Жжёная карамель

*** Бан Чан стоял на кухне у плиты, помешивая в кастрюле будущий ужин и напевал под нос какую-то весёлую мелодию. Время от времени он поглядывал на часы, и недовольно поджимал губы. Сегодня вечер субботы, вечер кино. Но не все его дети пришли в общежитие. Самыми пунктуальными оказались Джисон и Йена - уже выбирали фильм в гостиной, оспаривая что лучше: фантастика или ужасы. Феликс терся рядом с Чаном, без особого желания уточняя, не нужна ли старшему помощь по кухне. - Иди лучше к ребятам, - в сотый раз повторил Чан свой ответ, пробуя бульон: суп из кимчи получился отменным. А если бы задница Ли Ноу соизволил прийти пораньше, то можно было бы приготовить что-то и повкуснее. Но, увы и ах, этот котяра слился. - Джисон опять выберет ужастик, а Йена сдастся под его натиском, и что мне там делать? - хмыкнул Феликс, ковыряя поверхность стола пластиковой вилкой. Чан деловито отложил лопаточку, вытер руки, зашел в Bubble и раздраженно с упоением напечатал: "Кино сегодня вечером?". Может, эти ребята, где бы они ни были, прочитают хотя бы здесь его безмолвный зов и вспомнят, что их так-то ждут? - У нас еще нескоро появится возможность собраться всем вместе без повода, так что сегодня мы должны оттянуться по полной! - озвучил Чан свои мысли вслух, заодно обращаясь и к Ликсу. Пусть не киснет тут. Чан ведь лучше всех знает, что впереди вереница нескончаемой работы: промоушен "S-Class" еще не нашел своего логического завершения, а они уже готовились к очередному камбэку, в конце лета у них поездка в Париж и осенью сольник в родном Сеуле. Во всю кипела работа по записи нового альбома и съемка клипа к их заглавному треку намечена уже на понедельник. Так что, да, Чан знал наверняка - сегодня редкий свободный вечер у ребят. И он сам очень хотел бы провести его как можно лучше, дольше, пьянее и веселее. Ну, и, конечно, со всеми вместе. И он даже готов потерпеть нескончаемый галдёж семерых несносных детишек ради такого. - Согласен, - кивнул Ликс, и, шаркая тапками, подошел к нему сзади, прижался к его широкой спине и вдохнул знакомый аромат. - Ты бы не игрался с вилкой, а лучше навернул туда лапши или вонзил в нее куриную ножку, - хохотнул Чан, почувствовав, как пластиковый прибор впивается в его руку. - Ой, прости! - Феликс тут же отбросил ее на столешницу, и прижался снова. - Да я так-то серьезно про покушать, Ликс! - наигранно пробурчал Чан, а сам улыбался, помешивая суп, пока Ликс вис на нем сзади, как детеныш коалы. Ещё чуть-чуть и запрыгнет на спину. В последнее время работы было непочатый край, многие не успевали даже нормально поесть, включая и Феликса. Их вчерашний поздний ужин на полу репетиционного зала - тому подтверждение: есть приходится, когда... приходится. Но ведь они сами подписались на это. И в мире жесточайшей конкуренции у ребят не было выбора, кроме как неустанно взрывать индустрию очередным камбэком, завоевывать все новые и новые награды - доказательство их превосходства в четвертом поколении k-pop - и им нравилась такая жизнь. Ликс, как и все, пытался успеть всё и вся, и новые рекламные контракты и титул "амбассадор", с одной стороны, позволяли Чану гордиться своим маленьким австралийцем, но с другой - он страстно желал его откормить и вернуть прежние пухлые щечки на это веснушчатое личико. - Готово… - Чан отключил плиту, аккуратно отлепил от себя детёныша, и снял миленький розовый фартук - подарок Ликса на Рождество, чтобы также аккуратно положить его на столешницу. Феликс топтался сзади, ожидая, когда можно будет прильнуть снова. Чан повернулся к нему и с широкой улыбкой распростер свои объятья. Блондин незамедлительно нырнул внутрь и уткнулся щекой в тёплый black out. - А куда Хёнджин смылся? - спросил Чан, поглаживая его макушку. - Он мне не отчитывается, - выдавил тот из себя, резонируя низким тембром в диафрагму старшего. - Надеюсь, он собирается вернуться? Блондин пожал плечами. - У тебя ничего не случилось? Ликс оторвался от старшего и взглянул на него с напускным подозрением, щуря свои миндальные озера. - Хён, у тебя опять мания рыцарства проснулась? - Она и не засыпала, - парировал тот, - Поешь. - Чан кивнул в сторону своего наваристого кимчи. - Не зря же я тут битый час торчу на кухне! - Теперь даже как-то неловко отказывать, - пристыдил его мелкий шантаж Ликс, и улыбнулся, убеждаясь, что в его светлой талантливой черепушке глубоко засел комплекс спасителя. Чан всегда будет заботиться о своих детях куда больше, чем о себе самом. И улыбка у старшего такая светлая, что любой захочет поделиться с ним самым сокровенным, позволяя захватить себя в широкие объятья, ещё и добавки попросит. Очаровательный этот Чан, что тут поделаешь... - Знаешь, я хотел кое что спросить, - неуверенно начал Ликс, накладывая себе в тарелку ароматный суп под радостный писк своего заботливого хёна. Тот не мог оторвать глаз от тарелки, что все наполнялась до краев - Чан буквально считал сколько раз Ликс зачерпнул. Блондин отложил тарелку, роясь в шкафу в поисках ложки, и будто бы речь шла о чем-то совершенно пустяковом, продолжил: - А что бы ты сделал, если тебе вдруг сказали, что тебя ненавидят? - Ненавидят? - Чан тут же нахмурился, желая спросить, кто эта скотина, что посмела обидеть его младшего, но вовремя понял, что если он тут разверзнется угрозами в адрес кого бы то ни было, Ликс не скажет и слова, как самый ярый пацифист. Так что Чан пожал плечами и ответил: - Рассмеялся бы ему в лицо и сказал, что я тоже себя ненавижу, пусть не утруждается! Чан часто получал подобные сообщения от хейтеров, которые даже желали ему подохнуть жить долго и счастливо, обвиняли его в уродстве или отсутствии таланта. Говорили, что он не заслуживает быть лидером, и, конечно, клялись в чёрной ненависти. Ушат грязи выливался ежедневно. Он давно привык, так что уже выработал броню, и научил своих ребят также давать отпор - надо своим проблемам смеяться в лицо, побеждать свой страх и своих врагов, добиваясь успеха и достигая новых высот. Не надо кому-то доказывать, что ты прекрасен, тем более на словах, уверен Чан. И время на это тратить абсолютно бессмысленно. Ненависть порождает лишь ненависть. Поэтому Крис выбирал любовь, и жить честно, защищать своих близких, оберегать своё счастье от посторонних глаз и не порождать зло во имя зла. Но вот Феликс, пожалуй, был