Проверка на прочность

Направляясь на автобусную остановку, Латифа была уверена, что осталась незамеченной. Спрашивается, кто будет высматривать в окна около пяти утра? Тем не менее, два человека заметили побег Латифы, что шла в сторону остановки, перекинув через плечо небольшую сумку из непромокаемой ткани: это была женщина в ярком тюрбане и любопытный маленький мальчик по имени Базилио. – Аллах,– прошептала Назира, буквально прилепившись к окну,– куда это она собралась? Несмотря на свою изоляцию от семьи, Назире многое удавалось узнавать о жизни своих братьев: Саид не спешил с ней делиться подробностями, пусть между ними конфликт считался исчерпанным, однако достаточно было только послушать местные сплетни. Оказывается, в этом плане Рио-де-Жанейро ничуть не отличается от Марокко, поскольку везде были свои "проверенные сплетники", у которых всегда можно узнать самую свежую информацию из первых уст. В Сан-Криштоване таких было несколько: хозяйка местной аптеки дона Сильвия, дона Ана, много лет торгующая овощами на местном рынке, помощница портного дона Юлиана, годами соперничавшие между собой, однако все их усилия оказались напрасными, ведь за последние несколько лет "титул" главного сплетника неоспоримо занимал десятилетний Базилио. Седьмой ребёнок своих родителей, что едва ли в состоянии были прокормить такую большую семью, ещё с шестилетнего возраста мальчишка разносил газеты местным жителям и подметал улицы. Тогда же и обнаружилось, что Базилио не только получает особое удовольствие от собирания разного рода информации о жителях района, но рассказанная им информация зачастую оказывалась более чем достоверной, потому некоторые жители платили разносчику газет по десятку сентаво за интересующие их сплетни о соседях или родственниках: так дона Жудитти узнала, что её невестка вместо готовки заказывает еду из ресторана, а сеньор Педро разоблачил неверную жену. Родителям мальчишки не было дела до "увлечения" сына, больше волнуясь о том, что у них едва хватает денег на оплату школы для старших детей, или о том, что скоро им придётся ради уплаты долгов продать полуразвалившийся домик и переехать в фавелу. Кажется, только хозяйка бара дона Жура постоянно ругала любопытного юнца, но и ей сплетни Базилио принесли некую пользу: узнав, что местные жулики из автомастерской воруют пирожки из бара, женщина здорово отлупила ворюг шваброй, что стало своеобразным забавным представлением для всего района. Назира тоже не избегала пользоваться "услугами" местного сплетника. А почему нет? Если Саид собирается и дальше оставаться скрытным, будто она не одна из ближайших родственниц, отдавшая своим неблагодарным братьям большую часть жизни, а Мохаммед и дядя Абдул вовсе делают вид, что её не существует, как ещё Назире узнавать интересующую её информацию? Ведь её-то до сих пор заботило процветание рода Рашидов, она не могла допустить, чтобы недалёкие родственники ославили их семейство! Мальчишка простодушно признался ей, что получает информацию чаще всего благодаря разговорам Мохаммеда, что регулярно жаловался родственнику Мустафе на свою тяжёлую судьбу,– ничего особенного. Но не могла же сама Назира бродить по улице около магазина брата и подслушивать? У неё были муж и дочь, чтобы заботиться о них, и она скорее съест свой тюрбан, нежели даст понять неблагодарным родственникам, что по-прежнему волнуется за их судьбу – пусть не обольщаются на этот счёт! В общем, именно благодаря Базилио сестра Рашидов узнала многое о перипетиях в жизни Мохаммеда, о неловких ситуациях, куда по своей наивности и неопытности умудрился попасть её бессердечный братец (не будь он таковым, никогда бы не отказался от Назиры, во многом ему заменившей родную мать), и в частности, о тайной любви Латифы к