Жжёная карамель

... или "Что случилось с Ли Минхо на самом деле" - Ну и? Минхо стоял, опираясь о металлические перила, и равнодушно разглядывал лицо Чанбина. - А чего ты ждёшь? - парировал тот в ответ, пряча руки в карманы. Только что они оставили двух детишек - один из которых страшно милый, а другой - дико ревнивый, - выяснять кто из них более тупой. По крайней мере, Чанбин был в этом уверен. Как и в том, что он видел вчера. - Букет цветов и шоколадку. Не придуривайся, Бинни. Раздражаешь. - Йа! За языком следи, хён. Могу и садануть по твоей высокомерной роже. - рявкнул Бинни, и это правда. - Сплю и вижу. - хмыкнул Ли. - Ну так что, к чему твоя усмешка про мою "сытость"? - А ты голоден? - ухмыльнулся Чанбин, явно назло испытывая его терпение. - Да, так и урвал бы от тебя кусок мяса. - сцедил Минхо, страстно желая реально оттяпать часть туши качка. Особенно в области его болтливого рта. - Вчера не удалось урвать от Минни? Ли замер, и его взгляд стал мрачным, облекая зрачки в чёрный цвет. Чанбин ухмыльнулся ещё шире. - Я видел тебя с ним вчера. На полу. Минхо цокнул язычком, и отвёл взгляд. Самодовольная ухмылка на лице Бинни вызывала в нем единственное желание - врезать. Смачно так. С хрустом. - Бинни, не забывай пить таблетки. Лунатизм усугубляется - у тебя уже галлюцинации. - Не объяснишься, что между вами происходит? - спросил тот, совершенно не реагируя на гнусные обвинения. - Понятия не имею о чем ты. Мне нечего тебе сказать. - Ли тоже уступать не планировал. - Я уже видел. - Чанбин встал в позу, скрестив руки на груди. - И слышал - вы слишком громко стонали. - Фу, пошляк... - фыркнул Ли, - Чанбин-а, тебе самому не стыдно такие вещи говорить? - и он округлил глаза, театрально прикрыв рот ладошкой. - Круто стелишь, хен, - кивнул тот, и продолжил выговаривая каждое слово только с ему присущей четкостью, отскакивающей от зубов: - Лежали на полу посреди коридора. Обжимались. Целовались. Так яснее? Минхо устало закатил глаза. - И что дальше? - спросил он, смерив Бинни взглядом без единого смущения. Ни один мускул на лице так и не дрогнул. - Мне интересно. Сынмин походу из-за алкоголя немного крышей поехал. А вот зачем ты поддался, это уже другой вопрос. - Не поддавался я... Так вышло. - Тебе его не жаль? Минхо с недоумением уставился на друга. - Это ты сейчас о чем? - Сынмин скорее всего просто не соображал, что делает. Он может даже не понял, что это ты. Может представлял какую-нибудь красивую девушку. Но по тебе не было заметно, что тебе не понравилось. Минхо потупил взор и всмотрелся в свои новенькие кроссы. Бинни, не пряча усмешку, спросил: - Тебе же не нравится Сынмин? - Нет. - Тогда прислушайся к голосу разума и оставь его в покое. Не лезь. - Бинни явно считал, что может указывать хёну. Он вообще был о себе высокого мнения. И Минхо стоило признать, что ни без основания - Чанбин птица высокого полёта. Птица гордая. Пока не пнешь - не полетит. - Голос разума? Я олицетворение разума в чистом виде… - Минхо усмехнулся, зло сверкая глазками. Выдержав паузу, он продолжил: - Раз ты вчера всё видел, то должен был заметить, что это не я его завалил. Я был снизу. - сказал, и очередная самодовольная ухмылка так и поползла на губы. - Эти тонкости меня не волнуют: кто из вас сверху, кто там снизу.. - Чанбин осекся и сморщился, и Ли догадался, что Бинни в этот момент представляет его с Сынмином в какой-то пошлятине: - Не пользуйся им. - спешно добавил он и тут вдруг его глаза полезли на лоб: - Или уже попользовался вчера?! - Чанбин. - Минхо еле сдержался, чтобы реально не врезать ему по лицу. - Ещё одно грубое слово в адрес Кима и я тебе шею сломаю. С удовольствием причём. - Не смей даже воспользоваться тем, что случилось вчера! - вскипел Бинни. - Я не планировал … - Да ка-ак же-е! - растянул он фразу, полный скептицизма. - Ты давно на него заглядываешься, думаешь, я это не вижу? - Бинни, и в мыслях не было! - невинно захлопал глазами Минхо, пытаясь сдержать улыбку, что выпирала уже со всех щелей. - Ага, заливай. Минхо не выдержал и расхохотался, правда не от собственной лжи, а из-за Бинни, что вводил его в жесточайшее умиление. Успокоившись, Минхо выдохнул и снова посмотрел на друга, что сверлил его скептическими окулярами. - Я ничего с ним вчера не сделал, - пожал плечами Минхо, - Уймись уже. Чанбин недоверчиво оглядел Минхо с головы до ног, и, видимо пришел к выводу, что тот ему не лжет, поскольку его голова тут же машинально закивала в такт мыслям. Минхо посмотрел на это и уже сотый раз устало закатил глаза. - Ли Ноу, ты решил совратить всех мемберов? - уточнил вдруг Чанбин. И даже не покраснел. Он был абсолютно серьёзен. Теперь глаза Минхо полезли на лоб. - Чанбин-а, а тебе реально жить надоело? Ты что несешь?! - А что у тебя с Джисоном тогда? - уточнил тот, указывая на дверь за собой. - Ты не можешь лезть к Сынмину, если у тебя что-то с Ханом. Вы же друг с друга не слезаете... Мы не лезем в ваши с ним отношения, но Сынмин вообще каким боком тут между вами втерся? Нельзя усидеть на двух стульях … Минхо начал медленно, но верно закипать гневом праведника. - Ты блядь сегодня вообще не с той ноги встал что ли? - Я сегодня как раз с той встал. Потому утром вообще тебя избегал, если ты не забыл. - и Чанбин сделал многозначительную паузу: - Знаешь, как мне было стыдно тебе в глаза смотреть? Как посмотрю на тебя - перед глазами сразу это ... - Бинни скривился и энергично затряс руками перед собой, видимо пытаясь описать всю степень шока, что испытал, увидев Минхо на полу с Минни. - ... я чуть не свихнулся! - Ты придурок, Бинни! - не удержался Минхо и рассмеялся в голос. - Просто очаровашка. - Ты вообще с каких пор по мальчикам? - сощурился Чанбин, выгибая бровь, и глотая «придурка». Так и быть. Простит. На этот раз. - А что? Хочешь со мной попробовать? Иди ко мне, горю, как жажду! - и Минхо сделал резкий выпад в его сторону с распростертыми руками, надувая губки и щуря глазки. - Изыди... - скривился Бинни, растягивая гласные и рефлекторно прикрылся. Минхо рассмеялся. - С чего ты вообще взял, что я по мальчикам? Придурошный… - Короче, Джисон или Сынмин? Кто тебе нравится? - Бинни даже не собирался прислушиваться к Минхо, уверовав, что тот врет, как дышит. - Джисон и нравится. - кивнул Минхо, и когда у Бинни вытянулось лицо, не дав раскрыть и рта, добавил: - А Сынмин это … другое. Минхо почувствовал как с этими словами его щеки зарделись и покрылись пунцовой краской. Он отвернулся от Бинни, разглядывая с большим интересом