любимцем публики, так что еще не получал никаких угроз или оскорблений. Поэтому сам факт чьей-то ненависти, которую, как понял Чан, Феликс ощутил или услышал лично, удивил старшего. - Поверь мне, Ёнбок, ты рождён для любви, никак не для ненависти. - Уверенно произнёс Чан, и положил ему руку на плечо. - Кто этот болван, скажи, и я ему шею сломаю, если ты, конечно, не против. - Все же добавил он в конце. - Не надо никому ничего ломать, - рассмеялся Ликс, усаживаясь обратно за стол, и наворачивая суп, - Просто интересно было узнать твое мнение. - Не обращай внимания на таких людей, - махнул Чан. - Они тебя не стоят. - Даже если это я заставил человека испытывать ко мне ненависть? Старший хотел было спросить, каким это образом самый добрый человек в этом мире с лучезарной улыбкой может кого-то заставить себя ненавидеть - абсурдность была слишком уж очевидна, - но шестое чувство ему подсказывало: Феликс более ничего не добавит. - Смотря от ситуации, - осторожно произнес Чан, - Если этот человек тебе никто - забудь. Но если вы близки - стоит прояснить ситуацию и попытаться помириться. Ты лучше меня это понимаешь. - Думаешь, есть смысл что-то прояснять? - А что ты теряешь? Если не поможет - я всегда готов сломать шею. - Хён! Чан весело расхохотался, ведь своего он добился - настроение младшего заметно поднялось. - Ого! Я чую запах кимчи! Ужин готов? На кухню ворвался шумный и громогласный Чанбин. Он с грохотом поставил на кухонную стойку огромные пакеты с закусками и выпивкой: в магазин он сходил оперативно, и вернулся с добычей. Как всегда. - Я купил все, чтобы настроение было отменным! Где все? - Хёнджин ушел, куда не знаем. Хан с Йена в гостиной, выбирают фильм. Ли и Сынмин не пришли до сих пор, и, видимо, не придут, - нехотя добавил Чан, ведь на личные сообщения эти двое ему не отвечали. Он не выдержал и нахмурился: - Ну что за дела?! Как будто у нас посиделки каждый день! Бесят. - Не кипятись, - Чанбин широко улыбнулся, и смачно хлопнул лидера по плечу, игнорируя, как тот морщится от силы удара. - Придут, куда денутся! Наверняка опять где-то цапаются. Бинни на самом деле сомневался на счёт Ли и Сынмина. За последние два дня они устроили его психике такие американские горки, что он, если честно, боялся их видеть вместе. Картина, где эти парни целуются на полу, до сих пор была перед его глазами, и вынуждала бедного Бинни смущаться собственных мыслей. И вчерашний день, полный намеков, не привнес при том ничего определенного. Одни только пустые подозрения. Бинни так много думал о Ли и Сынмине, что всю ночь его талантливый мозг плавился, как сахарная ватка под палящим солнцем. Но он так ни к чему и не пришел. Поэтому, видеть этих двоих сегодня снова, если честно, совсем не жаждал - будет какой-то очередной шок-контент. Хотя, учитывая, что эти парни живут в одной общаге, шок-контент уже явно был. - Если они не придут, я разозлюсь. Нельзя нарушать традиции, - услышал Со обиженный голос Чана. - Ты только и делаешь, что злишься, что за несносный характер? - фыркнул качок, и Феликс рассмеялся, но тут же раскашлялся, подавившись супом. Бинни закончил набивать холодильник выпивкой, захлопнул дверцу, предусмотрительно оставив в руке прохладную баночку, и сел рядом с Ликсом. - А че мне не предлагаешь суп? - насупился он на старшего. - Ради бога, мне не сложно. Тебе в тарелочку наложить или прямо с кастрюли будешь? - Вы невыносимые, - рассмеялся Ликс, сыто поглаживая живот. - Поухаживай за своим младшим, - улыбнулся Бинни, глядя на Чана. - За Ёнбоком я уже поухаживал. А ты не маленький, во всех смыслах, - хмыкнул тот, но все же достал приборы и спустя пару секунд перед Бинни уже стояла тарелка супа. От кимчи струился пар, наполненный ароматом специй и соуса. Качок удовлетворённо повел носом, вдыхая запахи. - Приятного аппетита, малыш, - и Чан протянул ему ложку. - Сама доброта, - язвительно улыбнулся Бинни, но тут же принялся за ужин. - Почему остальным не предлагаешь? Хан и Йена явно голодные. - Ты во мне няньку видишь? - И не только я. Ликс снова подавил смешок и закатил глаза. - Прекратите, а то у меня настроение слишком улучшится. - А оно было плохим? - Бинни выгнул бровь, глядя на него искоса, не забывая причмокивать свой суп. - Нет, благодаря вам. - Мда, детишки, - сцедил Чан, изучая общий чат в KakaoTalk, где снова никто из троих не ответил на его зов. Но Ли хотя бы лайкнул сообщение в Bubble. Уже что-то. - И все-таки, я рассчитываю на весёлый вечер. - Чан выхватил со стола банку пива, что вообще-то взял для себя Бинни, и оперся бедром о край столешницы. - Конечно, если эти трое пропавших без вести составят нам кампанию, - проворчал он, и под недоуменный взгляд Со вскрыл банку. - Только попробуй выпить мое....пиво, - договорил Бинни, глядя как тот уже глотает. - Не задерживайтесь, - бросил Чан, и под возмущенный ор выскользнул из кухни, с характерным звуком присасывая пшеничное. - Вот ведь вредина! … - шипел обворованный Бинни, роясь снова в холодильнике. - Я же купил ему его дурацкую зеленую жижу! Феликс со смешком наблюдал за ним, полулёжа на стуле, и постукивал ложкой о пустую тарелку. Время было уже за восемь вечера. Ни Хёнджина, ни Ли с Кимом все еще не было. Бинни вернулся к младшему, и протянул ему прохладную банку Jeju. Тот с радостью ее вспорол, и припал губами к напитку. - У тебя все хорошо, Ёнбок? Я видел твой эфир в TikTok. Что за грустные песни? Ликс недовольно сморщился, лёг на стол, и вытянул перед собой худые руки, сжимая прохладную баночку. Его щека, зажатая под весом черепной коробки, смешно вздулась, как пончик, посыпанный веснушками корицей. - Опять Хёнджин? - Не хочу говорить. - Ликс снова поморщился. - А я хочу. - Бинни вскрыл банку, шумно отхлебнул, и не дождавшись ответа, продолжил уже с ноткой раздражения: - Как долго это будет продолжаться? - Уже закончилось, - буркнул Ликс. - Что случилось после эфира? Разревелись из-за сопливых песен и не поделили салфетку? - Типо. - Вы вообще поговорили бы что ли... - Бинни осторожно провел ладонью по спине младшего. - Поговорили уже, - отозвался тот со вздохом. - Ну надо же. Прогресс. - Теперь он меня ненавидит. - Что, прости? Бинни хотел было рассмеяться, но Ликс не шутил. Он говорил серьезно. - Ненавидит, - повторил он, поднимаясь со стола, причем вид у него был такой, словно ему