Проверка на прочность

Сумерки сгущались над городом, яркие звёзды сияли на тёмном полотне неба, вдохновляя людей на размышления, часто чуждые им при свете дня. Сан-Криштован ложился спать, однако в баре доны Журы, нынче разрушенном недавним пожаром, играла музыка. Даже после всех разрушений, которые предстояло исправить, бар продолжал работать и привлекать привычных посетителей, ведь дело-то совсем не в дизайне, и в прежние времена не больно изысканном, а в неповторимой атмосфере маленького заведения в спальном районе. Вместо стойки был длинный стол, куда сносили разные закуски и напитки, что нынче готовились заранее в доме самой хозяйки бара, но спрос на них от этого не упал, чистые пластиковые столики и стулья заменили сгоревшую мебель, а взамен сгоревшего радио поставили старинный патефон, играющий одну за другой пластинки известных бразильских исполнителей, в своё время помогавший развлекать клиентов ещё бабушке доны Журы. Уже давно это приспособление было перенесено в квартиру Журы и хранилось там, как раритет и память о прошлом, но теперь старинная вещица очень пригодилась. Женщина незаметно убрала случайную слезу, что скатилась по щеке, когда Аструд Жилберту затянула первые ноты знаменитого «Once I loved», и тут же воинственно огляделась по сторонам, как будто рядом был кто-то, кто стал бы её осуждать за излишнюю эмоциональность. Но Жура не заметила вокруг наглецов, народ веселился и не намечалось никаких эксцессов, потому будучи в добром расположении духа хозяйка бара даже не стала отчитывать официантку, что напрочь забыла о работе и теперь заигрывала с молодым полицаем – одним из тех, кто должен был охранять соседский дом. Дело молодое, пусть,– решила для себя Жура! Неужто она изверг какой-то, если даже старший по званию не стал призывать юного сержанта нести службу вместо устройства личной жизни! В такой чудесный вечер, когда звёзды горят так ярко, когда ветерок приятно раздувает волосы, и вокруг звучит радостный перезвон голосов возлюбленных, грех ругаться! Женщине тоже не чужды были чувства, в глубине души она не меньше других тянулась к романтике, пусть даже по району неизменно ходили слухи, якобы дона Жура – женщина с железной бронёй вокруг сердца: нуждающимся поможет и приютит, за друзей горой стоит, для сына строгая, но нежная мать, да и как хозяйка хороша, предприимчивая, с ней никто не пропадёт, в общем, таких только поискать, но ни одному смельчаку ещё не удавалось тронуть её сердце, все её отношения заканчивались быстро и мужчины не смели лишний раз приставать к столь серьёзной дамочке, зная о возможных последствиях. Жура с лёгкостью могла огреть любого наглеца полотенцем, а то и чем потяжелее, а уж ежели кто-то надумает приставать к ней с липкими однообразными комплиментами, перепив алкоголя, или же провожать взглядом её ноги, всегда прикрытые достаточно длинным сарафаном, тут уж ему впору бежать далеко и надолго ради своего же блага! Дело было не в бесчувственности, просто она не раз обжигалась и не хотела повторения старой истории. Однако женское сердце временами хотело надеяться на чудо, трепеща в сладостном ожидании всякий раз, когда нежные мелодии дарили усладу её ушам и побуждали мечтать о возвышенном, о том, о чём многие не пожелают говорить вслух... – Может потанцуем?– прозвучало над её ухом. Жура с удивлением подняла глаза, обнаружив перед собой знакомого мужчину, который уже много дней не появлялся в её баре, потому она невольно решила, что он больше и не придёт. Женщина знала, что сеньор Фредерико бывал в этом районе исключительно по работе, и достаточно было уже, что он помог разобрать обломки пожарища при всех своих обязанностях, так что не стоило ждать, что он придёт опять, когда причин для этого уже не было. Да и разве она его ждала? Этот жеманный человек с иностранными манерами и тайной печалью в вечно весёлых глазах на самом деле её довольно раздражал на первых порах, только потом она привыкла к его постоянному присутствию в баре и неспешным разговорам по разные стороны стойки, потому и искала его невольно глазами последние дни, чисто из-за привычки, как женщина убеждала сама себя. Но вот он был здесь: немного уставший, под глазами залегли тени, но он улыбался, закатанные до локтей рукава рубашки обнажали крепкие загорелые руки. Должно быть, последние дни были для него весьма сложными. А как может чувствовать себя человек, который не смог ничего сделать, чтобы спасти маленького ребёнка, будучи детективом? Жура и сама не раз всплакнула по сыну соседей, хотя и видела мальчишку чаще всего издали. Может Мохаммед ей не особенно нравился, но такого горя, как потеря маленького сына, Жура бы никому не пожелала, не говоря уже о том, что отношение к Латифе у неё было совсем иное и девушке она искренне сопереживала. – Вот так сюрприз,– протянула Журинья,– я уж и не ждала вас в наших краях... – Боюсь, я слишком привык к вашим пирожкам, чтобы больше здесь не появиться,– усмехнулся мужчина.