бывшему однокурснику Саида – Зейну, за которого, как стало очевидно в последнее время, их уже почти бывшая невестка собиралась даже выйти замуж после развода! Пожалуй, последнее обескуражило женщину. Чтобы такая тихоня, какой всегда казалась Латифа, тайком встречалась с любовником, будучи замужем? Вероятно, она всерьёз недооценила невестку, должно быть, в Латифе было куда больше схожих черт с её кузиной Жади, нежели казалось на первый взгляд! Интересно, когда всё это началось? Назире нравилось думать, что семья брата начала разваливаться именно после того, когда он прекратил всяческое общение с ней, что лишний раз подтвердило бы, что сам по себе Мохаммед оказался неспособен без потерь для себя существовать без советов своей мудрой сестры. Была и другая причина: Назире просто не хотелось думать, что это она виновата, что именно она с самого начала упустила нечто очень важное, выбирая невест для братьев. Выбор сестёр Эль Адиб оказался просто таки катастрофическим: свадьба Саида и Жади так и не состоялась, её отмена едва не спровоцировала скандал, способный разрушить репутацию Рашидов на несколько веков вперёд, а брак Мохаммеда и Латифы распался, супруги не прожили вместе и десятилетия, и каждый уйдёт с тем, с чем пришёл в этот брак, потому что Аллах счёл правильным забрать всех детей молодых супругов. И если первая помолвка с самого начала не внушала Назире особой уверенности (нет, Жади в своё время здорово ей помогла, и Назира никогда не забывала тех, кто ей делал добро, но она всё ещё считала, что для каждого из них была благом отмена этой свадьбы, потому что эта девушка – совсем не пара для Саида), развал брака младшего брата действительно поразил. Она могла говорить многое, будучи в дурном настроении, когда всё ещё оставалась одинокой и неуверенной в своём будущем,и каждый новый день только отсчитывал дни от её молодости, но Латифа была хорошей невесткой. Тихая и покорная, стремящаяся во всём угодить, нежная и ласковая к мужу, быстро научившись вести хозяйство, хотя прежде ничем подобным не занималась в доме богатого дяди. Хотя прежде Назира называла себя рабыней в доме своих родственников, в доме Мохаммеда ей не приходилось делать решительно ничего: Латифа успевала готовить и убирать, стирать и заниматься садоводством, ходить в магазины и на рынок, при этом распоряжаясь средствами предельно экономно. Когда она уезжала вместе с Миру несколько лет назад, Назира знала, что Мохаммед не будет страдать от неустроенности быта, пусть и могла в пылу злости чего-нибудь подобного пожелать неблагодарному брату, который пытался принести её в жертву убеждениям дяди Абдула, даже не выслушав. Так что же пошло не так? Почему казавшийся вполне удачным союз рассыпался на мелкие осколки? Казалось бы, брак наоборот должен становиться крепче, когда рождается ребёнок, по крайней мере для самой Назиры всё произошло именно так. Но стоило ей годы спустя увидеть Латифу, Назира сразу же поняла, что девушка несчастна. Такие вещи женщина всегда видит в глазах другой женщины. Будь ситуация иной, Лара Рашид могла бы всерьёз оскорбиться, что кто-то не оценил прекрасных мужчин, которых она самостоятельно вырастила, она могла бы пожалеть беднягу Мохаммеда, что с каждым днём становился всё мрачнее (и после второй свадьбы глаза молодого человека даже издалека излучали только больше тоски), однако этому мешало как раз поведение самого Мохаммеда! Когда она видела, насколько непреклонным и дотошным, ведомым, стал её младший брат, когда он раз за разом отвергал её – свою родную сестру, Назира вполне могла поверить, что точно так же Мохаммед потерял и собственную жену, даже этого не заметив. Как она могла пожалеть того, кто не хотел ни в какую общаться с ней, не признавал даже её дочь – родную и пока единственную племянницу? Нет, Назира не собиралась помогать Мохаммеду, пока этот неблагодарный не признает свои ошибки и не приползёт к ней на коленях с искренними извинениями! У неё тоже есть гордость! – Назира? – услышала она голос Миру, что в полудрёме ощупал пустую сторону постели, не обнаружив там жену, которая почему-то высматривала что-то в окне. Спортсмен потёр глаза и поднялся с постели.