Проверка на прочность

Пляж в Рио-де-Жанейро кишел отдыхающими в тот прекрасный жаркий день, когда воинственно настроенная Назира явилась туда с одной единственной целью — разобраться с нахалкой вздумавшей украсть у неё мужа, которого Назира некогда "выбила" у судьбы потом, кровью и бесконечными жалобами на неблагодарных родственников, мешающих устройству её судьбы. Ради такого дела она даже оставила свою дочь на попечение ближайшей соседки доны Журы, согласившейся с вескими доводами Назиры, что подобный беспредел никак нельзя оставлять без ответа, пуская дело на самотёк. Что за добрейшая душа эта дона Жура! Даже предложила свою помощь, чтобы разобраться с Миру и негодяйкой, посягающей на самую большую ценность Назиры — её мужа! Тем не менее от помощи бывшая Лара Рашид решительно отказалась. Разве она не разберётся с какой-то девчонкой? В вину Миру она не верила, знала насколько наивны и ведомы могут быть мужчины, как никак в своё время воспитала двоих братьев и прекрасно видела в каких верблюдов они выросли вопреки всем стараниям их доброй и трудолюбивой сестры. — Назира, прошу, не надо так бежать!— Рамиля, чей срок приближался к девятому месяцу беременности, совсем запыхалась, едва поспевая следом за родственницей. Откровенно говоря, она даже немного завидовала Назире, чей срок беременности до сих пор позволял ей передвигаться настолько резво, в отличии от неё самой, так ещё на высоких каблуках. Пробежав расстояние от стоянки такси и поднявшись под горку по песчаной дорожке, что вела к набережной, Рамиля чувствовала себя выжатой как лимон, но ей нужно было остановить сестру Саида, пока женщина не натворила чего-то черезвычайно глупого.— Я же говорила, что не могу ничего утверждать наверняка, возможно у твоего мужа ничего нет с этой девушкой! Может она нуждалась в помощи и он просто приютил её в свободной квартире? Надо сначала всё выяснить, а потом уже принимать меры! И потом, подумай о ребенке, ты столько времени ждала этой беременности. Разве ты готова рисковать своим будущим долгожданным ребёнком? — Ты за меня не волнуйся, Рамиля, я со всем разберусь, или я не Назира! И с моим сыном тоже всё будет хорошо, я верю, что Аллах не позволит чтобы с ним что-то случилось и сохранит его, и поможет мне разобраться с негодяйкой, пытающейся украсть моего мужа! Я не могу ждать, Рамиля. Ты знаешь, сколько я ждала своего счастья? Сколько всего вынесла, прежде чем наконец вышла замуж? У Назиры не было великолепной свадьбы, какая была бы у меня на родине, мои неблагодарные братья не дали за меня приданного, не подарили даже тонкой цепочки в честь никаха, отреклись, не хотели даже разговаривать с Назирой, но Назиру это не беспокоило, хотя ей было больно, Назира со всем смирилась, потому что Аллах наконец услышал её молитвы и после тридцати лет ожидания наконец послал мне мужа! Ты знаешь каково это ждать мужа тридцать лет, Рамиля? Ты не знаешь, а я знаю, Назира пережила это на своей шкуре! — Тридцать лет ждала мужа?— растерянно прошептала Рамиля, до сих пор пытаясь восстановить дыхание после их маленького марш-броска.— Разве вам не было всего тридцать, когда вы вышли замуж? — Да!— ничуть не смутилась Назира.— Именно так, я всю свою жизнь ждала мужа, с самого рождения! Для восточной женщины нет большего счастья, чем муж и семья, мы ждём наших мужей с тех самых пор, когда первый раз делаем вдох в этом мире! Уже наш первый плач на свете — это призыв к нашему будущему мужу!— активно жестикулируя продолжала Назира.