Проверка на прочность

Жади стояла около закрытого изящными решетками окна и напряжённо думала. По её подсчётам шла уже третья неделя как она оказалась в плену безумного мужчины, и до сих пор не было никаких надежд на побег, более того, неопределенность судьбы её мужа с каждым днём приводила Жади во всё более гнетущее состояние. За прошедшие дни девушка обнаружила, что в отличие от всех, кто ранее встречался на её пути, этот мужчина был совершенно не восприимчив к истерикам и угрозам, более того, каждая истерика обходилась Жади очень дорого, и негодяй забавлялся её страданиями, словно она была не более чем игрушкой. Впрочем, так оно и было для человека, который позволял себе воровать женщин исключительно ради собственного порочного удовольствия. Только чудом она до сих пор не стала жертвой его похоти, и возможно по той простой причине, что даже безумцу была дорога жизнь. Стоило ему оказаться поблизости, Жади бросалась на него как дикая львица, пиналась и царапалась с усердием и почти звериной яростью, независимо от того сколько раз негодяй толкал её и бил по лицу, сколько ночей подряд она ложилась спать с ревущим от голода желудком. Сначала у неё была отчаянная мысль не есть ничего из того, что ей приносили в комнату, но после нескольких дней изнуряющего голода, когда её желудок не получал вообще ничего кроме обычной воды из-под крана, а перед глазами начало рябить, эта решимость несколько поубавилась. Измождённое состояние не способствовало побегу, вероятно, даже будь дверь круглосуточно открыта настежь, Жади просто рухнула бы на пол без сил после десятка шагов. Голос разума наконец начал пробиваться через стену бесконечной ярости и Жади поняла, что нужно быть хитрее и хотя бы на время притвориться покорной. Другое дело, что сделать это было сложно, ведь стоило ей увидеть наглое лицо похитителя, решимость быть спокойной ускользала и она постоянно заканчивала тем, что пыталась его ударить или сыпала оскорблениями, Жади никогда не отличалась особой сдержанностью. После восьми лет когда она не была ограничена запретами, сложно было играть кроткую овечку, но постепенно Жади заставила себя до крови прикусывать язык, потому что понимала: она не сможет попробовать сбежать, если будет всегда заперта и ограничена цепями. Её недостойный тюремщик должен начать ей доверять, чтобы выпустить из комнаты. Но как провести грань, чтобы он достаточно доверял и позволил выйти из комнаты, но не попытался делить с ней постель? Пока что безумец ограничивался редкими прикосновениями и намёками, но девушка понимала, что всегда так не будет. Возможно, пока ему нравится играть с ней как с диким зверьком, забавляясь её грубыми замечаниями в его адрес, может у него достаточно женщин, чтобы удовлетворить его низменные потребности и не рисковать, что партнёрша попытается его задушить или зарезать в самый уязвимый момент, но он уже намекал, что она теперь его собственность (О, как Жади хотелось выцарапать ему глаза за такие слова!), и если она добровольно не сдается, он может её связать и взять своё. Она слышит тихий скрип за спиной и резко разворачивается. В последнее время Жади постоянно в панике, вздрагивает всякий раз, когда слышит малейший скрип или вой ветра. Спит она плохо, просыпается каждые несколько минут, опасаясь возможного визита незваного гостя. Девушка знала, что она на вражеской территории и не может никому доверять. Помимо её мучителя к ней приходили только служанки, чтобы принести еду — когда он считал это уместным — или помочь ей принять ванну, что она не могла сделать самостоятельно из-за цепей на лодыжке, все как одна в серой униформе с белыми воротниками и заправленными под хиджаб волосами, и ни одна не говорила с ней, что сводило с ума. Возможно, дело было в том, что они не говорили по-португальски, но Жади могла сказать несколько фраз на арабском и была уверена, что девушки её поняли, несмотря на то, насколько плохим был её арабский после долгих лет отсутствия практики. Судя по всему, они получили четкое указание не заговаривать с ней, вероятно, ещё одно изысканное мучение от этого подлеца, чтобы свести её с ума и усилить чувство безысходности и одиночества вокруг неё: она могла отказываться разговаривать с ним и сетовать на его присутствие, но он был единственным, с кем она могла поговорить. Однако её сегодняшняя гостья очень отличалась от этих служанок. Хотя на ней была такая же униформа как и на остальных, наметанный глаз Жади сразу же отметил ухоженные руки и дорогой маникюр молодой женщины, то как тщательно она была накрашена, будто потратила на утренний макияж не менее часа. Незнакомка наблюдала за ней сузив глаза, а поднос слегка подрагивал в руках девушки, немного сока и чая уже выплеснулось на светло-бежевые тканевые салфетки. — Кто ты?