действительно наплевать. Он продолжал пить свою мандариновую цедру и даже не моргал. - Ликс... - Бинни хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он не заметил, как слишком сильно сдавливает банку, и жидкость уже вытекает наружу, стекая меж пальцев на кухонный кафель пенистой влагой. Просто Со стало не по себе - как можно так спокойно говорить о том, что тебя кто-то ненавидит. Особенно, если этот кто-то - Хёнджин, а он, на минуточку, лучший друг Ликсу. Был. Хотя бы. - Ликс... - Я скучаю по Ли-хёну. - Оп-па. Что за резкий поворот... - Чанбин прокашлялся, тихонько выругавшись - наконец-то заметил, какой беспорядок устроил на полу. Он недовольно простонал и поплёлся за бумажным полотенцем. - Ну так что там с этим котярой? - Да ничего особенного. Просто мне нравилось раньше с ним играть, ну или анимэ смотреть. - Это ты так завуалированно намекаешь на то, как прятался у него в комнате? - хмыкнул Бинни, желая добавить: "От Хёнджина", но не стал. - И это тоже, - отозвался тот. - Ну так прячься у меня. - Бинни убрал с пола грязь, смыл с рук терпкие ароматы и обернулся к младшему. - В чем проблема? - Любое мое движение в твою сторону ты будешь воспринимать, как повод устроить допрос, - усмехнулся Ликс, неспешно потягивая свое пиво. - Ли-хён плохой психолог, который не дает советов, но позволяет выговориться, не задавая лишних вопросов, и меня это устраивает. - Я просто очень заботливый и сердечный. А он черствый, как недельный сухарь, - насупился Бинни, садясь обратно за стол. - Мм.. скорее он просто не лезет в чужие дела, - блондин стрельнул в него многозначительным взглядом. - Но он чуткий, и на самом деле с ним даже молчать приятно. - Ты сейчас оскорбляешь меня или хвалишь Ли Ноу?! - обиделся Бинни, которому уже второй день подряд намекают на его любопытство. - Не дуйся, хён, - Ликс притянул его к себе, зарываясь щекой в мягкое предплечье. - Ты же знаешь, что я тебя уважаю. У меня язык не повернется сказать о тебе плохо. Бинни все равно надулся, но отстранять от себя парня не стал. - Оставим Ли в его конуре. Итак, возвращаясь к нашим баранам... Почему Хёнджин тебя ненавидит? - Да это я так сказал, в сердцах, - пожал плечами Ликс, и отстранился, нервно поправляя рукава своей толстовки. Его щеки предательски зарделись алым цветом и не ускользнули от внимательных глаз старшего. - Я могу спросить и у него. Ликс замер и перевёл на Бинни свой недоверчивый взгляд, нервно кусая губы. Тот в ответ выгнул бровь, пряча усмешку в кромке отверстия банки, и сделал легкий глоток. - Он может будет поразговорчивее, - добавил Со, жмуря глаза от прохлады терпкого вкуса. - Не надо. - голос Ликса едва заметно дрогнул. - И почему? - Потому что. - Как информативно, - усмехнулся Бинни. Он прекрасно понимал, что между Феликсом и Хёнджином что-то происходит. Соулмейты перестали быть соулмейтами. Хотя, на взгляд Бинни, все было куда прозаично - он знал, почти наверняка, что дружба этих двоих уже очень давно трансформировалась, и ситуация у них, как у Ли и Сынмина - полное говнецо. Только в его голове Хёнджин и Ликс идеально подходили друг другу. - Ты серьезно что ли? - на удивление старшего, Ликс впервые взглянул на него как-то слишком строго. - Теперь ему допрос устроишь? - Нет, конечно, нет. - вздохнул Бинни, прекрасно понимая, что Ликс ничего не объяснит ему, а донимать допросами ни его, ни Хвана он не хотел. - Просто буду наблюдать со стороны на ваши качели, - и он уже ухмыльнулся, встал с места, захватив по пути пакет с закусками и кивнул в сторону выхода: - Пойдем к ребятам, пока они не выбрали какое-нибудь дерьмо вместо нормального фильма. Уговорим их на боевик. Я купил чизкейк - Джисон продаст за него душу, не то что фильм. Но если что... - Бинни замолчал, подбирая слова, и заговорщицки зашептал: - Если что предложение в силе - можешь прятаться у меня, я тебя не выдам. Волнение спало с щек Ликса, как и алый цвет, и он вышел из-за стола следом, подошел к нему вплотную, и порывисто обнял. - Спасибо, Бинни. - Всегда пожалуйста, Ёнбок, всегда пожалуйста... - Со легонько обнял хрупкое тельце блондина и почувствовал, как тот выдохнул с облегчением.

***

Сынмин стоял с раскрытым ртом, молча наблюдая за своим другом, что бездумно наполнял корзинку Stella Artua. - Надеюсь, ты запасаешься на год или решил за сегодня убить свою печень? - решил уточнить Сынмин, наблюдая за пятой банкой, что терялась в корзинке с покупками. Одно его удивляло особенно: что тут забыла пачка спаржи? - За сегодня! - уверенно отозвался длинноволосый брюнет в стильном черном аутфите. Рейсерская жилетка из нейлоновой ткани с алой брусковой надписью Midnight оголяла кожу жилистых рук, и скрывала под собой черную майку; узкие черные джинсы обтягивали стройные ноги, заворачиваясь под черными кожаными берцами до середины голени, витиеватые шнурки крепко обхватывали щиколотку. На бедрах парня висела черная косуха еле цепляясь за узел рукавов. Сынмин смотрел на него, на красные кожаные митенки, длинные черные, как смоль волосы, прядями обрамлявшие точеные скулы, широкие черные очечи Versace, что держались оправой за лобную кость, и думал - а что этот агрессивный, но модный сукин сын в таком виде забыл в алкомаркете? - Не одобряю, - озвучил Ким свои мысли, глядя как тот тянет руку уже к соджу. Брюнет тут же обернулся к нему, взглянул как-то поверхностно, смерив какой-то злобой с ноткой каприза, но снова отвернулся к прилавку, набитому различными видами алкоголя и продолжил выбирать. - Мне надо выпить, - коротко аргументировал он бутылку спиртного, поймав очередной удивленный взгляд Кима. - Ясно. И что мы празднуем? - хмыкнул тот. - Вечер субботы. Вечер кино. - сцедил потенциальный алкоголик. - Ясно. - Чанбин предлагал ведь выпить? Я вернусь во всеоружии. - Ясно. - Да что тебе ясно?! - рявкнул брюнет, испепеляя злыми карими. Их менеджер, что стоял неподалёку, встревоженно обернулся на парней. Сынмин спокойно пожал плечами на его немой вопрос: «А что собственно происходит?». Он и сам не знал, что случилось с Хван Хёнджином, человеком искусства с тонкой душевной организацией и с чего вдруг он притащил их в этот пафосный алкомаркет. - У тебя что-то случилось? - осторожно спросил Сынмин, скромно потянувшись за своим Asahi, и пряча друга за своей широкой спиной от пытливого взора менеджера. - Абсолютно