— Назира много лет ждала своего мужа! А теперь моего Миру хотят отобрать — и я не позволю! Я выдеру нахалке все волосы до последней пряди, я выколю ей глаза, я отправлю её в самую пустыню на суд джиннов, но она не получит моего мужа! Рамиля с трудом сдержала улыбку: привычка Назиры до последнего стоять на своём всегда веселила девушку, но она осталась серьёзной, понимая, что ситуация не располагает к шуткам. Конечно, Мохаммед мог ошибиться и неверно истолковать действия зятя, но девушка ни на минуту не подумала, что брат Назиры решил зло подшутить над сестрой, чтобы таким образом отомстить за давние обиды. Нет, Мохаммед мог сделать глупость на эмоциях, бывало много жаловался, но по сути он был совершенно не мстительным человеком, потому она и отнеслась к его предупреждению серьёзно. Кроме того, для пущей уверенности, чтобы лишний раз не волновать беременную женщину ложными слухами, Рамиля решилась спросить у местных людей, где раньше жил тренер Миру и отправилась в тот самый дом, и в квартире действительно жила девушка, жена Саида лично видела как та выходила из квартиры. Реакция Назиры, как и ожидалось, была крайне бурной: сначала женщина долго жаловалась, вопрошая за что Аллах послал ей такие испытания, а после отправилась к доне Журе, чтобы попросить посидеть с дочерью, намереваясь лично разобраться с предполагаемой любовницей мужа. Рамиля не могла оставить Назиру одну в таком взвинченном состоянии, хотя уже изрядно устала. Последние несколько дней она плохо спала из-за частых тренировочных схваток. — А ты плохо выглядишь, Рамиля,— между тем заметила сестра Рашидов,— если кому и надо поберечься, так это тебе! Ты иди отдохни где-нибудь, не стоит так рисковать своим сыном, с этой негодяйкой я и сама разберусь!— Назира говорила с невесткой, одновременно глядя в бинокль. И вдруг женщина громко ахнула.— Я их вижу! Ну я ей сейчас устрою, ей сам ад райским местом покажется!— с этими словами восточная гурия решительно направилась прямиком к нахалке, что смела не только сидеть рядом с Миру на пляже полуголой, но и держать её мужа за руку. При этом Назира совершенно не обращала внимания на призывы невестки не горячиться и хотя бы не начинать драку. Рамиля тяжело вздохнула, уже пожалев немного, что рассказала всё именно Назире, а не попыталась для начала выяснить ситуацию у мужа золовки. Может это вправду было всего лишь глупое недоразумение, ошибка? Между тем Алисинья пока не догадывалась, сколько неприятностей её ждёт всего через пару минут, наслаждаясь вниманием нового знакомого. Конечно, Миру не похож был на мужчин, на которых она обычно обращала внимание, но рядом с ним она чувствовала нечто такое, чего обычно пыталась избегать. Этот мужчина был на удивление наивным и верил каждому слову Алисиньи, без всяких сомнений согласился поговорить с хозяином своей старой квартиры, чтобы она могла там жить, регулярно навещал и слушал всё, что ей хотелось сказать. Разве что постоянные упоминания его жены или дочери раздражали девушку. Неужели он не понимал, какие эмоции она испытывает рядом с ним? Сомнительно, что между ними получится что-то серьёзное, даже если бы ей удалось соблазнить мужчину, чтобы он бросил жену, она не сможет задержаться в Рио. Квартира Миру была только временным пристанищем, пока полиция не ослабит контроль настолько, чтобы она смогла без препятствий убраться из города, где её не станут искать люди Ферраса. Конечно, он был не так уж беден, но и не настолько богат, чтобы Алисинья могла рассмотреть вариант остаться с ним навсегда, она всегда считала, что достойна большего, и раз уж не вышло в итоге захомутать Леонидаса Ферраса, придётся попытать счастья с кем-то другим, благо, в Бразилии достаточно состоятельных и наивных мужчин. Она чувствовала досаду от провала своего многоуровневого плана из-за мелких вредителей, но из этого приключения ей удалось неплохо подзаработать — у неё было более чем достаточно денег, чтобы начать жизнь с нуля. — .... и я ему сказал, что прежде чем начинать заниматься, надо для начала подлечить спину, потому что это не шутки, как говорит моя соседка дона Жура!— как ни в чём не бывало продолжал рассказывать Миру.