— резко спросила Жади, когда девушка наконец поставила поднос на столик, до этого умудрившись уронить масленицу, которая к счастью не разбилась. — Что вы имеете ввиду?— нервно замялась девушка, опуская глаза.— Я работаю здесь, принесла вам обед, и... — Вы здесь не работаете,— отрицала Жади. Когда девушка заговорила с ней, она окончательно убедилась, что это определённо не служанка.— Похитивший меня негодяй запретил служанкам со мной разговаривать, и если бы вы были одной из них, вы бы это знали. А ещё вы не умеете держать поднос, у вас слишком хороший макияж, и с такими ногтями вам будет трудно убираться,— хотя у Жади был не такой уж большой опыт в ведении домашнего хозяйства, она помнила, что когда они жили в доме её свёкра, Далва сразу же выгнала двух претенденток на место служанки за их длинный маникюр.— Кто вы?— Жади не хотела слишком надеяться, но отчаянная надежда горела внутри неё. Возможно ли, что она найдёт помощь в лице этой девушки? Или она станет ещё одним препятствием в этой враждебной среде? Некоторое время девушка перед ней явно колебалась, наверняка разрываясь между желанием заговорить с ней и желанием поскорее уйти. Но подумав несколько минут, она выпрямилась и повернулась к ней лицом: — Пришла посмотреть на новое увлечение мужа. — Мужа? Он ваш муж?— выпалила Жади. Часть её хотела сыпать оскорблениями в адрес женщины, которая настолько не уважает себя, что пробирается тайком смотреть на похищенных женщин, вместо того чтобы заявить в полицию на мужа-преступника, но она понимала с другой стороны, что такая возможность выпадает не каждый день. Если она сейчас разозлит эту женщину, когда ещё в этом проклятом доме появится кто-то, кто заговорит с ней? На этот раз рациональная сторона победила и Жади прикусила язык. — Он мой муж, даже если он об этом забывает,— явная горечь сквозила в голосе девушки, Жади даже показалось, что женщина именно её винила в сложившейся ситуации, как будто Жади действительно соблазнила чужого мужа, а не стала жертвой сумасшедшего мужчины. — Если кого-то и нужно в этом винить, так это вашего мужа,— на этот раз Жади не собиралась сдерживаться.— Достаточно посмотреть на цепи, чтобы понять, что я здесь не по своей воле. Как наверняка случилось и с остальными женщинами здесь, если мне рассказали правду. По правде говоря, Жади больше не была уверена, что Мария говорила ей правду, а не изначально лгала, чтобы заманить в ловушку. Когда похититель поведал ей, что Мария была частью его плана, Жади почувствовала себя последней дурой, поскольку она поставила собственную семью в опасность ради помощи девушке. Если бы Мария действительно стала жертвой, она поняла бы её желание любой ценой выбраться из золотой тюрьмы, но в любом случае она была зла, что попала в искусно расставленную ловушку. Жади знала, что иногда бывает импульсивной и действует не подумав, но вероятно впервые последствия оказались настолько катастрофическими. Раньше всегда удавалось как-то уладить ситуацию, даже когда казалось, что выхода нет. — Вы сильно ошибаетесь, если верите, что многие женщины так уж хотят отсюда выбраться. Безусловно, есть и такие экземпляры, но большинство со временем привыкают и даже начинают сражаться за его внимание,— с горечью прошептала девушка. — И вы познакомились с ним так же?— с явным скептицизмом спросила Жади.— Вы хорошо говорите по-португальски. Получается, вас он тоже украл? Она подумала про себя, что её подруга Сибилла определённо назвала бы подобный феномен Стокгольмским синдромом. Жади бывала на нескольких лекциях подруги и даже читала её статьи в журналах, откуда почерпнула много интересного. У Сибиллы была склонность поощрять в Жади тягу к знаниям и развиваться, что было одним из положительных качеств приятельницы. Вспомнив о подруге, Жади невольно загрустила, осознавая, что она может никогда больше не увидеть никого из близких и друзей, если останется в этой ловушке. А что будет с её детьми, если Жади не сможет к ним вернуться? Если Лукас действительно... Жади усилием воли заставила себя перестать думать об этом. Она отказывалась верить лжи похитителя о якобы гибели её мужа, убеждая себя, что это всего лишь психологическая атака, призванная сломить её сопротивление. — Нет, мы познакомились иначе,— отрицала девушка.