– Что ты там делаешь? Сейчас половина пятого утра...– он тоже подошёл к окну, по-хозяйски обнимая жену, но не увидел ничего интересного. – Смотри туда,– она с довольной улыбкой прижалась к мужу, но не повернулась к нему, указала на далёкую крохотную фигурку, что двигалась по пустым улицам в том направлении, где по идее должна быть остановка.– Ты это видишь? – Ну допустим,– спортсмену пришлось хорошо прищуриться, чтобы увидеть то, на что обратила внимание,– кто-то идёт на остановку, немного рановато, но если хочешь успеть на первый автобус в какую-нибудь деревню, примерно так и нужно выходить. Что в этом интересного? – В деревню говоришь?– задумчиво нахмурилась Назира.– Да это не просто кто-то, Миру, идёт на остановку, а моя невестка Латифа сбегает от моего брата! Не за хлебом же она собралась в такую рань и с этой большой сумкой! – Что? – удивился Миру.– Дона Латифа ушла из дома? Но куда же она направляется? – Раньше я бы подумала, что к любовнику... Ну не притворяйся, что не слышал сплетни про роман Латифы, Мохаммед так громко жалуется, что об этом уже судачит весь Сан-Криштован! – Но я правда не слушаю сплетни, здесь такие края, что если всему верить, о чём говорят... И даже к лучшему, что многие придерживаются того же мнения! Вот разве хорошо было бы, реши инспектор подумать, что история, якобы твой брат живёт сразу с двумя женами, не выдумка досужих сплетников, а самая настоящая правда? – Но теперь я не знаю, куда она ушла. Если бы она ушла к любовнику, разве шла бы пешком? Он бы не отправил за ней машину? Здесь что-то не то...– Назира никак не могла успокоиться. – И что? Ты скажешь Мохаммеду, что мы видели? – Скажу? – Назира будто спрашивала сама у себя, скажет ли она. С одной стороны, такой шаг мог поспособствовать её примирению с братом, по которому она таки скучала, а с другой – она перед Латифой была в долгу. Кто знает, где она сама была бы, не ослушайся Латифа мужа в тот вечер, когда Назира оказалась в ловушке, откуда не сумела бы выбраться самостоятельно? Она думала около минуты, а потом ответила.– А что я должна ему сказать? Что проснулась под утро выпить воды и видела, как кто-то идёт на остановку? А разве ему интересно слушать детали жизни сестры, от которой он отказался? Нет, Мохаммеду это будет совсем не интересно, вот я и не стану ему говорить. В конце концов, Мохаммед сам выбрал отказаться от меня ...

***

– Сеньора Леонидаса сейчас нет дома, уходите отсюда и приходите, когда он сам вам позвонит и назначит встречу! – заявила Далва, пытаясь захлопнуть дверь прямо перед лицом стоявшей перед дверью Алисиньи, которой неведомым для домоправительницы образом удалось уговорить охрану пропустить её через ворота. – А я никуда не тороплюсь! – Алисинья задержала дверь и чудом прошмыгнула в дом, откуда экономка уже не решилась просто вытолкнуть наглую девицу, что удобно устроилась на диване, демонстративно закинув ногу на ногу и протянув руку к стопке глянцевых журналов, как будто каждый день повторяла этот простой жест.– Я подожду его здесь, пока он не появится, а ты пока будь так любезна приготовить мне кофе. Только не делай его слишком горьким, как в прошлый раз, и не добавляй больше двух ложек сахара. Ну и что ты стоишь? – девчонка щёлкнула пальцами.