белую глухую стену напротив перил. Чанбин замолчал и впал в ступор. Он смотрел на него не моргая. - Ты что влюбился в Ким Сынмина??? - выпалил он, наконец, и его глаза чуть не вылетели из орбит. Он ухватился за голову, зарываясь пальцами в черные пряди. - Пиздец… Минхо пожал плечами. Он и сам не знал. Нет, ну как не знал, Сынмин всегда ему нравился. Особенно его смешная реакция на его подколы. Он либо шугается, либо удивленно хлопает глазами, и обязательно что-нибудь комментирует. Кстати о комментариях, у Сынмина абсолютно странное, необъяснимое, не имеющее никаких аналогов мышление. Если ему предложить выбор - обгореть на солнце или замерзнуть заживо, он будет сразу перебирать в уме кого пригласить на похороны. А потом будет странно смеяться. Смех у него да, специфический. А вот голос красивый. Очень. И родинки, от которых пытается избавиться, и та крохотная, которую он нашел лишь вчера, тоже красивые. Очень. И к тому же Сынмин очень забавный. Ему с ним комфортно, как бы странно это ни звучало. Минхо даже употребил бы - уютно. Но влюбиться... Нет. Точно нет. - Да ты втрескался… - хмыкнул Бинни, заметивший как Минхо ушел в себя. - Нет. - А че замолчал? Сынмина голым представлял? - Чанбин-а, - Ли смерил его свирепым взглядом из под ресниц, - по шкале от одного до удара в лицо, я нахожусь на отметке 9,9. - И как? - Как? С ноги и с разворота. Чанбин отмахнулся, глотая и эту издевку. И мешкая, смущенно опустил взгляд, пытаясь утаить от Ли свою ухмылку, и все же не выдержал: - И как Сынмин целуется? Как Сынмин целуется? Минхо уставился в одну точку, углубляясь мыслями в прошлую ночь. Как он лежал у себя в комнате и пересматривал любимое анимэ Haikyu, и тут ему пришло сообщение от Джисона в KakaoTalk. - Минхо-хен, меня нет дома.        - Рад за тебя. - Можешь дождаться Щеночка?        - Нет.        - А зачем?        - А где он? - Не знаю. Пьяный походу.        - Смешно пошутил. Хвалю. - Я так-то серьезно. Сам мне позвонил.        - Шок. - Дождись, если не трудно. Все равно ты возле ванной живешь.        - "Все равно ты возле ванной живешь"? Я слышу в твоих словах высокомерие. - Хен. Я приду скоро. - Просто дождись его. Вдруг он правда пьяный? Я не уверен, но по голосу он слишком веселый.        - Он не веселый. Он - придурковатый. - Если «придурковатый» придёт пьяный и не дойдет до комнаты? Вдруг блевать будет?        - Пусть хоть заблюется.        - Вообще пох. - А если коридор заблюет? - Или твою дверь спутает с ванной. Ха-ха. - Оттирать сам будешь. Ха-ха.        - Уговорил. - Люблю тебя!        - Ненавижу всеми фибрами души тебя и потенциального алкоголика.        - Если не придешь домой, я всю твою комнату оклею. - Чем?        - Снимками Суни, Дуни и Дори. - Милота.        - Я сфоткал их языки. В макросъёмке. - И что?        - Ты знаешь, на что это похоже? - Удиви меня.        - Язык кошки в макросъемке напоминает кластерные отверстия из которых торчат белые толстые нити.        - А таких кластерных отверстий три.        - И все твои. - Фу! Язва.        - Не благодари. Минхо выключил экран и бросил телефон на кровать. Продолжать смотреть серию уже не было желания. Он взглянул на часы - 12:00 a.m. "Что-то слабо верится, чтобы он пил. С чего вдруг?" - усомнился Минхо, но все же вылез из постели и нехотя вышел в коридор. Никаких звуков. Тишина полнейшая. На всякий случай он поплелся в комнату Кима и постучал. Ни звука. - Сынмин? Ким Сынмин? Минхо приоткрыл дверь. Комната была темна и пуста. Пожав плечами Минхо решил идти спать. "Да пусть хоть захлебнется в своей блевоте. Я потом поржу" - усмехнулся Ли, и уже ухватился за ручку двери комнаты, как услышал, что пикнула сигнализация. - Неужели ... Минхо застыл, в ожидании, что Ким сейчас войдет. Он убедится, что этот балбес доползет до своей комнаты и спокойненько пойдет к себе спать. Но дверь не открывалась. Наоборот - защелкнулась. Минхо нахмурился и вслушался, как за дверью копошатся. Через пару десятков секунд сигнализация снова сработала. Дверь медленно открылась. Но никто не вошел. Затем Минхо услышал, как неизвестный снял обувь, бубня мелодию под нос. - Приперся. - Ли убеждается по этому странному сопению, что у порога шарится Сынмин. Потому что Сынмин - синоним к слову Странный. Он прошел к коридору и встал, опираясь о косяк дверного проема, ведущей в общую гостевую, скрестив руки на груди. Свет специально не стал включать. Через мгновенье в квартиру крадучись на цыпочках вошел Ким Сынмин. - И где это ты шаришься в такое время? Минхо щелкнул выключателем. Яркий свет озарил коридор, Сынмин заморгал от непривычки и заметил его. Минхо нахмурился, изучая лицо макнэ. Тот встал как вкопанный посреди коридора в паре метров в своем красивом черном пальто нараспашку, из под которого виднелась белая рубашка. "И чего ради так вырядился?" - фыркнул Ли. Сынмин очень аккуратно одернул пальто и поправил спавшие на глаза локоны. Он молчал, поджав губы, и бросал взгляды на дальний конец коридора, где была его комната, и на него. Ли начал терять терпение. - Я задал вопрос. - повторил он. - Что ты здесь делаешь? - задал встречный вопрос Сынмин и спрятал руки в карманы. Он как-то странно ухватился за них, и слегка пошатнулся. Минхо нахмурился сильнее. - Ты забыл, что я тут живу? Итак, где ты шляешься в такое время, Ким Сынмин? - Тебя это не касается, - парировал тот, и добавил каким-то странным пренебрежительным тоном: - Иди-ка ты спать, хен. Вырвавшаяся фраза вальяжно повисла в воздухе. Минхо сам не понял, как сократил дистанцию между ними за одно мгновение и с силой схватил парня за грудки, готовый оторвать ему голову. - Ты совсем охренел... – сцедил он сквозь зубы, но, закончить свою фразу не успел: Сынмин вдруг потерял равновесие, неуклюже пошатнулся и всем своим весом повалился на него, сползая на бок и устремляясь прямо к полу. - Какого черта?! - успел выпалить Минхо, но инстинктивно тут же сгруппировался, и перехватив Кима, прижал к себе. Через секунду они оба с размаху грохнулись на пол. - Твою ж мать … Сынмин придавил его всем весом, уткнувшись носом куда-то в плечо. - Прости, - отозвался он почти у самого уха, и Минхо невольно поёжился. Ким не отстранялся и не вставал, а его горячее и сдавленное дыхание вызывало у Ли мурашки. Он попытался оттолкнуть его, вытолкнуть от себя, но Сынмин только неуклюже приподнялся, и снова повалился обратно ему на грудь. - Встань с меня! - раздраженно шикнул Минхо, и, запыхавшись, замер, собираясь с силами, как тут до него дошло – резкий, дурманящий