— Султан был деловым партнёром моего отца, я влюбилась в него с первого взгляда и была вне себя от счастья, когда он пожелал за мной ухаживать. Он дарил мне подарки, читал стихи, водил на спектакли, мы даже ходили встречать рассвет на пляже, разумеется с сопровождающими. Мы поженились спустя три месяца после знакомства, через год я родила ему сына, а потом и второго. Те первые годы после свадьбы казались мне Раем, не удивительно, что потом всё рухнуло... Когда всё так хорошо, стоит ожидать подвоха, но я не ждала ничего плохого от моего любимого мужа и просто считала себя счастливицей...— с каждым словом тон повествования становился всё мрачнее и мрачнее. Но в какой-то момент она вспомнила с кем говорит и прикусила язык, или не хотела рассказывать ещё больше незнакомке, которая являлась не просто случайной женщиной, а пленницей её неверного мужа.— А по-португальски я говорю, поскольку до свадьбы жила в Сан-Паулу, в арабском квартале. Меня зовут Азиза, и хотя мои корни где-то в Касабланке, я прожила большую часть жизни в Бразилии. Вся семья разъехалась по разным уголкам мира, но я в любом случае уже очень давно ни с кем из них не виделась. Султан позволяет мне иногда разговаривать с родителями по телефону или писать открытки родным, но он всегда присутствует и наблюдает, потому жаловаться нет смысла. — И вы потому решили терпеть его унижения?— возмутилась Жади.— Он не имеет права так вас унижать! Если вас не волнует что он делает со своими жертвами, которых он запирает в этой золотой клетке, хотя должно волновать, подумайте хотя бы о том как он оскорбляет ваше достоинство своими позорными действиями! Вы должны бороться и поставить его на место, потребовать немедленно освободить всех его пленниц! На вашем месте я...— Жади осеклась, когда Азиза громко рассмеялась. Трудно не заметить, что смех был скорее истерикой, а по щекам девушки текли слёзы, которые она умудрялась вытирать почти не разрушая свой идеальный макияж. — Моё достоинство? Я уже давно забыла, что у меня оно когда-нибудь было. Да уж, в Бразилии похоже действительно иначе обращаются с жёнами, или же вам сильно повезло... Вы вообще везучая. Похоже, Султан ещё ни разу не наказал вас по-настоящему, раз вы сохранили этот свой пыл. — Почему вы называете его Султан?— резко выпалила Жади. От упоминания "наказаний" у неё по спине пробежал рой мурашек, она чувствовала, что не хочет знать подробности. — Потому что это его имя, вернее одно из них. Его полное имя Азиз Султан Гази, когда мы только поженились я считала, что совпадающие имена ещё один знак от Аллаха, что нам суждено быть вместе...— девушка быстро вытерла слёзы и пошла в сторону двери, когда Жади схватила её за руку. — Подождите! Вы не можете уйти!— каждое слово сквозило отчаянием, когда Жади намертво вцепилась в руку неожиданной гостьи, которая могла стать её билетом к свободе. — Если чего-то я не могу, так это остаться здесь,— отрицала Азиза.— Мой муж не может знать, что я бывала в этом доме, нельзя здесь находиться без его разрешения. — Нет, вы не можете уйти! Вы должны вытащить меня отсюда, пожалуйста!— Жади и не думала отпускать Азизу. Другого такого шанса могло и не быть, она была бы глупой чтобы упускать возможность сбежать.— Вам ведь не нравится моё присутствие, так помогите мне уйти! — С ума сошли?!— воскликнула Азиза.— Мне многое может не нравиться, но я не могу ничего с этим поделать! В первую очередь я должна подумать о своих детях! Служанки согласились провести меня в дом, они не смогут выпустить кого-то ещё! Султан сразу же обнаружит вашу пропажу! — Почему бы вам не называть его Азизом?— поморщилась Жади, очередной раз услышав это имя. Было очевидно почему мужчина предпочитал чтобы его звали Султаном, обращение ещё больше подогревало его больной рассудок. — Я не могу вам помочь!— повторила Азиза, игнорируя выпад Жади.— Он убьёт меня, вы не понимаете? Вы не знаете что он со мной сделал когда я выпустила Марию и она сбежала и избавилась от его ребёнка! Слава Аллаху, что ещё одна из его наложниц оказалась беременной и я всё ещё нужна была Азизу. Если бы со мной что-нибудь случилось, он не успел бы снова жениться быстро и зарегистрировать девочку как свою законную дочь! — Ещё одна из его наложниц?— фыркнула Жади.