ничего, - буркнул тот, поджимая губы. - Хм, ну значит ты просто решил без повода выпить. Хотя, это скорее походит на желание нажраться до белок в глазах. И я сейчас не про Джисона. Хван бросил на Кима нервный взгляд. - Затаись, Минни, - шикнул он, и потянулся уже за второй бутылкой соджу. - Я сейчас обижусь и оставлю тебя один на один с твоим пойлом, - проворочал Сынмин, одергивая плечо в нервном жесте. Он, конечно, очень добрый человек, но хамство не потерпит. Даже от своего главного фаната. - Прости, но не надо тут читать мне мораль. - А где можно? - съязвил тот, - И какого хрена я тут забыл? - Я соскучился. - Да ты че? С твоим "Затаись, Минни", как-то не вяжется... - Просто у меня нет желания выслушивать твои нотации. - фыркнул Хёнджин, - Давай лучше обсудим классификацию соджу. Тебе какую: рисовую или из сахарного тростника, а может хмельного ячменя или сладкого картофеля? Смотри-ка, - он выхватил с прилавка бутылочку, изучая яркую этикетку: - «Chum churum» с дынным ароматом. Ты же любишь запах дыни? Или вот другой, - Хёнджин взял в руки следующую и с видом знатока впился глазами в иероглифы: - Этот имеет аромат арбуза. М-м-м… неплохо. - Ладно, - заскрежетал зубами Ким, пряча свои руки в широкие карманы коротенькой темно-синей ветровки, - Я понял, что серьезно мы не поговорим. - Именно, - парировал Хван и положил обе бутылки в корзину: - Берем все! Сынмин смахнул с глаз пышную челку, подумал с секунду, решаясь послать этого новомодного брюнета на три веселые буквы и пойти уже в общагу к ребятам, но переселил себя, и аккуратно погладил комок нервов за предплечье, заглядывая в глаза со всей присущей ему добродушностью. Он знал, что Хёнджина надо обласкать и успокоить, иначе эта колючая зараза напьется и огребет проблем. И Ким даже догадывался по какой причине он решил сегодня устроить прощальный пир своей печени. - Хёнджин. - М-м? - Ты злишься из-за Феликса? - Прости?... - брюнет обернулся к нему и с хмурым видом заглянул в его кофейные радужки. - Ты походу ревнуешь Ёнбока к Чанбину. Он тебе нравится что ли? - Блядь, Минни! Хван резко выхватил из корзинки пачку спаржи, тут же заткнув болтливый рот под ещё более встревоженный взгляд стаффа. - Все хорошо, мы шутим, - обратился он к тому с наигранной улыбкой, что уже начал было приближаться, но все же остановился. Хван перевел взгляд на пачку спаржи, на кофейные радужки, и сцедил: - Минни, ты че орёшь?! И какая на хрен ревность?! Сынмин развел руками. Во-первых, он не орал. Во-вторых, а что собственно скрывать? Он давно подозревает, что Хёнджин неравнодушен к Феликсу. И он знает, что Хёнджин очень ревнивый. Так что пачка спаржи во рту этого факта не изменит. - Ладно, - Хёнджин высвободил его рот и бросил спаржу в корзинку: - Давай поговорим где-нибудь, Шерлок. Пробив на кассе десять банок пива и три бутылки соджу (под бессмысленный протест Минни), ребята вернулись в машину. Менеджер все поглядывал на пыхтящее злое лицо Хёнджина в зеркало заднего вида, но ехал молча. Сынмин смотрел в окно и со скучающим видом время от времени пролистывал общий чат, где Чан обещал их разорвать на британский флаг. Столько же гневных тирад было послано ему личным сообщением. Время уже близилось к восьми вечера. "Сынмин, Ли Ноу и Хёнджин - чтобы ваши наглые задницы были в общаге через полчаса или я отыграюсь на репетициях, мелкие гадёныши!". Многообещающе, подумал Сынмин. А еще подумал, что Минхо тоже не пришел на вечер кино. После сегодняшней встречи на кухне, он больше не видел его. Неужели Ли передумал идти? Сынмин ещё не придумал план мести, и не знал, как заставить Минхо сходить по нему с ума. Ещё днём эта мысль казалась ему правильной, но сейчас, если честно, Сынмин начинал побаиваться собственного решения, да и стесняться тоже. Как он собирается вообще вскружить голову Минхо? Ну что он может бедный сделать?! Лечь перед ним пластом и постанывать? Дичь какая… Уступать наглой кошачьей мордочке Ким, конечно же, не хотел, но, к своему сожалению, он совершенно не мог предугадать последствий своего решения и реакции Минхо. Это же Минхо. От него можно ожидать чего угодно. Легче вообще забыть о его существовании хотя бы на время. "Ага, ты забудешь, как же...". - подсознание самозабвенно продолжало его подстебывать. Ким тяжело вздыхал в ответ, и понимал, что выражение "забыть Минхо" лучше забыть - это занятие бессмысленное и неблагодарное. Выкинуть из головы этого красивого, но ужасно бесячего его кота, Сынмин был не в силах. Машина бесшумно въехала в подземный гараж и остановилась. Ребята натянули свои маски и вышли из салона. Когда менеджер уехал, напомнив, что в понедельник у них съемки, и не стоит увлекаться спиртным, Сынмин клятвенно пообещал вести себя прилично. Хёнджин же лишь кивнул, видимо, ради проформы: он как раз собирался увлечься. Сильно. По молчаливому согласию они поднялись на верхний этаж, и оказались на крыше. Найдя знакомую деревянную скамейку, парни уселись на нее, обратив свой взор на вечерний город. Вскрыв свою Стеллу, Хёнджин с наслаждением сделал глоток. Сынмин последовал его примеру и неторопливо пригубил свое "утреннее солнце" и ждал, когда Хёнджин начнет свой монолог. От Сынмина брюнет обычно ничего не скрывал, потому что Сынмин умел таить чужие секреты и держать язык за зубами, несмотря на свой прямолинейный и честный характер. Но пока Хёнджин продолжал лишь хранить тишину, и пил свою Стеллу, откинувшись на плоскую спинку скамьи, изучая тлеющий за горизонтом солнечный диск. Ким рядышком болтал голыми ногами в коротких тонких шортах, наслаждаясь прохладой вечера и любуясь той же тлеющей картиной. На пустующей крыше было чисто, кое где стояли цветочные горшки, в которых нашли свое пристанище форзиции и азалии. У края крыши кто-то оставил парочку соломенных стульев и низкий деревянный столик, где поблескивала хрустальная пепельница. Эта крыша была им знакома. Сынмин иногда приходил сюда с Хёнджином и они подолгу разговаривали, пили сладкие напитки, ели вкусные бургеры и смеялись. Даже если у них были проблемы, эти разговоры помогали им хотя бы ненадолго отвлечься от суеты. - Алкоголь самое то, чтобы расслабиться, - нарушил, наконец, тишину брюнет, задумчиво глядя на пустое небо. - Наверное, - тихо отозвался Ким, глотая свой облегчённый лагер. Расслабиться. Это слово напомнило ему, как когда-то