— Когда я открою свой спортивный комплекс, уже когда закончится мой контракт, там обязательно будет массажный кабинет. Спину запускать ни в коем случае нельзя, Алисинья, потому лучше сходи к доктору. Алисинья заставила себя улыбнуться, скрывая отчётливое раздражение. Она-то намекала о напряжении в спине, чтобы он её размял, а там и дальше может пойти дело! Но он словно ничего не понимал, как она ни пыталась его соблазнить своими привычными уловками. И что это в последнее время творится с мужчинами? — Я бы с удовольствием,— деланно грустно ответила девушка,— только визит к врачу стоит денег, а ты же знаешь, что меня выгнали с работы ни с чем! И дядя с тётей даже видеть меня не хотят, они поверили этому негодяю, а не мне....— она залилась фальшивыми слезами, что со стороны смотрелось вполне реалистично. — Но это просто возмутительно!— воскликнул спортсмен.— Как твои родственники могли поверить не тебе, а совершенно чужому человеку? Твой начальник оболгал тебя, а они вместо поддержки выставили тебя из дому и даже не заботятся где ты и с кем, а ведь в городе такая высокая преступность! Я сегодня же пойду и сам поговорю с ними, они не имеют права так к тебе относиться! Где они живут? Говори адрес! — Только не это,— опять "разрыдалась" Алисинья,— они наговорят тебе всяких глупостей, а я не вынесу, если потеряю своего единственного друга в этом городе! — Что ты такое говоришь? Я не поверю никаким наговорам, я же знаю какая ты хорошая девушка! Стоило заметить, что Миру знал совершенно извращённую версию жизни Алисиньи: как она в глубокой депрессии после потери родителей приехала к единственным оставшимся родственникам, столкнувшись с вечными придирками мужа тётки, который не только поднимал на неё руку, но и временами посягал на её честь. Дальше было ещё интереснее. Девушка поведала, как босс нагло соблазнил её, обещая жениться, а после выгнал с работы, стоило ему узнать о скором рождении ребёнка. Поскольку её якобы "обвинили в краже" она не только не могла никуда пожаловаться, но боялась как бы её саму не отправили в тюрьму, за чем последовал нервный срыв и выкидыш, из-за чего Алисинья больше не могла спокойно смотреть на детей, не вспоминая о своей потере. На самом деле Алисинья придумала эту отговорку, чтобы не слушать от восхищённого собственным ребёнком Миру вечные рассказы о его дочери. С недавних пор она обнаружила, что не терпит детей ещё больше чем раньше. Девушка сделала вывод, что её актёрские способности никуда не делись, потому что Миру принял её рассказ за чистую монету. Удивительно ли, что он даже лишний раз не задумался, предложив ей приют в старой квартире? А Назире ничего не сказал чтобы она не подумала чего-то не того. С недавних пор спортсмен обнаружил, что его жена оказалась крайне ревнивой, чего он не замечал за ней в Каире. Даже к доне Одетти его ревновала, всякий раз обжигая почти яростными взглядами полураздетую соседку! Такое отношение весьма льстило Миру,— а кому бы не льстило?— но он даже не задумывался о любовнице, а уж тем более о второй жене, которой почему-то так боялась Назира. Так зачем же её волновать? — О, Миру,— театрально всхлипнула Алисинья, крепко его обнимая,— ты такой замечательный! Таких чудесных мужчин больше не существует! — Ну что ты, в мире полно хороших мужчин! Однажды ты встретишь очень хорошего человека, вот увидишь!— утешал девушку спортсмен, принимая её истерику за чистую монету. — Я не хочу никого встречать,— подняла на него глаза Алисинья,— у меня уже есть ты... — В каком смысле?— не понял он.— Слушай, Алисинья, ты очень хорошая, но я женат и... Не успел он закончить, как девушка решила пойти ва-банк и впилась в его губы поцелуем. А всего секунду спустя её резко оторвали от него и опрокинули на песок, после чего её начала бить по лицу и таскать по песку разъярённая женщина в блестящей чалме. — Назира?— потрясённо спросил Миру, пока не особенно соображая что происходит. — Что вы делаете?! Немедленно отпустите меня!— Алисинья визжала и брыкалась, пытаясь сбросить с себя Назиру, но та изо всех сил пнула её, что заставило девчонку громко взвыть. — Дамы!— к ним буквально подлетели члены береговой охраны.— Ради Бога, успокойтесь! Прекратите драться! — Уберите эту сумасшедшую!— орала Алисинья. — Одалиска! Мерзкая дрянь!