— Сколько же у вас детей? И сколько из них по-настоящему ваши? Получается, он использует вас, чтобы скрывать последствия своих преступлений, ведь он не может даже при всех своих деньгах открыто заявить, что похищает женщин и держит их в плену! Иначе он не сможет объяснить откуда у него взялись все эти дети! Жади чувствовала толику облегчения, когда услышала о Марии, по крайней мере о своей жизни в плену девушка не лгала. Мария действительно жила в сущем кошмаре и пыталась изо всех сил освободиться от мучителя. Это помогло Жади отпустить большую часть обиды на девушку. Жади вспомнила как Мария со слезами на глазах рассказывала, что не могла вынести мысли родить ребёнка от насильника, что она чувствовала, что родив младенца от своего тюремщика, она неразрывно свяжет их судьбы и он уже никогда не оставит её в покое. Но Мария поспешила пойти в больницу едва въехала на территорию Испании, куда добиралась на автобусе. Она не учла, что Азиз и его люди смогут вычислить её и выкрасть из больницы пока она спала после операции. — Это не ваше дело!— ощетинилась Азиза, пытаясь вырвать свою руку из болезненной хватки Жади.— Отпустите меня, иначе я позову охрану! — Ни за что не отпущу!— упрямо ответила Жади, изо всей силы пытаясь бороться с женщиной, не обращая внимания даже на то, что цепи очередной раз царапают её больную ногу.— Давайте, зовите, кричите громче, тогда они узнают что вы здесь и сразу же расскажут вашему муженьку! Как думаете, он будет рад, что вы его ослушались? Не понимаю, как можно жить с таким человеком, терпеть насилие и унижения, и даже не пытаться ничего изменить в своей жизни! — Много ли вы понимаете?!— возмутилась несчастная девушка.— У меня не было выбора! — Выбор есть всегда! Я тоже могла бы выйти замуж за того, кого мне выбрал дядя, покориться и остаться в Марокко, но я выбрала другую судьбу! В Бразилии я получила образование, у меня теперь моё собственное дизайнерское агенство, и я замужем за любимым мужчиной, у нас двое детей!— Жади умоляюще посмотрела на жену похитителя, слёзы собирались в её глазах.— Прошу, вы же тоже мать, вы должны понимать почему я не могу вас отпустить... Вы думаете о благе своих детей, я понимаю, но я должна подумать о своих. Я должна вернуться в Бразилию к моим детям, но ваш муж держит меня здесь силой! Мне даже не известно, жив ли мой муж, люди вашего мужа напали на нас во время свадьбы моей сестры, когда все были в отеле на праздновании, они навредили ему и говорят, что его уже нет в живых. Я не знаю, пугают они меня, пытаясь сломить мой дух, или Лукас и правда погиб. Если это правда, я не знаю как смогу это пережить, но знаю, что буду вдвойне нужна детям! Мел и Пьетро не могут в один день потерять отца и мать! У меня есть своя жизнь, есть семья и друзья, которым я нужна, вся моя жизнь не может рухнуть из-за эгоистичного мужчины, который решил поиграть в средневекового султана с гаремом под боком! Умоляю, помогите мне, я прошу вас, Азиза, пожалуйста... Это безумие должно закончиться, и не только для меня, но и для вас, и для других женщин, которые стали жертвой этого маньяка! — Вы не понимаете...— тяжело вздохнула Азиза. Искренний монолог Жади не мог пройти мимо неё, но она всё ещё не могла ничего сделать.— Я может и рада бы вам помочь, но я просто не могу ничего сделать, это не в моих силах! У меня даже нет ключа от цепей, чтобы вас освободить, мой муж носит ключ при себе и никому не оставляет! Даже если бы я вас выпустила, разве у вас есть деньги и подходящая одежда чтобы уехать отсюда? Я помочь не смогу. После случая с Марией муж больше не даёт мне деньги, если мне нужно что-то купить, я составляю список и отдаю охранникам, муж одобряет, и только после этого он выдаёт деньги, а потом проверяет чеки! — Но как-то же вы сюда пробрались, значит у вас есть возможность выйти из дома! — Мне понадобилось время и верные люди, чтобы провернуть это, но у их верности есть пределы... Азиз очень в вас заинтересован, он не оставит это дело если вы вдруг исчезнете! И все понимают какими для них будут последствия! — Я не верю, что ничего нельзя сделать!— Жади прищурила глаза.— Вы должны меня простить, Азиза, но если вы мне не поможете, я расскажу вашему мужу где вы были сегодня днём, вы просто не оставляете мне другого выбора. Не бывает безвыходного положения, выход должен быть. Неужели не вашего мужа никто не найдёт управы? — Разве что его отец...— после минутной паузы наконец ответила Азиза.— Но если я позвоню свёкру, Азиз будет в ярости, они в ссоре и не виделись уже десять лет, даже по делам фирмы общаются только по телефону... И сиду Мехди понадобится время, он не сможет приехать из Луксора так быстро. — И вы уверены, что сид Мехди не поддержит действия Азиза?— Жади совсем не удивилась бы, окажись отец этого человека таким же как он или даже хуже. В конце концов, как иначе он мог воспитать такого монстра? — Нет, сид Мехди честный человек, он придёт в ужас если узнает, что сделал мой муж, но я...