– Ну так что, потанцуем? – А с чего вы взяли, сеньор, что я буду с вами танцевать?– хмыкнула женщина. – А почему бы и нет?– пожал плечами в ответ Фредерико.– Сегодня прекрасный вечер, люди вокруг веселятся, играет чудесная музыка, грех сидеть на месте и не потанцевать. И почему бы не со мной? На самом деле, в своё время я был неплохим танцором, потому как минимум могу гарантировать, что не отдавлю вам ноги в танце...– он потер переносицу руками, думая про себя, что это не лучший способ ухаживать за женщиной, а именно это он и пытался делать, но он потерял, пожалуй, свою сноровку за годы вдовства, и женщина перед ним явно не была похожа на случайных любовниц, с которыми он время от времени проводил досуг,– чаще всего это были случайные знакомства в деловых поездках во время очередного расследования. – Ну что же, ловлю на слове...– хмыкнула Жура, медленно поднимаясь со своего места, позволяя таким образом мужчине увлечь её в сторону танцевальной площадки. К слову, очень скоро стало понятно, что он отнюдь не преувеличил свои умения в танцах, скорее даже наоборот, поскольку танцевал он явно профессионально.– И где же, если не секрет, вы учились танцевать? – Не поверите, когда я только начинал работать в детективной сфере,– тогда я ещё был работником официальных органов,– я получил задание работать под прикрытием. Владелец школы танцев держал подпольный притон в подвале своей школы, потому для расследования мне пришлось записаться на курсы, чтобы иметь официальное прикрытые для своих постоянных появлений там. Тогда я и научился танцевать. – Да вы что? И как дело, раскрыли? – Оказалось, что хозяин школы держал даже не один притон, а целую сеть, мне удалось задержать главных поставщиков и выйти на главных в цепочке поставок, потому дело оказалось для меня очень даже успешным. Тем успешнее, что на танцах я встретил свою будущую жену...– последние слова он произнёс тише, с оттенком сильной печали, что не оставляло его по сей день. – Она тоже была как-то связана... – Нет-нет,– покачал головой мужчина,– на танцы ходили множество обычных людей, даже не подозревавших, что это только прикрытие основного бизнеса. Селеста была одной из таких, на самом деле, она была удивительная... Знаете, когда открылась правда про мою настоящую профессию, она очень обиделась, я же вынужден был следовать и дальше своей легенде до поры до времени, когда мы уже начали встречаться... – Ещё бы!– согласилась Жура.– А как ещё может реагировать женщина, узнав, что мужчина совсем не тот, за кого себя выдает? – Вот-вот, но мне удалось объясниться и мы помирились, у нас родилась дочь... Она такая же, как её мать, у меня не всегда получается найти с ней общий язык, она думает, я её не люблю. Это неправда, конечно же, не знаю откуда у неё такие мысли. Иногда я правда бываю резковат, но она слишком похожа на мать, иногда болезненно похожа... Но я люблю её. Она должна это знать. – Подростки, что с них взять?– понимающе кивнула Журинья.– Чего только девочки в таком возрасте не творят! Уж я-то знаю, о чём говорю! Но может вам и правда уделять дочери побольше времени? Вот что вы здесь делаете сейчас? Почему не проводите время с дочкой? – Она на экскурсии с классом, а я...–он слегка улыбнулся.– А я провожу время с исключительно очаровательной женщиной... – Скажете тоже...– покачала головой Жура, скрывая своё смущение за деланным пренебрежением. Как только закончились последние аккорды песни, она поспешила поскорее найти предлог, чтобы удалиться.– Пожалуй, мне пора. Без меня сотрудники совсем не работают, только дурью маются, а клиенты без выпивки!– с самым решительным видом Жура направилась в сторону временной импровизированной стойки, не оборачиваясь, возможно по той причине, что догадывалась, что мужчина провожает её долгим взглядом.

