Проверка на прочность

Клон
Гет
В процессе
PG-13
Проверка на прочность
автор
Описание
На пустынном пляже она медленно погибала в одиночестве. Неужели все мечты о великой любви обратились в прах? Жади принимает решение не возвращаться к родственникам и берёт собственную жизнь в свои руки.
Примечания
Очередное альтернативное развитие событий после 19 серии. Музыкальный фон: Bridge of hope (Lara Fabian)
Посвящение
Человеку, который подарил мне вдохновение)
Содержание Вперед

Часть 68

Поздним вечером в доме Леонидаса Ферраса царила относительная тишина, во многом из-за того, что было слишком поздно и маленькая нарушительница этой самой тишины давно спала и видела десятый по счёту красочный сон про принцесс и рыцарей, а вот хозяева дома до сих пор отсутствовали, поскольку уехали на какую-то выставку несколько часов назад и пока не вернулись. Мягкий свет приветливо горел в окнах огромного особняка, словно приглашая войти в безопасность внутреннего убранства, столь не похожую на бурное ночное царство, неизменно пробуждающее миллиарды эмоций. Но не была ли эта мнимая безопасность лишь иллюзией, как многое в нашей жизни? Откуда знать, где тебя будет подстерегать прошлое? Когда оно постучит в дверь? Есть вещи, от которых не спрятаться за крепкими стенами и высокими воротами. Из окна сверху выглядывала темнокожая женщина, наблюдая, как поднимающийся порыв ветра трепал деревья на участке, а крупные капли дождя начинали бить по окнам, постепенно превращаясь в полноценный тропический ливень. Недаром на улице последние пару дней стояла такая жара, что казалось просто невозможным выносить подобную погоду, того и глядишь можно было упасть от духоты, если долго находиться на улице! Тем временем благодаря яркому свету работающих в саду фонарей, легко было увидеть, как охранники, спрятавшиеся было от надвигающейся грозы, покинули своё открытие, открывая кованые ворота, поскольку к дому подъехал автомобиль, откуда вскоре выбрались мужчина и женщина, после поспешно направляясь к дому по залитой дождём брусчатке, спрятавшись под пиджаком. – Дона Далва,— за спиной экономки незаметно появилась младшая служанка,– они приехали. Сеньор Леонидас и сеньора Иветти вернулись. – Я вижу,— кивнула та,— значит пора будет скоро подавать ужин. Ещё немного и моё фирменное блюдо было бы испорчено,— ворчала она,— нельзя же так задерживаться! А наша гостья? — Ваша,– девушка мягко, но предельно твёрдо исправила домоправительницу,– гостья сидит в столовой. Как вы велели, я подала ей напитки...— служанка собиралась было уйти, но таки не удержалась.— Не понимаю я, хоть убейте, зачем вы её сюда пригласили, дона Далва! Разве наше дело вмешиваться в личные дела хозяев? Если сеньора Иветти не хотела видеть эту сеньору, не надо было вам её приглашать в дом, особенно без предупреждения! Чего вы добиваетесь? — Я добиваюсь того, чтобы справедливость восторжествовала!— фыркнула Далва, хотя в конкретном случае она сама не знала, каким будет результат её действий.– Ясно же, что эта женщина что-то скрывает! Она только хочет притвориться доброй, но я-то вижу её насквозь! Не говоря о том, как она поступила с бедным Диогу, добрый человек не будет отказываться от встречи с больной родственницей, откупаясь деньгами! Сеньор Леонидас увидит... — Увидит, что вы вмешивались, куда не положено! Вы же рылись в их спальне, чтобы найти адрес гостиницы, я всё видела!— перебила девчонка.— Как бы ваша затея вам боком не вышла, дона Далва! – Больно много ты понимаешь,— ворчала Далва,— как-нибудь сама разберусь, что мне делать! Пойдём уже вниз, иначе всё самое интересное пропустим! — Я не хочу иметь с этой историей ничего общего, мне моя работа ещё нужна,— заметила Марта, тем не менее таки последовала вниз за старшей женщиной. А кто же ещё ужин подаст? Между тем внизу на противоположных концах комнаты застыли две женщины, настолько непохожие, насколько могут быть непохожи родственницы: ещё довольно молодая ухоженная блондинка в голубом платье по фигуре, выгодно оттенявшем золотистый оттенок её кожи, и другая,— с исперещенным глубокими морщинами бледным лицом, поджатыми узкими губами и собранными в тугой узел седыми волосами, чья бесформенная юбка полностью скрывала ступни. Взгляды родственниц столкнулись в немом противостоянии, однако если по лицу Иветти можно было легко прочитать, что она таки изрядно шокирована появлением женщины из прошлого, другая ничуть не была удивлена этой встрече, впрочем, не она была той, кто заранее не знал, куда и с какой целью идёт. Ничего толком не понимающий Леонидас переводил взгляд с непривычно молчаливой жены на незнакомку, которую он до этого никогда в жизни не встречал. Именно такими их застали спустившиеся вниз служанки, появление которых нарушило гнетущую тишину, когда Марта ненароком поставила ногу на ступеньку, которая скрипела всякий раз, когда на неё ступали. – Ну наконец-то вы вернулись,— заговорила тут же Далва, спускаясь вниз по лестнице,— а мы уже вас заждались! Ужин вот-вот будет подан! – Далва, у нас гости? — спросил Леонидас, пока ещё не очень понимающий, что собственно говоря происходит, а потом повернулся к гостье.– Сожалею, сеньора, но я не знаю вашего имени, мы с вами не виделись раньше, не так ли? — Можете звать меня дона Ида, сеньор Феррас, — представилась гостья после паузы, отрываясь наконец от созерцания племянницы,— мы с вами раньше не были знакомы, в конце-концов, никто меня не приглашал на вашу свадьбу,— с ноткой ехидства заключила она, что ещё больше привело хозяина дома в замешательство, особенно когда та опять пристально взглянула на его жену.