— Азиза очень боялась обращаться к свёкру, кроме того, она была уверена, что её муж каким-то образом узнает, что она была к этому причастна и убьёт её прежде чем его успеют остановить.— Я не смогу это сделать! Моя жизнь это не игра, как вы можете себе подумать, я не могу идти на такой риск! Я должна уйти немедленно! — Моя жизнь это тоже не игра,— почти прорычала Жади,— тем не менее ваш так называемый господин решил поиграть с моей жизнью и жизнью моего мужа, и я не буду жертвой, Азиза! Если я останусь пленницей, я превращу в ад и вашу жизнь, если вы не пойдёте мне навстречу! Если ваш свёкор может остановить безумие вашего мужа, вы давно уже должны были найти способ ему позвонить, прежде чем он сделал вас соучастницей своего преступления! Рано или поздно, но я выберусь отсюда и дам показания против вас, и тогда вы окажетесь в тюрьме вместе с мужем за пособничество в похищении! Вы этого хотите? — Единственное, чего я хочу для себя и своих детей — это спокойная жизнь без страха. Кто может мне это пообещать? — Ну, если всё продолжится как сейчас, этого вы можете никогда не получить. Вы сами сказали: вы живёте с человеком, который в любой момент может вас убить. Вы в безопасности только пока нужны ему и исполняете его больные прихоти. Он либо маньяк с манией величия, либо психически нездоров, не в своём уме, вы не понимаете? Чем больше вы танцуете под его дудку, тем больше он сходит с ума! — Раньше он меня любил...— к изумлению Жади, Азиза всё ещё попыталась защитить мужа.— Я уверена, что любил. Вы не знаете как у нас всё начиналось, как он был счастлив пока я носила мальчиков... Это не могло быть игрой, человек не может столько лгать! Мы поженились не по договоренности, это был брак по любви. Это глупо, я знаю, но даже после всего, что он со мной сделал, после всех преступлений, часть меня отчаянно его любит и жаждет ответной любви. Да, я его боюсь и отчаянно ненавижу, но люблю сильнее. Но своих детей я люблю гораздо больше... Если бы я не боялась, что мои дети останутся без матери, меня наверное не волновало бы, что вы ему расскажете, я подчинилась бы его воле и позволила меня наказать. Ведь я предаю мужа, то, что с ним случится — творение моих рук... Сид Мехди добрый и справедливый человек, но строгий отец, он не позволит даже родному сыну остаться безнаказанным за его поступки. — Азиза, ваш муж годами похищает людей, он преступник!— в шоке воскликнула Жади, не веря своим ушам. Она могла понять безумную силу любви, потребность быть с любимым мужчиной во что бы ни стало, но этот человек был сумасшедшим. Жади не была уверена, что смогла бы остаться преданной ему, окажись она, не дай Аллах, на месте этой несчастной. — Мне пора идти, я здесь очень долго...— Азиза отчаянно смотрела на дверь.— Я должна уйти, Жади, иначе вы можете не рассчитывать на мою помощь... Даже сейчас я не уверена, что никто меня не выдаст мужу и я не столкнусь с его возмездием за то, что ослушалась. — Обещайте, что вернётесь! Обещайте, что вытащите меня отсюда!— Жади уже осторожнее сжала руку неожиданной союзницы. Кто бы мог подумать, что женское любопытство и ревность помогут ей сбежать?— Пожалуйста, Азиза, не оставляйте моих детей без матери. Только вы можете мне помочь. И подумайте о своих детях. В сторону вашу любовь к мужу, хотите ли вы, чтобы сыновья выросли такими же как он? А если однажды его ярость выплеснется не на одну из женщин, а на его детей? Если у него психическое расстройство, он может не осознавать что делает...— она знала, что безжалостно играет на страхе несчастной матери за своих детей, но теперь Жади понимала Марию и её отчаянное желание выбраться во что бы ни стало. Правда Жади надеялась, что вместо того, чтобы заманивать новую жертву в лапы преступника, она наоборот освободит пленниц. — Я сделаю всё, что могу,— наконец решительно ответила девушка.— Я найду способ связаться с сидом Мехди. Хотя и боюсь, что у мужа может быть шпион в окружении отца... В прошлом году сид Мехди вычислил предыдущего шпиона и они с Азизом снова сильно поругались, но я почти уверена, что муж отправил другого... — Азиза, только вы можете защитить нас всех,— очередной раз повторила Жади.— Я никогда не забуду, если вы мне поможете! — Дайте мне три дня,— решила наконец Азиза,— я постараюсь что-нибудь придумать... Когда за Азизой закрылась дверь и щёлкнул замок, Жади снова осталась одна в своей тюрьме и села прямо на пол. Она начала молиться, как не молилась никогда раньше: — Аллах, пусть всё получится.... Помоги мне... Я обещаю, что больше никогда не буду такой глупой...