запах алкоголя. - Ты что, нажрался?! "Если "придурковатый" придет пьяный и не дойдет до комнаты? Вдруг блевать будет?" . Минхо вспомнил слова Джисона, но мозг все равно пришел в недоумение: Ким Сынмин и алкоголь? С какой стати? Он даже запаха не переносит, не то что вкуса соджу. Ну и пьёт его только если с ним в прикуску к доккбалю. Минхо ещё ни разу не видел, чтобы Ким пил что-либо кроме пива по собственному желанию, и никогда не видел его настолько пьяным. А тут он абсолютно пьяный дышит ему в шею перегаром, раздражает его нервы, и вообще… - Встань, Сынмин. - произнёс Минхо уже спокойнее, поняв всю патовость попытки вразумить пьяного человека. И Сынмин, наконец, заерзал и встал. Только не так, как рассчитывал Минхо - он сел на нем, оседлав сверху, как скаковую лошадь. В буквальном смысле. И место для этого нашёл идеальное - пах Ли Минхо. Ким главное не просто сидел на нем, а смотрел в упор своими пьяненькими зрачками. Красивый и статный даже в таком состоянии. Ли нервно сглотнул и невольно скользнул взглядом по его лицу, и вниз к распахнутому вороту рубашки, оголявшему его выступающее из под горла адамово яблоко. Когда-то Минхо задумался над этим и узнал у своего преподавателя по вокалу, что чем сильнее выступает кадык, тем глубже голос и длиннее голосовые связки. У Сынмина, конечно, был прекрасный лиричный тембр, теплый как весна. Его голос, сильный и глубокий, восхитительно переходил на верхний головной регистр - фальцет был прекрасен. И когда он брал высокие ноты, выпуская их в полукрике-полустоне, это тоже было прекрасно. Лично на слух Ли Минхо. И ложбинка между кадыком и ключицами, впадающая внутрь темным пятнышком, тоже сейчас была ... хороша. "О чем ты думаешь, Ли Минхо?!" - осек себя Ли и отвернулся. Он не хотел на него смотреть. Вообще старался как можно реже смотреть в его сторону и тем более встречаться с его глазами. Если раньше Сынмин его просто раздражал или умилял, то в последнее время все было иначе. Минхо стало сложно отвести взгляд. Ким расцвел, и стал еще красивее, а в купе с этим голосом и задорной широкой улыбкой, еще и милее. Может все дело было в этом. Его глаза сами непроизвольно устремлялись в его сторону без причин и если Сынмин ловил его взгляд, Минхо чувствовал, как внутри что-то щекочет и почему-то хочется улыбаться. И подойти. И по попе шлёпнуть тоже хочется. "Ли Минхо, заткнись, пожалуйста. Просто заткнись и не смотри", - Ли прочел свою ежедневную мантру, сделал глубокий вдох, и стал с диким любопытством изучать стену цвета выцветшей фисташки, стараясь не замечать как Ким Сынмин ерзает на нем, сжимая бёдрами. - Твои волосы вкусно пахнут, - сказал вдруг Ким. Как-то слишком тихо. Минхо невольно повернулся и снова взглянул ему в глаза, как вдруг тот склонился, уперев ладони в пол в аккурат рядом с ним, и сравнялся лицом к лицу. Минхо тяжело сглотнул и снова отвернулся - он отчётливо уловил личный фимиам Сынмина: терпкая сладость соджу смешалась с полевыми цветами и оттенком меда, и что-то еще, непривычное. Запах замши? Бензина? Минхо задумался и невольно зашевелил губами, словно только-что испробовал ранее незнакомый для рецепторов вкус. Какая-то ответная реакция организма на чужеродный раздражитель. На Ким Сынмина. "Печенье? Сынмин пахнет печеньками?..." - и Минхо усмехнулся, вспомнив, как еще пару лет назад в караоке, где они все надрывали голоса, Сынмин не смог взять высокую ноту - осушил глотку печеньем. Вот ржака была. - Слабо? - услышал он вдруг приглушенную хриплую усмешку младшего. - Что слабо? - не понял Ли. Сынмин наклонился почти вплотную, и Минхо напрягся. Между ними стало слишком тесно. Этот парень определенно начинал его подбешивать. - Посмотреть мне в глаза, хён, - произнес Ким, и Ли титаническим усилием воли сдержался, чтобы не дёрнуться от тёплого дыхания на своей щеке. Минхо надменно усмехнулся и пересилив себя, повернулся, готовый высказать все, что он о нём думает. Особенно о его пьянстве. Но встретившись нос к носу, почувствовал необычайную тяжесть в области груди: то ли тело младшего вконец продавило ему диафрагму, то ли просто в легких стало пусто - глаза Кима оказались слишком близко. До неприличия. Минхо сконфуженно замер, и уставился на тёмные зрачки напротив. Они были расширены, то ли от количества выпитого, то ли от чего другого. Минхо не мог понять. Тёмными кофейными радужками они смотрели на него в упор. Сейчас Ли мог разглядеть ресницы в уголках красивых, грустных глаз, и отследить каждое их движение. Что он и сделал, все равно ситуация позволяла, а пьяный Сынмин сам дерзнул сказать ему об этом, а завтра всего этого и не вспомнит. Минхо соскользнул взглядом вниз по линии скул, облачённых в нежно розовый цвет кожи, явно раскрасневшейся от количества выпитого. «И правда красивые скулы» , - заметил про себя Ли, уходя взглядом к слегка припухшим губам. Он смотрел на них долго, глотая тяжкий вздох, и поднял взор к аккуратному носу, и выше нашёл еще одну родинку на лице Кима - маленькую, под левым глазом, он ранее никогда её не замечал. Да прежде он и не был столь близко к нему, вплотную, и так долго, чтобы иметь возможность внимательно изучить каждую деталь его лица. Сынмин и не позволил бы себя рассматривать. Вечно шугается, стоит лишь приблизиться … Так что его пьяная выходка весьма забавна. Может пытается доказать, какой он смелый? Когда ты пьян, все горы по плечу. Даже такие, как Ли Минхо. Он скользнул взглядом выше, к прядям каштановых волос. Ли смотрел на них и думал о жжёной карамели. Тягучей и сладкой с лёгкой горчинкой. Наверное, Сынмин и не знает, какого красивого цвета его волосы. Минхо вдруг захотелось запустить в них руку, поправить выбившуюся прядь, и сказать, что Ким Сынмин реально его достал, так сильно, что тяжело дышать, что он самый странный человек на этой планете, который заставляет и его чувствовать себя рядом с ним странно. Но Минхо почему то это ... нравится. Нравится, что он готовит ему завтрак и угощает подгоревшим шоколадом, а он будет врать, что вкусно. Нравится, что напрашивается с ним гулять у реки Хан и ест острую лапшу, а потом как угорелый бегает по округе в поисках ближайшей лавки, и скупает всю воду. Нравится есть с ним уличную еду, когда они гуляют по улочкам в Осаке, и здесь в Сеуле искать у торговцев кровяной суп с говядиной, потому что макнэ любит этот странный вкус и вообще тащится от корейской кухни. Минхо не против, что он изредка забегает к нему в комнату смотреть какую-нибудь романтическую чушь. Ему даже нравится, что