он тоже пьяный стоял на выступе другой крыши и орал в пустоту, уверяя одного красивого парня, что это помогает расслабиться, и иногда стоит перебороть свой страх. Тёплые руки так крепко держали его на безумной высоте, спасая от гибели. Но в итоге, они же и погубили его. - Он сказал, что нам стоит ограничить общение. Сынмин вынырнул из воспоминаний и обернулся к Хёнджину с пустым взглядом: он не успел найти логическую цепочку между «расслабиться» и «ограничить общение». - Он хочет, чтобы я общался с ним, как с Йена или с тобой. Охуеть - не встать, просто, - произнес Хёнджин, и, поймав растерянный взгляд друга, рассмеялся: - Тоже так думаешь? - Пардон, а что во мне плохого? - инстинктивно насупился Сынмин, хоть и понял о ком собственно этот брюнет ведёт речь. - В тебе ничего. Но ты - не Ликс. Сердце Сынмина сжалось от этих слов. Он внезапно почувствовал эту редкую перемену в тоне голоса своего друга. Его веселое "Эй, Фэлыкс!" использовалось для привлечения внимания белокурой бестии. Но Сынмин не раз слышал, как Хван звал его "Мой ангел", "Baby", "Ликси", или "Хёнбок" и голос был его иным - тёплым, трогательно вибрировал, словно смущаясь, будто он подчёркивал, что Феликс особенный для него, и даже его имя, что буквально означало "счастье", заслуживало исключительного звучания. - Я так понимаю, что мы говорим про Феликса, - решил все же расставить акценты Сынмин. - Ну не про Чанбина же, - фыркнул брюнет, и отхлебнул своего бельгийского лагера. Он снова перевёл взгляд на Кима и с усмешкой добавил: - Видимо, Ёнбок хочет, чтобы мы с ним общались, как ты с Ли-хёном - собачились как Щенок с Котярой. - Звучит, как плевок в мою сторону, - снова насупился Сынмин. - У вас разве не такие отношения? - У нас нет отношений, - фыркнул Ким. - И каково это? Сынмин не понял и посмотрел на друга. На удивление, Хёнджин выглядел слишком заинтересованным. - Что именно? - нахмурился Ким. - Дружба в таком роде? - Ты думаешь мы с Минхо дружим? - усмехнулся Ким. - Если ты его зовешь всё время Минхо, в то время как мы всё-таки привыкли к Ли Ноу, ну или хотя бы Минхо-хён, то - да, у вас особые отношения, - пожал тот плечами, и смял свою пустую банку, кидая в рядом стоящую урну. Ким вгляделся в острые черты с еще большим недоверием. Неужели Хван Хёнджин думает в точности как и он сам? Неужели, когда Ким произносит "Минхо", его голос тоже меняется? - Я просто привык его так звать. - Ну он же вроде не сопротивляется? - Регулярно и с надрывом, - Ким вскрыл очередную банку, чокнулся с Хваном и отпил глоток, игнорируя пытливый взгляд друга и стараясь не думать о том, что Хёнджин пьет уже не пиво, а соджу. Прямо с горла. - А тебе с ним комфортно? - Хёнджин, а мы сюда пришли обсуждать его? - Ким посмотрел на друга с ноткой нарастающего раздражения. Мало того, что Минхо не вылезает из его черепной коробки сутками, так теперь еще и даже в общении с другими людьми он неустанно его преследует, как какая-то бацилла. - Да нет... Просто интересно было узнать, каково это дружить "как все". - безразлично отозвался Хван, не отрывая губ от горлышка. - Что значит "как все"? - не понял Ким. - Ликс предложил дружить в таком духе. Привел тебя в пример. Но я не думаю, что мы с ним сможем так общаться, - он покачал головой. - Скорее будем грызться, как ты с Ли-хёном. - С чего ты взял? - Ну... тебе с твоим Минхо ведь дискомфортно? - В смысле с "моим"? - хмыкнул Ким, ведь Минхо не его. Но Хван прав, ему с ним дискомфортно. До дрожи в коленках. До потных ладошек. До тугих легких без капли воздуха. - Да, - отозвался он, - Мне с ним дискомфортно. - А почему? - Боже, Хёнджин, я не хочу говорить о нем! - Просто мне интересно... что значит, когда тебе с кем-то дискомфортно. Интересно, ему со мной тоже.. - Не понял сейчас. Кому "ему"? Загадочный нуар Хёнджина начал настораживать Кима все сильнее. Выглядел Хван паршиво. Это факт. Что в его голове творилось - пока было совершенно не ясно. И с каждой его оброненной фразой это недопонимание набирало обороты. - Ёнбок сказал, что ему дискомфортно, когда я близко. Хёнджин теперь удостоился удивленного взгляда Кима и нервно расхохотался, будто эта фраза в действительности самая нелепая и тупая шутка в его жизни. Сынмин тоже не выдержал и рассмеялся. Только по-доброму. - Ёнбок не мог такого сказать, - уверенно заявил Ким. - Может ты что-то неправильно понял? Брюнет покачал головой, отрицая свою тугоухость и слабоумие. - Знаешь, когда тебе смотрят в глаза и говорят: "Мне с тобой дискомфортно", вряд ли ты поймешь это как-то не так, - безрадостно усмехнулся Хёнджин, хлебая соджу в неимоверных (на взгляд Минни) количествах. Бутылка и вправду постепенно начала прощаться со своим содержимым. Хёнджин пил слишком быстро и слишком много. Сынмин с горечью подумал, что если так продолжится, придётся его с этой крыши тащить на руках. А ему совершенно этого не хотелось. От слова совсем. - Ну может он просто... был не в настроении? - спросил Ким и забрал из его рук недопитую бутылку. Он поднес ее к губам и сделал вид, что глотает. Губы обдало терпкостью хмельного риса и в нос ударил запах арбуза. Сынмин невольно поморщился. Он вообще не терпит крепкий алкоголь и пьет его крайне редко. Причин тому может быть всего две: когда его зовет выпить «Chamisu» и поесть дакбаль Минхо (а Сынмин не умеет ему отказывать), и когда он ссорится с Минхо. Хотя, оказывается, причина выпить у него всегда одна. - Он сказал, что ему буквально плохо, когда я близко. - произнёс Хёнджин, и голос его резонировал как-то нервно, горько, буквально выплевывая из груди каждое слово, как желчь, что отравляла его нутро. - Это такой намек на то, что он хочет, чтобы я был как можно дальше, желательно вообще не приближался. Хван уловил очередной недоуменный взгляд Кима и расхохотался. - Да с чего ты взял вообще? - удивился Ким, начиная пенять уже на алкоголь, что, на его взгляд, только и мог стать причиной таких странных умозаключений Хвана. Хёнджин на это лишь грустно улыбнулся и откупорил ещё одну бутылку. Сынмин увидел это и вздохнул, скрипя зубами. - Это его просьба. - наконец глухо произнёс брюнет практически съедая последнее слово, и его голос вконец потух. Он жадно отпил сразу несколько глотков, жмуря глаза, словно хотел прополоскать горло, смыть с языка и эмали эту фразу. Видимо, она далась ему куда