***

Несколько дней спустя в доме уважаемого шейха Али Эль Адиба произошло торжественное событие: любимая всем Фесом третья супруга господина Али, уважаемая Лара Зорайде, в присутствии доктора Рамили Рашид, акушерки Марьям и нескольких служанок семьи родила мальчика. Обычно женщины в семье рожали в присутствии обычных женщин, которые знали как принять дитя, но доктор Рашид настояла, что из-за возраста роженицы и стресса, который она пережила на последних месяцах беременности, Зорайде нужно особое внимание. Сид Али готов был отправить жену в больницу, но воспротивилась этому сама будущая мать, испугавшись, что её сыном завладеют злые духи, если ему сразу же после рождения не прочтут Воззвание к Аллаху, и учитывая отчаяние Зорайде, Рамиля решила, что принуждение только хуже скажется на её здоровье. Хотя молодая доктор и подозревала, что дело вовсе не в злых духах, а в том, что Зорайде хотела быть рядом и знать из первых уст как идут поиски Жади. К счастью, роды прошли без осложнений, а единственным происшествием был обморок Латифы в душной родильной комнате. Её однако быстро привели в сознание и, несмотря на возражения Зейна, она заверила всех, что здорова и не нуждается в помощи. «Я немного отвыкла от марокканского климата»,— с улыбкой отвечала Латифа всем, кто интересовался её самочувствием. Младенца нарекли Раджабом, потому что он родился на исходе седьмого месяца лунного календаря, который был священным для мусульман. При обычных обстоятельствах Сид Али устроил бы большой праздник в честь рождения сына, однако из-за похищения племянницы и продолжающихся поисков шумных гуляний не было. Тем не менее согласно обычаю на следующий день после рождения мальчика приготовили баранину и весь день от рассвета до заката подавали милостыню бедным, а позже вечером ближайшие родственники собрались за чаем со сладостями. Это была очень странная компания: помимо трёх жён Али, которые весьма плохо понимали по-португальски, Латифы и Зейна, а также Лукаса, Леонидаса и Иветти, остановившихся в доме Али на время поисков Жади, пришли также Саид и Рамиля, сид Абдул и Лара Кульсум, и даже Мохаммед, чьё присутствие изрядно раздражало Зейна. Только рука Латифы, нежно лежавшая поверх его руки, поднимала ему настроение. Впрочем, и Мохаммед был не в восторге от присутствия Зейна, и особенно от нежных жестов Латифы, но молчал и не смел возражать, потому что именно Зейн теперь был родственником сида Али и имел право присутствовать как муж его племянницы, в отличие от Мохаммеда с титулом бывшего родственника. Но это не значило, что у него не дёргался глаз каждый раз, когда он видел переплетённые руки Зейна и Латифы, или когда Зейн выхватывал подносы и кувшины у служанок, предлагая их жене, вместо того чтобы согласно обычаю дождаться, когда сама Латифа предложит его обслужить. Лукас и вовсе был будто и не здесь, вероятно будучи мысленно рядом с пропавшей женой, но парень замечал напряжение в комнате. Каждому было очевидно, что здесь собрались за одним столом люди, которым вообще лучше не пересекаться. Саид в свою очередь старался вообще не смотреть на бывшего соперника, чтобы у жены не возникли подозрения, что он может чувствовать какую-то связь с Жади. Только Иветти на первый взгляд чувствовала себя вполне комфортно, слушая рассказы сида Али и задавая ему вопросы об их обычаях, несмотря на убийственные взгляды трёх его жён, присутствующих в комнате. Но эти женщины были воспитаны так, что могли закатить первоклассный скандал своему мужу, но только не в присутствии гостей, особенно гостей из других стран. Тем более, они знали, что Иветти не представляет для них угрозы. Помимо того, что у сида Али уже было четыре жены и он не мог взять больше, женщина была замужем за отцом родственника сида Али и в ближайшее время вернётся в Бразилию. Но это не значит, что они не ревновали, тем более Иветти была блондинкой и даже не скрывала свои волосы платком, а найти блондинку в Марокко было большой редкостью. — И всё же, это странно, что дона Зорайде к нам не присоединилась,— сокрушалась Иветти.— Как же это так, что она рожала ребёнка, но не может вместе со всеми праздновать его рождение? — Таковы наши обычаи, дона Иветти,— терпеливо объяснял сид Али,— мы защищаем скромность только что родившей матери, не заставляя её переживать суматоху сразу же после такого испытания как роды... Уверяю вас, что Зорайде совсем не обижается, вы можете даже лично спросить у неё... — Дорогая, зачем же задавать сеньору Али столько вопросов?— вмешался Леонидас.