***

– И тогда, когда принцесса Назира после долгих лет издевательств со стороны неблагодарных родственников, наконец дождалась предложения руки и сердца от своего принца, один из братьев Назиры узнал о её счастье и пожелал ему воспрепятствовать всеми правдами и неправдами. Дядя принцессы был могущественным колдуном, в его силах было выдать принцессу Назиру замуж, однако он насылал чары, чтобы отвадить женихов от принцессы. И только потом решил отдать в жены старому Кощею, которому кровь молодой и сильной Назиры нужна была, дабы продолжать поддерживать своё существование. Назира знала: если она попадёт в его руки, она будет либо вечно несчастна, либо её заморят, как предыдущих жён сухого старика. Принцесса знала, что нужно действовать как можно скорее, нужно выйти замуж за принца, потому что поцелуй чистой любви способен был разрушить даже самые могучие чары и подарить принцессе свободу, которой она была лишена годами, с тех самых пор, как болезнь унесла жизнь её бедной матери... Принцесса надеялась, что братья будут на её стороне. Однако брат Назиры, под надзором которого она в то время существовала,– именно существовала, а не жила, потому что принцесса не могла быть счастлива, будучи бесплодной и без мужа,– был полностью зависим от чар могущественного главы семьи. Он не пожелал даже слушать сестру и в тот же вечер вероломно запер принцессу в высокой башне с заколоченными ставнями, куда не проникал ни один лучик света, так что бедной принцессе оставалось только стенать от горя и молить о помощи, надеясь, что её крик о помощи будет услышан... Принцесса была в отчаянии. Она не ждала такого предательства от брата, но тот поддался искушению джиннов, желая навек оставить принцессу при себе в качестве прислуги, забывая, как она пожертвовала счастьем в своё время во имя счастья своих малолетних братьев...– Назира вдруг остановила свой рассказ, замечая наконец, что её "аудитория", то есть её маленькая дочь, уже давно спит и видит десятый сон, потому уже некоторое время сказку она рассказывала сама себе, с сожалением понимая, что на сегодня рассказ пора прервать. – Назиринья?– в комнату заглянул её муж. – Тише,– женщина приложила палец к губам,– она спит, я сейчас выйду... Миро только кивнул, мельком улыбнулся, бросив взгляд на спящую малышку, и вышел из комнаты настолько тихо, как в принципе мог. Поправив одеяло девочки, Назира так же тихо поднялась и на цыпочках вышла из комнаты. Не хотелось будить дочь, Надира и без того беспокойно спала, потому что ей мешала музыка из бара. Однако было как-то неудобно простить дону Журу не устраивать танцы, когда она и без того не так давно понесла значительные экономические потери после пожара, и в добавок предоставила им совершенно бесплатный приют, выделив супругам самые удобные комнаты на время их пребывания в Рио. Миру хотел заплатить, однако дона Жура настойчиво отказывалась, неизменно утверждая, что для друзей в её доме всегда есть место и деньги она брать не собирается. Назира вышла во вторую комнату,– чуть больше маленькой, где устроили так называемую детскую,– и села напротив мужа, улыбаясь ему, на что тот ответил своей привычной широкой улыбкой. Очередной раз женщина подумала про себя, что совсем не ошиблась, несколько лет назад решив выйти замуж за Миру и строить свою судьбу, не обращая внимания на причитания родственников. А что было бы в ином случае? Она бы так и была приживалкой в доме братьев или дяди Абдула, тщетно надеясь, что они устроят её судьбу, а те продолжали бы искать глупые оправдания, почему это невозможно,– так бы наверняка и было! Нет, пусть Мохаммед воротит нос, не желая сказать родной сестре и слова, пусть Саид отказывается от ужинов под любыми предлогами, лишь бы не общаться напрямую с зятем,– разве Назира ещё не поняла истинных причин его постоянной "занятости"?