I only need you/Мне нужен только ты.

      Уже вечером, сидя в общей палате, рядом со спящим Томом, он рассматривал пропахшее кровью, отчаяньем, бинтами и антисептиком помещение. Смотря на свои туго забинтованной руки Гарри наконец-то не чувствовал постоянной боли, пробирабщей до самых костей. Серьёзных проблем у него не обнаружили, только ожоги, жар, вызванный воспалением и стрессом, ушибы и не ужасно глубокие раны. Намазав его всеми вонючими мазями, болезненными средствами, обмотав бинтами пол тела и влив в горло пару горьких лекарств его отпустили.       "Я наверное теперь похож на мумию."— думал Гарри.       Хотя смотря на других больных, он думал о том, что ему ещё повезло. Пострадавших в этом отделении было очень много. Они лежали на каждой кровати, некоторых даже пришлось разместить на полу. Люди не были готовы к этому. Кто стонал, через каждый хриплый вздох, и кашлял кровью. Кто то метался в бреду, бормоча непонятные слова и вскрикивая, будто бы он всё ещё был на горящих улица Лондона. А кто то тихо лежал, как Том.       Это помещение было отведено для тяжело раненных, Гарри не сказали, всё таки какого состояние его нового друга, но к нему постоянно подходил кто то из персонала, и что то делал. Уж не известно, проверяли жив ли он или просто давали нужные лекарства. Когда он пытался спросить об этом, они тихо вздыхали и гладили его по голове, с тем самым взглядом: "Ничего не понимающий бедный маленький мальчик". Гарри ненавидел это. За десять лет в приюте, он так устал от этих печальных взглядов и тяжких вздохов, что не мог не злятся на них. Хоть ему и было так мало лет, он уже не выносил жалости в свою сторону.       "Интересно, где я теперь буду жить? — печально думал он, — неужели мне придётся уйти в лес и жить отшельником, питаясь ягодами?"       Животных он очень любил, и думал, что даже когда станет жить на улице, не убьет ни одного кролика, лисицу или оленя. Вздыхая, он полностью погрузился в свои мысли.       "А миссис Фитчер была и не такой плохой.. Однажды она даже угостила меня кусочков шоколада. Шоколада! И моя кровать была хорошей, немного скрипела и проваливалась, но это лучше чем ничего. На Рождество мне подарили красивую пуговицу, такую, с узором в виде розы. И мы всегда, в этот единственный день в году, (если не считать последний год) ели запеченую индейку. Вряд ли я еще когда то поем ее. Почему я не замечал этого раньше?"       Гарри захотелось плакать и в глазах, из-за слез, стало мутнеть. Что же теперь будет? Неизвестность пугала больше всего. Может зря он решил остаться тут, в больнице? Может надо было ехать с другими? А вдруг будут ещё бомбардировки? Он вспомнил весь ужас, которой был вчера. Такое чувство, что это было очень давно, лет десять назад. Вот бы вернутся назад во времени, и что бы война никогда не начиналась.. Он и сам не заметил, как по его щекам начали катиться слезы, а он тихо всхлипывать. Заметив же это, Гарри быстро утер лицо. Ему уже десять, а он плачет. Хотя, в последнее время он видел слишком много плачущих взрослых. Неужели так тоже можно? Они же всегда ругали его за такое, а сами.. Он повернул голову и посмотрел на хмурющегося во сне Тома. Когда же он проснется? Наверное, Гарри станет его старшим братом. Он бы хотел этого. Иметь кого то, столь близкого, разве это не счастье?       "Думаю Том будет не против. Всё таки он тоже сказал, что был из приюта, а значит похож на меня. Интересно, он тоже не знает своих родителей?"       Он много раз размышлял над тем, какими были его родители. Наверное они были самыми добрыми людьми в мире. Вот бы когда то они пришли за ним. Может они просто были заняты на работе последние десять лет, или пошли в кругосветное путешествие, забыв взять его. Он бы простил им все, любую причину. Даже никогда не видя их, Гарри любил своих родителей всем сердцем. Наверняка Том тоже.       Так, просидев весь оставшийся вечер в своих раздумьях, Гарри не заметил, как сам заснул, свернувшись калачиком на кровати, в ногах Тома. Ему всё равно не куда было идти. Многие взрослые и дети, сидящие у других постелей, тоже не знали куда идти, или не хотели, или боялись оставить своего родственника одного. Постепенно всё погрузилось в тишину, иногда нарушаемую чьими то шагами по коридору, плачем чьего то ребёнка или тихим скулежом тяжело раненного. Всем было не спокойно, каждый метался в своих снах, раз за разом переживая первую в своей жизни бомбёжку.       Но первую —это ещё не последнюю.       Неспокойную ночь разрушил вой сирен.       Никто не знал, что их ждет. «Блиц» на Лондон был объявлен актом возмездия за налёты на Берлин. Он начался в ночь с 6 на 7 сентября 1940 г. и налёты продолжались непрерывно до 13 ноября 1940 г. К концу мая 1941 года более 40 тысяч мирных жителей, половина из них в Лондоне, были убиты в результате бомбардировок.       Но об этом знаем только мы.