Драккар

      Цвие не хотелось открывать глаз. Здесь было темно и тепло. Но мысли, дурацкие сны - короткие, обрывистые, раскалывали голову на части, словно вдалбливаясь в черепушку тупым лезвием топора.                     Первым был огромный драккар. Вот, она стоит на корме, любуясь парящими в вышине, сопровождающими корабль, драконами. Море, такое спокойное при их отбытии, теперь шумело, словно взволнованное собравшимися тучами. Сигвальд, стоящий по правую руку, был зол.               - Это может плохо закончится. Я говорил Оддманду развернуться.                     Вторыми были волны. Таких она никогда не видела. Как и никогда не чувствовала такого холода – колющего конечности, сжимающего все внутренности в своих ледяных объятиях. Ей хотелось остановиться. Прекратить неразборчивые, судорожные движения, сдаться под натиском тяжелого, намокшего меха, который тянул её вниз. Она остановилась, лишь на секунду, чтобы скинуть с себя балласт мокрого плаща, но новая волна, накрыв, швырнула её в сторону, безжалостно приложив спиной о еще не затонувший нос ладьи — это привело в чувство. Она никогда не молилась богам, но сейчас она готова была ползать на коленях, умолять и Одина, и Фригг, и саму Хель.              — Сдайся, — шепот звучал прямо над ухом, громкий, властный, но вместе с тем ласковый. Слишком разборчивый под такой толщей воды, — Здесь будет тепло, здесь не нужно бороться. Не нужно бороться с собой. Ты ведь всегда сдаёшься.              «Тебя нет, тебя не существует! Помогите мне, помогите, помогите» — воздуха катастрофически не хватало, но эта мысль заставляла её грести вверх, к свету, к проблескам луны. Это был единственный ориентир, который она видела сквозь воду — «Еще один раз, ещё один! Только бы не сгинуть в царстве Ньорда, прошу, только не сейчас!»              Вынырнув, она глубоко вдохнула, вместе с морозным воздухом, ударившим по легким, заглатывая воду. Откашливаясь, Цвия вцепилась в обломок драккара, оглядываясь вокруг. Со всех сторон была лишь темнота, мертвая тишина, нарушаемая лишь воющим ветром и плеском волн. Ей было страшно, до ужаса. В данную секунду её не интересовала судьба других, не интересовало, куда все исчезли, почему она осталась одна, как она выжила, очнувшись дрейфующей, схватившись за чудом уцелевшую бочку. Обо всём этом она не думала. Единственное, что занимало мысли — был ужас. Ей было до одури страшно остаться здесь, в этой темноте, в бушующей стихии, одной.              — Кто-нибудь, — вышло тихо. Вряд ли кто-то мог услышать этот шепот, её бы нашли, скорее, по громкому стуку зубов. Руки соскальзывали, ног, казалось, она больше не чувствовала.              — Дьяр? Дьяр! - знакомый голос послышался вдалеке, почти неразличимый в шуме. Но она была дать руку на отсечение, что это не было иллюзией. Резко крутанув головой, она почувствовала, как мышцы свело судорогой, но боль уступила место радости, когда Цвия увидела в нескольких футах черную макушку.              — Флок! Флок, я здесь! — в этот раз её голос был громче. Звонкий, надтреснутый, он едва ли походил на мужской, но сейчас это не казалось важным. Она взмахнула рукой, но фигура не двигалась. В какой-то момент ей показалось, что силуэт начал отдаляться, — Флок, помоги мне, не бросай, прошу! — она его больше не видела.              В груди начала подниматься истерика. Покрутившись вокруг себя несколько раз, девушка потерялась в пространстве. Она не знала наверняка, не показалось ли ей, не было ли это игрой воображения, иллюзией, порожденной испуганным мозгом. Отпустив спасительный обломок, она ринулась в ту сторону, где, кажется, видела Берсерка в последний раз. Раз, два, три… на четвертом гребке она ушла под воду. Еще несколько попыток выплыть, но конечности больше не слушались, а веки потяжелели так, словно их налили свинцом. Последнее, что она почувствовала — как кто-то тянет её за шкирку, а ткань рубахи больно впивается в шею; как холодный воздух щиплет лицо, а на подбородок ложится горячая, обжигающая при такой температуре, ладонь, удерживая на поверхности воды.              — Дыши.