– Неужто ничего не скажешь после стольких лет разлуки? — Действительно,— подала голос Далва, вклинившись в разговор,— неужели вы не рады видеть свою родственницу, дона Иветти? Она же приехала издалека только чтобы вас увидеть! В этот момент Иветти наконец оторвалась от созерцания родственницы, которая приходилась ей родной тёткой и которую она не видела с тех самых пор как много лет назад покинула дом последней одной безлунной ночью, накануне в пух и прах разругавшись с женщиной, которая словно бы нарочно стремилась всячески усложнять её жизнь. Блондинка одним взглядом скользнула по лицу домоправительницы и слегка сощурила глаза, мгновенно догадываясь, кто стоит за этой «встречей века», даже не самый сообразительный человек догадался бы по голосу экономки, что она что-то задумала, ну или по лицу явно нервной младшей служанки, которая очень уж быстро убежала на кухню, бросая мимолётный взгляд на старшую по должности. Иветти сразу стало ясно, что каким-то образом Далва разузнала о её тётке и конечно не удержалась, чтобы не найти женщину и не разузнать, с чего бы ей отказываться видеться с родственницей! Она не знала только, как экономка это сделала: подслушала разговор через другой телефон, или может нашла случайно чек; последнее не имело принципиального значения, потому что женщина так или иначе была здесь и явно не собиралась так просто уходить. – Так вы родственница Иветти? Очень приятно с вами познакомиться. Почему же вы не предупредили о приезде заранее? Мы бы вас приняли, как полагается,— Феррас старался поддержать предельно вежливую беседу, тем не менее с самого начала было ясно, что что-то здесь не так, особенно по тому, как улыбалась Далва, словно Рождество наступило в июне, не дожидаясь обычной даты календаря. Мужчина незаметно закатил глаза, догадываясь, что без вмешательства экономки здесь не обошлось; крайне редко бывало, чтобы кто-то был в состоянии лишить Иветти дара речи, потому определённо была замешана какая-то давняя неизвестная ему история; он быстро отбросил одно мимолётное воспоминание, с которым сейчас не хотел иметь дело, и подошёл к жене, обнимая её за талию.— Дорогая? – Львеночек,— блондинка мельком улыбнулась, не обращая внимания, как её родственница почти что фыркнула, услышав обращение из её уст,— дона Ида родная сестра моей матери. Она была в Рио проездом и не собиралась задерживаться, насколько я знала,— отвечала она, бросая взгляд на женщину; Иветти не называла её тётей, но Ида тоже была не в восторге, поджимая губы на слове «сестра», что намекало на некогда непростые отношения между сёстрами. — Не просто сестра!— перебила Далва с той же улыбкой.— Дона Ида ведь так заботилась о вас, приняла в своём доме, когда ваших родителей не стало! Сеньор Леонидас, можно сказать, что дона Ида вашей жене прямо как вторая мать! Иветти резко посмотрела на экономку на последних словах, так что было очевидно, что тётка была последней женщиной, которую она сравнила бы с матерью. – Молодые в наше время не ценят добра, которое для них делают!— кивнула Ида, похоже довольная содействием экономики, или же тем, что явно нервировала племянницу, которая слишком уж напоминала ей сестру, что с годами стало только заметнее.– Никакой благодарности! – Вот уж точно!— домоправительница была полностью согласна с этим утверждением. – Далва,— вмешался Леонидас, пристально глядя на служанку,– почему бы тебе не пойти и не проследить за подачей ужина? – Сеньор Леонидас, всё уже готово,— возразила Далва,– осталось только подать на стол, Марта с этим отлично справится. – И всё же проследи, раз уж у нас гостья, всё должно быть на высшем уровне. Кто как не ты справится с этим лучше всего? Позже все сидели за столом, пока горничная по указанию Далвы приносила всё новые и новые блюда; не считая нежнейшего мяса по своему фирменному рецепту, экономка казалось приготовила целый шведский стол. Однако, несмотря на вкусную еду, беседа получалась довольно напряжённая, несмотря на попытки хозяина дома вести вежливый разговор с родственницей, а Иветти наоборот по большей части молчала и отвечала от силы пару слов, только когда какая-то фраза Иды раздражала её сверх меры, продолжая на автомате резать уже второй по счёту стейк на мелкие кусочки, даже не пытаясь съесть то, что уже было на тарелке. – Я видела вашу дочь,— заговорила Ида,– девочка выглядит слишком большой для ребёнка двух лет. Иветти сощурила глаза, быстро понимая, на что хотела намекнуть тётка, конечно умеющая считать и отлично знающая наверняка, когда конкретно она вышла замуж, как впрочем наверное знала и о том, что её дочери не два года, явно желая задеть её фактом того, что она забеременела и родила ребёнка до свадьбы. Знала бы она ещё, при каких обстоятельствах всё происходило тогда! Или Далва успела её посвятить? – Ей не два, пошёл уже четвёртый год! Время так быстро летит, а ведь ещё вчера кажется была младенцем в кроватке!— первой ответила Далва, прежде чем кто-то из хозяев успел открыть рот, впрочем, сейчас она говорила с очевидной теплотой по отношению к воспитаннице.— Наша Кристина такая милая и смышлённая девочка, обычно она рада говорить с гостями. Любого может заговорить! Даже не знаю, что сегодня случилось, что она от вас убежала! Наверное девочка просто устала и хотела спать! – Далва,— вмешалась Иветти,— она не сильно испугалась? – Нет, но ни в какую не хотела выходить, как я не уговаривала,– удивлялась Далва.– Сейчас она конечно уже спит, хотя до последнего не хотела ложиться. Всё вас хотела дождаться! — Испугалась?– фыркнула в ответ Ида.