болезненнее. Видимо, озвучив ее, Хёнджину легче не стало. Он лишь выпустил на волю то, что так жгло его изнутри, и теперь уже горел в открытую. Его щеки обдало, как от жара, глаза затуманились тонкой пленкой, и он больше не смотрел на Сынмина. Под челюстной косточкой нервно отбивал ритм учащенный пульс. - Ты думаешь, стоит ли исполнить его просьбу? - понял Ким. Хёнджин пожал плечами, сделав глоток побольше. - Я не обещался ее исполнить. - И чем тогда все закончилось? - Сказал, что начинаю его ненавидеть. И вот я здесь - наслаждаюсь тишиной и твоей кампанией. - Ненавидеть? - Ким чуть не поперхнулся воздухом, - Хёнджин, ты что, он же обидится. Как ты мог сказать такое? - А как он мог сказать, что со мной дискомфортно? - усмехнулся тот в ответ, пряча уголки губ в горлышке стекляшки. - Думаешь, мне было приятно такое слышать? - Может тебе прояснить в чем причина его дискомфорта? - Минни, я же уже тебе сказал - потому что я к нему близко. Именно я, - скривил лицо Хван, вспомнив подробности ссоры после которой его почти стошнило. - Ты не представляешь, как это обидно слышать, когда близкий человек тебя отталкивает... Сынмин лишь тяжело вздохнул, ведь он сам жил так уже не первый год. Его то притягивали, утягивая в сети бессмысленных несбыточных фантазий, то указывали линии границ, за которые ему нельзя переходить. Словно перед ним вырастала стена, стоило лишь приблизиться к Минхо ближе положенного. Поэтому ему нечего было ответить на это Хёнджину. Если только не пригласить в свой клуб разбитых сердец. Хёнджин тоже замолчал, и с тоской смотрел на кусочек синего неба, что вытянулся в линию из-за сгустившихся вокруг сумерек. Далекий закат утопал за крышами высоток, обволакивая остаток пространства в красный цвет. «...Насколько это будет красиво, Хёнджин-и?». Хёнджин стиснул зубы, и закрыл глаза. Его снова стало колотить. - Вы всегда были близки. Я бы даже сказал - слишком, - подал голос Сынмин и снова аккуратно забрал из рук булькающую зелёную стекляшку, куда-то задвинув предыдущую. - Ему теперь это не нравится, - голос Хвана стал холодным, как и резко поднявшийся пронизывающий ветер, что вгрызался под тонкий жилет, окутывая тело прохладой. Брюнет развязал свою косуху и набросил на плечи. - Все равно не понятно, что так могло повлиять на него, - отозвался Ким, прячась от ветра в капюшон толстовки и кутаясь в свою легкую курточку. Он начал жалеть, что пришел в шортах. Хоть на дворе почти лето, он не предполагал, что сегодня будет сидеть на крыше многоэтажки, мерзнуть и смотреть на грустное лицо Хёнджина, что топит себя в соджу. Знал бы, соломку подстелил, как говорится. Ну или куртку и джинсы. Тоже неплохо. Его белые носочки до середины икр все же пытались сохранить хоть какие-то остатки тепла. - А я уже не хочу знать, - упрямо замотал головой Хван в ответ на мысли Кима, и смачно плюнул под ноги. Сынмин аж поморщился. - Ему теперь ближайшим другом может стать Чанбин, - голос его предательски дрогнул, и он продолжил: - Так и липнет к нему, будто клеем намазали. Не отодрать. Сынмин узнал эту странную мимику на красивом лице друга - его снова укололи. Так Хёнджин выглядел и вчера за импровизированным столом на полу репетиционного зала, пока все оживлённо обсуждали домашнюю еду, а Феликс называл Бинни «особенным». Чёрные пряди выбились, растрепав причёску, видимо, резинка уже не держала так туго. Хван нацепил ее на кисть, и небрежно распустил длинные космы, что уже были ему по плечи, зачесал их пальцами назад, и дал ветру разгуляться в его прядях. Ветер с радостью подхватил шелк, играя локонами, и донёс до Сынмина приятный аромат парфюма. Ким смотрел на точеный профиль друга и думал, что Хван Хёнджин весьма не плох собой: острый подбородок, аккуратный нос, высокие скулы, и пухлые губы. У Хёнджина высокий рост, он широкоплеч, узкая талия выгодно подчеркивает стройное тело, сильные жилистые руки и длинные крепкие ноги, как особое дополнение к ладной фигуре. Для парня он действительно красив. Но особенно завораживали Кима его драконьи глаза с хищным прищуром, что меняли взгляд от нежной нотки до агрессивной исподлобья за доли секунды, разрывая как лезвием. Красота Хван Хёнджина была и утонченной, и дикой, как свободный необузданный ветер, что гулял сейчас на этой крыше, без спроса проникая под ткань и окутывая собой. И характер у него хороший - несмотря на всю свою жёсткость, Хёнджин романтичный и сентиментальный, добр к людям, и может сильно привязаться. Правда, за эти пять лет он привязался лишь к одному. - Может, лучше все объяснить Ликсу, как есть? - предложил Ким. - Объяснить? - Ну, сказать, что тебе неприятно. Скажи, что не хочешь ничего менять. Объясни, что чувствуешь… - произнес Ким, но не стал договаривать, поскольку поймал на себе бешеные зрачки и инстинктивно съёжился, прикусив язык. - Что я должен объяснять? - сцедил Хван, закипая от злости. - Почему я должен уговаривать человека со мной дружить, если он того не желает? Он сам сказал, что надо ограничить общение, и он хочет, чтобы мы дружили как все. Ему со мной дискомфортно! Дис-ком-форт-но! Это его просьба! Твою мать! Просьба! Хёнджин вытер дрожащие губы, наконец, перестал орать, и его красивое лицо исказилось словно от боли. Он выхватил из его рук свою недопитую бутылку, и яростно припал губами к горлышку, осушив соджу почти до дна. Физиономия Сынмина вытянулась и почти побледнела. Теперь он уже уверовал, что этого злого брюнета придется тащить с крыши волоком. А Хёнджин все смотрел на уплывающий закат, пил горько-сладкую отраву, и чувствовал, что совершенно не пьянеет. Видимо, в его крови бурлило не соджу, а злость. Сынмин знал, что Хёнджин никогда не идёт первым на контакт после ссоры. Он всегда ходит кругами, днями и ночами думая о проблеме, и загоняя себя в нее еще глубже. И все равно, как бы тяжело ему ни было, не подойдет. И это касалось не только Феликса. Для Сынмина Хёнджин - накопитель эмоций: всегда отмалчивается, пока есть силы терпеть, а после не выдержит и извергнется адским пламенем, потопив как себя, так и других. Поэтому Сынмин и хотел, чтобы Хёнджин на этот раз не довёл ситуацию до пика и поговорил с Ликсом пока ещё был шанс всё исправить. - Ты для начала хотя бы спроси его, почему ему с тобой дискомфортно, когда ты близко. Какой смысл сидеть тут и нажираться?! Признайся просто