– Давай, поживее, чего застыла? Хоть убей, не понимаю, почему тебя до сих пор держат в этом доме в таком возрасте! Неужели Леонидас настолько не любит перемены, что не понимает, насколько лучше будет заменить старую прислугу на более молодую и расторопную? Далва просто задохнулась от возмущения: на её памяти прежде никто в этом доме так с ней не осмеливался разговаривать! Да что себе позволяет эта девчонка, которая и частью семьи-то не была? Легла в постель с чужим мужем, устроила переполох, перевернув вверх дном всю устоявшуюся жизнь семьи, и будто и не стыдится, а наоборот – гордится своими сомнительными "достижениями", каждые несколько дней является за чеком к сеньору Леонидасу с таким видом, слово царская особа, не меньше! Нет, Далва решительно не понимала нынешнюю молодёжь. Что за нравы такие? А ведь девчонка из приличной семьи, её тётка дона Эдна всегда была такой приличной женщиной, но как же далеко от неё пошла родная племянница! Вот ведь правда: Бог любит шутить над людьми! Далва столько раз на протяжении последних лет жаловалась на то, какой хозяйкой была Иветти, с трудом принимая, что Леонидас решил жениться на матери своей дочери, но теперь она могла только молиться, чтобы всё скорее вернулось на круги своя, чтобы хозяйкой в доме не стала малолетняя девица, что разговаривала с ней с пренебрежением, откровенно хамила! Только вкусив горького, понимаешь как хорошо жил. – Это уже не твоего ума дело! Ты лучше ноги с чужого стола убери,– экономка метлой для пыли столкнула ноги Алисиньи на пол,– и сиди тихонько, как мышка, если не хочешь, чтобы я тебя отсюда вышвырнула! И кофе тебе делать у меня времени нет, и без тебя хватает забот! – дел впрямь было невпроворот: Лукас и Жади накануне привезли детей, попросив Далву за ними присмотреть до их возвращения, конечно не уточнив, куда это они собираются на несколько дней, но и Кристина впервые за последние недели наконец осталась ночевать в доме, надо было успеть приготовить детям завтрак, проконтролировать, чтобы охранник отвёз костюмы сеньора Леонидаса в химчистку, в общем, не до обслуживания девчонки. Вчера поздно вечером сеньор Леонидас позвонил и сказал, что они с Иветти останутся в доме Альбиери и не знают, когда смогут вернуться домой. Услышав, что сеньор Альбиери украл своего крестника и сбежал в неизвестном направлении, при этом бросив жену и дочь,– бедная дона Эдна! – экономка была до того обескуражена, что даже не успела задать ни один из сотни крутившихся на языке вопросов, когда Леонидас уже бросил трубку. Интересно, куда подался доктор с мальчиком? Всегда Далва говорила, что странный человек сеньор Альбиери,– а кто ещё будет с таким запалом врать, якобы делает телят?! – но никто никогда не внимал её предупреждениям! А стоило бы! – А вы не боитесь, что потом пожалеете? – не удержалась от вопроса Алисинья. – Не боюсь,– хмыкнула Далва,– ты за себя беспокойся! Я тебя предупредила! И не вздумай опять подниматься наверх, сеньор Леонидас будет очень недоволен, если снова найдёт тебя в своей спальне! – последний раз хозяин обнаружил Алисинью в комнате, когда девушка как раз примеряла платье Иветти, и долго выговаривал слугам, что они совсем не следят, кто поднимается на второй этаж. А если бы Алисинья решила "примерять" не платье, а драгоценности, или чего лучше – деньги из сейфов? – И что за нравы пошли? – всё ворчала Далва.– То платья чужие примеряют, то чужих мужей... Никакой морали, в наше время за такое бы давно...