– Девочка просто слишком избалованная и взбалмошная, на лицо отсутствие всякой дисциплины! – При всём уважении, сеньора,– вмешался в разговор Леонидас,— вы не правы и делаете преждевременные выводы. Она всего лишь маленькая девочка, если она испугалась незнакомой женщины, это ещё не значит, что моя дочь плохо воспитана,– откровенно говоря, его дочь была для мужчины идеальной во всех смыслах маленькой принцессой и он не согласился бы с противоположным мнением. – Да я не виню вас, сеньор,– перебила пожилая женщина,– по вам видно, что вы человек занятой. Не ваша вина, что девочка предоставлена сама себе! Чего ждать от ребёнка, если мать больше заботится о своих ногтях, чем воспитывает дочь? На этот раз даже Далва недовольно поджала губы, не соглашаясь с гостьей. При всей нелюбви к хозяйке даже у неё не повернулся бы язык сказать, что женщина не занимается дочерью, а даже если бы так, что значит заявление, что девочка предоставлена самой себе или плохо воспитана? Какая наглость! Ведь она, Далва, всегда была рядом, заботилась обо всех детях этой семьи, нянчила с пелёнок всех детей и внуков сеньора Леонидаса! Потому для неё было личным оскорблением услышать, что кого-то из её воспитанников считают не вежливыми. Сделай женщина лицо попроще и добрее, может быть дети от неё бы не убегали с криком! Заметив выражение лица экономки в этот момент, Марта выразительно посмотрела на старшую женщину, якобы хотела сказать «я же говорила, что с этой затеи ничего хорошего не получится». – Да как ты смеешь?! – вспыхнула Иветти, бросая приборы, которые с характерным звоном упали на тарелку, яростно глядя на родственницу; было очевидно, что грядёт скандал, который уже никому не потушить.– Ты ничего не знаешь о моей дочери или обо мне, если на то пошло! Уж тем более не тебе учить меня быть матерью! Потому закрой свой рот! – Иветти... – Нет, теперь я скажу ей всё, что я о ней думаю!— воскликнула она, переводя взгляд на женщину. – Ну, давай! — хмыкнула Ида, тоже поднимаясь, как и её племянница, как будто обе готовились тот же час вцепиться другой в глотку.– Не нравится слышать правду? Я говорю то, что вижу! Если бы моя дочь вела себя так, она бы получила хорошую порку! – Тогда очень хорошо, что у тебя не было и никогда уже не будет собственных детей!— резко ответила ей Иветти.— Иначе мне было бы очень жаль этих несчастных! Потому что я никогда в жизни не встречала настолько злобной и чёрствой женщины, как ты! – Может у меня они были бы, если бы не моя шлюха сестра! Надеюсь, она жарится в аду! — Матерь Божья!– ахнула Далва, в шоке прижимая руки ко рту.– Сеньор Леонидас, они же того и глядишь подерутся сейчас! — А кто в этом виноват?– резко ответил экономке мужчина, тоже поспешно поднимаясь, потому что и сам понимал, что до этого может дойти.— Ты думаешь, не понятно, кто начал этот балаган? – Не смей говорить плохо о матери!– наступала на родственницу Иветти, пока та делала в ответ то же самое.— Ты и мизинца её не стоишь, она никому не делала зла, даже случайно! Ты всегда ей завидовала! Но она не виновата, что мой отец женился на ней, а не на тебе! Не виновата! – Какая дочерняя любовь!– зло рассмеялась Ида.– Только вот ты очень мало знаешь о своей матери! Элена только притворялась всегда белой и пушистой, и всегда получала всё, что по праву полагалось получить мне, и родители, и брат, все её любили больше, чем меня, что бы я не делала, ей всё давали только потому что она родилась с симпатичным личиком! Она получала лучшие игрушки, лучшие платья, всё лучшее, а потом она пошла дальше и забрала человека, которого я любила! Ей было мало всего того, что она уже забрала у меня! Это категория женщин, которые привыкли делать несчастными всех вокруг! — Ты не видишь ничего дальше своей злобы! Она ничего у тебя не забрала, потому что нельзя забрать то, что тебе никогда не принадлежало! Она любила тебя и всегда жалела! Да, ей было всегда тебя жалко, потому что ты тратила свою жизнь на никому не нужную злобу! Эта злость сначала съела твою красоту, а теперь потихоньку отбирает у тебя остатки здоровья! – Ну, надо же! Она меня жалела! Да мне даром не сдалась её жалость! Я не пролила ни слезинки, когда её не стало, потому что для меня она была мертва задолго до этого! Я надеялась, что в тебе есть хотя бы что-то от твоего отца, но ты выросла такой же, как она! Я это поняла сразу же, пыталась сделать из тебя приличную женщину, но все мои усилия были напрасны! Когда ты посмела оговорить сеньора Пауло, этого честнейшего человека высоких нравов... – Честнейший человек высоких нравов!— рассмеялась блондинка.— Да все вокруг видели, что этот так называемый учитель только и делает, что пристаёт к своим ученицам! И к тебе он ходил только чтобы приставать ко мне, а ты-то надеялась наверное, что он хочет на тебе жениться, вот и взбесилась тогда! – Потому что он хотел на мне жениться! Это ты, наглая малолетняя мерзавка, в своих фантазиях вообразила, что этот уважаемый человек, учитель, может иметь нечистые мысли, да ещё посмела рассказывать об этом людям! После этого сердце сеньора Пауло было разбито настолько, что он просто вынужден был покинуть город! Но чего ещё я могла ждать от дочери Элены? Она отняла у меня мою любовь, а ты... Ты отняла последний шанс устроить жизнь! Мне было уже за сорок, это был мой последний шанс! — Да он уехал из города только потому что две другие девушки из школы после этого скандала написали заявление в полицию, что он их изнасиловал! Потому он поскорее сбежал, чтобы не предстать перед судом! – Они тоже врали! В них не было ни капли сдержанности, ни капли приличия!– резко отвечала Ида.– Даже если сеньор Пауло взглянул на них, это было не нарочно! Как юная девица может надевать юбки, похожие больше на пояс, а потом ещё кого-то обвинять? Я не ждала, что ты когда-то поймёшь, потому что ты уже тогда была шлюхой, прямо как твоя мать! И твоя дочь вырастет такой же, я уже вижу это по ней! Именно в этот момент обе женщины, в конец выйдя из себя, как голодные хищники, которые сошлись не на жизнь, а на смерть, синхронно бросились друг на друга. Леонидас быстро схватил жену за талию, пока двое охранников, которых вызвала горничная, сдерживали пожилую женщину, которая оказалась на удивление сильной, несмотря на свою худобу. – Святые угодники,— бормотала Далва, прижав руки к лицу. – А я вам говорила, что из этого ничего хорошего не выйдет, дона Далва!