Miracles happen

Когда они вошли внутрь старой мельницы, в нос ударил затхлый, сырой запах прелой древесины, смешанный с магическими отголосками пыток. Сквозь разбитые ставни внутрь пробивались тонкие лучи лунного света, разрезая полумрак. Взору предстала ужасающая картина — Лили. Она сидела на полу, прислонившись к гнилой балке, её рыжие волосы спутались от крови, а глаза, обычно живые и яркие, теперь были пустыми, затянутыми мутной пеленой заклятия Империус. В её дрожащих пальцах был зажат острый осколок стекла, которым она медленно и методично выводила что-то на своей бледной, осунувшейся щеке. Резкий металлический аромат крови ударил в нос Регулусу, когда он присмотрелся ближе. «R.A.B.» Его инициалы. Вырезанные на её коже. Руки дрогнули. Что-то ледяное сковало его грудь, а затем разломилось в бушующий, всепоглощающий огонь. Ярость. Он не осознавал, что сжал палочку так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Лили… — его голос сорвался, едва слышный в этом кошмаре. Джеймс, Сириус и Ремус метнулись вперёд, встречая Родольфуса Лестрейнджа боевыми заклинаниями. Вспышки ослепительно-белого, рубиново-красного, электрически-синего света озарили стены, бросая дёргающиеся тени по полу. Марлин кинулась к Лили, быстро шепча контрзаклинания, её пальцы тряслись, когда она касалась ладоней подруги. Но Империус, наложенный Беллатрисой, был слишком силён — Лили оставалась неподвижной марионеткой. Регулус уже не слышал их. В другой части комнаты стояла Беллатриса. Её тёмные глаза сверкали безумием, а губы растянулись в безжалостной усмешке. — Ах, мой дорогой кузен, — протянула она, наклоняя голову набок, словно изучая его. — Ты решил предать свою семью ради этой… — она скривилась с отвращением, — грязнокровки? Регулус сделал шаг вперёд, его взгляд был подобен обсидиановому лезвию. — Ты зашла слишком далеко, Белла. Отпусти её. — Ты даже не представляешь, как я наслаждалась твоей подружкой, — продолжала она, игнорируя его слова. — Как же она сопротивлялась… почти не кричала… даже не выдала тебя. Разве это не мило? Тело Лили неожиданно дёрнулось, губы дрогнули. И слабым, едва слышным голосом она прошептала: — Не слушай её, Регулус… Его имя на устах Лили прозвучало так осязаемо, что Блэка почти разорвало на части от прилива неожиданной и всепоглощающей нежности. Она знала, что он тут. Джеймс, услышав это, метнул в Беллатрису «Экспеллиармус», но она крутанулась на месте, легко отбив заклинание. Кончик её палочки зловеще вспыхнул. — О, Поттер, как примитивно, — издевательски протянула она. — Тебе бы лучше послушать папочку и заниматься этими вашими снадобьями для укладки волос. Затем её глаза вновь устремились на Регулуса, и она заговорила ровно, почти ласково: — Вернись к отцу и матери, Регулус. Продолжи дело Тёмного Лорда, как и хотел. Эта девчонка не стоит твоей верности. Регулус сжал челюсти. Всё в нём горело от ненависти. Он смотрел в эти безумные глаза и понимал — это был момент, когда он выбирает, кем стать. — Нет, — его голос был низким, почти рык. — Никогда. Беллатриса взвыла от ярости и взмахнула палочкой, посылая в него смертоносное Круцио. Но он был быстрее: — Протего! Её заклятие разлетелось в стороны, с треском разрывая одну из деревянных балок. Пользуясь моментом, Регулус резко встал перед Лили и Маккинон, заслоняя их собой. Он видел только ее рыжие мазки волос и сгорбленную спину. И знал — он сделает всё, чтобы она выжила. Он услышал ругательства Сириуса, который метнул очередное заклинание в Родольфуса, когда тот вырубил Люпина. Но его брат не попал в цель. Тягаться с Пожирателями смерти было