— лупила её Назира.— Ты думала, сможешь отобрать у меня мужа?! Да ты будешь мечтать оказаться в геене огненной после встречи со мной, потому что только там сможешь спрятаться от меня! Я тебе покажу как красть чужих мужей, ядовитая кобра, ты будешь меня видеть в кошмарах всю свою жизнь! — Назира, не надо!— воскликнула запыхавшаяся Рамиля, пытаясь протолкнуться через стремительно собирающуюся вокруг драки толпу. — Назиринья, успокойся!— наконец пришёл в себя Миру, когда увидел, что его жена пытается придушить Алисинью слетевшим с головы платком.— У нас с ней ничего не было! — Вы его слышали?!— кричала Алисинья.— Ничего не было, отпустите же меня!— она без конца пыталась сбросить женщину с себя, но марокканка оказалась на удивление сильной. — Ещё чего! Ты думаешь я тебе поверю?!— Назира накидывала платок на её шею, пока Алисинья изо всех сил пыталась вывернуться.— Я видела как ты целовала моего мужа! Я знаю где ты живёшь! — Назиринья, ей просто негде было жить, вот я и договорился с прежним хозяином квартиры, чтобы он приютил её!— Миру подхватил жену под руки, оттаскивая от девушки, которая уже начинала хрипеть под её хваткой, пока один из спасателей помогал подняться Алисинье.— У нас с ней ничего не было, клянусь! — А поцелуй? Я всё видела, мои глаза меня не обманывают, никто никогда не мог обмануть Назиру! Я уже говорила тебе, что не допущу появления второй жены, я не приму вторую жену, ты только мой и ничей больше! — Конечно твой, мы же с тобой женаты, Назиринья, я тебя люблю! Иначе зачем мне было на тебе жениться? Я её не целовал,— воскликнул Миру,— она просто была расстроена и даже не соображала что творит, это недоразумение! — Ты говоришь правду, Миру?— пытливо смотрела на него Назира, её тёмные волосы рассыпались, едва скрывая прореху в порванной в пылу драки блузке.— Назира слишком долго ждала своего принца, чтобы теперь делить его с второй женой! Особенно с кем-то вроде этой,— она пренебрежительно взглянула на разъярённую Алисинью,— да за неё в Фесе даже барана не дадут, не то что верблюда! Ты меня любишь? — Конечно, я тебя люблю!— опять кивнул спортсмен. — Мой принц!— воскликнула Назира, впиваясь в его губы под аплодисменты и свист толпы. Рамиля с облегчением рассмеялась, но вскоре её радость сменилась болезненным криком, она медленно осела на ближайшую кушетку с явным страхом в глазах, что наконец отвлекло Назиру от публичного проявления чувств к мужу. — Рамиля? Что с тобой случилось? — Кажется, у меня начались роды...— конечно, она никогда раньше не рожала, но будучи врачом и приняв не одни роды за последние несколько лет, Рамиля прекрасно осознавала, что нынешние ощущение не имеют ничего общего с тренировочными схватками.— Это слишком рано, Назира, до родов почти шесть недель! — О, Аллах... Я же говорила, не надо было тебе идти со мной! Что я теперь скажу Саиду?— сокрушалась Назира.— Миру, её надо срочно отвезти в больницу! — Конечно! Идём, рядом с набережной должно быть свободное такси!— недолго думая спортсмен подхватил родственницу на руки. Между тем глубоко униженная Алисинья старалась как можно скорее убраться из пляжа. Миру даже не посмотрел на неё, и это после того как она ясно дала ему понять, что влюблена в него! За свою жизнь девушку не раз и не два избивали и выгоняли разъярённые жены, к этому она уже привыкла, но никогда ещё её так не унижали на глазах целой кучи людей! Похожие ощущения она ранее испытала только в офисе Леонидаса Ферраса, когда его сумасшедшая жена лупила её линейкой на глазах всего офиса, но даже тогда было не так, тогда она играла одну из своих игр, а на этот раз вправду привязалась к мужчине, чего некогда зареклась больше никогда не допускать. За всей суматохой она не заметила, что в толпе зевак была одна рыжеволосая женщина, которая тут же поспешила к телефонному аппарату, спешно набирая знакомый номер. Как только по ту сторону трубки ответили, она быстро заговорила: — Иветти, ты не представляешь кого я нашла!