– прошептала Марта.– Посмотрите только, что вы натворили! — Этого достаточно! Хватит! Прекратите!— закричал наконец Леонидас. После этого обе женщины затихли, буравя друг друга взглядом, и на свой страх и риск мужчина медленно отпустил жену, а потом повернулся к гостье, которую до сих пор придерживали под руки охранники.– Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сеньора. Охрана позаботится, чтобы вы нашли правильную дорогу, а водитель,– чтобы вы добрались в гостиницу, или куда бы там ни было. Главное – подальше от нашего дома! – Я покину этот дом,— кивнула Ида,— но для начала я должна извиниться перед вами, сеньор. Извиниться за то, что не приложила все усилия, чтобы воспитать свою племянницу как следует. Надеюсь, вы не совершите той же ошибки со своей дочерью. – Вы переходите черту, сеньора... – Ты можешь думать обо мне что угодно,– вмешалась опять Иветти, пристально глядя на родственницу,– но никогда не говори о моей дочери! Никогда, понятно? — А иначе что? Что, если буду говорить? – А иначе ты пожалеешь!– она собиралась было уйти, но потом повернулась.– И к твоему сведению, меньше всего на свете я когда-либо хотела быть похожей на тебя, такой же злобной, скучной, серой и отчаявшейся женщиной, какой всегда была ты! Тот день, когда я сбежала из твоего дома, из этой каторги, был одним из лучших в моей жизни!– после этих слов женщина таки ушла, громко стуча каблуками, звук которых постепенно затих по мере того, как она уходила. Позже, когда в сопровождении охраны таки ушла гостья, из-за которой в доме начался такой переполох, хозяин дома повернулся к служанкам. – Что бы вы сегодня не услышали, я не хочу, чтобы вы с кем бы то ни было обсуждали этот вечер. Понятно?— горничная сразу кивнула, уходя подальше от тяжёлого взгляда начальника.— Далва? – Ну что вы такое говорите, сеньор Леонидас!— в самых оскорблённых чувствах всплеснула руками домоправительница.– Вы же меня знаете! – Я знаю,— кивнул он,— потому и предупреждаю. У меня нет желания разбираться, каким образом эта женщина сегодня вечером оказалась здесь, но я знаю, что без тебя не обошлось. – Но откуда же мне было знать?— оправдалась Далва.— Я же хотела как лучше! – Не надо было ничего знать, надо было просто не вмешиваться не в своё дело, вот и всё! Я уже сказал, что не хочу это обсуждать! — Леонидас ослабил галстук и скинул порванный пиджак, после чего поднялся по лестнице наверх. Леонидас толкнул приоткрытую дверь в детскую, где и нашёл свою жену. Мягкий ковёр заглушил звук его шагов. Комната была оформлена в нежных тонах белого, розового и сиреневого, с обилием разнообразных игрушек, которые сидели практически на всех поверхностях, от полок до диванов и комодов; работал ночник и нежный фиолетовый свет мягко заливал помещение, создавая иллюзию порхающих по стенам и потолку бабочек. Иветти сидела на мягкой сиреневой кушетке напротив кровати с летящим балдахином, где безмятежно спала Тина, обнимая за шею плюшевого льва и не подозревая даже, что за ней сейчас наблюдают. Светлые волосы девочки рассыпались по подушкам, лицо ребёнка было полностью расслаблено и пожалуй это казалось со стороны самым прекрасным зрелищем. Мужчина опустился на кушетку рядом с женой и молча вытащил чистый платок, убирая с её лица следы растекшейся туши. – Я не плачу,— возразила она,— она ни капли меня не расстроила... Это от злости... — Конечно, как скажешь,— кивнул он, обнимая её за дрожащие плечи, успокаивающе касаясь губами волос.— Ну всё, не надо... Всё хорошо...

***

Была уже полночь, когда к дому Жади и Лукаса наконец подъехало такси, откуда выбралась сама девушка, бесконечно уставшая после трудного дня, едва не роняя свои чертежи на землю, когда поскользнулась на залитой дождём мостовой. – Дурацкие туфли!— бормотала она, чувствуя искушение скинуть их и пойти босиком, хотя до дома осталось всего ничего, от этого только более невыносимым казался каждый шаг.– Почему, как только я надеваю новые каблуки, мне приходится бегать целый день?! Ещё этот дождь! Знала бы она, что неудобные туфли, пожалуй, наименее серьёзная из её проблем! Мобильный давно разрядился, потому что она изначально забыла зарядить его прошлым вечером, потому марокканка понятия не имела, сколько раз ей пытались дозвониться самые разные люди. Поднимая взгляд на дом, Жади заметила, что все окна были тёмными, что очень смутило девушку. Она конечно задержалась, но так бывало и раньше, когда у неё появлялся новый большой заказ, и Лукас никогда не ложился спать без неё. Неужели обиделся, что она не предупредила? Но тот дом далеко за городом и там просто не было телефона, чтобы позвонить, а она конечно спрашивала. Даже в комнате Мел не горел ночник, а ведь дочь не спала без него с прошлого года; тогда они с Иветти взяли Мел и Тину в цирк, сначала всё шло хорошо, но потом им срочно пришлось уйти, потому что девочки до ужаса испугались клоунов; после этого ни их дочь, ни сестра Лукаса не спали без света. Тревога возросла в душе брюнетки за считанные секунды и она ускорила шаг, забывая напрочь про неудобные туфли, которые тем не менее скинула за ненадобностью, когда вошла внутрь, бросая бумаги на боковой столик с корреспонденцией. К слову, входная дверь была не заперта, что только добавило страха. Вдруг что-то случилось? Кто-то из детей, или даже оба, заболели и Лукас уехал с ними в больницу, так и не дозвонившись? А может тем временем к ним в дом вломились грабители? Или Лукас просто забыл про дверь? На свой страх и риск Жади двинулась вперёд, ступая как можно тише, осторожно заглядывая в пустые комнаты; у неё едва не выскочило сердце, когда трель телефона пронзила звенящую тишину в гостиной на первом этаже. – О, Аллах...