– пусть дядя Абдул называет последними словами, но прими Назира другое решение, у неё бы так и не было мужа – а протеже дяди Абдула в качестве мужа даже хуже отсутствия мужа в принципе!– и ребёнка, а такой жизни Назира не хотела даже представлять! Назира верила, что Аллах наградил её сполна за годы ожидания, а если бы Он ещё послал ей сына, тогда она была бы ещё счастливее! Вот только для ощущения полного счастья таки не хватало признания семьи, да и происходящее в семье Мохаммеда не могло её не волновать: пусть этот неблагодарный больше не хотел считать её сестрой, но Назира-то в душе до сих пор считала его братом и переживала за него! – Что-то случилось?– поинтересовалась женщина, замечая, что муж явно хочет чем-то с ней поделиться, и судя по его радостной улыбке, это что-то хорошее и должно её порадовать. – Я нашёл нам дом! – Дом?– ахнула Назира. – Да,– радостно кивнул Миру,– как ты и хотела, здесь, в Сан-Криштоване, всего в паре домов от дома твоего брата! – Я хотела жить в этом районе вовсе не из-за этого неблагодарного, мне просто очень нравятся соседи!– оправдалась тут же Назира, но Миру уже пожалуй успел привыкнуть, что временами его супруга любит на чём свет стоит ругать своих братьев, а в последнее время чаще всего "грушей для битья" становился именно Мохаммед.– А какой именно дом ты нашёл? – Тот, где фасад украшен плиткой, с большим балконом. Сам дом в хорошем состоянии, хотя многие комнаты нуждаются в ремонте. – Аллах!– восторженно вздохнула Назира, крепко обнимая мужа.– Значит мы точно вернёмся в Рио! – Может даже раньше, чем планировали, но это ещё предстоит выяснить, обсудив с шейхом...– Миру был доволен реакцией жены и с радостью отвечал на её поцелуи.– Оказывается, этот дом уже давно был выставлен на продажу, но хозяин отчаялся его продать и несколько последних лет сдавал в аренду, но сегодня мы встретились и договорились о цене. Так что можем начинать ремонт! Такая удача, а ведь я мог и не узнать про него, не скажи мне дона Одетти, когда я помогал ей донести сумки из супермаркета... – Дона Одетти?– Назира нахмурилась, вспоминая откровенно одетую женщину, воспитывающую дочь в одиночку, не брезгуя, по словам её же подруг, заводить отношения с женатыми мужчинами.– И что же? Ты был с ней наедине? Совсем один? – В каком смысле наедине? На улице было много людей...– Миру непонимающе пожал плечами. Заметив выражение лица жены, он рассмеялся.– Ты что это, ревнуешь? К доне Одетти? – Я не позволю тебе взять вторую жену, тем более такую одалиску,– заявила Назира,– а я видела, как она на тебя смотрит! – Не нужна мне никакая вторая жена...– покачал головой Миру, не понимая, с чего это его жена так часто говорит о каких-то других жёнах. Конечно, прожив несколько лет в мусульманской стране, он уже видел мужчин, у которых было по несколько жён одновременно, но это казалось настолько средневековым шагом, что он не мог и представить себя на месте этих людей.– Я счастлив с тобой. Зачем мне ещё жена? – Мой принц...– расплылась в улыбке Назира.