непросто. — Марлин, продолжай! — резко бросил Регулус, не сводя глаз с Беллатрисы. Марлин не ответила, только сильнее сжала Лили за плечи, повторяя заклинания раз за разом. Беллатриса фыркнула, её зрачки расширились. — Ты её защищаешь, маленький гаденыш? — прошипела она. — Какое самопожертвование! Жаль, что ни тебя, ни её оно уже не спасёт. Ты уже не Блэк! Но Регулус уже поднял свою палочку. В этот раз он не защищался. Он атаковал. В ту же секунду он послал в неё ​Конфринго, прорезая воздух огнем и заставляя её отшатнуться. В ответ Лестрейндж захихикала и с жестокой улыбкой приподняла подбородок, приказывая Лили поднести осколок стекла к своей шее там, где бился пульс. — Брось ко мне свою палочку — или она перережет себе горло. В этот миг для него не существовало ничего — ни мельницы, ни яркого света от заклинаний, ни даже собственной боли. Только Лили. Только её зелёные глаза, в которых то и дело вспыхивали проблески сознания, борясь с глухим мраком Империуса. Удивительно, но их связь была осязаема как никогда. Регулус чувствовал её страх. Он был реальным, пульсирующим, холодной коброй обвивая её сердце. Но сквозь него пробивалось нечто другое — упрямство, сопротивление. Она боролась — даже не понимая, как. Он шагнул ближе, полностью игнорируя Беллатрису, игнорируя опасность. — Лили, — его голос был тихим, но полным силы. — Посмотри на меня. Она моргнула, зрачки слегка расширились, но рука продолжала подниматься к уровню ключиц. — Я тут, — продолжал он. — Ты сильнее. Регулус не знал, как это работало, но он чувствовал нечто древнее и необъяснимое. Лили услышала его. Почувствовала. Его голос, задумчивый и тихий как тогда, когда он впервые произнёс её имя так, будто оно было важнее всего на свете. Его руки, крепко удерживающие её от падения, когда её тело тряслось от страха. Его взгляд — не презрительный, не потухший, каким он был в все эти годы Хогвартсе, а честный, почти беззащитный. Он боролся вместе с ней. Её пальцы дрогнули. И тогда что-то оборвалось. Огромное усилие, борьба с невидимой сетью, опутавшей её разум — и вдруг тишина. Заклятье Империус рассыпалось, как магические кристаллы, и её пальцы бессильно разомкнулись. Осколок с тихим звоном упал к ногам. Лили рухнула на колени, судорожно хватая ртом воздух. А Регулус, наблюдая за этим, почувствовал внутри неописуемую боль. Как будто что-то сломалось — но не в ней, а в нём. Джеймс видел всё. Даже сквозь вспышки заклинаний, даже отбиваясь от ударов более опытного темного мага, он не мог не заметить как Лили, его Лили, стояла перед Регулусом Блэком, едва дыша, дрожащая, но свободная. И он видел, как чертов слизеринец смотрел на неё с такой преданностью, будто был готов держать рухнувший мир на своих плечах ради неё. Ярость вскипела внутри Поттера мгновенно. — Экспульсо! — рявкнул он, направляя палочку на мужа Беллатрисы с силой, которую питало не только сражение, но и бушующий гнев. Лейстрейндж отпрыгнул, отражая заклятие, и усмехнулся: — Что такое, мальчик? Отвлекаешься? — Заткнись! — взревел Джеймс, и его следующая атака была куда мощнее. Джеймс не мог отвести глаз от Лили и Регулуса. Он видел, как пальцы Лили дрожали, как она глубоко дышала, будто ещё не до конца осознавая, что произошло, а Блэк стоял перед ней, готовый защищать её любой ценой. — Дерьмо… — прошипел Поттер сквозь стиснутые зубы. Ему казалось, что он должен что-то сделать. Прервать этот момент. Вразумить Лили, сказать ей, что всё это — ложь, а Регулус — враг. Но потом он увидел. Джеймс с болезненной ясностью осознал — худшее для него уже случилось. Она, Лили, хотела этого. Она возвращалась к жизни, цепляясь за