— выдохнула девушка, медленно подходя к телефону и поднимая трубку, перед этим включив все лампы.– Да, я слушаю? Зейн? Звонил на мобильный? У меня разрядился телефон, а потом я поехала за город. Помнишь я упоминала про особняк тех американцев? Большая удача получить этот заказ! Что?— голос стал настороженным.— Виделся с Латифой? С ней всё хорошо? Я не кричу, просто у тебя странный голос! Что? — она ахнула.– Да, я поняла. Передай Латифе, что всё будет в порядке... Чао, Зейн! Значит вот о чём молчала Зорайде, предупреждая её об осторожности! Саид снова приехал в Рио-де-Жанейро, от чего Жади невольно задалась вопросом, не потому ли её преследовали кошмары на протяжении последних недель. Вдруг у него нехорошие планы? Но что он может сделать? Не ворвётся же он в дом, чтобы убить Лукаса и детей, а потом насильно увезти её с собой в Марокко! Перед глазами тут же предстала картинка из одного ужастика и Жади покачала головой, думая, что если такие мысли впредь будут лезть в её голову, ей и впрямь не мешает посетить психиатра. Прошло столько лет, а она как-то привыкла опасаться этого парня, которого и видела то в живую от силы несколько раз! Может родственники преувеличили опасность? Насколько она знала, брат Мохаммеда за эти годы разбогател и женился на чудесной девушке, которую очень любит и которая любит его в ответ, а вовсе не страдал по ней, запершись в доме, как было по рассказам Зорайде в первые дни после её побега. Кроме того, её мудрый и умный дядя Али сватал Саида сначала к Латифе, а потом и к ней, соответственно верил, что он как минимум адекватный! И разве дядя стал бы так уважать и поддерживать этого человека, если он впрямь сумасшедший или насильник? Что может быть нужно этому Саиду от неё? Скорее всего брат Мохаммеда (в отличии от самого Мохаммеда) давно понял, что в то время она поступила наиболее правильно и выгодно для всех сторон, а она только напрасно волнуется, как и все остальные! Жади регулярно звонила в Фес, трубку частенько брала вездесущая Карима, которая не успокаивалась, пока не расскажет новости обо всех жителях Марокко, даже не задумываясь, что только единицы их этих людей хотя бы как-то отложились в памяти собеседницы; про Саида она тоже слышала многое, да и Латифа бывало упоминала брата своего мужа, хотя всегда как-то пугалась этого. Если уж парень (между прочим, давний приятель её очень даже прогрессивного друга Зейна) взял и женился на женщине, о предполагаемом бесплодии которой знал весь город, да ещё разрешил той продолжать работать, вопреки советам строгого патриарха своего рода сида Абдула, а потом ещё и примирился с сестрой, которая годами ранее со скандалом вышла за бразильского тренера и родила тому дочь, очень сомнительно, что тот станет годами держать зло и мстить бывшей невесте, которую и не знал толком! У страха глаза велики, а в прошлый свой приезд в Бразилию тот даже не пытался как-то с ней связаться, или же навредить ей или Лукасу, вопреки её страхам! Однако, вопреки тому, что Жади убеждала себя, оставалось какое-то сомнение, какое-то предчувствие или догадка точили её изнутри, хотя она не могла понять природу этого чувства. Между тем Жади поднялась по лестнице и в первую очередь направилась в сторону детских комнат, где детей впрочем не оказалось. Тогда-то она испытала настоящую панику, и даже вскрикнула, когда ворвавшись в спальню, обнаружила в кресле силуэт мужчины, который сидел в темноте. Однако тогда же загорелся свет и она узнала своего мужа. – Лукас, ты меня ужасно напугал! — в шоке прошептала девушка, прижав ладонь к груди.— Где дети? – Я отвёз их к Тавиньо и Лидьяне, они согласились присмотреть за ними до завтра, я сказал им, что у нас планы на вечер,– ответил Лукас, однако голос его был каким-то странным, что не укрылось от девушки, и её подозрения только укрепились, когда он дёрнулся от её прикосновения и отошёл к окну.– Где ты была, Жади? Я звонил тебе, искал тебя на работе, ещё немного и пришлось бы обратиться в полицию. Хорошо, что ты хотя бы няне на пейджер отправила сообщение, что вернёшься поздно. Правда на моё сообщение ты не ответила... – Пейджер разбился, а телефон я забыла зарядить... Я хотела позвонить, но там не было рабочего телефона. Ты же знаешь, какая я рассеянная в последнее время. Я говорила тебе, что у меня намечается новый большой заказ... Хозяева вернутся скоро, сроки ремонта очень сжатые...— ответила она, чувствуя, как внутри нарастает всё большая тревога.– Что происходит, Лукас? Что-то случилось? – Может это ты ответишь мне, что случилось, Жади?— повернулся к ней молодой человек, донельзя злой на жену, что окончательно привело её в замешательство.– Скажи наконец правду! После этого тебе наверняка полегчает! Если конечно ты испытываешь хотя бы какие-то угрызения совести, в чём я уже очень сомневаюсь... Есть ли у тебя вообще совесть?! — Что ты имеешь в виду?!— нрав девушки мгновенно вспыхнул, стоило ей услышать слова мужа.– Да, я опоздала, мне очень жаль, что я заставила тебя волноваться, но зачем же так драматизировать?! Я не сделала ничего, чтобы заслужить такое обращение с твоей стороны! – Ничего не сделала?!— возмутился Лукас; впервые в жизни он чувствовал себя настолько злым на Жади, что опасался даже подходить к ней, чтобы не сделать какую-то глупость.– Ты и правда издеваешься, или просто считаешь меня последним идиотом, которого можно водить годами за нос, а он ничего и не заметит! Сколько ещё ты собиралась водить меня за нос, Жади?! Год, десять, двадцать, а может всю жизнь?! — О чём ты говоришь?! — не менее яростно отвечала девушка, искренне не понимая, что такого приключилось, соответственно претензии мужа вызывали в ней глубокую обиду и раздражение. Она настолько устала, что хотелось только съесть что-то тёплое, принять душ и лечь спать, но вместо этого Лукасу вдруг взбрело выяснять с ней отношения неизвестно из-за чего, хотя ещё утром, когда он отвозил её на работу, у них всё было более чем хорошо. — Вот о чём я говорю! – он схватил папку со стола и максимально спокойно передал её жене.