***

Несмотря на позднее время, в гостевой в доме Мохаммеда ещё не спали. Юная девушка с длинными тёмными волосами сидела на подоконнике, прислонившись к окну, изучая незнакомые для неё виды. Бразилия казалась совсем другим миром в сравнении со всем, что она видела до сегодняшнего дня. Пробегавшие мимо окна такси виды засели у неё в голове: шумный мегаполис и сокрытые в глубине тропические парки, бушующий океан и толпы смеющихся людей, смотрящих на мир не сквозь прорези в парандже. Наверное, увлекательно жить в таком мире, где на женщин смотрят совсем иначе, нежели на её родине, однако Джуварийя не хотела здесь оставаться, её душа тянулась в совсем другое место, не потому что там было лучше, а потому что там остался дорогой её сердцу человек. Девушка знала, что совсем не желает навязанного родственниками замужества, больше того – она не была глупой или глухой и уже успела понять, что "жених" тоже не горит желанием на ней жениться, и для него в принципе стало неожиданностью, что дядя сосватал ему невесту. Хорошо бы после этого объявили о разрыве помолвки, однако сид Абдул продолжал настаивать, что уговорит племянника, а если уж не получится – на крайний случай выдаст её замуж за младшего брата Саида, или за дальнего родственника, некого Мустафу, который уж точно не посмеет отказаться, опять же, по словам сида Абдула. Конечно, никто не спрашивал у Джуварийи, как она сама относится к потенциальному замужеству, к тому, что её судьбой играют, пиная подобно футбольному мячу в разные стороны, её только ставили перед фактом, ожидая за это благодарности с её стороны. Никому не было интересно её мнение – и она научилась молчать. Никто не спрашивал у неё – и она перестала задавать вопросы. От неё ждали кроткости и благодарности – она улыбалась и целовала руки. Она давно привыкла, что в ином случае получит наказание и не хотела подобного. Но знал ли кто-то, что у неё на самом деле внутри? Знали ли, что её душа кричит каждый раз, когда она вынуждена улыбаться? Понимали, что вырвали её сердце, разлучая с единственным в мире человеком, который её просто любил? Его ли вина, что он всего-то не богат? Они не знали и не понимали, как не знали и того, что тихий бунт хуже открытого скандала, что внутри неё давно уже созрел твёрдый план изменить существующее положение дел в свою пользу, однако Джуварийя больше не собиралась покорно отступать – на кону стояло её счастье. Первые годы своей жизни она провела в родном селении, родившись шестым по счёту ребёнком в семье небогатого рыбака. Хотя семья была бедной и никогда не ела досыта, ещё юной девочке казалось, что они счастливы, между её родителями никогда не было ссор и раздоров, они жили дружно и любили друг друга, тому же учили и своих детей. Однако бедность стала в итоге причиной их гибели: подхватив серьёзную инфекцию, оба супруга скончались, поскольку у них банально не было денег на лекарства, трое их детей последовали за ними. Джуварийю и двух её старших сестёр взял к себе богатый дядя со стороны матери – со стороны отца родственников не было, поскольку тот сам был круглой сиротой. Оказалось, что их мать на самом деле происходила из довольно состоятельной семьи, однако родные от неё отвернулись, когда вместо выгодного брака девушка сбежала с бедняком без роду и племени. Как бы там ни было, но те годы были лучшими в жизни Джуварийи. Она жила, не зная ни в чём отказа, купаясь в любви и заботе доброго родственника, разве что жены дяди временами портили жизнь сиротам, напоминая, что они являются лишними в семье, однако дядя быстро пересекал подобные провокации, неизменно защищая племянниц. Но всему хорошему приходит конец: однажды дядя не проснулся утром – у него с юности было слабое сердце, а его жены сразу выдворили Джуварийю из дома на пару с давно овдовевшей сестрой мужа Ларой Кульсум и её малолетними сыновьями. Двоюродные братья и слова не сказали против своих властных матерей, хотя по крайней мере один из них чувствовал себя крайне неловко, всячески отводил взгляд, лишь бы не смотреть в глаза родственникам, которых нагло выдворили из дома с минимумом вещей. Обе сестры Джуварийи к тому времени были замужем и их мужья не очень-то горели желанием принимать в свой дом «лишних» людей, потому было решено, что им придётся переехать к другому брату матери Джуварийи. Тот жил в далёком селении и отличался крутым нравом, что сполна показал племяннице с первых же дней. В своё время неправильно распорядившись наследством от отца, он остался в крайне невыгодном положении и сильно зависел от помощи старшего брата, от чего превратился с годами в крайне озлобленного человека. Когда он был не в настроении, его жены и дочери получали от него оплеухи, доставалось и племяннице, поскольку молчать она не умела и привыкла к совсем другому образу жизни, выражая свой протест против грубости и тяжёлой работы, которой её вынуждали заниматься в селении. Ночами, после изнурительной