ему! - не выдержал Сынмин, тоже переходя на повышенные тона, но снова съежился, улавливая дух агрессии в парне напротив. - В чем это? - сцедил тот злобно. - Ёнбок же тебе нравится, я же вижу, - в его голосе был вызов, но Ким, не выдержав драконьих глаз, все же стыдливо спрятал свои карие, и слегка отодвинулся - неуравновешенный Хван Хёнджин мог и треснуть. - Прекрати, Минни! - поморщился тот. - Ты достал уже со своими намёками! - Я вообще-то не намекаю. Я прямо говорю, - буркнул Сынмин и вовремя отпрянул от замаха. Иногда прямолинейность Ким Сынмина вводила Хвана в ступор. Но зачастую она бесила. И не только его. Хёнджин замолчал, переваривая услышанное, и смотрел как очередной его плевок медленно впитывается в сухой гравий. Затем он стер ее носком ботинка и покачал головой, видимо, придя к какому-то решению. - Он просто мне дорог. Я хочу, чтобы все было как прежде, - озвучил он. - Это когда вы висли друг к дружке, как моль к шубе? - ухмыльнулся Сынмин, и снова отпрянул. - Ха-ха-ха, не смешно! - фыркнул Хван и закатил глаза. - Никто не вис... Перегибаешь палку, Минни. - Ну, прости, если я ошибаюсь, - пожал тот плечами, пряча улыбку. - Не думал, что Хван Хёнджину страшно признаться. Ты вроде смелым был всегда. Или нет? Хёнджин промолчал, глядя на улыбку вредного мальчишки, и вдруг выражение его лица сменилось: он перестал фыркать и злиться, стал каким-то подозрительно тихим. Сынмин поймал на себе его пристальный взгляд и даже на секунду замер, поскольку эти черные глаза теперь были полны глубины и таинственного блеска. В этом взгляде плясали дикие огоньки, словно чужие зрачки затаили заковыристую загадку специально для него. - А тебе? - произнёс тут Хёнджин. - Что мне? - Тебе не в чем признаться? Заметив, как опешил Ким, брюнет криво усмехнулся и снова замолчал, втаптывая его взглядом в скамью все глубже и глубже. Сынмин, готовый уже с ней срастись, осторожно потянулся к своему "утреннему солнцу", словно для храбрости. Словно хотел быть хоть как-то морально готов к тому, что сейчас озвучит этот брюнет. Хёнджин отвел взгляд и небрежно растрепал свои волосы, глядя уже на кромку крыш. На его лице заиграла хитрющая улыбка, и наступившее неловкое молчание стало действовать Киму на нервы. - Хван Хёнджин, договаривай уже, - сдался он. - А что я должен сказать? - тот вернул свой драконий взгляд, и улыбнулся: - Если только не спросить. - О чём? Говори уже! - устало простонал Ким, желая, чтобы эта гнетущая таинственность сошла на нет. - Почему от тебя вчера так пахло, не объяснишь? - Как "так"? - Непривычно. - Ты сейчас придуриваешься? - возмутился Ким, - Этот флёр загадочности из-за моего запаха? - Не твоего. Просто я подумал, как странно, что вчера от тебя пахло Ли Ноу. Ах, простите, то есть для тебя - Минхо. Сынмин застыл, кусая губы, в действительности силясь не упасть в обморок от холодка, что пополз вдоль позвоночника и окончательно приморозил его к скамье. Его уши запылали, как два огненных факела, что можно было бы кинуться в Ханган их гасить. В голове образовался белый шум и наглая мордочка напротив вынудила коленки заходить ходуном. А ведь он вчера молился, чтобы Хёнджин не учуял на нем запах чужого тела. Видимо, плохо молился. - Репетиция с Минхо-хёном была настолько тесной? - продолжал топить его Хёнджин. Сынмин раскраснелся ещё больше и сделал слишком большой глоток, как тут же поперхнулся, и закашлялся. - Крошка Минни, не волнуйся так! - Хван похлопал его по спине, пряча на губах улыбку. - Никто и не волнуется, - огрызнулся тот. - Значит, не скажешь, почему у нас в группе пахнет мятным шоколадом теперь не только от Ли? Сынмин взглянул на друга и затаил дыхание, собирая мысли в кучку, безнадежно пытаясь найти логичное объяснение, которого попросту не было. Он прекрасно понимал, что Хёнджин, как художник, прекрасно разбирается в запахах и ароматах, и способен различить чужой фимиам. Но правду говорить не хотелось совершенно. Он нагнулся и достал припрятанную бутылку. Устремив свой взгляд на край крыши, Ким пил терпкий арбуз, смотрел как сумерки сгущаются над городом, и вспоминал далекий вечер, когда кое-кто чуть не придушил его на почти таком же гравии, нависая сверху и испепеляя злым кошачьим взглядом. "Недоволен тем, что я вижу". Зачем тогда надо было вообще смотреть... Зачем тогда надо было так обнимать? Сынмин так устал хранить секреты. Он так устал тащить всё на себе. Но он сам обрек себя на эти муки одиночества. - Я просто ненавижу его. Он пытается сломать мою психику. Я пытаюсь дать отпор. Больше мне нечего тебе сказать. - Между вами что-то есть? - У него спроси, - буркнул Ким, хотя понимал, что Минхо никогда не ответил бы на этот вопрос. Понимал он и то, что сам первым начал все на свою пьяную голову. Но все последующие их моменты близости были не по его инициативе. И сегодня утром в ванной он не просил Минхо лезть к нему в рот. - Хм... Ты не отрицаешь. Значит, неравнодушен к Ли-хёну? Сынмин, что пытался проглотить хмельной арбуз, поперхнулся. - Хван Хёнджин, а ты неравнодушен к Ёнбоку? - Причем тут Ликси вообще... - А причем тут мы с Минхо? Ты же первый начал сравнивать нас. - Ты заметил, что не отрицаешь ничего, а только отвечаешь вопросом на вопрос? - Как и ты. - Может, тогда Ли-хён влюбился в тебя? Сынмин снова поперхнулся, и рассмеялся в голос от нелепости столь невообразимого предположения. Минхо влюбился в него?! Конечно, нет! Он просто хочет придушить его. Морально. Ну и может склонить к близости. В комнате отдыха на том кожаном диване Минхо не выглядел как человек, который будет довольствоваться чем-то малым. Он просто вытрахал его через белье, раздвигая колени. И только после осмелился на поцелуй. Будто поцелуй куда важнее секса. - Давай закроем тему, - Ким отложил соджу, и вытер губы. - Я начинаю злиться на тебя. - Ладно,- Хёнджин обнял бушующую душу Кима и прижал к себе. Спустя минуту молчания, когда тот перестал ворчать, он сказал: - Признаться честно, что я думаю обо всем этом? - Уж сделай милость, - съязвил Ким. - Я думаю, что Ли Ноу... то есть, Минхо-хён к тебе и правда неравнодушен. Сынмин фыркнул. - А ты подавно. Сынмин фыркнул снова. - Ты мне так и не ответил, почему от тебя пахло мятным шоколадом. - Какого ответа ты ждешь? Что мы обнимались? - Допускаю, что не только. - Ты с ума сошел Хван Хёнджин?! - Сынмин вырвался