– голос экономки постепенно удалялся, когда она уходила на кухню. Алисинья только этого и ждала, моментально вскочив на ноги: у неё было не больше нескольких минут на исполнение своего плана, и действовать надо чётко и уверенно. Едва услышав, что Альбиери сбежал из города (а тётка Эдна истерично обвинила в этом по телефону именно её), Алисинья поняла, что вместе с побегом доктора рухнула и её мнимая беременность, потому решила поспешно воплотить запасной план, чтобы не остаться совсем ни с чем. Ещё во времена подработки официанткой водилась за Алисиньей привычка, что она всегда очень внимательно слушала, что говорили подвыпившие клиенты, даже всё это записывала,– никогда не знаешь, что по жизни пригодится. Лобату Мартиньш, стоило ему поддаться искушению и глотнуть горячительного, всегда говорил особенно много, однако за жалобами на друга, что не верил в него и не поручал ничего действительно серьёзного, этот человек рассказал и о многих привычках Леонидаса. Именно благодаря Лобату она знала, что даже разозлившись на вид обнажённой секретарши на своём столе, бизнесмен прежде выпьет содержимое того самого бокала, и именно Лобату выдал, где имеет привычку хранить пароли от сейфа его давний приятель, чем она теперь и собиралась воспользоваться. Она заранее знала, где примерно Леонидас прячет листок с паролем от сейфа, где хранилась кругленькая сумма денег, которые она собиралась у него умыкнуть. Вероятно, их хватит на небольшой коттедж около моря и на несколько лет более чем комфортной жизни без необходимости работать, пока она будет искать другого мужчину. Она рассчитывала на гораздо большее от взаимодействия с Леонидасом Феррасом, однако планы с самого начала терпели фиаско, наверное, надо было воплотить в жизнь более долгосрочный вариант: избавиться как-нибудь от тётки Эдны и женить на себе Альбиери, конечно, доктор и близко не сравнится по богатству со своим приятелем, но его можно было ловко ухватить за хвост, шантажируя разоблачением его тайн. Но её просто ослепили огромные деньги Леонидаса Ферраса, в ней взыграла гордость и Алисинья долго не смотрела правде в глаза, за что теперь себя корила. Надо было не торопиться и действовать мягче, медленнее, пока мужчина действительно ею не заинтересуется, а потом уже провернуть всю эту махинацию с беременностью. Но о чём теперь говорить? Отличная возможность упущена! Первым делом для воплощения плана надо было избавиться от экономки, которая могла помешать в самый неподходящий момент. Разве надоедливая негритянка не вызовет полицию, если увидит, как Алисинья выворачивает сейф? А знакомый охранник, конечно, очарован ею, но не настолько, чтобы рисковать собой и защищать её перед полицейскими. Прежде чем явится полиция следовало затаиться где-нибудь на дне, пока не утихнет первая волна расследования, а потом быстренько уехать подальше из города с украденными деньгами. Рио в ближайшие годы ей не светит, да и в столицу совать нос не следует, значит придётся опять ехать в какую-нибудь Богом забытую деревню и устраивать свой быт уже там. Как же она ненавидела деревни! Алисинья всегда считала, что её место в большом городе, что она рождена блистать на первых страницах журналов, приковывая к себе взгляды мужчин, однако её жизнь складывалась совсем не так. Но наверное и деревня не так уж плоха, если иметь в кармане немного денег "на чёрный день"? С этими мыслями девушка с самым уверенным и надменным видом вошла на кухню, где крутилась около плиты экономка Феррасов, мешая густой соус в кастрюле. – Чего тебе ещё? – буркнула Далва.– Разве я не сказала тебе ждать в гостиной, если уж явилась? – Я хочу грейпфрутовый сок, принесите мне его! – велела Алисинья, опустив ладонь на "живот". Всё-таки стоило быть частой гостьей у Феррасов хотя бы ради того, чтобы точно знать некоторые особенности их быта: когда охранники проверяют систему безопасности, когда младшая горничная уходит из дома за покупками; даже с тем же соком была своя история: никто в доме особенно не любил грейпфрутовый сок, потому его покупали исключительно ради вероятных гостей, и хранился он в кладовке, специально оборудованной рядом с кухней под маленький