***

Доктор Альбиери спешно шёл по коридору своей клиники, по старой привычке здороваясь с окружающими и не обращая внимания, что все с трудом скрывают своё удивление. Ну конечно, разве слухи о том как он украл своего крестника и попал вместе с ним в аварию, могли пройти бесследно? Знающие доктора не по наслышке люди были глубоко поражены его безумной выходкой! Конечно, он всегда был чуточку эксцентричным человеком, но не до такой же степени, его знакомые ранее могли утверждать, что доктор Альбиери — человек немного странный, но в принципе благоразумный, на первое место ставящий репутацию клиники и свою собственную. И его последняя выходка разбила на мелкие осколки прежнее восприятие его давних друзей и знакомых. Но откровенно говоря, его едва ли это беспокоило, когда он шёл по коридорам собственной клиники, его первого серьёзного детища, где он "вырос" как доктор, и воспоминания крутились перед его глазами со скоростью света. Он помнил как перерезал красную ленту в день открытия клиники, помнил лица своих коллег в день их первой встречи; помнил как выпивал с Леонидасом в своём кабинете, как по этим же больничным "лабиринтам" бегали его подрастающие крестники, как шаловливый Диогу вечно забирался "поиграть" в лабораторию, а позже шутил, что если женщина его мечты не согласится сбежать с ним, он всегда может рассчитывать, что Альбиери её для него клонирует. И конечно помнил безумную ночь, когда клетки Деузы и Лукаса наконец соединились, а девятью месяцами позже на свет появился Лео — мальчик, чьё появление на свет могло в один миг сделать его мировой легендой, осмелься Альбиери открыть миру всю правду. В этой же клинике пару лет спустя он лично сделал Эдне плановое кесарево сечение и услышал первый крик Джованны. Что же, в каком-то смысле Диогу был прав: возможно, Альбиери не успел создать женщину мечты для него, но потрудился сделать это для мальчика, которого надеялся вырастить его подобием. А теперь он потерял всех крестников: и навеки ушедшего Диогу, и Лео, которого мать увезла в глушь, и даже в конец разочаровавшегося в нём Лукаса... Доктор просто не решился открыть дверь, когда на днях парень больше часа стоял на его пороге. Как он мог объяснить ему своё поведение? — Альбиери, хорошо, что ты пришёл! — Не сейчас, я хочу побыть один!— быстро отмахнулся доктор, как никогда ощущая необходимость в уединении, прежде чем подпишет документы, где доверит управление клиникой Жулио.— Я буду в кабинете и прошу не беспокоить, у меня очень важное дело! — Но Альбиери, там...— открыла было рот Анита. — Я же сказал, всё позже, Анита!— воскликнул доктор, открывая дверь в кабинет, и тут же застыл на пороге в глубоком шоке, потому что в его кресле сидел никто иной как его давний приятель.— Леонидас...— выдохнул Альбиери, чувствуя как от нервов горло на мгновение сдавил стальной кулак. — Ну здравствуй, Альбиери,— хмуро ответил Феррас.— Теперь мы можем поговорить? Или ты слишком занят? — Конечно, мы можем поговорить, Леонидас,— кивнул учёный, устраиваясь в кресле напротив и вытирая потные ладони о свои брюки. Он понимал, что будет откровенно глупо, если он сейчас сбежит, точно так же как знал, что его друг (вполне возможно, что уже бывший друг) с трудом сохраняет вежливую маску, а на самом деле внутри у него всё клокочет от ярости. Он не мог всерьёз его винить за это после всего произошедшего.— Как поживает твоя дочь? — Ты имеешь в виду после того как твоя племянница её едва не угробила?— он вытащил из ящика стола бутылку отборного виски и пару бокалов.