он смеется, шумно, громко, откидывая голову назад и хлопая в ладоши. Не против, что весь вечер Ким на полу, скрестив под собой ноги, как турок, неуклюже ест пиццу. Потому что забавно наблюдать за тем, как он шугается от его ругани за то, что испортил ковёр соусом, и весь остаток фильма оттирает его. Хотя в итоге размажет пятно так, чтобы невозможно было вывести, и будет смеяться над хмурым лицом владельца ковра. А Минхо придется вышвырнуть к чертям этот ковёр и купить другой. И Ким придет снова и испортит и его. И Минхо не против. Ким будет всегда огрызаться и язвить, портить ему нервы и дерзить. Бесконечно раздражать и доставать. Просить учить его танцевать, и смотреть во все глаза в ожидании похвалы, ведь наивно полагает, что его навыки стали лучше. Хотя… они и правда стали лучше. И вряд ли когда-нибудь он поменяется. Он останется все таким же странным Сынмин-ши. Наверное просто ему нравится его весёлый шаловливый нрав. Он самый настоящий щенок, что бывает задорным и игривым, но может показать клыки и цапнуть. Но блин как же смешно наблюдать за ним, когда он нарядится в самый стильный модный look и начнет щеголять с видом dandy boy-а, уверенный в своей неотразимости, а в итоге в этом look-e будет бегать по съёмочной площадке и гавкать. Рав-рав. Нравится. Но стоило Минхо об этом задуматься, как желание всё это высказать ему в лицо - пропало. Потому что это Ким Сынмин. И эти слова будут звучать двусмысленно. И зачем их тогда озвучивать? Он же его хён. Хороший, злой, но заботливый хён. Даже если он и попробует дотронуться до его лица, Ким Сынмин запишет его первым в список смертников. Предварительно отобьёт ему все почки, печень, и пересчитает ребра (зря увлек его в бокс, теперь еще ходить и оглядываться). Минхо еще долго бы думал и уходил в забытье, но его глаза, наконец, приняли осмысленное выражение и вернулись к реальности, замерев на кофейных радужках Сынмина, что смотрели с нескрываемым животным любопытством и дерзостью. Губы Кима застыли в какой-то странной полуулыбке от которой у Минхо засосало под ложечкой. Сынмин выглядел вызывающе, нагло, и в тоже время, как-то отчаянно. Это бесило Минхо. Буквально вспарывало ему нервы. С какой стати пялится так на своего хёна?! Ему захотелось врезать со всего маха по наглой пьяной роже. Содрать с Сынмина его дорогое пальто, затащить в ванную под душ, и под душераздирающие крики смыть с него ледяной водой всю эту спесь, дерзость и пьяные запахи. Но будить других тоже не хотелось. А точнее - одного Чанбина. Он спал слишком чутко. Минхо не хотел, чтобы Бинни со своим лунатизмом наткнулся на них, валяющихся в коридоре в неприличной позе. Его чрезмерно впечатлительная натура будет на пике истерии. И Минхо все это расхлёбывать. А Сынмин утром всей этой херни и не вспомнит и будет жить припеваючи. Или лучше с утра ему напомнить? Минхо вдруг пожалел, что оставил телефон лежать на кровати в комнате. Хорошо бы сейчас сфоткать эту пьяную смешную рожицу, а лучше сделать с ним селфи, и утром раскрыть этот секрет беспутного пьянства. Это останется только между ними, и в будущем можно будет безнаказанно терзать, шантажировать, и подшучивать над мелким. Заказывать кофе по утрам и ароматные круассаны (пусть достает где хочет или научится печь - хороший навык, а то одни горелые шоколадки на 14 февраля), и еще горячий, жгучий токпокки – единственное, что хорошо умеет делать эта красивая голова – станут любимым блюдом по воскресеньям. Минхо закрыл глаза и блаженно улыбнулся собственным коварным мыслям. Сынмин, наконец, отстранился от его лица, не без усилия заставив своё тело приподняться и снова оседлал в неприличной позе. - Встань уже с меня, пока я не уложил тебя на лопатки и не засунул под душ, - буркнул с усмешкой Минхо, и вальяжно заложил ладони за голову, как турист под палящим солнцем в гамаке. Сынмин вдруг замер, и его взгляд застыл на лице Минхо, а глаза стали холодными, словно кто-то смахнул их тепло, оставив плоский черный цвет. Минхо нервно заерзал, не понимая что теперь то происходит. Этот пьяный придурок начинал его реально вводить в ступор своим поведением. То валится на него, сидит верхом, дерзит, и вообще … Ким ухмыльнулся, на выдохе запрокинул голову назад и вовсе тихо рассмеялся. Сгладив сбившуюся челку, надул круглые щеки, сложив губы трубочкой, и тяжело выдохнул. В уголках его глаз Ли заметил скопившуюся влагу. Он будто специально смотрел в потолок, чтобы они не скатились по щеке, а затерялись в яблочках глаз. - Что… что такое? – почти беззвучно пролепетал Минхо, окончательно растеряв нить понимания происходящего. Он невольно забеспокоился и уже пожалел о своих словах. – Ты как всегда неисправим, - сцедил Сынмин в ответ и посмотрел на него зло и холодно, и вытер глаза рукавом. Минхо не ответил, молча глядя на него. В действительности, он просто не знал, что сказать. Извиниться за грубость? Но что он сделал? Подумаешь, пригрозил засунуть под душ... Разве это настолько обидно? Минхо начал нервничать, и злиться, потому что совершенно не мог понять пьяное настроение Кима, что вёл себя сегодня максимально странно, чем обычно. И тут Ким вдруг ссутулился, уверенно заграбастал его руки и запустил в теплые ладони свои длинные пальцы. Нервно поджимая губы, он расправил локти в стороны, и зажал ладони Ли к полу, чтобы тот не смог сопротивляться. Минхо опешил, и попытался отстраниться, но Ким лег на него всем весом, и зажал его бёдра так сильно, что Ли почувствовал, как в его пах вжимается чужой. Да так, что ему стало дурно и тело инстинктивно дёрнулось, а глаза в исступлении закатились за лоб. Его веки задрожали, как и губы, что раскрылись в глухом стоне. Через секунду Минхо открыл глаза снова и увидел как тепло вернулось к кофейным радужкам, но они расширились, став почти черными, и тут же потухли под тяжестью век. Как в замедленной съёмке. Мозг вмиг вспыхнул… «Чёрт», - успело пролететь в мыслях Минхо, когда чужие губы накрыли его в поцелуе. Минхо кажется забыл как дышать. Он буквально замер, расстекаясь в такой прострации, что продолжал смотреть на Кима, пока тот с закрытыми глазами, робко касался губами его губ. Его ресницы подрагивали, брови болезненно хмурились, и Минхо отчётливо чувствовал собственным телом, как дрожит чужое. Губы Сынмина горчили от соджу, и были горячими, мягкими, слишком пухлыми, что сминали под собой губы Ли. Полностью. - Ты что творишь … - выдохнул Ли ему в губы, хлопая глазами. Но Ким не ответил. Он посмотрел на него, и запрокинул руки над его