чертового Регулуса Блэка. Марлин, всё ещё не веря своим глазам, сжимала её руку, едва удерживаясь от слёз. Воспользовавшись моментом, Сириус ловко направил палочку на удивленную Беллатрису без единого сомнения: — Сектумсемпра. Её резануло совсем рядом с тем местом, где должно было находиться сердце ведьмы. Грудь Лестрейндж судорожно вздымалась, но даже теперь, даже в поражении, в её чёрных глазах горел тот же неугасающий огонь безумия. — Вы допустили огромную ошибку, — прошипела она, медленно поднимаясь с пола. — Особенно ты, Регулус Арктурус Блэк. На Сириуса мне давно плевать. Но с тобой… Регулус не дрогнул. Её лицо исказилось в злорадной усмешке. — С тобой, мой маленький кузен, мы еще разберемся… — прошептала она и скривилась от боли, а в следующий миг её тело дёрнулось и исчезло в хлопке чёрного дыма вместе с Родольфусом. — НЕТ! — Сириус метнулся вперёд, но схватить их было уже невозможно. Лишь эхо её мерзкого смеха повисло в воздухе. Мгновение никто не двигался. Только шумное дыхание, тяжесть осознания — и запах крови, пропитавший воздух. — Лили… — голос Марлин дрожал, когда она осторожно сжала её лицо в ладонях, осматривая порез. — Лили, ты… ты здесь? Ты с нами? Девушка моргнула, затем ресницы вздрогнули, а губы изогнулись в слабой улыбке. — Здесь, — прошептала она, прижимаясь к подруге в ответ. Марлин закрыла глаза, облегчённо выдохнув. Она прижала Лили к себе, и на мгновение все забыли о том, где они находятся. Но Регулус знал, что для него это только начало. Он не сказал об этом вслух. Это его проблемы. — Вам пора уходить, — твёрдо заявил он, оглядывая остальных. — Они могли трансгрессировать за подмогой. Сириус кивнул, помогая Люпину подняться. Марлин и Джеймс поддерживали Лили, чья слабость ещё не прошла до конца. Когда они вышли, Регулус бросил внимательный взгляд на неосвещенные углы мельницы. Ему казалось, что в тенях ещё слышится злобный хохот Беллатрисы. Возможно, он бы мог задержать их, если бы они вернулись с остальными Пожирателями. И хорошенечко встряхнуть, давая остальным возможность выбраться живыми. Ему самому уже было все равно. Он всё ещё чувствовал это — холодок под кожей, который пришёл вместе с тем знанием, что изменило его судьбу. Грязный магический секрет. Насмешка древнего жребия. Что-то внутри него теперь принадлежало не только ему. Регулус стиснул зубы. Он разберётся с этим. Позже. Сейчас главное — идти дальше.

***

Когда Регулус закрыл за собой входную дверь хижины, его лицо было напряжено, а пальцы всё ещё сжимали палочку, готовые к очередному бою. Он не искал её взглядом, надеясь, что они ушли достаточно далеко, чтобы быть в безопасности. Блэк осторожно ступал пустыми улочками сонной деревеньки, окутанной рассветным зимним туманом. Но они ждали его у реки рядом с еще закрытой лавкой швеи. И когда Лили сорвалась с места и бросилась к нему, он едва не пошатнулся от неожиданности. Но его руки раскрылись, будто ждали её. Тело действовало быстрее сознания, быстрее, чем убийственные взгляды Джеймса, чем чужие голоса, чем всё остальное. Лили сама не осознавала, почему первым порывом было дождаться Регулуса. Но это было единственное, что имело смысл. Она просто не могла позволить ему исчезнуть из ее жизни. Она прижалась к нему, и он тут же обхватил её, крепко, как будто хотел стереть из её памяти все ужасы этой ночи и забрать всю боль. Вдыхая аромат её спутанных, испачканных кровью и пылью рыжих волос, он понял, что для него не существует ничего прекраснее. — Эванс… — его голос дрогнул, а руки сомкнулись вокруг талии девушки, и он почувствовал, как она дрожит — но не от холода. — Ты не