и отпрянул от парня, краснея до кончиков ушей. - Почему же? К сожалению, или к счастью, я уже давно не так невинен, так что кое что в этом понимаю, - пожал плечами Хёнджин. - Спасибо за столь бесполезную для меня информацию, и к чему она мне? - поморщился Сынмин, думая, что Хёнджин и Минхо чем-то похожи - самые робкие и романтичные натуры, что на сцене перевоплощаются в отъявленных дьяволов, а тема секса для них видать столь же примитивна, как и светская беседа о погоде. - К тому что ваши отношения изменились. Я прав? - Если ты сейчас заикнешься предположением, что мы с ним занимались чем-то непотребным, я огрею тебя этой скамейкой. - зашипел Сынмин. - Почему сразу непотребным? - ухмыльнулся Хван. - Ты что, ханжа? Что ты имеешь против поцелуя с парнем? - Дурак. Вот просто невыносимый! - Ким покраснел, как самый спелый томат. Его нежные щеки зарделись, густая челка спадала на глаза, и он не пытался поправить выбившиеся пряди, словно хотел скрыться под этим шёлковым навесом жжёной карамели от пытливых глаз друга. - Ну вот и выяснили. - многозначительно произнес Хёнджин, и вскрыл новую банку пшеничного. Он пил уже неспеша и время от времени поглядывал на Сынмина, что прятал от него свой взгляд, изучая изгибы далеких высоток. Между парнями снова нависла тишина, сминая под собой как воздух, так и сердцебиение обоих. Тишина раскрыла шум ветра, что шуршал гравием и утопал в звуках вечернего города; до них донесся смех людей на балконах, видимо, тоже употреблявших сладкие напитки субботним вечером, и стрекот поздних цикад. Хёнджин читал, что цикады стрекочут только в жаркое время суток, но в сумерках они поют лишь по одной причине - спасаясь от хищников. Он смотрел на Сынмина, и кажется слышал, как клокочет в юной груди трепетное сердце. Сердце, что так и не уберегло его от главного хищника в жизни. - Если что, просто так не целуются, - заявил внезапно Хёнджин, будто уже давно пролез в черепную коробку друга и увидел все его мысли, и последние два дня на перемотке. - Ты, я смотрю, просто спец в этих вопросах. - съязвил снова Ким и вспыхнул, как фитилек. Хёнджин усмехнулся. - Минни, без чувств не целуются. Без чувств только трах... - Ой, заткнись, умоляю! - поморщился Ким, и снова припал к соджу, практически вдавливая в себя сразу несколько терпких глотков, чувствуя, что тело прилично согрелось и языки ветра не лижут его своим хладом, а перед глазами начинает плыть крыша. Видимо, тащить его волоком будет Хёнджин. Ким пил и снова ловил себя на мысли, что Хван, как и Ли, настоящий хамелеон - на сцене абсолютно раскрепощенная натура, а дома - тише воды и ниже травы, не вылезает со своих полотен и не расстается с фотоаппаратом, а другой - с духовкой. Хотя в разговорах Хёнджин и не стыдится таких интимных вещей, Киму было интересно, как бы повёл себя этот брюнет будь на этой скамье Феликс. Был бы он так же смел? - Не злись, Минни. - буркнул Хёнджин, заметив его насупившееся личико, и, отложив банку на землю, обнял его, прижав спиной к себе. Любимая привычка Хван Хёнджина - поиск удобной тайной ложбинки между плечом и шеей собеседника, куда можно зарыться своим острым подбородком. Сынмин не стал сопротивляться, и залез на скамейку с ногами, прильнув к его груди, позволяя тому найти тот самый тайный уголочек на его плече. Они сидели, обнявшись, и думали каждый о своем. Спустя время, Хёнджин все же продолжил: - Разве Минхо-хён тебе не нравится? - Хёнджин... - Минни, да или нет - простой ответ. - А тебе нравится Феликс? Да или нет - простой ответ. - Это разные вещи. От него не пахнет мной. - Не заговаривай мне зубы. Так страшно признаться? - Сынмин обернулся к нему и приблизился почти вплотную, впиваясь в его черные своими кофейными, и на его лице расплылась злорадная ухмылка. - Феликс тебе нравится. Это факт. И ничто не изменит моего мнения. - Думай, как хочешь, Минни. - Говори, Хёнджин: да или нет.

~ ~~

Солнце уже давно село за верхушки высоток, сгустив краски города до темно-синих оттенков и ярко желтых пятен оконных глазниц. Двое ещё трезвых, все ещё стоящих на своих двоих, смотрели друг на друга, и высокий шатен смеялся над таким же высоким брюнетом. - Упрямая ты задница, Хван Хёнджин! - Затаись, Минни! - Хван замахнулся на него, но Ким успел проворно отскочить. - Тебе же станет легче! - Мне уже легче. Пойдем. Вниз. К парням. Пора. - Ты чеканишь каждое слово, пьяный хорёк. - От пьяного щенка слышу... Сынмин отпрянул от очередного замаха и побежал к двери ведущей вниз. Хёнджин шел следом и нес пакет с остатками спиртного. - Я не посмотрю что ты такой милый, и откушу тебе голову! Только попробуй рот там открыть! - предупредил его Хван. - Хван Хёнджин, а ты та-ак покраснел … - Затаись, Минни!!! Сынмин показал язык и с диким смехом убежал вниз. Хёнджин неспешно шел за ним следом. Пока он ленивой походкой подходил к двери их общежития, Ким уже прошмыгнул внутрь. - Какие люди! - выпалил Чан, встречая Сынмина у прохода. - От тебя пахнет алкоголем... - Хёнджин идет следом, - хмыкнул тот, скидывая свои кроссы. - Будешь ужинать? У меня суп кимчи. - Умираю с голоду! - отозвался тот, направляясь в ванную. - Накладывай, хён! Спасибо! Чан улыбнулся, и пошел было на кухню, как его задержал писк сигнализации - дверь снова распахнулась. - А вот и мы! - в общагу вошел Хван, тряся пакетом. - Ты что тоже уже выпил? - Чан удивленно уставился на младшего. - Когда успели? - А Сынмин не сказал? Мы гуляли на крыше. - На крыше? - Чан еще больше удивился и забеспокоился. Он тут же сложил руки на груди, и, хмуря брови, отчитал: - Нельзя пить на крыше. Это опасно. - Да брось, хён, смотри, кого я нашел в подъезде! - Хёнджин, как истинный дворецкий, слегка склонил голову и указал рукой на все еще приоткрытую дверь. Та распахнулась уже в третий раз и в общежитие вошел красивый парень. - Привет. Не опоздал? - О, заблудшая котяра, наконец-то! Теперь все дети дома! - довольно заулыбался Крис, потирая ручки. - Все к столу! - Мятный шоколад так вкусно пахнет, - ухмыльнулся Хёнджин, глядя как из ванной выскочил Сынмин, стягивая с себя ветровку, и тут же замер, глядя на последнего гостя. Улыбка слетела с его лица, а щеки зарделись пунцовым светом. Хёнджин покосился на Минхо, что снимал с себя джинсовку, не отрывая глаз от смущенного шатена, и добавил: - Вечер обещает быть томным. ________