головой, вдавливая ладони к полу, прижимаясь ещё теснее. У Минхо перехватило дыхание и сердце непривычно забилось слишком быстро, отдаваясь звоном в ушах. - Просто помолчи, - и Ким снова прильнул к его губам, все так же неумело осыпая поцелуями, как крылья мотылька касаются кожи. Он дышал тяжело, так сдавленно и кротко, что Минхо невольно поддался и закрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Он расцепил их руки и едва коснулся плотной ткани пальто, как Сынмин в ответ тут же обнял его за талию с силой прижимая к себе. Другой рукой он зарылся в его длинных волосах, пропуская их через пальцы, сжал на затылке в кулаке и дёрнул. От боли Минхо раскрыл губы и сквозь стиснутые зубы с шумом вобрал в лёгкие воздух, которого катастрофически не хватало, а кровь начала хлестать по венам, сгущаясь где-то в районе головы и напрочь отбивая все мысли. Минхо приоткрыл на мгновенье рот, как вдруг Ким мазнул языком губы и нежно прикусил нижнюю, пропуская через зубы. Крупная дрожь пробила тело Ли, впившись в кожу под лопатками, заставив выгнуться в дугу. Он глухо застонал, и с силой обвил чужое тело руками. Ким скользнул вниз и уткнулся носом в шею, губами целуя кожу. Минхо выпустил рваный воздух из груди и понял, что это край. Он терпеть это дальше не сможет. Резким рывком он завёл ладонь ему за шею, сжимая до боли в пальцах, и толкнулся в грудную клетку. Ким повалился на спину, и Ли оседлал его бёдра. - Что ты делаешь? - прохрипел он сиплым голосом, пытаясь отдышаться. Ли сидел на нем сверху, вдавливая свою левую руку ему в грудь и вглядывался в лицо, пытаясь понять, что не так с этим парнем, но увидел лишь пьяные зрачки на не менее пьяном лице, что стало еще краснее, зардевшись до самых кончиков ушей. - Ты не соображаешь, что делаешь... - понял Ли, отчасти жалея, что это действительно так. - Прости, - ответил Ким, и пьяно улыбнулся, снова хватая его и утягивая на себя. - Господи, да что с тобой?! - выпалил Ли, зло глядя на парня. - Ты вообще соображаешь, кто я?! Сынмин замер, кусая губы. Он все еще прерывисто выдыхал из легких воздух, но послушно убрал руки с его талии и спрятал лицо в ладонях, словно сожалея о содеянном. Минхо же обессиленно сполз на пол, перевернулся на спину, пытаясь отдышаться. С минуту они лежали молча и тишину коридора нарушало только их тяжелое дыхание. Ким наконец приподнялся, неровно и шатко, но все же удержал равновесие и, сделав несколько шагов назад, посмотрел на Минхо, и, мотнув головой, будто пытаясь унять наваждение, направился в сторону своей комнаты. Ли просто распластался на полу, шумно вбирая в себя воздух и чувствуя, как тело пульсирует и вздрагивает от нахлынувших эмоций. Его губы горели и он кажется весь пропах запахом Сынмина. Он чувствовал его аромат кожи повсюду. И от его запястий, что тыльной стороной прикрывали высокий лоб, шли только запахи Ким Сынмина. - Твою мать. Ли с трудом встал, и пару раз тряхнул головой, пытаясь привести себя в чувство, но перед глазами все плыло. Как и Сынмин, что пьяной улиткой полз по коридору, то и дело прижимаясь плечом к стене. Ли смотрел ему в след, понимая, что не хочет, чтобы эта улитка стукнулась лбом об стену, дверь, плинтус, да во что угодно. В таком состоянии он не удивится, если Сынмин врежется со всего маху об воздух и рухнет камнем на пол. Ли все еще не мог выровнять сбившееся дыхание и прийти в себя, но решил идти за ним и убедиться, что тот дойдёт до комнаты живым. А идти было не совсем удобно - он был вынужден признать, что этот парень действует на него плохо, чертовски ненормально, и седлать себя верхом Ли больше не позволит, иначе эта тянущая боль в паху от отхлынувшего тепла чужого тела вернётся. От его тела. Минхо просто охреневал от собственных ощущений и чувств, что в нем пробудил этот пьяный Щенок. Ещё никогда он не чувствовал ничего подобного. Даже прежде, будучи с девушками, что седлали его куда интимнее - нет, таких чувств не было. А тут какой-то мальчишка просто зажимал его на полу и даже не было ничего особенного, и поцелуя то не было, разве это поцелуй, когда нет проникновения и сплетения языков, нет, конечно нет, уверен Ли, тогда почему у него все тело буквально клинит от эмоций и нервного возбуждения … Его голова гудела от мыслей и прилива крови. Он снова тряхнул ей, чтобы перестать думать о губах Сынмина и сконцентрироваться на его ползущей по стене фигуре. - Не ходи за мной, бесишь, - вырвал его из мыслей персональный лексикон, предназначавшийся только ему. - Что я сделал? - не понял Минхо, возвращаясь в реальность, и замедляя шаг. - Ты же сам только что... - "целовал меня" хотел добавить он, но не решился. - Минхо, мне плохо от тебя, уйди, - бросил Ким на выдохе и остановился, неуклюже опираясь спиной о стену, закрыв глаза. Ли встал как вкопанный. В каком смысле «бесишь»? Что значит, «мне плохо от тебя»? А на хрена полез раз так плохо? То есть ... Минхо даже не мог подобрать в голове правильных слов, что грамотно и без нецензурной лексики описали бы всю степень его потрясения. - Это не я на тебя завалился, а ты. - сцедил Ли, сжимая кулаки и чувствуя, как злость начинает накрывать по полной. Ему вдруг стало обидно и просто по человечески не приятно, что после всего что с ним только что вытворяли на полу теперь просто отшивают. Конечно, Минхо не рассчитывал на слова благодарности, но блядь, хамить-то зачем? - Уже все закончилось. Отвали от меня, - выдохнул Ким с усмешкой. И это было зря. Минхо подошел к нему вплотную, рывком схватил за рубашку, с силой оттягивая ткань к горлу, и придавил его обратно к стене. Пуговицы лопнули и полетели на пол. - Ким Сынмин, - зашипел Минхо сквозь зубы, испепеляя его взглядом, не предвещающим совершенно ничего хорошего: - Я сейчас не удержусь и вмажу по твоей слащавой роже. Он и правда замахнулся, и рука сжалась в кулак, повиснув в воздухе напротив глупого пьяного лица. Но Ким поднял глаза, и не смог сконцентрироваться. Видимо соджу достиг коры головного мозга, и сознание постепенно стало прощаться с ним. - Это была шутка. - улыбнулся Ким и икнул, а его голова повисла на плечах и весь он как-то обмяк, чуть не валясь с ног. Минхо завис и остолбенел в неописуемом шоке. Он разжал кулак, и выпустил его из рук. Сынмин оттолкнулся от стены и пошел дальше к своей комнате размашистой походкой, водя пальцами по фисташковому цвету, чтобы не потерять остатки равновесия. Его носки скользили по паркету, угрожая хозяину сотрясением первой степени. Минхо почти заскулил с досады, понимая, что довести