– Почитай пожалуйста, дорогая, и скажи после этого, что не сделала ничего плохого, если у тебя повернётся язык! Жади с самым воинственным видом схватила папку и с явным раздражением открыла, твёрдо намереваясь после высказать мужу, что она думает о подобного рода обвинениях и до чего оскорблена его отношением. Однако по мере того, как девушка читала, она краснела и бледнела, не веря своим глазам, а потом просто выронила папку и бессильно упала в кресло, напрочь лишившись дара речи на какое-то время, пока не заставила себя произнести всего пару слов, по-прежнему не поднимая головы: – Откуда это... — Это все твои вопросы?— горько усмехнулся он. – Твой разговор с Сибиллой в клинике услышала одна журналистка, записала на диктофон и собиралась издать статью. Представляешь себе, как было бы весело на днях всем нашим знакомым за утренней газетой, не окажись мой знакомый братом журналистки и не реши он отдать мне это? Есть ещё запись! Очень качественная, уж поверь, я слушал раз тридцать! — Не надо запись... – А вот я слушал и не мог перестать, надеялся каждый раз, что окажется, будто слух меня подводит! Я хотел сначала с тобой поговорить, когда услышал, надеялся, что ты скажешь, что это чистый бред, но тебя нигде не было, на звонки и сообщения ты не отвечала, потому я поехал домой и включил эту запись. Ах, ещё я ездил к Сибилле и Марио, знаешь, они ничего не успели сказать, но по их лицам я сразу понял, что это всё не ложь... – Лукас, пожалуйста...– только и произнесла низким шёпотом Жади, едва справляясь с совершенно наивным инстинктивным желанием заткнуть уши, как маленькая девочка, только бы не слышать, как её ругают за «разбитую вазу». Разбила ли она своими действиями собственный брак? А потом Жади сама не поняла, как залилась слезами и просто разрыдалась, не в силах успокоиться, вместо слов удавалось издать разве что какие-то непонятные звуки, пока она пыталась сделать хотя бы глоток воздуха. Парень тяжело вздохнул и медленно подошёл к жене, попутно наливая воду в стакан и подавая ей. Когда рыдания постепенно перешли в короткие всхлипы, Жади сделала глоток воды, стакан мелко дрожал в её руках, пока Лукас просто молча наблюдал за ней. Вопреки тому, что он обещал себе быть максимально спокойным в этом разговоре, получилось не очень хорошо, и вопреки всей злости слёзы девушки не вызывали удовольствия. – Зачем ты сделала это, Жади? Я просто не понимаю... У меня в голове не укладывается... — Я просто хотела помочь, Лукас, помочь Сибилле стать матерью! У неё была такая тяжёлая судьба, если бы ты только знал, ей очень нужно было попытаться забеременеть, и ей нужен был донор, но она не хотела чтобы им была посторонняя женщина... Как только она мне рассказала, я сразу поняла, что просто обязана сделать это для неё! — И ты сразу же согласилась, даже не думая? — поразился Лукас, даже все возмущения и обиды в этот момент отошли на второй план от глубочайшего шока.– Неужели ты была единственной кандидатурой, Жади? Не было никого ближе, чтобы исполнить эту роль? – Ты не понимаешь! Это было после того падения... Я сохранила своего ребёнка, несмотря на свой необдуманный поступок, а Сибилла своего потеряла, хотя сделала всё правильно! Она очень хорошая! Это было так несправедливо! А ещё было то гадание... Сначала я не поняла Зорайде, но в этот момент мне показалось... – Да ты что шутишь, Жади?! – воскликнул Феррас, не сдержавшись очередной раз.— Ты согласилась стать донором, потому что гадание что-то там показало?! Это какой-то бред, просто чистое безумие! По-твоему это игра в куклы? Речь шла про живого ребёнка! — Не называй меня глупой, Лукас!– резко возразила Жади, не сдержавшись.— Я пытаюсь объяснить, что я чувствовала, а ты не хочешь меня понять... — А ты не подумала, что я буду чувствовать, если ваша затея окажется успешной? Ты даже не посоветовалась со мной, так не делается в браке, Жади! Или ты думала просто водить меня за нос всю жизнь, ты же так и не ответила мне на этот вопрос! Каким бы я был дураком, встречаясь каждую вторую субботу на ланч с людьми, которые растят внебрачного ребёнка моей жены, блаженно ни о чём не догадываясь? – Всё так сложно, Лукас!— покачала головой девушка; не слишком хорошим казалось объяснение, что она просто не хотела с ним ссориться, хотя оно выглядело более чем нормально, когда она объясняла ситуацию самой себе, потому Жади не рискнула озвучить эти свои мысли. – А по мне, так всё очень просто, Жади! Ты просто наплевала на моё мнение, не собиралась со мной считаться и даже не решилась сказать мне об этом прямо в глаза, чтобы я по крайней мере знал, какой «сюрприз» ты мне приготовила! Ты представляешь, каково это было бы для меня дружить с парнем, который является отцом внебрачного ребёнка моей жены? Или моя дружба с Марио менее важна в твоих глазах, нежели твоя дружба с Сибиллой, раз мы узнали друг друга позже? – Прекрати, я не могу это слушать...– умоляла Жади, от каждой последующей фразы мужа хотелось просто провалиться под землю, настолько стыдно ей было в этот момент.– И не говори об этом так... Это не был бы мой внебрачный ребёнок! Ты говоришь, будто я пошла и изменила тебе с Марио, но это не так... — Да лучше бы ты изменила мне, Жади! Я бы постарался объяснить это тем, что тебе чего-то просто не хватило во мне, но то, что ты сделала... Ты совершила гораздо худший поступок и даже не понимаешь этого, Жади! Ты четыре года совершенно сознательно предавала меня, даже не задумываясь об этом! Ладно ещё ребёнка не будет на самом деле, а что если бы он был? Ты даже не думала прекратить это безумие, если бы Сибилла не отказалась от дальнейших попыток, ты бы продолжала у меня за спиной снабжать её своим генетическим материалом! Господи, да это даже звучит совершенно дико! А если бы она не отказалась? Что если бы прежние три попытки оказались удачными и от каждой из них родились бы дети? Что тогда? Сколько раз ты планировала «помогать» им? Вы обсудили лимит?! – Подожди...