Проверка на прочность

По шумной Медине старинного города шли двое людей, пробираясь через арку, где сновали толпы людей, удачно разминулись с несколькими рабочими, что как раз тащили тяжёлые чаны, держа над головой. Младший человек носил простые брюки и рубашку, и на первый взгляд невозможно было отличить его от многих туристов, потому что внешность молодого человека не была выражено восточной, а вот во втором с лёгкостью угадывался коренной житель Марокко, да он и одет был соответственно: в серую джеллабу в полоску, из-под которой выглядывал воротник светлой рубашки, и красную феску на макушке. Оба привыкли к шумной атмосфере родного города, потому гул голосов на рынке совсем не мешал их беседе. — Дядя, это очень хорошие ткани, качественные, на них большой спрос! — доказывал Саид, показывая родственнику одну за другой ткани, которые нёс в руках.– Я заработаю много денег, продав их, дай Аллах! — Слава Аллаху! — кивал родственник парня.– Торговля развивается, ковровая фабрика тоже дала хорошую прибыль. Но даже если у тебя есть деньги, ты не должен быть расточительным, не должен тратить их бездумно, лучше подай милостыню бедным, заплати закят, который должен платить каждый праведный мусульманин. Не зря говорят, что лучше иметь чистое сердце, чем полный кошелёк! — Я всегда даю на благотворительность достаточно денег, дядя Абдул,– возразил Саид.– И я осторожен с тратами. К чему вы говорите о расточительности? — Ты осторожен? Посмотри только, сколько у тебя в доме лишних вещей, а сколько денег ты платишь своим слугам! А на что этим женщинам деньги? Что нужно одинокой женщине кроме куска хлеба, коврика для намаза и паранджи, чтобы укрыть себя от посторонних глаз? Покупают себе духи, шёлковые платки, браслеты на ноги! Бесстыдные! В судный день Аллах заставит их надеть на себя всё их золото, только оно будет жечь их адским огнём: каждое кольцо, каждое ожерелье! Тогда они захотят его снять, но не смогут! Тогда они пожалеют, что подметали Медину полами своих одежд, крутились вокруг лавок ювелира, примеряли на себя безделушки! — старшего мужчину даже передёрнуло, будто не было ничего хуже на свете, нежели женщины, которые тратят время на подобные занятия, словно он сам не требовал строгого соблюдения обычаев всякий раз, когда сватал пары, словно лично не смотрел, дабы весы показали ровно такой вес золота, как было оговорено. Он даже плюнул в сторону от досады, что племянник похоже не совсем понимает его возмущение.– Все эти штучки, созданные для одалисок, чтобы сбивать верующих мужчин с пути истинного, толкать на соблазны! Но мужчины и не возражают, когда женщины перед ними демонстрируют свои прелести, трясут браслетами на ногах! А всё потому, что они отошли от обычаев своих предков! — Дядя Абдул, почему вы мне об этом говорите? — не выдержал молодой человек. Он с большим уважением относился к старшему родственнику, как и положено, тем более дядя Абдул в своё время взял осиротевших племянников под своё крыло, за что они несомненно должны чувствовать благодарность, но порой нравы и привычки дядя, словно застрявшего в каменном веке, вызывали желание просто сбежать подальше от родственника.– Неужели вы намекаете, что я польстился на прелести своих служанок? Я плачу им ровно столько, сколько положено! Скупой богач беднее щедрого бедняка, я так считаю. — Я тебе без всяких намёков говорю, что тебе пора жениться, иначе ещё не такие сплетни начнут ходить по городу! Ты можешь взять даже не одну, а сразу четырёх жён одна за другой, ведь ты можешь себе это позволить! Я найду тебе четырёх девушек, одна краше другой, Саид! — Нет, дядя! — возразил его племянник.– Не нужно искать невест. Я не хочу пока жениться, тем более сразу на четырёх женщинах. Когда я захочу жениться, я сам выберу невесту и решу, когда к ней посвататься!