       Себастьян молча кивнул, взгляд оставался тяжелым, скрывая за собой вихрь мыслей. Хотя сигарета в его руках давно догорела, он автоматически достал ещё одну из пачки. Некоторое время крутил её между пальцами. Наконец, медленно зажёг, втянув дым, но не спешил произносить ни слова. Он не осуждал Элли и не пытался давить — понимал, что для неё этот выбор был мучительным.       — Знаешь, что самое смешное? — спросил, поднося сигарету к губам.       — Догадываюсь, но слушаю, — ответила, ощущая, как сердце сжимается от ожидания.       — Что даже если бы ты выбрала Эллиота, ты бы всё равно продолжала ходить к Харви.       Элли молчала, лицо застыло в выражении смеси боли и тихого принятия. Знала, что Себастиан был прав. В глубине души осознавала это уже давно. Выбери тогда Эллиота — ничего бы не изменилось, всё осталось бы таким же. Та же борьба, та же пустота внутри. Тяжёлая правда, как камень, лежала на сердце, и оно продолжало бурно биться, разрываемое противоречиями.       — Может, вам устроить шведскую семью? — шутливо сказал Себастьян, как бы подбадривая её.       — Очень смешно, — ответила с горькой усмешкой.       — Долина маленькая, подумаешь. У нас здесь и так хватает странностей, — продолжил Себастиан, но в голосе всё же чувствовалась серьёзность. — А вообще, шутки шутками, но всё же обдумай, с кем ты хочешь быть на самом деле. Сделай свой выбор. Ты не можешь продолжать жить в таком разрыве.       Элли закрыла глаза, почувствовав тяжесть слов. Она не была готова сделать выбор, но знала, что ему нужно.       — Харви не просит меня… — прошептала, с горечью в голосе.       — Возможно, — ответил Себастьян, — возможно и так, но хватит бежать от себя. В конце концов, мой подвал всегда открыт для тебя, если что.       Дождь закончился, и на горизонте вновь появилось яркое солнце, которое начинало растапливать остатки тумана и влаги. Элли взглянула на него, как будто пытаясь найти хоть какую-то ясность в этом запутанном мире. Себастьян заметил её взгляд и слегка усмехнулся.       — Можно я побуду у тебя? — спросила с тихой, но решительной просьбой, которая прозвучала скорее как откровение, чем вопрос.       — Конечно, идём, — ответил он, без лишних слов. — А в городе скажу, что ты уехала на пару дней. Допустим, обчищать шахты Калико.       Элли немного улыбнулась, а сердце снова почувствовало лёгкость, как если бы мир на мгновение остановился. Шахты Калико — это нечто странное и забавное, но подходящее для того, дабы не оставлять следов в этом маленьком городке.       Когда они пришли к дому Себастьяна, он открыл дверь и пустил её внутрь. Элли почувствовала облегчение — здесь не было вопросов, не было суждений, только пространство, где она могла позволить себе немного покоя.       — Ты не хочешь поговорить? — спросил Себастьян, когда они устроились в разных углах комнаты. Элли сидела в тишине, взгляд был усталый, но полон раздумий.       — Нет, пока... — сглотнула, пытаясь собраться с мыслями. — Я просто... устала. Мне нужно время.       Себастьян молча кивнул, откинувшись на стуле, наблюдая за тем, как Элли медленно потягивает чашку горячего чая. Во взгляде было понимание, смешанное с тихой грустью. Он знал, что её путь только начался, что впереди ждут ещё многие внутренние сражения и непростые решения. Но на сейчас, он осознавал, что Элли нужно только одно — время. Время, дабы разобраться в себе, чтобы почувствовать всю глубину своих эмоций, понять их и, наконец, сделать выбор, который она сможет принять.