— Жади медленно подняла голову, какие-то подозрения закрались в сознание марокканки.— Откуда ты знаешь, что до этого было именно три попытки? Я точно знаю, что о третьей никому не рассказывали, потому что опасались, что она тоже окажется неудачной, как и прежние... Как ты узнал, что их было три? Я почти уверена, что мы не говорили об этом в том разговоре... – Потому что я ездил в эту клинику и обо всём узнал из твоих файлов! Я хотел узнать, сколько раз моя жена меня дурачила! — Ты достал мои файлы из клиники?!— возмутилась до глубины души оскорблённая брюнетка, в этот момент совершенно забывая, что она тоже была не очень права в этой ситуации.— Как ты мог, Лукас?! Ты не понимаешь, как это выглядит по отношению ко мне? Ты не имел никакого права брать мою карту из клиники! Если ты хотел о чём-то узнать, надо было спросить у меня! Я твоя жена, а не твоя собственность, не вещь, не магнитофон на полке, к которому ты в любой момент можешь запросить инструкцию! Ты не имел никакого права так грубо вмешиваться в моё личное пространство! – Ты издеваешься?!— возмутился Лукас.– По-твоему я ещё и должен оправдываться перед тобой в этой ситуации?! Хотел бы я просто спросить у тебя, но я совсем не уверен, что ты сказала бы мне правду, тебе так хорошо удавалось лгать всё это время, а я, как последний идиот, верил каждому твоему слову! Это ты отнеслась ко мне, как к какому-то то торшеру, который просто стоит у тебя в спальне для декорации! Зачем советоваться с мебелью, принимая решение, не правда ли, Жади? А если бы я поступил так же?! Как бы ты себя чувствовала?! – Мне было бы больно, я бы чувствовала, что ты меня предал! Ты доволен?!— закричала во весь голос Жади, вскакивая и начиная ходить по комнате, слёзы текли по её щекам.– Да, это было неправильно, я знаю что поступила не лучшим образом! Ты думаешь, я не думала об этом ни разу, не чувствовала своей вины? Ты прав: я не советовалась с тобой, потому что знала, что ты будешь против, Лукас! Но не потому что мне наплевать на тебя, а потому что я так сильно тебя люблю и не могла даже вообразить себе, что рискну навредить нашим отношениям, сказав тебе о своём решении! И разве я не права была? Ведь ты совершенно не хочешь меня понять! А мне так хотелось помочь Сибилле и при этом сохранить наш с тобой брак! Разве я не могла хотеть одновременно остаться в хороших отношениях с тобой и помочь моей подруге, которая заслужила помощи, как никто другой?! – Иногда мы не можем иметь всё, Жади!– резко ответил её муж.– Временами приходится думать и выбирать, что для тебя важнее! Я думал, мы доверяем друг другу, гордился тем, что у нас с тобой такой крепкий брак, что мы не боимся говорить откровенно! И знаешь, я всегда думал, чего ты хочешь! Каждый раз, когда ты просто улыбалась, когда у тебя получалось сделать что-то, о чём ты мечтала, я так гордился тобой, Жади! Но если твоя мечта состояла в том, чтобы «играть в куклы» живыми людьми и при этом в добавок делать из меня дурака, извини, но на этот раз я никак не могу тебя поддержать! — Мы не можем иметь всё...— повторила девушка, вдруг остановившись, она внимательно смотрела на мужа; вопреки тому, что внешне она вдруг начала выглядеть очень даже спокойной, почти неестественно, внутри девушка была в таком состоянии, что совершенно не задумывалась о словах, которые вылетали из неё.— Ты говоришь таким тоном, как будто не по наслышке знаешь, что именно это значит! Ты жалеешь, что женился на мне? Скажи честно, Лукас! — О чём ты вообще сейчас говоришь?— молодой человек поразился такому её вопросу. Пожалуй, в моменты обиды люди наверное задумывались о таком, а ещё частенько любили сказать нечто подобное, даже если не думают так на самом деле, только бы побольнее задеть другого человека, но такой вопрос не приходил ему в голову, впрочем, он вообще с трудом сейчас соображал, до того безумная была ситуация. – Я говорю о том, что ты сожалеешь, что остался со мной, вместо того, чтобы заняться чем-то ещё в своей жизни! Тебе кажется, что ты вынужден был отказаться от чего-то, чтобы быть со мной, а теперь ты жалеешь? От чего такого ты отказался ради меня, Лукас?!– девушка снова начала безумно ходить по комнате.– Ах, точно, ты же отказался от своей гитары и пошёл работать в фирму отца! Это такая трагедия, Лукас! Как раз сравнимо с тем, что меня навсегда могла отринуть вся моя семья за одну только связь с тобой! Не говоря уже о том, что это было только твоё решение, а не моё! Я не заставляла тебя это делать!— на самом деле ранее девушку бывало волновал тот момент, что за столько лет муж ни разу не взял в руки гитару, с которой был некогда неразлучен, она задумывалась изредка, не жалеет ли он, что отказался от своей мечты, правда мысль была мимолётной и Жади никогда бы не озвучила её в таком контексте при других обстоятельствах; однако сейчас девушка была в таком состоянии, до того было стыдно и противно от самой себя, что чисто инстинктивно хотелось упрекнуть его хотя бы в чём-то, чтобы не она одна должна была чувствовать себя виноватой. Между тем все внутренние предохранители в Жади напрочь сорвало и её продолжало нести прямиком к обрыву:— А ведь тогда ты не пришёл на пляж... Может ты хотел таки отказаться от меня и избавиться разом от всех проблем в моём лице? Возможно, ты даже не любишь меня, Лукас! И детей наших тоже не любишь! Мы для тебя всего лишь обуза! Балласт, который ты вынужден нести по своей глупости! Лукас никогда не