— добавил Саид, и тут же пожалел о своих словах. Теперь родственник не отстанет, начнёт выяснять, и того глядишь узнает, что изредка он встречается около больницы с дочерью сида Асмана. Они старались идти по безлюдным дорогам, выбирая окольные пути, и разумеется не было ничего неприличного, что могло бы бросить тень на репутацию, но языки людей могут быть очень злыми, и если дядя начнёт задавать вопросы, шпионить, он найдёт доказательства греховного поведения даже в самых невинных жестах. Раз дядя даже покупку духов считает грехом, что уж говорить про прогулки с посторонним мужчиной! Подумать страшно, в центре какого скандала окажется семейство Эль Хашим! Кроме того, люди начнут опять вспоминать старые сплетни: совсем недавнее фиаско со свадьбой самого Саида, давний разрыв помолвки девушки, так и обстоятельства, которые привели к этому, вспоминать будут и про недуг Рамили. Нет, нельзя допустить этого! Девушка не заслуживает подобного! Не то чтобы он был влюблён в Рамилю, но чувствовал себя с этой девушкой неожиданно спокойно, полюбил с ней разговаривать обо всём на свете и временами присматривался, изучал со стороны, когда она не видела. Он видел, что девушка не только красива, но и добрая, нежная, видел, с какой заботой она общается с детьми и другими пациентками, поражался, сколько силы в её способности прощать и видеть мир в ярких красках. Почему бы ему не жениться на ней, раз уж от него требуют привести жену? Очень сомнительно, что когда-то он полюбит другую девушку, как беспутную Жади, что сорняком вросла в его сердце, шипы этой любви до сих пор вонзались в его плоть до крови, но было и что-то другое, едва заметное тёплое чувство, прилив спокойствия, когда он смотрел в глубокие глаза Рамили. Может ли она излечить его от последствий бури, построить новую жизнь из обломков прошлого, как однажды вдохновила начать собирать эти самые обломки? Саид не собирался свататься прямо сейчас, хотел подготовить себя к столь серьёзному шагу, разведать обстановку, узнать, хочет ли сама девушка выходить замуж после всего пережитого годами ранее, потому что ещё один отказ невесты наверняка разрушит его репутацию. Парень даже не знал, почему именно эта девушка неожиданно стала ему дорога. Оказалась ли она в нужное время в нужном месте, когда он особенно нуждался в утешении? Зацепила своей добротой? Или она чем-то напоминала ему Жади? Молодой человек часто ловил себя на мысли, что ищет в прохожих на улице черты Жади, даже на жену младшего брата однажды мельком засмотрелся в их последний приезд в Фес на свадьбу дяди Али и Зорайде: нечто в Латифе тогда показалось ему настолько похожим на мятежную кузину невестки, что он не мог несколько минут отвести взгляд, и потом невероятно смутился этого, предпочитая до самого отъезда семьи Мохаммеда не встречаться с ней взглядом даже на мгновение, всячески избегая. А ведь Латифа могла стать его женой! Как бы сложились их отношения? Сомнительно, что она, как её кузина, отвергла бы его, наоборот, на смотринах старшая племянница сида Али всячески старалась ему понравиться. Только вот о чём теперь говорить? Харам даже думать теперь об этой женщине, ведь она замужем, принадлежит другому мужчине, да ещё не кому попало, а его младшему брату! Но само сходство во внешности или жестах между Жади и Латифой не было удивительным, поскольку они приходятся друг другу сёстрами, пусть и не родными, а женщины одной крови всегда хоть немного да похожи. Правда перед братом лучше не упоминать, что его жена может быть чем-то похожа на кузину, потому что Мохаммед пришёл бы в ужас. А вот Рамиля совсем не похожа на Жади, разве что танцует девушка изящно, как должна была в его воображении танцевать для него бывшая невеста, но факт оставался фактом: если Жади разбила его жизнь на мелкие осколки, Рамиля помогала поверить, что однажды всё будет по-прежнему, и за эту веру он готов был отдать очень многое! Дядя Абдул конечно назовёт его глупцом, когда узнает, что он даже думать может о возможности взять в жёны бесплодную женщину, да ещё оставить её единственной женой, но не ему решать, что Саиду делать со своей жизнью. Разве Рамиля не достойная женщина? Разве род