работы в поле или большой стирки, когда целые чаны воды приходилось носить с местного фонтана, после длинных дней, когда нужно было вручную соткать десятки ковров на продажу и часами стоять под палящим солнцем на местном подобии рынка в жаркой парандже, она часто фантазировала, что однажды кто-то придёт и спасёт её из этого места, но годы шли и ничего не менялось... Она научилась притворяться покорной, но быть такой на самом деле не научилась, можно сломить протест человека, но только не его дух. Но однажды счастье улыбнулось и ей, когда Джуварийя посмотрела в глаза молодого подмастерья и поняла, что пропала навек, больше того – это взаимно. Молодые часами мечтали о том дне, когда наконец поженятся, планировали переезд в город и обустройство собственного – пока очень скромного – домика. Но разве имело значение, что жить им придётся скромно, если они любили друг друга? Тем более, у её любимого были все шансы в будущем выбиться в люди! Невозможно передать словами, как счастлива была Джуварийя, когда он просил её руки, казалось бы, счастье было так близко! Но всё разрушил один звонок от старого приятеля дяди, некого сида Абдула, и вместо свадьбы с возлюбленным её отправляли в далёкую Бразилию, чтобы выдать замуж за старшего племянника сида Абдула, который уехал временно из Феса, дабы навестить младшего брата. Её родственника не интересовало, зачем нужна такая спешка со свадьбой, почему нельзя подождать хотя бы возвращения жениха в Фес, его интересовали только деньги, которые он мог получить от Рашидов, поправив своё материальное положение. Джуварийю поставили перед фактом, не слушая её возражений. Вместе с ней в Бразилию отправили и тётю Кульсум, оба сына женщины тем не менее оставались под "чутким присмотром" её брата, вынужденные работать в поле или пасти овец, чтобы заработать на кусок хлеба. Сид Абдул заявил, что его племянник с радостью примет и позаботится не только о будущей жене, но и о её родственнице! – Когда ты уже уляжешься? Ночь на улице!– деланно недовольно проворчала Лара Кульсум, когда племянница начала ходить кругами по комнате. Женщина тяжело вздохнула и щёлкнула лампой, зажигая свет.– Иди сюда... – Тётя,– Джуварийя нехотя уселась на кровать напротив родственницы, хватая её за руки,– я не хочу замуж за этого человека, не хочу...– качала она головой.– Ни за него, ни за его брата, ни за любого другого их родственника... – А чего ты хочешь?– вздохнула Лара Кульсум.– Вернуться в дом своего дяди? Ты знаешь, что тебя там будет ждать, глупая девчонка? – Я не хочу возвращаться в тот дом, туда я больше не вернусь, потому что мне есть куда пойти! Мой Азам ждёт меня, это несправедливо, что нас с ним разлучили! – Девочка, ты только посмотри, как живут эти люди...– женщина обвела взглядом гостевую комнату.– И твой жених гораздо богаче своего брата, ты будешь купаться в золоте, Джуварийя, тебе будет так хорошо и спокойно за своё будущее, дай Аллах! Но даже если придётся выйти за его брата, это лучше, чем жить в трущобах, засыпая с пустым желудком. Если постараться, везде можно найти счастье. – Это от счастья жена этого человека требует развод?– усмехнулась Джуварийя.– Я уже молчу о том, что тот самый Саид, за которого меня вроде бы сосватали, похоже понятия не имел, что его дядя хочет женить его! У него есть уже жена, а я ему не нужна, ты же слышала, как он кричал, что не собирается на мне жениться! Потому меня и пинают теперь, как футбольный мяч! Должна ли я терпеть такое обращение? – Но что же ты собралась делать? Как именно собираешься отказаться от брака?– не понимала старшая женщина.– Подумай, девочка, если бы ты была нужна своему Азаму... – Нет, не говори, что я ему не нужна!– страстно перебила Джуварийя.– Потому что это неправда, тётя! Азам не раз приходил и просил, требовал, чтобы дядя передумал, чтобы он уважал нашу помолвку и данное им слово, но он выгнал Азама и отправил меня сюда! Ты сама знаешь, что так и было! Разве не так? Да отсохнет мой язык, если я хоть чуточку преувеличила! О, Аллаха, сид Касим последние несколько лет только и делал, что портил мне жизнь, а теперь он разрушил моё будущее! Я не хочу выходить за нелюбимого, когда у меня есть мой Азам! Спаси меня Аллах от такой участи! Азам ждёт меня и я не отдам себя никому кроме него, вот тебе моё слово! – Это я уже слышала! Но это только слова, девочка, а как ты собралась помешать свадьбе? – А кто тебе сказал, что я собираюсь помешать свадьбе? Вовсе нет, я не не буду отказываться, конечно, если они наконец определятся, кто должен на мне жениться...– хмыкнула девушка. Потом под пристальным взглядом тётки она вытащила из сумочки маленький пузырёк с мутной настойкой, хитро улыбаясь. Был у Джуварийи один неоспоримый талант: она была потрясающей знахаркой, переняв этот талант от родной бабки по матери, что научила её всем премудростям.– Но кто тебе сказал, что мой будущий «муж» окажется хоть на что-то годным в постели?