считал себя агрессивным человеком, даже в детстве по возможности старался избегать всяческих драк, считая, что все проблемы можно решить словами, потому он невероятно поразился внезапно возникшему внутри себя желанию ударить жену по лицу после её последних слов, чего даже сам испугался. Он никогда в жизни не помышлял о том, чтобы ударить женщину, не говоря уже о том, чтобы ударить Жади, чего бы она не сделала! Одна мысль показалась настолько безумной, что дошла до него даже сквозь плотину дикой боли от резких слов девушки. Как она могла в здравом уме заявить, будто бы он не любит её или их детей? Неужели он впрямь был настолько ужасным мужем? — Знаешь что,— после долгой паузы наконец заговорил молодой человек, не отрывая взгляд от жены, его голос был до того холодным, что Жади вздрогнула, будто температура неожиданно опустилась в минус, что в жаркой Бразилии было просто таки аномалией,— до этого момента я не жалел ни разу, что женился на тебе. И наверное даже сейчас не могу сожалеть, потому что иначе у нас не было бы наших детей, которых, что бы ты там себе не воображала, я очень люблю! У меня и мысли не было даже в уме упрекать или винить тебя в чём-то. Если я от чего-то и отказался, то только по своей воле, ты совершенно права. Знаешь почему? Я думал, что моя главная мечта сбылась, Жади. Ты была ею, я не мог поверить своему счастью и удаче, что ты не только обратила на меня внимание с самого начала, но и осталась со мной даже после моей ошибки. Разве после такого я мог позволить тебе в чём-то нуждаться? Я думал, мы любим друг друга, думал мы счастливы. Но прямо сейчас... Я даже смотреть на тебя не могу, Жади! Мне хочется закрыть глаза непроницаемой повязкой, чтобы не видеть даже твою тень! – Вот значит как!— Жади чувствовала себя просто ужасно, услышав эти слова от него, пожалуй, перспектива получить наказание плетьми, которой её частенько пугали в месяцы, которые она провела в Марокко под крышей дяди, не казалась уже настолько страшной, не в сравнении с этими словами; правильно говорили, что слово – самое страшное оружие. Рыдания, казалось, вот-вот разорвут её насквозь изнутри, но она пыталась сдержаться.— Тогда тебе вовсе не обязательно смотреть на меня! Зачем же совершать такое насилие над собой, Лукас! Можешь уходить прямо сейчас и никогда не возвращаться, раз тебе настолько невыносимо! Я отлично справлюсь без тебя! — Жади в раздражении снесла всё, что стояло на комоде, срываясь на дикий крик.– Уходи же! — Ну если ты так настаиваешь, как я могу отказать в твоей «просьбе»?! — не менее резко отвечал парень, тоже донельзя злой в этот момент.— Всё для тебя, любимая! Я ухожу и больше не вернусь!— после этих слов он ушёл, звучно захлопнув за собой дверь. Жади в шоке застыла посреди комнаты, неуверенно шагая вперёд, словно балансировала на краю обрыва, а потом вдруг рухнула без сил прямо на мягкий ковёр, горькие рыдания сотрясали хрупкое тело девушки. А когда она услышала с улицы характерный визг тормозов, говоривший таки о том, что её муж впрямь ушёл, она истошно закричала, продолжая кричать до тех пор, пока напрочь не сорвала голос. До неё медленно доходил смысл всех тех слов, которые она сказала совершенно не думая, и Жади готова была в этот момент биться головой об стену. Девушка била кулаками по полу, разрушала спальню, срывала простыни и подушки на пол, словно одержимая, после чего опять залилась слезами, которые казалось ни в какую не хотели заканчиваться. — Аллах,— рыдала Жади,— что я натворила?

***

Лукас вышел из лифта в офисе, зажигая свет и осматривая непривычно пустое помещение. Впрочем, чего ещё он ждал, явившись сюда в четыре утра? В это время ему удалось застать только дремлющих внизу охранников, которые были в недоумении от его раннего появления в офисе, однако пропустили внутрь молча, без лишних расспросов, всё же иногда была польза от одного из ведущих пакетов акций компании. К примеру, всегда можно приехать сюда в любое время суток, когда поссорился с женой и ушёл из дома, по глупости оставив там свой бумажник, так что о гостинице пришлось забыть, да и явиться в такое время в дом отца или к кому-то из друзей без лишних вопросов с их стороны точно бы не удалось, а объясняться с кем-то, когда он и сам пока не понимал до конца, чего теперь ждать от грядущего, совершенно не хотелось. Потому Лукас часами ездил по ночному городу, бродил по пляжу, а потом не нашёл лучшего варианта, нежели поехать в офис, потому что усталость постепенно начинала брать своё, а в его кабинете по крайней мере был диван, пусть и совсем неудобный, и он был почти уверен, что должны были остаться какие-то деньги в одном из ящиков. Однако похоже, что прямо сейчас младшему Феррасу не суждено было хотя бы немного отдохнуть, потому что когда он шёл по, как ему изначально казалось, пустому офису, вдруг услышал довольно странные хрипы и стоны из одного из кабинетов. Лукас нахмурился и ускорил шаг, вскоре оказавшись в кабинете Лобату, откуда и исходили эти самые звуки. Парень был в ужасе, когда заметил давнего друга семьи в таком состоянии, в каком он был сейчас. Казалось, что мужчина вот-вот испустит дух, до того жуткими были конвульсии в которых тот бился. Ему не составило труда найти на столе странного вида порошок и две пустые бутылки виски, чтобы понять, что стало причиной такого состояния помощника отца. – О, Господи! – он быстро подбежал к мужчине и перевернул того на спину, расстегнул тугой ворот рубашки, чтобы тому было легче дышать.– Лобату, ты меня слышишь?! – Лукас...– прохрипел тот, в какой-то момент слегка приоткрыв глаза. – Не смей умирать, Лобату!– велел ему парень, как будто его голос имел в этом деле хотя бы какое-то значение, а сам уже тянулся к телефону, чтобы позвонить поскорее в скорую.
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.