Эль Хашим не владеет безупречной репутацией? Да ведь сам патриарх рода Рашид советовал ему жениться на одной из её сестёр! И что с того, если она не может иметь детей? Время не стоит на месте, сейчас очень многие недуги можно вылечить! А если нет, разве сам родственник не говорил, как почётно для любого мусульманина принять в семью сироту и воспитать в качестве сына или дочери? Нет, с каждым днём Саид был всё больше уверен, что максимум через год, если не через полгода, пойдёт говорить с сидом Асманом о возможности взять в жёны его старшую дочь. Вот если бы он мог ещё забыть Жади, которая никак не выходила из его головы… — Ты меня слушаешь, Саид? — уже почти кричал дядя Абдул, размахивая руками перед лицом племянника.– Аллах, так это правда, ты самовольно выбрал себе невесту, без моего одобрения! Что это за одалиска, признайся, вы согрешили? Тебе могла понравиться только одалиска! Аллах, современная молодёжь отошла от традиций, они забыли, что люди между собой знакомятся только тогда, когда знакомятся их семьи! Кто она, Саид? Ты о ней сейчас думал? — Нет, дядя Абдул! Никого нет! Я просто сказал, что когда я решу, что мне пора жениться, когда я почувствую себя готовым к этому шагу, я лично выберу невесту. А пока у меня нет никого на примете, потому что я не намерен жениться в ближайшее время,– парень поспешил вовремя перевести тему, чтобы дядя Абдул опять не начал его отчитывать, доказывая, что ему пора жениться. Всё это он уже не раз и не десять слышал от патриарха! Саид озвучил первую мысль, которая пришла ему в голову: — Я думал о том, что пора найти мужа Назире, дядя Абдул. Вы стремитесь найти мне сразу нескольких жён, но сестра до сих пор не замужем, ей скоро тридцать, она и без того уже давно вошла в разряд старых дев. Разве Назире не пора выйти замуж? — Твоя сестра тоже стала непутёвой, а всё дурное влияние Запада! — резко ответил старший мужчина. Так уж случилось, что Саиду повезло, потому что он напрочь выбросил мысли о возможности того, что парень чего-то не договаривает, едва речь зашла о Назире. Повелось так, что женщины всегда были любимым объектом критики патриарха Рашидов, потому он забывал обо всём на свете, когда появлялась возможность уличить любую женщину в малейшей ошибке. Очень мало было женщин, которые могли пользоваться уважением сида Абдула, вот и родная племянница его разочаровала.— Не зря говорят: женщина светла снаружи, да темна изнутри! Назира посмела пойти против моей воли, вместо того, чтобы жить в Фесе, она рвётся на Запад, в эту цитадель разврата, где даже глаза страшно открывать, чтобы не увидеть столько греховного, что мгновенно потеряешь свои подушки в Раю! Она посмела мне возражать! А ты не только купил ей билет, да ещё опять выслал деньги! Мохаммед всё мне рассказал!– погрозил пальцем сид Абдул.– Зачем ей столько денег? Она за неделю тратит столько, что должно хватать на год! Одна расточительная женщина тратит столько, что не заработает и десять работяг! Назира становится одалиской! Но ничего, я уже присмотрел ей мужа! Он сумеет зажечь в ней лампаду Аллаха! – Уже присмотрели? Кто же этот человек, дядя? Вы уже с ним говорили? – спросил молодой человек, как всегда пропуская мимо ушей тираду дяди Абдула, который всегда любил поговорить, как сильно отошли племянники от обычаев. – Им станет мой знакомый сид Абдурахман, он очень давно нуждается в жене, но всё никак не получается её ему сосватать. У него были две жены, но их давно призвал к себе Аллах, почти двадцать лет прошло. Я пока не говорил с ним, но поговорю! Уверен, что он мне не откажет! – Сид Абдурахман из района Шуары? – неприятно удивился Саид. Безусловно, его сестра была не самой спокойной женщиной, но пожелать ей подобной судьбы он никак не мог. Да он даже заговорил о возможном замужестве Назиры только чтобы отвлечь патриарха, а теперь тот загорелся устроить этот безумный брак, что он видел по его глазам!