***

В этот поздний час, когда до семейного совета, где должна будет решиться судьба брака Латифы и Мохаммеда, не могли уснуть не только непосредственные участники конфликта, который уже очень скоро предстояло разрешить их родственникам, не только Латифа маялась от бессонницы, не только Мохаммед наяривал круги по своей спальне, яростно размышляя, что за наглец такой осмелился покуситься на сердце его законной супружницы. Сид Али сидел на диване внизу, задумчиво покуривая кальян, уставившись куда-то в неизвестность. Патриарх рода Эль Адиб сейчас стоял перед крайне сложным выбором: защитить сами традиции и обычаи, за которые он ратовал, или же встать на сторону племянницы, настойчиво утверждающей, что больше никогда не сможет жить с Мохаммедом. И Али не знал, на чью сторону ему встать, ведь было очевидно, что в этом деле будет довольно сложно удовлетворить обе стороны, поскольку Латифа и Мохаммед каждый стремились добиться прямо противоположного результата от этого совета. Есть ли смысл спасать этот брак? С одной стороны, любой союз, заключённый перед лицом Аллаха, является священным, с другой – брак без доли привязанности едва ли имеет будущее, особенно после трагической потери сына молодой пары. Али не переставал задаваться вопросом, почему же так случилось. Брак молодых людей казался заведомо удачным, когда они только планировали помолвку и свадьбу, ещё в начале их семейной жизни казалось, что они сумеют построить свои чувства и создать крепкую семью. Когда же всё пошло настолько не так, что дошло до нынешнего положения дел, когда остался один только пепел от некогда многообещающего союза, да и тот уже уносил штормовой ветер? Когда Латифа встретила этого парня – Зейна? Или гораздо раньше? А может некоторые события просто должны были произойти, потому что так суждено? Порой бывает настолько сложно понять, что именно хочет сказать нам судьба, когда ставит перед тем или иным выбором, и каждая ситуация похожа и отличается одновременно, потому даже мудрейший из людей не способен со всей уверенностью сказать, что не ошибается. Али вспомнил день свадьбы Латифы, как давал ей наставления перед свадьбой, как сияли её глаза в предвкушении стать замужней женщиной, а теперь её глаза потухли и горели одним только желанием покончить с браком, в который в своё время вступала с такой радостью. Как можно было предположить, что Латифа настолько изменится? Определённо, судьба – та ещё интриганка и любительница пошутить! – Сид Али?– услышал он у себя над головой, резко оборачиваясь от неожиданности, чтобы увидеть перед собой хмурого Саида. – Саид?– удивился сид Али.– Но что ты здесь делаешь? Разве ты не уехал в гостиницу? Дай Аллах, ничего не случилось? – Случилось, дядя, случилось ещё несколько недель назад, но разные обстоятельства мешали мне спросить вашего совета раньше...– Саид сел напротив старшего мужчины, тут же хватаясь за голову.– Я потерял сон, дядя, спокойствие покинуло меня... Я больше так не могу, но не знаю, что мне делать, как жить с этой виной дальше... Потому я отвёз Рамилю в гостиницу, дождался, пока она уснёт, и приехал сюда, чтобы просить вашего совета, потому что если вы мне не поможете, не подскажете, что мне делать, сомневаюсь, что кто-то в принципе сможет... – О, Аллах...– вздохнул сид Али, думая, что же ещё случилось. Конечно, он помнил, что Саид ещё пару недель назад просил о разговоре, однако другие заботы напрочь выбили их всех из коллеи.