этого придурка надо, и пересилив себя пошел следом. Сынмин остановился, услышав тяжелые шаги за собой и посмотрел на него через плечо. - Я просто хочу убедиться, что ты дойдешь, придурок, - озвучил Ли свои мысли и понял, что звучит как оправдание. А с какой стати, собственно? - Шевелись давай! - рыкнул он грубее, и сравнявшись, обхватил за плечи. - Отвали, хён. - Ким оттолкнулся и с размаху стукнулся спиной об стену в аккурат рядом с комнатой Йена. Точнее на эту ночь - Чанбина. Стена глухо отозвалась и у Минхо нервно задёргался глаз. - Ким Сынмин, у меня кулаки чешутся, как хочу тебе въебать... Не вынуждай тебя размазать по этой стене. Я горю, как хочу. И Минхо не врал. Он реально задумался, что легче было бы отбить этому полудурку все мозги, чтобы он потерял сознание. Тащить до комнаты будет проще. И там бросить валяться на полу, пусть хоть захлебнётся в своей блевоте идиотина. Минхо просто устал. Очень сильно устал. И в голове такая каша, что ему хотелось поскорее закончить эту ночь и все хорошенько обдумать. Он, конечно, дико самодостаточный человек, и не любит загоняться по пустякам, но блядь, губы Ким Сынмина на его коже это исключение. Надо только эту пьяную улитку дотащить до постели, потому что он обязан. - Отвали, я сказал! - слишком громко рявкнул Ким, размахивая руками порывисто и размашисто, параллельно не забывая икать и материться. Минхо зашипел от злости и рывком припечатал его к стенке, зажав ладонью рот. - Ты, бестолочь пьяная, не разбуди Чанбина! - Кого? - промычал тот ему в руку. - Блядь …. Ли понял, что объяснять что-либо этому парню нет смысла. Он устало закрыл глаза, молясь, чтобы ночь прекратилась и наступило утро, и все, что произошло только что, оказалось просто кошмаром. Его персональным кошмаром. Между ними было не больше десяти сантиметров расстояния, но Ли не думал и не замечал этого, бросая взгляд на дверь. Он прислушался, но Чанбин видимо спал. Хотя Минхо вообще не слышал ничего кроме сдавленного дыхания Сынмина у своего лица. Он вернул к нему свой хмурый взгляд и застыл, глядя на ладонь, что все еще зажимала рот. Ким смотрел на него пьяно, чуть пошатываясь и дышал ему в руку, и губы .. Минхо чувствовал его губы. «Как же ты бесишь меня …» Тяжело вздохнув, Минхо отпустил его, но только чтобы взять под руку, и увести подальше от двери. Они подошли к комнате Кима и тот опять спихнул Ли от себя. Встав как вкопанный, Сынмин вдруг неуклюже стянул с себя пальто, с пинка открыл дверь и бросил одежду на пол. Перешагнув через черный верх, Ким прошел в глубь комнаты. Физиономия Минхо так и вытянулась от удивления. Но поднимать пальто не стал. - Ладно, - кашлянул Ли. - Если тебя начнет тошнить, не спутай мою дверь с ванной. Сынмин не ответил. Вряд ли он вообще слышал его или обращал внимание. Он снова начал бубнить под нос мелодию, ту же, что напевал пока копошился, не в состоянии вставить ключ-карту и открыть дверь. Минхо ждал, что тот включит свет и не уебётся об угол кровати или свой шкаф, но Сынмин продолжал стоять, шатаясь как одинокий кипарис и пытался расстегнуть остатки пуговиц. - Бестолочь … - невольно ухмыльнулся Ли, и прошёл следом в комнату. Он встал рядом и смотрел на его силуэт, освещённый блеклым светом уличных огней и прислушался к голосу. А Ким все напевал какую-то грустную мелодию, без слов, но почему-то тянул ее хорошо, и не скажешь, что пьян. В паре метров Минхо увидел кровать. Ну, как видел - знал. Он был уже здесь. Не раз. Так что как истинный кот прекрасно ориентировался в темноте - у него буквально рентгеновское зрение, если речь идет о комнате Ким Сынмина. Она просторная, в бежевых тонах, на стене у кровати висят фотографии и гирлянда, рядом тумба. Слева от кровати у окна стол и синтезатор, в углу кресло, Минхо любит там валяться. Справа от кровати стоит узкий длинный шкаф, забитый одеждой, но все на своих местах - в вопросах порядка Сынмин педантичен и аккуратен. Минхо вообще нравится комната Кима. Здесь ему не менее уютно, чем у себя. По крайней мере, нигде не валяются грязные вещи и всякий хлам, типо пустых бутылок из под воды, как у Джисона. Вот у кого хаос в комнате не по пьяни, а по жизни. Минхо вспоминает, что тот обещал «скоро быть» и пропал с потрохами. Ему хочется в первую очередь, как эта задница припрется домой, отшлепать его до синяков. Если бы Хан был дома, то ему не пришлось бы возиться с Сынмином - это работа Хана. Он любит его. А Минхо его не любит. Ну не настолько, чтобы терпеть пьяные выходки. Если бы Хан был тут, то ничего этого бы не произошло. А теперь рядом с Сынмином как-то даже дышать тяжело… Минхо смотрит на кровать и думает, что сейчас надо бы уложить Сынмина в постель, как его прошибает от собственных грязных мыслей. Минхо переводит на Сынмина свой растерянный взгляд и понимает, что думает совсем не о том и походу теряет рассудок, раз рассматривает его стройное тело, что качается в такт мелодии и почему-то выглядит иначе. Да, блядь, Ким Сынмин вообще выглядит весь иначе. И Минхо думает о нем не так как надо бы. Его взгляд упирается о широкие плечи и спускается вниз, не без удовольствия отмечая статное сложение спины, что сужается осиной талией в этой странной, бесячей рубашке. И куда он ходил вообще в таком облегоне?! «Не твое дело», - сбривает он свои мысли, не понимая почему его реально волнует этот невинный вопрос. Сынмин расправил плечи и с них слетела рубашка, соскальзывая по рукам, и с размаху полетела на пол скомканной тряпкой. Минхо уставился на нее, с секунду удивлённо моргая, и пытаясь уложить в голове донельзя аккуратного Ким Сынмина и этого, что разбрасывается вещами направо-налево и делает другие …. неприличные вещи. Может его кто-то покусал, пока он бухал? Или он выпил не соджу, а какую-нибудь колдовскую настойку, что сносит башню к херам? И тут Ли услышал, как пьяная оболочка Кима начала лязгать бляшкой ремня, собираясь, скорее всего, стянуть с себя брюки. - Подожди, Ким Сынмин, не раздевайся! - выпалил Минхо, закрывая лицо руками. Он вдруг осознал, что ему … неловко. - Ли? - Минхо осторожно убрал руки и увидел, что Сынмин стоит напротив, и - слава всем богам - в брюках и футболке. - Я просто... хотел помочь... кровать далеко … вдруг … - промямлил Ли, понимая, каким придурком он сейчас выглядит. - Мы у меня в спальне. Я знаю, где моя кровать. - усмехнулся пьяно Сынмин, заторможено хлопнул дважды и у прикроватной тумбочки загорелся теплый свет от небольшого светильника. Минхо бросил туда взгляд и заметил умилительную вещь - Крошку Пикачу. Тот желтеньким пятнышком сидел на темной тумбочке и явно ждал хозяина, чтобы лечь с ним спать. Это настолько сильно, просто кардинально разнилось с Ким Сынмином, что только минут десять назад зажимал его на полу, рассыпая его мозг на атомы, что Минхо подавил нервный смешок. - Хватит тут стоять … я буду раздеваться, - сбил его с мыслей Сынмин, и его речь была уже почти бессвязной, то ли от соджу, то ли от усталости. Он вдруг пошатнулся, уходя в крен, потерял равновесие и начал падать. - Да вы издеваетесь... Минхо успел перехватить его пьяную тушку, но сам чуть не упал от тяжести расслабленного тела. Не будь его рядом, Сынмин грохнулся бы на свой вычищенный паркет. И кто его знает, может утром уже не разговаривал бы, а лаял, или блеял. Минхо в этом уверен. Как танцор он знает на 100% - падать с высоты своего роста такое себе удовольствие. Минхо хотел поставить Кима на ноги, и взять под локоть и увести на кровать, в надежде, что тот не саданет ему с этого локтя по лицу. Но тот не мог удержать равновесие и продолжал валиться, словно вместо ног у него две макаронины. Минхо устало закатил глаза, и подхватил его на руки. Уложив его на кровать, он запоздало понял, что не успел вытащить правую руку из под его лопаток. Он пытался выдернуть ее силой, но скривился от боли. - Сделай милость, приподнимись. Но Ким уже лёг и вставать не планировал. - Что ты здесь делаешь?.. - задал он пьяный вопрос, и Минхо уже реально было смешно. - Блядь, сказку на ночь пришёл почитать. Приподнимись говорю. - Сказку? - Боже… как же ты бесишь бестолочь пьяненькая… Ким тем временем его не слушал и снова попытался снять с себя джинсы. Он потянулся пальцами к молнии брюк, и Ли почувствовал приступ удушья. - Ким Сынмин, прекрати передо мной раздеваться! - зашипел он, и в панике дернул руку со всей дури, но рука в ответ саданула по сухожилиям и он чуть не вскрикнул от боли. Ким повернулся к нему теперь зажав уже по плечи и с какого-то хрена начал бить, выталкивая с постели, да так, что стиснутая рука угрожала Минхо вывихом всех возможных суставов. Его сухожилия затянулись в тугой канат, готовые разорваться. Минхо в панике схватил кулаки Сынмина свободной левой и придавил под собой, упираясь ему всем телом в грудь. Но боль в локте только усилилась, стреляя по вискам. - Хватит! - закричал Минхо, - Если ты сломаешь мне руку придурок, я тебя тут же завалю! - и ему уже пох на сохранение спокойствия Чанбина. Пусть сука придёт и поможет отпиздить это пьяное чудовище. Он толкнул его сколько было сил, и залез сверху, стиснув бёдрами и зажав предплечьем его горло. - Ненавижу …- Сжатый Ким уже не дергался и только тяжело хрипел. - Ага, взаимно. - оскалился Ли в язвительной усмешке. - Слезь, пожалуйста, мне больно, - Сынмин приложил все усилия, чтобы голос звучал как можно более жалобно. - Не могу придурок - моя рука попрощается со мной, если я встану и ты дёрнешься. - Обещаю, что не буду .. бить .. толкать… честно… - уже еле выговаривал Ким, задыхаясь. - Ладно. Я встану, и ты приподнимешься и я вытащу руку. Если ты сделаешь хоть одно резкое движение, я придушу тебя голыми руками. Голой рукой. Блядь. Не важно! - Минхо закрыл глаза, шумно выдохнул, пытаясь унять раздражение. Наконец, он ослабил хватку. - По моей команде … - но Минхо не успел договорить, как Ким обхватил его шею руками и подтянулся. - Подожди.. - Ким сплел кисти вместе, и выгнулся в дугу, откидывая голову назад так, что Минхо почти губами коснулся его шеи. Как только его спина приподнялась с постели, Ли с облегчением высвободил смятую руку, что болталась как тряпичная кукла. Сынмин отцепился от его шеи и упал на подушку. Запрокинув руки над головой, он прикрыл свои глаза тыльной стороной ладони, словно его сейчас слепил слишком яркий свет, а может, это была просто попытка сбежать от реальной картины происходящего, где на нем сверху сидит другой человек. Его рёбра вздымались от тяжёлого прерывистого дыхания. Ким глухо кашлял и пытался дышать через рот словно загнанный зверёк. Минхо же смотрел на него сверху вниз, разминая суставы, и надеясь, что завтра боль в руке утихнет. Его дыхание вконец сбилось и он весь вспотел. Майка неприятно липла к телу и по вискам стекал пот. Даже в спортзале с Чанбином он не уставал так сильно. Кстати о Чанбине… Минхо обернулся к распахнутой двери, ведущей в общий коридор, и прислушался. - Мне жарко, - пробормотал Сынмин еле слышно, глотая слюну в пересохшем горле. - Даже не проси, чтобы я принёс тебе попить. - отозвался Минхо, повернув к нему голову, - Я туда цианида насыплю. Сынмин безнадежно заскулил, и отвернулся, бормоча что-то нечленораздельное. Минхо самому хотелось пить. В его глотке было сухо как в степях Монголии. Но он как дурак продолжал сидеть на Сынмине и не мог оторвать глаз от чужого разгоряченного тела. А точнее - раскрытой длинной тонкой шеи, на которой мерцали капли пота. Минхо никогда бы не подумал, что это может выглядеть так… - Принесу, если скажешь зачем целоваться лез. - сказал вдруг Минхо и сам охуел от собственной наглости и смелости озвучить мысли. Он как бы не планировал, но почему-то сейчас, глядя на Кима, ему захотелось спросить. Он не знал, зачем спрашивает. Он не понимал, почему ему важно это знать. Но ему было важно. Критически важно. - Хотел. - сипло отзывается Ким, глотая воздух, и не открывая глаз. Минхо замер, чувствуя как от напряжения свело мышцы. - Хотел? Меня? - Да. - Сынмин, - Минхо выдержал паузу, и четко спросил: - а ты понимал кого целовал? Минхо ждал ответа, уверенный, что Ким сейчас скажет какую-нибудь чушь. Ну как чушь - имя какой-нибудь девушки. Ведь он его отшивал, и все эти «бесишь», «мне плохо от тебя», разве не от того, что Ким запоздало осознал с кем так неумело целовался?