— Хорошо, спасибо! Ей на днях наконец сняли гипс, к счастью она "всего лишь" сломала себе руку, когда падала с лестницы! Мои внуки, дети твоего крестника, тоже в порядке, оба целы, они не задохнулись в пожаре, который тоже устроила твоя племянница, после того как обворовала меня, взломав сейф! И в моей семейной жизни тоже всё в порядке, Иветти была рада вернуться домой, особенно после того как обнаружила, что я на самом деле не писал стихи её подруге! И даже мой дом не сгорел до тла, опять же, спасибо, что поинтересовался, друг!— мужчина перевёл дыхание, толкая к нервному приятелю бокал с виски.— Итак, когда мы оба здесь, ты никуда не спешишь, не собираешься снова сбежать через окно, ты наверное можешь наконец объяснить...— Леонидас одним глотком осушил свой напиток и сам не понял как перешёл на крик.— Какого чёрта, Альбиери?! — Леонидас, прошу тебя, не надо так кричать... — Ну так потрудись объясниться, будь так добр!— Феррас даже не пытался сбавить тон, он был в ярости на Альбиери, а за эти месяцы, когда старый приятель намеренно его избегал, злость только усилилась.— У тебя же должны быть объяснения, почему ты решил превратить мою жизнь в балаган, намеренно устроив ко мне на работу аферистку? Так ты ещё и помогал ей, подделывал анализы, за что я давно бы подал на тебя в суд, не будь мы с тобой знакомы много лет! Ты хотя бы осознаешь, что едва не развалил мою семью? Что я до сих пор невестке в глаза не могу спокойно смотреть после того как...— здесь он осекся, не желая даже вспоминать подробности этого позора.— Неважно! Главное, что весь этот балаган с самого начала произошёл по твоей вине! А зачем ты врал этой женщине, Деузе, что я пытался за ней ухаживать?! Может мне тоже начать писать письма от твоего имени одной из подруг твоей жены, если ты находишь это забавным? Я уже молчу, что ты украл чужого сына и намеревался бежать с ним непонятно куда. Слава Богу, что твоё "маленькое" приключение в итоге закончилось благополучно и никто не пострадал, не считая того, что ты ушиб свою дурную голову, иначе даже все те годы, когда я считал тебя своим другом, и репутация моей фирмы не заставили бы меня торговаться с законом, чтобы тебя не отправили в тюрьму!— он уже не сидел, а наяривал круги по кабинету, сжимая руки в кулаки.— Я не знаю в какие игры ты играешь, но это совсем не смешно, и я не подписывался на такое, Альбиери, я не намерен быть частью твоего безумия! — Мне очень жаль, что я доставил тебе неприятности, Леонидас!— искренне воскликнул Альбиери, это его никоим образом не оправдывало, но по крайней мере это была правда.— Поверь же, что я хотел этого в последнюю очередь, я не мог месяцами сомкнуть глаза, ты даже не представляешь себе насколько мне стыдно. Я хотел тебе рассказать, я много раз порывался открыть тебе правду про Алисинью, но я боялся... — Боялся?! Чего боялся?!— воскликнул Леонидас.— Учти, если это твоя очередная ложь, я за себя не ручаюсь, Альбиери, мне с головой хватило... — Это не ложь, Леонидас!— перебил его доктор.— Я хотел всё тебе рассказать, но Алисинья меня шантажировала, угрожала превратить мою жизнь в ад, обещала ославить на весь город, на целый мир! Она тянула из меня деньги, заставила купить ей квартиру, а потом потребовала устроить её на работу в твою фирму, и сначала я даже не знал зачем ей это, но не мог отказать! Я просто не мог, Леонидас, поверь же мне, у неё есть компромат способный меня уничтожить, я был в ужасе, когда понял насколько плотную паутину она свила вокруг меня, чтобы не оставить иного выбора! — Что же такого ты натворил, что это может взбудоражить целый мир?