склад. Потому Далве придётся бросить свои дела и войти в помещение, чтобы найти пакет сока, там Алисинья и запрет домоправительницу. – А может тебе ещё торт испечь? – проворчала недовольно экономка, но всё же пошла за соком. Стоило Далве войти внутрь, Алисинья тут же захлопнула дверь и заперла на ключ, что постоянно ради удобства болтался в замочной скважине. Не обращая внимания на крики служанки, что со всей силы грела в дверь, требуя её выпустить, Алисинья направилась прямиком в кабинет Леонидаса. Не обратила она внимания и на то, что соус по-прежнему стоял на плите, пирог в духовке тоже никто не успел отключить. Листок нашёлся быстро, и сейф открылся без лишних проблем, за что Алисинья про себя поблагодарила склонность бывшего коллеги к алкоголю. У неё даже дыхание перехватило от изумления, стоило увидеть аккуратно сложенные стопки с пачками денег. Благодаря своему умению соблазнять и шантажировать мужчин она уже давно не бедствовала, однако такие большие суммы ей были недоступны. А сколько хранится денег на банковских счетах Леонидаса, если он держит такие суммы в домашнем сейфе? Алисинья не могла не испытывать досаду, плотно набивая спортивную сумку пачками с деньгами, пока сейф не опустел. Осталась только папка, плотно набитая разными бумагами. Собираясь их пересмотреть, на случай если это что-то важное, за что она потом сможет выручить кругленькую сумму, Алисинья была обнаружена одной крайне любопытной маленькой блондинкой. – А что ты здесь делаешь? – прищурилась Тина. Алисинья резко повернулась: она не ожидала такой неожиданности. Почему охранник не сказал ей, что в доме Далва не одна? Впрочем, что могла против неё сделать глупая малявка? – Я здесь по деловому вопросу, жду твоего отца. Это взрослые дела, не твоего ума дело! Иди к себе и занимайся тем, чем ты там обычно занимаешься! – Я тебе не верю! Когда к папе приходят по делам, никто не роется в его бумагах, и не открывает сейф! – девочка открыла рот и со всей дури закричала, что у Алисиньи даже уши заложило.– Папа-а-а! Мама-а-а! – она нахмурилась.– Далва, ты здесь? Да-а-алва-а! Далва, подойди сюда! – Браво! – хмыкнула Алисинья.– Здесь никого нет, дорогая моя! Так что лучше убери отсюда свой любопытный нос, пока не получила как следует! Я тебе не нянька и не привыкла церемониться с малявками! Уходи прочь! Кристина возмущённо посмотрела на девушку, что с таким пренебрежением к ней относилась, более того, почему-то рылась в кабинете её отца, когда в доме никого не было, чего никогда раньше не бывало на памяти Тины: рядом с ней всегда были родители или кто-то из родственников, или на крайний случай – слуги, которые в воображении маленькой девочки считались едва ли не членами семьи. Но чтобы совсем никого не было в доме? Так бывает только в фильмах: они с Мел смотрели похожий только вчера, и там воры влезли в дом, когда никого не было внутри. Так может девушка воровка? Иначе что той делать в кабинете её папы, когда его нет дома? Деловые партнёры, а Тина за свою недолгую жизнь уже видела достаточно отцовских коллег, никогда так не поступали! Может Кристина Феррас и была ещё маленькой девочкой, но она никогда не была глупой, а ещё терпеть не могла, когда её не воспринимали всерьёз, любой обидчик (пусть даже это был обычный хулиган на детской площадке) всегда получал от неё сдачи, если её обижал, и эта девушка не станет исключением. Потому она решила использовать самый безотказный метод, чтобы прогнать воришку: опять заорала во всё горло, и воспользовавшись минутным замешательством Алисиньи, выхватила у неё из рук папку и убежала из кабинета. – Ну-ка отдай! – Алисинья бросилась за ней. – Не отдам! Ты — вор, я позвоню в полицию и тебя заберут в тюрьму! – Тина быстро побежала вверх по лестнице.