— Если у них такие обычаи, мы должны их уважать, ведь мы здесь гости. — Я и уважаю, Львеночек, просто это так интересно, у них всё совсем не так как у нас, и у меня много вопросов,— женщина как ни в чём не бывало улыбнулась мужу.— Если бы ваши жены лучше понимали иностранные языки, Сид Али, я бы непременно их спросила, как они могут мириться с тем, что у их мужа есть несколько других жён! Я пыталась спросить у Лары Зорайде, но она не очень хотела разговаривать со мной... Одна из женщин на другом конце стола что-то буркнула себе под нос, на что Сид Али выразительно посмотрел на неё и сказал только одно слово: «Дуния». — Не все женщины хотят, чтобы их мужья женились во второй раз, Иветти,— к удивлению всех, Латифа заговорила в присутствии бывших родственников, привлекая к себе их внимание,— я бы даже сказала, что всё совсем наоборот... — Ну тебе точно не стоит об этом беспокоиться, Латифа,— улыбнулась Иветти,— всем очевидно, что Зейн по уши в тебя влюблён! Глаза Саида и Рамили в этот момент метнулись к Мохаммеду, который сжимал стакан так сильно, что они опасались, как бы стакан не треснул и не впился ему в руку. — Так и есть,— спокойно заявил Зейн, не обращая внимание, что говорил это в присути множества посторонних,— и я определённо не собираюсь жениться ещё раз. Если мужчина уже нашёл свою любовь, зачем ему нужны другие? Сейчас уже не средневековье. Латифа покраснела, взглянув на мужа, и с трудом скрывая улыбку продолжила: — Как я говорила, в наше время уже нет необходимости в женитьбе на нескольких женщинах, всё уже совсем не так, как было ещё двадцать лет назад, когда в Марокко были большие эпидемии и мужчины брали в жены сразу нескольких женщин, чтобы женщины не остались одни. К примеру, родные Лары Савии умерли, и дядя Али женился на ней, хотя уже был женат на Ларе Джамиле. — Так и было,— согласился Сид Али.— Такова была воля Аллаха, и я рад, что женился на Савии, потому что она родила мне прекрасных детей. Ведь дети — наше главное богатство. Хотя, как сказала Латифа, времена конечно меняются, даже у нас в Марокко ничего не стоит на месте... — Я согласен с дядей Али,— вмешался Мохаммед, показательно не глядя на бывшую жену и её нового мужа,— что дети — наше главное богатство. Дона Иветти, у нас мужчину воспитывают с пониманием, что у него должны быть дети, наследники, и если жена ему их не может дать, он может и даже должен жениться ещё раз! Я же прав, дядя Абдул? — Конечно, Мохаммед,— быстро подтвердил Сид Абдул,— муж имеет полное право взять ещё одну жену, если первая бесплодна. Если Аллах решает, что женщина недостойна иметь ребёнка, значит с ней что-то не так, в ней есть какая-то тьма, невидимая на первый взгляд, и она должна молить Аллаха, чтобы Он избавил её от этой напасти! И если мужчина женится на женщине, которая не может рожать ему детей, она должна с пониманием относиться к тому, что мужчина для блага семьи обязан жениться ещё раз! — Достаточно, дядя Абдул,— вмешался Саид.— Мохаммед, мне кажется, это не самый подходящий разговор... Саид, конечно, заметил, что дядя во время своего монолога то и дело поглядывал на его жену, как и то, что Рамиле трудно давалось оставаться невозмутимой, пусть на первый взгляд незнакомый человек не заметит её состояние. Даже после рождения Хадижи дядя Абдул не успокоился, заявляя, что иметь дочь хорошо, но Саиду — и вообще всему роду Рашид — нужны сыновья, а заявление Саида, что они больше не собираются иметь детей, родственник воспринял как подлость со стороны Рамили, а не как вполне сознательное решение взрослых людей. Облегчением было, что из-за женитьбы и появления пасынков у дяди Абдула было меньше времени на посещения их дома, и с приездом Мохаммеда в Марокко дядя был больше обеспокоен тем, чтобы устроить судьбу младшего племянника. Саид понимал и причину поведения Мохаммеда, но его брат начал тему, которая могла задеть не столько Латифу, сколько задела Рамилю. И разве мудро так глупо провоцировать бывшую жену при бывших родственниках и посторонних людях? Мохаммед в первую очередь позорил себя, а не Латифу. — Саид, но я же не сказал ничего плохого,— начал оправдываться Мохаммед.— Я всего лишь пытался объяснить наши обычаи на примере любой пары. К примеру, если Зейн и Латифа будут жить вместе десять или даже двадцать лет, но Латифа не родит ему детей, разве он однажды их не захочет и не пойдёт ради этого к другой женщине? Жена не может рассчитывать быть единственной, если не исполняет свою главную обязанность!