— теперь Леонидас не знал опасаться ему или относиться скептически к словам приятеля, который давно уже вёл себя странно. Может Альбиери просто обезумел? — Скажем так, я провёл один сомнительный эксперимент, по крайней мере людям он может показаться таким...— крайне расплывчато ответил Альбиери, отводя глаза.— Это очень сложно, Леонидас, я не могу тебе рассказать, больше ни одна душа не может знать эту тайну! — Значит не можешь?!— воскликнул Леонидас.— После всего того, что по твоей милости вынесла моя семья, ты не можешь дать мне объяснения, зачем ты всё это сделал?! Я устал от твоей вечной лжи, Альбиери, ты постоянно что-то выдумываешь, скрываешься, совершаешь странные, совершенно безумные поступки, а потом просто сбегаешь не давая никаких объяснений! Ты меня предал, Альбиери, по твоей милости меня едва удар не хватил, у меня был совершенно безумный год, я едва не лишился всей семьи и дома, и после этого ты даже не хочешь рассказать из-за чего всё это началось. Что ты сделал, Альбиери? Парировал козу и человека? Подсадил женщине зародыш лягушки? Воровал детей у пациенток, чтобы проводить на них исследования каких-то незаконных препаратов? Я уже не знаю чего от тебя ждать, Альбиери, какой фокус ты можешь выкинуть завтра, но одно я знаю наверняка: я больше не хочу иметь с тобой ничего общего! Если ты не хочешь рассказывать мне о своих тайнах, пожалуйста, это твой выбор, но больше не смей никогда подходить ни к кому из моей семьи! Даже не думай переступать порог моего дома, потому что охрана просто вышвырнет тебя прежде чем ты успеешь даже слово сказать! И не смей связываться с Лукасом! Нас больше не существует для тебя, ты меня понял? — Леонидас, пожалуйста! Я правда не могу сказать, это затронет слишком многих людей! — Меня это больше не заботит, я ухожу!— он впрямь собрался идти к выходу, пока не вспомнил ещё кое-что.— Ах, да, вход в наш фамильный склеп тебе отныне тоже заказан, я сегодня же дам соответствующие указания! — Ты не можешь этого сделать!— в ужасе выдохнул Альбиери. Это был удар ниже пояса! Он так любил Диогу, пошёл на такие жертвы, чтобы жизнь парня не прервалась вот так просто, а теперь не сможет даже отдать ему дань уважения как следует! — Ещё как могу, Альбиери. Ещё как могу! — Леонидас, прошу тебя... Я уезжаю через неделю! Позволь мне хотя бы последний раз проститься с ним! — Что значит ты уезжаешь? Опять врёшь?— как ни старался, мужчина не удержался от любопытства, всё же их с Альбиери действительно многое связывало. — Это не ложь! Мы с Эдной уезжаем через неделю, в наш дом вот-вот въедет новый жилец, а сегодня я пришёл сюда чтобы передать управление делами клиники Жулио. Ты можешь проверить каждое моё слово и убедиться, что я говорю правду! Я покидаю Бразилию и не знаю вернусь ли когда-нибудь. Прошу, не отнимай у меня возможность проститься с Диогу, ты знаешь сколько он для меня значил! — Что же, так тому и быть,— сдержанно кивнул Леонидас, сжимая челюсти.— Полагаю, чем дальше ты от моей семьи, тем лучше, и нам не придётся встречаться на людях и делать вид, что мы в хороших отношениях. Это действительно большое облегчение!— с этими словами он вылетел из кабинета, хлопая дверью. Альбиери показалось, что этот хлопок разделил его жизнь на "до" и "после". В кабинете повисла оглушительная тишина, прежде чем Альбиери на негнущихся ногах подошёл к своему столу и упал в кресло. Хорошо, что на работе он не держал револьвер, иначе что угодно могло случиться. Доктор схватил бутылку и сделал несколько глотков виски, после чего запустил её в стену, наблюдая как она разбивается. Он громко рассмеялся, словно на секунду обезумел, а потом отчаянно зарыдал, пряча лицо в ладонях.

