Мы ещё подростки

      Стоя напротив двери, Такемичи молча смотрел на свои зимние сапоги, под которыми образовалась лужа с песком и маленькими камушками гравия.       Ключ с третьего раза попадает в замочную скважину. Всего 10 минут. Не больше.

1 оборот.

      Несколько маек и шорты.

2 оборот.

      Старый серый заяц с малиновой заплаткой на правой лапке.

3 оборот.

      Интересно, его родители сейчас на кухне или спят?

Щелк!

      Открывая входную дверь как можно тише, Такемичи напряженно заходит внутрь и так же тихо закрывает её, замирая на несколько секунд.       Тишина.       Первое что бросается в глаза — чистые зеркала шкафа-купе и аккуратно составленная обувь. Такемичи чувствует запах риса, курицы и имбиря.       Сняв сапоги, мальчик настороженно и с тяжелым комом в горле идет вглубь квартиры, прямо к арочному проходу на кухню.       Висящие по стенам коридора розовые бра потеряли тот серый оттенок, а лампочки, кажется, стоят новые.       На подоконнике больше нет тех самых засохших цветов в горшках, лишь пустая пепельница и чистое кухонное полотенце. На столе тканевая скатерть в красно-белую клетку, салфетница и чашка с остывшим чаем. Чистая посуда на мокрой тряпке.       На холодильнике вновь висят магниты и несколько семейных фотографий.       На кухне никого нет.       Напрягшись в плечах, Такемичи идет в сторону гостиной и осматривается. Белый тюль из полиэстра колышется от холодного ветра, рядом стоит сушка с высохшей одеждой и спальным бельем. Подойдя к ковру, Такемичи аккуратно садится на колени и склоняется к полу. Ковер пахнет мылом и порошком. Диван застелен темным покрывалом, на кресле валяются несколько подушек с пультом от старенького телевизора, тарелка яблок и журналы про мотоциклы и машины лежат на деревянном столике.       Папа увлекся машинами и мотоциклами?       Резко подскочив, Такемичи рванул в сторону своей и Хироши комнаты, распахивая дверь.       Открытое окно, застеленная кровать, книги и тетради лежат на полочках письменного стола, а старый заяц сидит на прикроватной тумбочке.       Майка, шорты и заяц.       Такемичи не знает что делать, как себя вести, как реагировать на происходящее. Мальчик лишь с силой трет глаза и икает, шмыгая носом. Вся одежда на своих местах — чистая и глаженая. Постельное белье стопкой лежит в нижних ящиках.       — Мичи?       Голос мамы нежный и с задоринкой.       — Ока-сан…       Такемичи смотрит на маму и вновь шмыгает носом. Черные волосы собраны в тугую косу, серая майка с белым силуэтом кота, домашние бежевые шорты и тапочки на босую ногу.       Свежо, чисто, пахнет едой и счастливая, улыбчивая мама.       Это пугает. Напрягает.

      Что происходит?

      Только Такемичи захотел что-то ответить, как тишину прерывает трель дверного звонка.       — Иду!       Мама счастливо выбегает из комнаты. Неужели, мама и папа помирились? Это значит, что все будет как прежде, да?       Повторно осмотрев комнату, Такемичи замечает белый конверт на своем письменном столе.       Из коридора слышен шепот, смех и шуршание пакета.       — …перца. Поэтому, я взял морковь. Думаю, так будет вкуснее.       Беря конверт в руки и открывая его, Такемичи видит 41.000 йен и улыбается. Мама и папа вернули ему 21.700 йен и добавили ещё 19.300 йен. Он просто обязан отдать их Коконою.       — Ока-сан, ото-сан, спа…       Такемичи резко останавливается, а улыбка словно прилипла к лицу.       — Знакомься, Мичи. Это — Сано Шиничиро, — женщина счастливо улыбается. — Шин-и, это — Такемичи, мой старший сын.       Супружеское кольцо на безымянном пальце отсутствует.

***

      — Мичи-Мичи, так что ты решил по поводу Тосвы?       Изана отпивает крепкий кофе, морщится и с интересом смотрит на мальчика, который сжимает в своих руках плюшевого зайца.       Кажется, у Такемичи начинается тремор.       — Хэй, что-то случилось, Мичи-Мичи?       Изана хмурится. Такемичи продолжает молчать, смотря куда-то перед собой поплывшим взглядом. Уголки глаз красные, как и кончик носа.       — Моя мама завела себе любовника, — Изана фыркнул. — Сано Шиничиро — старший брат Манджиро.

О.