должна была ждать меня с остальными. Тут все еще опасно. Он стоял, всё ещё держа палочку наготове, его дыхание было сбивчивым, а взгляд метался между её глазами и порезом на её щеке — той ужасной меткой, которую она сама себе нанесла, будучи под Империусом. Лили нуждалась в лечении, в изоляции от главной причины своих бед — от него. — Ты в порядке? — прохрипел он взволнованно, не привыкший спрашивать о таких вещах. Лили кивнула, но не отстранилась. Она уткнулась лицом в его плечо. Запах чего-то травяного и дымного, согревающая ткань его мантии, его рука, осторожно сжимающая её затылок — всё это было слишком правильно, слишком естественно, чтобы сейчас задумываться об этом. — Твоя палочка, — когда он передавал её Лили, его пальцы коснулись её ладони, в тот же миг что-то внутри него вспыхнуло. — Не глупи так больше, Эванс. Всегда носи ее с собой. — Спасибо… — прошептала она, не зная, за что именно благодарит. И в этот момент, среди отголосков магии после затихшего боя, среди ошеломлённых взглядов её друзей, он понял — они действительно были связаны. — Мы должны вернуться в Хогвартс вместе, — твердо заявила Лили, не отрываясь от него. — Дамблдор не станет никого из нас наказывать, если мы расскажем правду. Я писала ему о семье Регулуса. Джеймс тут же выступил вперёд, его лицо пылало от гнева. Поттер был зол, он не понимал, почему она защищает Блэка. Почему, после всего, что произошло, она не отворачивается от него, не бежит прочь? — Он не идёт с нами! — Джеймс… — устало прошептала Лили, не в силах сейчас объяснять, что не может просто отвернуться от Регулуса. — Ты забыла, что на чьей он стороне? Хочешь снова стать приманкой для его чокнутых родственников? — Его сторона у меня не вызывает никаких вопросов, — парировала Лили, её голос дрожал, но не от страха. Она доверяла ему. Поттер взбешённо выдохнул, но больше ничего не сказал. Лили знала — он не простит её за это так просто. Сириус, пытаясь разрядить обстановку, заметил: — Ну, кто бы мог подумать, что первый учебный день после каникул окажется таким насыщенным? Зато не существует причины лучше, чтобы прогулять Нумерологию… Хотя я и скучаю по тыквенному соку и бекону… Регулус молчал. Он просто стоял, удерживая её, позволяя себе находиться рядом, пока она сама этого хочет. Он не знал, сколько ещё сможет её держать, но каждую секунду впечатывал в память — тепло её тела, её дыхание, то, как она наивно пряталась в его объятиях. А потом Эванс подняла голову и посмотрела на него так, как будто его душа принадлежала ей. Хотя нет, она действительно принадлежала только ей. — Я всё ещё чувствую следы твоей магии, — прошептала она, когда они двинулись вперёд вместе с остальными. — Как прошлой ночью, в мельнице. Когда ты говорил с моим подсознанием. Её голос был настолько слабым, что, возможно, никто кроме него и не понял. Но он услышал. И эти слова пронзили его, словно обоюдоострый кинжал психопатки-кузины. Они пульсировала в висках, когда она продолжала смотреть на него — с недосказанностью, с вопросом, на который он не мог ответить. — Думаешь, я схожу с ума? Регулус напрягся. Он не решался сказать ей правду. Лили не должна была понимать их связь так, как он сам — как будто стоило ей разорвать их прикосновение, и его тело ощутит пустоту — болезненную, рвущую на части. Он должен был отстраниться. Должен был сделать вид, что её искренность не пробила в его броне очередную дыру. Но вместо этого он лишь чуть крепче сжал её за локоть, помогая ей переставлять ноги. Лили не сопротивлялась. Она позволила ему вести себя так, словно это было самым естественным в мире. Но Регулус знал — ничего