***

Близился вечер. Саид сидел в больничном коридоре, ожидая новостей о рождении своего ребёнка. Прошло несколько часов с тех пор как он получил сообщение от Назиры, что Рамилю увезли в больницу, и с тех пор он не находил себе места. Общество родственников совсем не помогало, после их появления стало только хуже, ситуация накалилась. Дядя Абдул без конца разглагольствовал, что они совсем отошли от веры и Рамиле следовало бы рожать ребёнка дома под присмотром опытных женщин. Разве Лара Кульсум вместе с Зорайде не справились бы с родами? Да они бы мигом помогли жене Саида родить ребёнка, и гораздо раньше чем это сделают люди называющие себя врачами, по крайней мере сид Абдул был в этом твёрдо уверен! Саид обнаружил, что с трудом сдерживает свой нрав и едва сумел промолчать, чтобы не начинать скандал в родильном отделении. Не помогло и то, что в больнице дядя Абдул столкнулся с Назирой (явившейся как назло без платка и с распущенными волосами) и их непризнанным зятем. Нервный Мохаммед должно быть пытался его поддержать, но постоянно уводил разговор в сторону, вспоминая момент рождения собственного сына, что как всегда приводило к довольно длительным разглагольствованиям как сильно он тоскует по Латифе. Саид слишком беспокоился сам по себе, чтобы в добавок утешать брата, потому отошёл к окну, невидящим взглядом наблюдая за закатом. Он застыл, в уме отчаянно балансируя где-то на грани между благоговением и полнейшим ужасом. Что он натворил почти девять месяцев назад?! Теперь, оглядываясь назад, Саид приходил в ужас от собственного поступка, но что хуже всего, он не мог не испытывать хотя бы толику радости, что у него будет этот ребёнок вопреки тому, что Жади некогда отвергла его самый искренний порыв сделать её счастливой. Он помнил как ему однажды приснилась девочка Хадижа, насколько сильно он тосковал по этому несуществующему ребёнку... Но как дальше смотреть в глаза Рамиле? Он никогда не сможет ей сказать, будет вынужден молчать всю свою жизнь, чтобы не доставить ей боль. А вдруг с ней что-то случится? Врачи уверяли, что всё идёт хорошо, но эта беременность была сложной, а роды начались раньше положенного. Как жить дальше, если он её потеряет? К тому времени как приехал дядя Али парень готов был начать рвать на себе волосы, и почувствовал себя искренне благодарным, что вопреки всему мужчина нашёл время появиться. — Дядя Али, я совершил ужасный поступок...— бормотал он, когда бывший родственник подошёл и похлопал его по плечу.— Я не знаю как оправдаюсь перед женой, если она узнает правду. — Вот почему она не может ничего узнать,— рассудил сид Али.— Я тебя не раз предупреждал, Саид, что гнев очень плохой советчик. Надеюсь, Аллах смилуется над тобой, твоей женой и этим ребёнком. То, что ты сделал...— Али покачал головой не находя слов, так как до сих пор был в шоке.— Я мог бы ожидать чего-то подобного от одного из своих знакомых, но точно не от тебя... Ты должен молчать. Рамиля не должна узнать, как и Жади. Если Жади узнает правду, будет буря! Она легко может подать на тебя в суд и даже потребовать отдать ей ребёнка, я ничего не смогу поделать, после того как Жади вышла замуж за Лукаса я больше не имею над ней власти. — Она не может забрать ребёнка! Зачем ей мой ребёнок, если она родила двоих своему бразильцу? И потом, разве он на такое согласится? Воспитывать ребёнка своей жены от чужого мужчины!— он не смог убрать из своего голоса лёгкое злорадство.— Или в их семье Жади главная и он сделает что она захочет, даже если его начнут высмеивать за глаза? — Саид...— осуждающе проговорил сид Али.— Как бы ты ни относился к Лукасу, ты должен понимать, что то, что он когда-то увёл твою невесту, ни в коем случае не оправдывает твой поступок... Когда перед Аллахом тебя спросят почему у тебя был ребёнок от чужой жены, никто не примет твои оправдания! Латифа тоже когда-то была твоей невестой. А теперь представь себе, что у тебя был бы от неё ребёнок, когда она ещё была женой твоего брата,— мудрый шейх слегка усмехнулся, когда Саид не нашёлся что сказать,— вот видишь, это теперь не кажется смешным. Саид не успел ничего ответить, потому что в этот момент из палаты вышел доктор. — Сеньор Рашид, ваша жена зовёт вас! Всё прошло хорошо, у вас родилась дочь. Годы спустя Саид только отдалённо помнил как в тот момент со всех ног бросился в палату, как ему улыбалась уставшая Рамиля, как он упал на колени перед её кроватью, покрывая её ладонь поцелуями, как ему на руки впервые передали маленькую девочку, как сразу полюбил этого ребёнка. Всё было каким-то расплывчатым. Гораздо лучше он помнил как позже вышел к родственникам с младенцем на руках. — Её зовут Хадижа,— объявил Саид, осторожно передавая девочку на руки сиду Али.— Дядя Али, пожалуйста, окажите нам честь, прочитайте для нашей дочери воззвание к Аллаху. Он проигнорировал оскорблённый взгляд дяди Абдула, в конце концов, он знал почему попросил об этой услуге именно сида Али.