… В голове Ли так много мыслей роились в хаотичном порядке, что он сдавливал своё дыхание, прислушиваясь к Сынмину и не сводя глаз с его губ. Он знал, что он ответит: «Ты моя Юки», ну или как там зовут ту, с кем он сегодня беспутно пьянствовал? Знал, но хотел услышать другое. - Минхо. Ли Минхо. - так же сипло произнёс Сынмин и облизнул пересохшие губы, а затем сильнее прижал к глазам свои запястья, словно со стыда … Сердце Минхо пропустило удар. Кажется оно вообще забыло, что надо так-то биться в такт и вовремя, качать по венам кровь, чтобы он не подох тут на Сынмине, растекаясь лужицей. Он смотрел на него и не мог поверить услышанному, как и оторвать взгляд. Пульс разогнался куда-то за 240 в районе висков и клокотал в глотке. Теперь ему стало реально плохо. Потому что этот голос, что произнёс ЕГО имя, взмокшие волосы и горячее тело, губы, пухлые и влажные от следа языка, дыхание прерывистое и тяжелое … Все это ненормально сводит с ума. Ли схватился за грудь, будто бы это помогло ему утихомирить сердцебиение и сполз на бок, ложась рядом на спину и тупо глядя в потолок. Ему просто надо было отдышаться. Совсем малость. Ничего, если они немного полежат вместе. Сколько раз они уже лежали так вместе, касаясь друг друга, хотя бы плечами? Не так уж и мало, во время съёмок в загородном доме, где они отдыхали все ввосьмером, и когда снимали в гостинице VliVe после концерта в Сиднее. Сынмин вообще лёг тогда ему на грудь и сплел их колени вместе, и Минхо даже обнимал его за шею. Ему тогда было комфортно и хорошо. Он чувствовал себя … уютно? А сейчас, Минхо пытался понять, что же чувствует в эту самую секунду, потому что ему ни фига не уютно. Ему откровенно плохо. Его сердце готово вот-вот разорваться. И поправочка: они никогда не лежали ночью лишь наедине на одной кровати. - Сынмин… Ли поднял голову и посмотрел на Кима. Тот лежал, все ещё сдавленно дыша, закрывая лицо. Минхо не мог видеть его глаз, но чувствовал, что Сынмин вздрагивает не от соджу. Ему так же паршиво и неловко сейчас как и ему? Ли приподнялся, и убрал руки с его лица. Сынмин устремил на него свои пьяные зрачки и шумно выдохнул, отнимая руку. - Принесешь мне воды? - спросил он. - Нет. - Даже не удивлён. Минхо, навис над ним, глядя в упор, и Ким тут же отвернулся, открывая вид на свою выгнутую красивую шею, в которую Ли так и хотелось вцепиться… Минхо понял, что ему это нравится. Больше, чем податливый Ким Сынмин, ему нравится такой: робкий, колючий, смущенный… Странный. Минхо готов записать себя в список не менее странных людей, которым нравится чужая мужская шея. Пиздец. Приплыли. А вот смотреть все равно хочется и прикоснуться хочется. «Блядство…». Минхо резко отстранился, и перебросил ноги к полу, сев к краю кровати. Ему становится тяжело дышать рядом с Сынмином. Ему вообще тяжело соображать рядом с ним. Он уже не соображает. Этот отзвук сбивчивого дыхания в полной тишине и сиплый шёпот Кима сводит его с ума. Он медленно вобрал в себя воздух и сгорбившись постепенно выдохнул. Он не понимал почему Сынмин пробуждает в нем такие неправильные эмоции. Каждый раз стоит ему оказаться хотя бы на какое-то время с ним наедине. Или просто поймать не себе его взгляд. А сейчас в его эмоциях виноват поцелуй? И эта кровать? Господи, лучше не думать о кровати… Завтра утром он проснётся и все будет как прежде. Но где-то в глубине души Минхо понимает, что нет, ни хрена не будет как прежде. Сынмин приподнялся, и начал стягивать футболку. Ли услышал как вжикнула молния на брюках, а джинсы стянулись вниз, и их отбросили ногами на пол, лязгнула бляшка от ремня. Следом куда-то в угол полетела футболка. Минхо тяжело сглотнул, и, не поднимая головы и не оборачиваясь решил пойти к двери. Он не хочет смотреть на Кима. Нет, точно не сейчас. Вряд ли после увиденного он … уйдёт. А испытывать судьбу не хотелось бы. Но не успел он приподняться, как ему надавили на плечи и утянули назад. Ли упал обратно на мягкий матрас, ощущая воздушный пух одеяла под шеей и ладонь Сынмина у себя на плече. Тот подтянулся к нему, и его голова нависла сверху валетом. Минхо увидел его голые плечи, тонкие ключицы, шею в каплях влаги и губы. Пухлые губы у своего лица прямо напротив своих глаз. Минхо снова продавил ком в горле, думая, что это полный финиш. Потому что ему от этого вида невыносимо жарко и хочется пить, осушить сразу несколько банок газировки и не думать, что вот так, нависая над ним, с ниспадающими локонами каштановых прядей, в приглушенном тёплом свете лампы Сынмин такой… притягательный. - Поспишь со мной? - спросил Ким заплетающимся языком. Его насмешливый взгляд блуждал и не мог сконцентрироваться на глазах Минхо. Как собственно ни на чем ином. Минхо смотрел и не знал, что ответить. Он только чувствовал, что потихоньку теряет самоконтроль и в груди сильно давит, а в паху - сильно тянет. - Ты же сказал, чтобы я отвалил. - Теперь не хочу, - улыбнулся широко и невинно Ким, как он только умеет, и пряди карамели коснулись губ Минхо, щекоча и ему захотелось ... Нет. Минхо не хочет думать о том, чего ему там сейчас захотелось. Он уже чувствовал, что этот парень начинает постепенно выжирать ему мозги. Почти ничего не оставил. Настолько пустеет в черепной коробке при виде него, что сводит скулы и не только … - Мне лучше уйти. - хрипло отозвался он, прочистив горло, и добавил чуть тише: - Это плохо кончится, Ким Сынмин. - Ты не хочешь? - Ким Сынмин, ты пьян, - пора констатировать этот факт. - И что? - он расплылся в очередной широкой улыбке: - Воспользуйся тем, что я пьян и останься. Обещаю, что не убью тебя ночью. И целовать тебя не буду. Минхо читает на его лице усмешку. И это злит. Этот пьяный голос, и теплый свет в его волосах, распахнутая дверь и слишком удобный матрас - все это злит Минхо. И желание поддаться этому парню и научить его целоваться - тоже безумно безумно злит. - Поговорим, когда протрезвеешь. Уверен, ты будешь против. Ким рассмеялся и его дыхание обожгло щеки. Взгляд Минхо дрогнул. - Когда смелости хватит, приходи. - кинули ему сверху издевку и глумливое пьяное личико с громким смехом исчезло из поля зрения. - Уходи. *** Как целуется Ким Сынмин? - Не так хорошо, как ты. - Пфф... придурок. Не хочешь, не говори. - усмехнулся Бинни. - Он наверное даже не умеет. «Это правда», - хотел сказать Ли, но промолчал. Чанбин смотрел на Ли, как-то осторожно, словно не желая обидеть, и спросил тихим вкрадчивым голосом, почти полушепотом: - Тебе не понравилось? Минхо опустил голову, разглядывая с интересом скучный серый кафель. - Нет. - Ну да, ну да... - ухмыльнулся хитро Бинни. - Если Хан твой соулмейт, то Сынмин кто? «Это другое» - это что? - Он придурок, - фыркнул Ли, и слегка подумав, добавил: - Просто глупый Щенок. - И ты не хочешь, чтобы этот Щенок был соулмейтом? - С хрена ли. - опять фыркнул Ли и закатил глаза. Нет, он определённо не желает этого. - А кем ты хочешь его видеть? Минхо пожал плечами, царапая носком кросс пол. Ему хотелось бы ответить "мембером", "никем", "макнэ", но в голове рой мыслей выводит какие-то другие уравнения. Минхо поднял на Бинни глаза и устало выдохнул. Запрокинув голову он взглядом уперся в потолок, словно бы там нашёл ответ на вопрос, что мучил его всю ночь. - Блядь. Я сам теперь не знаю. ***