естественного в этом не было. Это было неправильным. Опасным. Губительным для них обоих. И всё же… Он не отпустил её. Друзья Эванс смотрели на них в полном недоумении. Особенно Джеймс. Хромающий Люпин, кажется, был единственным, кто не осуждал — хотя ему, скорее всего, было не до этого после сражения с Лейстренджем. И тогда Лили пошатнулась. Слишком уставшая, слишком изнеможённая, ее хрупкое тело не смогло удержать баланс. Ноги девушки подкосились, мир перед глазами потемнел. Регулус тут же подхватил её, осторожно, словно она была самой драгоценной вещью в мире. Эфемерной, слишком лёгкой, и он почувствовал, как в нём поднимается паника. — Лили! — голос Марлин прорезал воздух. И прежде чем он успел сказать хоть слово, Джеймс выхватил её из его рук. — Убирайся, — процедил он, недовольно сверкая глазами. — Ты дал мне слово. Ты обещал держаться от неё подальше. Регулус не двигался. Он помнил это и без напоминаний. Он знал, что так будет лучше. Что с ним она в опасности. Всегда. Он был мрачной тенью, потерявшей краски. Он высасывал цвет и жизнь из неё, из ее тыквенных волос, из малахитовых радужек, из веснушек цвета крыш на рассвете, хотя его рисунки всегда оставались чёрно-белыми. Когда Лили окончательно исчезла из его рук, Регулус почувствовал, будто что-то оборвалось. Не больно, не резко — а медленно, мучительно, словно кто-то неумолимо стягивал тугую петлю вокруг его шеи. Будучи в бессознательном состоянии, её пальцы все равно цеплялись за его мантию, словно тело Лили не соглашалось расставаться с ним, даже если разум ещё не мог этого осознать. И только когда её бледная кисть бессильно разжалась и повисла в воздухе, он смог сделать шаг назад. Джеймс прижимал Эванс к себе с маниакальностью, которая демонстративно рвалась наружу. Они не произнесли ни слова, но между ними повисла напряжённость — как боевое заклинание, которое вот-вот сорвётся с кончика палочки. Регулус быстро понял — в их состоянии никто не мог воспользоваться аппарацией — слишком велика была опасность расщепления. Да и возраст не позволял. Оставалась надежда только на случайный Портключ или камин, связанный с сетью Летучего пороха, но и это казалось маловероятным в этих местах. Он сделал то, что должен был. — Кикимер, — спокойно и отчётливо произнёс он. Раздался громкий хлопок, и перед ним появился домовой эльф. Его огромные глаза зло сверкнули, когда он осмотрел собравшихся. — Молодой Хозяин отрывает Кикимера от важных дел семьи Блэков… и ради кого? Ради грязнокровки и её приспешников? Голос старого домового эльфа был полон презрения, и на мгновение Регулус услышал в нём интонацию своей матери. Но он не колебался. — Ты перенесёшь их в Хогсмид, — приказал он требовательно. — Немедленно. Это приказ. Кикимер недовольно закатил глаза, но знал, что ослушаться не может. Бормоча себе под нос о предательстве чистокровного рода, он подошёл к Поттеру, бросив на него и на бледную, обмякшую девушку в его руках сердитый взгляд. Но, прежде чем исчезнуть вместе с ними, он оглянулся через плечо и, глядя прямо на Регулуса, грустно пробормотал: — Госпожа Вальбурга Вами недовольна, Молодой Хозяин… Она выплеснула на Ваш портрет столько жгучей настойки, что прожгла дыру в стене.… Регулус не ответил. Он не дал Джеймсу и остальным увидеть, как дрогнуло его лицо. Как внутри всё скрутилось в узел от боли, сжавшей горло невидимыми Дьявольскими силками. Он просто отвернулся. А затем исчез в тумане, понимая, что это единственное правильное решение. Он должен оставить Эванс в покое, чтобы она могла быть счастлива. Но в глубине души он знал, что их связь не может быть разорвана.