– Что ты натворил, Саид? Полагаю, это не касается невесты, которую привёз Абдул? – Нет,– покачал головой Саид,– я ясно сказал дяде Абдулу, как отношусь к его поступку, что жениться я больше не собираюсь. Я хотел поговорить с вами о другом. Это касается вашей племянницы... Жади...– уточнил парень после небольшой паузы. – Жади?– поразился сид Али.– А что с Жади?– только накануне мужчина навещал племянницу и она не сказала ему ни слова о том, что виделась с Саидом, так что Али с явным облегчением рассудил, что разум таки перевесил возможные соблазны в душе парня, возблагодарив за это Аллаха. Но не рано ли он радовался? – Не знаю, как вам и сказать, дядя Али...– вздохнул Саид.– Дело в том, что у меня скоро будет ребёнок от Жади... – Что?!– вскричал Али.– О, Аллах! Скажи мне, что ты шутишь, Саид!– конечно, в своё время он хотел выдать племянницу за Саида, но с тех пор много воды утекло: хотя Али долго не принимал союз Жади и Лукаса, но у них была семья, росли двое детей, и Саид тоже был женат на другой девушке. Разве Али мог бы одобрить порочную связь?!– Как это произошло?! Аллах, видел Жади только вчера! Она не сказала мне ни слова! – Жади не знает про ребёнка, дядя Али... – Как это?– совсем опешил мужчина.– Я тебя не совсем понимаю, Саид... – Я вам сейчас всё объясню, дядя...– вздохнул Саид, углубляясь в длинный и тяжёлый для него рассказ, по ходу которого его собеседник всё больше ужасался с каждым новым словом.– Ну вот, как-то так... А когда я примчался в клинику, оплодотворение уже сделали... Теперь Рамиля беременна, но она не знает, кто является биологической матерью будущего ребёнка. Я не решился ей рассказать, правда её убьёт... Сид Али долго молчал, неподвижно застыл на месте, переваривая полученную шокирующую информацию. Чего-нибудь подобного, настолько же безумного и невероятного, он мог бы ожидать от своего давнего приятеля Альбиери, но уж точно не от Саида! Мужчина немного дрожащей рукой налил себе воды из графина и осушил содержимое стакана до дна, а потом поднялся и принялся ходить по комнате, лихорадочно думая. – О, Аллах, а ведь я подозревал, что ты можешь сделать глупость, Саид, но до такого я бы в жизни не додумался!– сокрушался Эль Адиб.– Ты понимаешь, что пошёл против Аллаха, совершив подобное деяние, Саид? Я уже молчу, что это не имеет никакого смысла! У Жади семья, у тебя тоже, уже давно пора было забыть ту давнюю помолвку!– никогда прежде сид Али не проявлял такой непреклонности в этом вопросе, подсознательно считая Саида пострадавшей стороной. Но везде были свои границы и Саид их определённо перешёл этим своим поступком.– Вот чего ты надеялся этим добиться? – Я не знаю, дядя Али...– покачал головой Саид.– Я будто был в трансе неделями и только недавно очнулся... Знаю, что меня это ни капельки не оправдывает, но мне будто голову сорвало! Я не могу смотреть в глаза жене, дядя... Что мне теперь делать? – Ты у меня спрашиваешь?– вопрошал дядя Жади.– Нельзя отменить уже сделанное, Саид, потому я и советую всегда десять раз подумать, прежде чем что-то сделать... Но ты не подумал, Саид. А теперь тебе только и остаётся носить эту вину в себе, никому не рассказывая. Иного выхода просто не существует. И я тоже буду молчать. Потому что открытие этой тайны будет иметь самые непредсказуемые последствия...