— Мел! Ме-е-ел! Ме-е-ел, на помощь! В доме воры! Не прошло и минуты, как из детской выбежала другая девочка в пижаме, на сей раз с тёмными волосами, совершенно неуправляемыми после сна, и тоже начала орать. Аферистка поморщилась: ещё со времён жизни в приюте она терпеть не могла детский ор. – Ещё одна? – пробормотала она.– Здесь особняк или детский сад? Ну ничего, я вам сейчас устрою! Вы у меня получите! – пригрозила она, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. – Мел, надо её отвлечь! – воскликнула Тина, метаясь по коридору и до сих пор крепко сжимая папку. Она не знала что там, но наверное что-то важное, если воры забрались в дом, чтобы её украсть? – Как отвлечь?! – воскликнула Мел.– Далва-а-а! На помощь, Далва! К нам пробрались воры! – Я уже звала! Её нигде нет! Девочки дружно заорали, когда заметили, что Алисинья уже на верхних ступеньках лестницы, и Мел не нашла ничего лучше, чем дотянуться до статуэтки в нише, запустив в девушку. Впрочем, это подействовало, потому что Алисинья отскочила от осколков, едва удержавшись на лестнице, крепко вцепившись в перила. Мел и Тина переглянулись между собой и начали бросать статуэтки и рамки с фотографиями, заставляя Алисинью уворачиваться от них. Девушка оказалась довольно ловкой, однако попавшая в неё рамка для фотографий таки причинила боль. Девочки между тем уже бежали в комнату, собираясь закрыться изнутри, но очень некстати из детской вышел Пьетро, потирая заспанные глаза руками, и им пришлось притормозить, чтобы его не толкнуть. – Пьетро, быстро в комнату! – велела Мел брату. – Попались?! – мимолётной заминки хватило, чтобы Алисинья догнала детей, схватив обеих девочек за ворот их пижам.– Как вы смотрите на то, чтобы я выбросила из окна двух слишком любопытных малявок? Никто даже не узнает, решат, что играли в неположенном месте и выпали...– конечно, она только пугала, она собиралась только запереть их в какой-нибудь кладовке или шкафу, чтобы не мешались под ногами. В любом случае, воплотить свой замысел в жизнь она не смогла. Алисинья вынуждена была отпустить девочек, и взвыла от неожиданно сильной боли в ноге: маленький Пьетро не нашёл ничего лучшего, испугавшись незнакомую злую женщину, кроме как крепко укусить её за лодыжку. Тина же ловко подставила ей подножку, от чего девушка неловко распласталась на лестничной клетке. Впрочем, папка оказалась в зоне досягаемости, и Алисинья уже потянулась за ней, когда Мел неожиданно сильно потянула её за волосы, вырывая клок. – Пьетро, пинай её ногами! Давай! – Маленькая негодяйка! – взвыла Алисинья, она никак не могла подняться на ноги из-за того, что дети буквально набросились на неё. – Смотри, Тина, её живот упал! – Мел широко раскрыла глаза и указала на накладку, что лежала на земле.– Разве так бывает? Дочь Леонидаса подхватила странную вещицу. Она не понимала, зачем кому-то нужно привязывать к животу подушку? – Отдай! – Алисинья встала на колени, вцепившись одной рукой в накладку, хотя Мел с Пьетро продолжали её колотить, и маленькие негодяи оказались очень сильными, на удивление Алисиньи. Как дети могут обладать такой силой, чтобы поколотить взрослого человека?! В какой-то момент подушка элементарно разорвалась на две части, однако Тина к этому оказалась не готова. Девочка споткнулась на игрушке, лежащей на полу, и под громкий визг Мел полетела вниз по лестнице. Алисинья в ужасе застыла: явно не таким был её первоначальный план? Её же могут обвинить в убийстве девчонки! Уже не обращая внимания на напуганных детей, она спешно спустилась вниз и подхватила свою сумку, намереваясь скорее убежать. Кажется, из кухни пахло дымом? Или от страха у неё начались галлюцинации? А где-то на улице она услышала вой полицейской сирены, что привело её в панику. Неужели это конец?