***

Сириус никогда не видел своего младшего брата таким. Регулус всегда был сдержанным, холодным, даже когда они были детьми. Он был тем, кто молча таскался за ним по коридорам их проклятого дома на площади Гриммо, тихо ловя его отражение, но никогда не приближаясь слишком сильно. Он становился злее, подозрительнее, желчнее с каждым днем, отдаляясь и прячась в своих змеиных подземельях, упиваясь гадкой аристократичной натурой и талантами, которые ценились только на Слизерине. А теперь его брат стоял в пыльной мельнице, держа его подругу так, будто учился беречь что-то, а не только разрушать. По возможности, отбиваясь от четы Лестрейндж, Сириус следил за каждым его движением — от того, как он осторожно опускал её на пол и до того, как его пальцы на мгновение задержались на её запястье, проверяя пульс, чуть дольше, чем следовало. В глазах Регулуса не было привычного высокомерия. Только тревога, слишком острая, слишком настоящая. И это его, Мерлин побери, удивляло. Когда Лили очнулась и прошептала что-то, едва слышно даже для него, Сириус увидел, как Регулус напрягся, как если бы эти слова были лезвием, которое безжалостно вонзилось ему в грудь. — Думаешь, я спятила? Сириус не понял, о чём речь, но Регулус знал. Он видел это по тому, как его младший брат сжал губы, но не ответил. А потом — чуть крепче сжал её локоть, помогая идти. Это было странно. Это было… не похоже на него. Но самым удивительным было то, что Сириус почувствовал гордость. Ему всегда казалось, что Регулус так и останется слепым оружием их семьи, но сейчас перед ним стоял не просто наследник рода Блэк, а человек, способный выбирать. И он выбрал. Но когда Лили потеряла сознание и Регулусу пришлось отдать её его лучшему другу, Сириус понял — его брат был разрушен. Он отступил, его лицо оставалось закрытой маской, но Сириус знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, как тот цепляется за самоконтроль. Он терял частичку себя. Сириус стоял рядом, скрестив руки на груди. Это было почти что магическим самоубийством.

***

— Ты остался, — сказал Регулус без какой-либо особенной интонации, просто констатируя факт. Сириус усмехнулся и хлопнул брата по плечу, словно не они только что в очередной раз избежали смерти. — Ну, раз уж ты так блистательно пустил под откос свою жизнь, кто-то же должен тебя поддержать, верно? Добро пожаловать в клуб Блэков-отступников. Регулус не улыбнулся в ответ. — Я серьёзно, Регги. После пинты пива и приличного завтрака в каком-нибудь захудалом пабе по дороге всё станет казаться не таким мрачным. Альфард регулярно посылает мне деньги. Регулус без энтузиазма посмотрел на него, пересыпающего монеты из ладони в ладонь, но внутри была только пустота. Пугающая и непроглядная. — Нет, не станет. И Сириус вдруг понял — он не имел в виду страх будущей мести или бегство. Он говорил о ней. О том, что он оставил ей часть себя, а значит, где бы он ни оказался, какая бы тьма его ни поглотила — эта жертва будет следовать за ним, как призрак. — Пообещай мне, что никогда ей не расскажешь. Сириус шумно выдохнул. В глазах брата он видел не гнев, не боль, даже не отчаяние. Ни мольбы, ни угрозы. Только тихое, ужасающее смирение. И это пугало его больше всего. На миг ему захотелось образумить его — сказать, что он ничего не обещает, что Лили имеет право знать, что этот малолетний придурок не должен нести ответственность за свои безумные решения в одиночку. Никто не мог предугадать, чем обернется их с Эванс связь. Но Сириус кивнул. Он вдруг понял — Регулус всё равно сделает так, чтобы Лили была в неведении. Даже если ему придётся исчезнуть навсегда. От только-только возвращал себе брата и не мог ему позволить уйти. Блэк-старший смотрел на Регулуса с тем редким выражением, которое позволял себе только наедине с ним — без бравады, без тупых шуточек. Он сжал его плечо чуть крепче и сказал негромко: — Знаешь, я не мастер умных советов, но… если ты будешь от неё отмахиваться, как от муховертки, это убьёт тебя быстрее, чем вся эта война. И раз уж ты решил играть в трагедию, хоть не делай вид, что она тебе безразлична. Он сделал паузу, но Регулус даже не вздрогнул, продолжая смотреть в одну точку перед собой. — Можешь твердить что угодно, но я не позволю этому дерьму уничтожить тебя… Ты понял? Регулус не ответил. Но впервые за всю жизнь он не отстранился.