— говоря откровенно, парень даже не думал в этот момент как воспримут его слова все присутствующие, и разделяет ли он вообще подобное мнение, его главной целью было побольнее задеть бывшую жену. Мохаммед помнил из их семейной жизни, что первое время Латифа ужасно расстраивалась из-за того, что до сих пор не забеременела. Надо было ему забить тривогу уже тогда, когда это вдруг изменилось, но теперь уже было слишком поздно для размышления... Саид едва не застонал от глупости своего брата, Мохаммед вряд ли освоил искусство тонкости, если считал такое высказывание уместным. Теперь внимание всего стола определённо было приковано к ним, даже бразильцы в изумлении переглянулись между собой, и немного понимающая язык Лара Дуния начала быстро шептать двум другим женам дяди Али, что почти гарантировало, что слова Мохаммеда разлетятся из их уст в уста прислуги, многочисленных родственниц, и пойдут по всей Медине. Дядя Абдул и тот в первую минуту не нашёлся что сказать, хотя никогда за словом в карман не лез, а Зейн уже начал подниматься, пристально глядя на Мохаммеда, пока беспокойный взор хозяина дома метался между бывшим и нынешним мужьями его племянницы. — Зейн...— только и сорвалось с губ Латифы, когда она быстро накрыла ладонь супруга своей меньшей ладонью, на которой сияло новое обручальное кольцо. Впрочем, Латифа злилась, что было заметно невооружённым взглядом, стоило посмотреть на жёсткий взгляд и сжатые губы девушки, на то, как раскраснелись её щёки. Каким-то образом она умудрилась улыбнуться бывшему мужу и вкрадчиво ответила: — Слава Аллаху, что моему мужу не придётся ждать десять или двадцать лет, Мохаммед. Потому что я беременна и скоро подарю ему ребёнка! Латифа выпалила эти слова, после чего в комнате воцарилась тишина, пока Мохаммед хватал воздух как выброшенная на берег рыба, в шоке от её заявления. Она только этим утром сдала анализ крови и узнала, что вправду ждёт ребёнка, судя по всему зачатого в первую брачную ночь. Сначала девушка даже не поверила, потому что раньше ей понадобилось столько времени чтобы забеременеть, но её самочувствие говорило само за себя и врач подтвердил деликатное состояние Латифы. Но теперь она жалела, что так необдуманно выпалила эту новость, как будто её беременность не была чудом, будто она не счастлива родить ребёнка Зейна, а просто хочет досадить Мохаммеду. Но Латифа была в такой ярости, что бывший муж пытался задеть и опозорить её таким образом, что просто вышла из себя и выпалила то, что определённо задело бы самого Мохаммеда и причинило ему боль. Стыдно подумать, насколько глупой она была, пока плясала под прихоти Мохаммеда! Ведь Латифа впрямь только себя винила в отсутствии беременности и чего только не делала, чтобы ускорить этот процесс! Она прошла обследование и оказалась совершенно здоровой, после чего врач предложила, что либо проблема может быть в её муже, либо оба здоровы, но не очень совместимы между собой. Но стоило ей только заикнуться на эту тему в присутствии Мохаммеда, он ужасно оскорбился и заявил, что у мужчин Рашидов никогда не было таких проблем. И теперь он смел говорить такие вещи! Она просто хотела заткнуть ему рот! — Латифа...— Зейн нежно коснулся её лица, отвлекая от других размышлений. От его прикосновения тепло снова заструилось по её венам и вся прежняя ярость начала отступать, словно они были здесь только вдвоём.— Это правда, любимая? — Да, это правда,— кивнула Латифа,— я только сегодня узнала и хотела тебе рассказать наедине, но...— она счастливо рассмеялась ему в губы, когда Зейн вместо ответа начал её целовать. — Аллах! Какой стыд!— где-то на фоне восклицал Абдул.— В Саудовской Аравии их бы на месте закидали камнями за это бесстыдство! — Беременна?!— отмер наконец Мохаммед, больше всего на свете мечтая выколоть себе глаза, наблюдая как ненавистный соперник целует его жену у него на глазах. В своём праведном негодовании Мохаммед как всегда забыл, что она его бывшая жена. Будучи в глубоком шоке, он даже не задумывался что вылетает из его рта.— Как она может быть беременной? Ей понадобилось столько времени, чтобы родить мне ребёнка, а теперь она родит ребёнка этому отступнику! — Мохаммед, остановись, тебе лучше пойти домой... — Но как же так, брат?! Она не может ждать от него ребёнка, Аллах не мог благословить их ребёнком, это несправедливо! За какофонией голосов никто сначала и не услышал телефонный звонок. По воле случая именно Лукас первым подошёл к телефону, и его глаза расширились от шока и надежды одновременно, когда он услышал голос по ту сторону трубки. — Жади?! Это ты?!— громко воскликнул Лукас, после чего конечно же все взгляды в комнате мгновенно обратились на него.