— Да ведь ему почти девяносто лет, дядя Абдул, он вам в отцы годится! Он совсем старик. Неужели вы считаете его подходящим мужем для сестры? – Не суди про жениха по его возрасту! Даже одноглазый мужчина подмигивает женщине!– возразил сид Абдул на полном серьёзе.– Но главное – вовсе не земные удовольствия, не горы золота, которого у твоей сестры и без того достаточно! В нём горит лампада Аллаха! Он проследит, чтобы она молилась положенное количество раз, научит твою сестру смирению, послушанию, о котором она начала забывать! Женщина без стыдливости, что пища без соли! – Дядя Абдул, а почему бы вам самому не жениться? Возьмите молодую жену, сразу трёх или четырёх, как вы мне советовали, они будут о вас заботиться, угождать, родят вам сыновей! Если уж даже сид Абдурахман нуждается в жене, то вам она наверняка нужна! После этого родственник разразился целой тирадой о неуважении молодёжи к старшему поколению. Дядя и племянник продолжали спорить почти весь путь к дому последнего, пока сид Абдул не встретил на подходе знакомого и не пошёл вместо дома родственника в кафе, где собирались его приятели, к великой радости Саида, который вздохнул с облегчением, что сможет провести немного времени спокойно, прежде чем возвращаться к работе. Молодой человек вошёл в свой дом, где, как всегда, царила тишина с тех самых пор, когда его сестра покинула Фес, потому что служанки предпочитали тихо шептаться на кухне и не заботили хозяина, как в принципе и положено, в отличии от той же Каримы в доме сида Али. Однако почему-то душа парня тянулась именно в этот тёплый и уютный риад, где даже в худшем состоянии он никогда не чувствовал себя настолько одиноким. Иногда человек хочет побыть один, посидеть в тишине, но когда он живёт так постоянно, он начинает медленно сходить с ума от гнетущего ощущения ненужности, мечтает покинуть собственную обитель, что становится тюрьмой, а не крепостью. В его доме всё говорило, как много всего он желал, выбирая каждую мелочь в надежде на скорую женитьбу, на появление рядом с ним молодой жены, а потом и детей, вместе с которыми они продолжат его обживать по мере роста их маленькой семьи,— как много он желал, и как мало получил. — Сид Саид,— в кабинете появилась немногословная служанка Мириам с подносом. Девушка налила хозяину стакан чая и быстро пошла к выходу, на ходу кивая на коробку на столе:– Вам посылка из Бразилии, сид Саид. Парень благодарно кивнул и медленно подошёл к почтовой коробке. Как он и предполагал, посылка пришла от его брата Мохаммеда. Саиду было известно, что там находится, потому он совсем не удивился целой стопке газет и глянцевых журналов из Рио-де-Жанейро. Молодой человек начал перебирать издания – некоторые были совсем новые, а некоторые вышли более, чем полгода назад, видимо Мохаммед покупал всё, что было о Феррасах в киоске, не глядя на даты. Он отложил отдельно газеты с фотографиями Жади, чтобы позже прочитать более подробно, но на самом деле искал вполне конкретную газету, хотя и остановился, заметив заголовок почти семимесячной давности с громким названием «Тайная жизнь Ферраса». Парень уже ждал, что прочитает о тайных романах Лукаса, со злорадством и одновременно сочувствием к глупой Жади, которая выбросила счастье своими руками. Однако, к удивлению Саида, статья оказалась посвящена вовсе не младшему, а старшему Феррасу – отцу Лукаса. На фотографии крупным планом молодая брюнетка била отца его соперника по лицу, на других некая блондинка, которая умудрилась скрыть своё лицо волосами, громила машину, видимо принадлежащую Леонидасу Феррасу, а в статье писали о тайной любовной жизни промышленного магната. Журналисты даже умудрились взять интервью у некой актрисы Аурелии, утверждающей, что мужчина имеет привычку бросать своих любовниц после пары ночей, притворяясь, будто совсем их не знает. – Эти бразильцы со своими нравами...– пробормотал себе под нос Саид, качая головой.– Но тогда и Лукас может однажды последовать по примеру отца. Каков отец, таков и сын. Спрашивается, разве могло подобное произойти в Фесе, чтобы опытный бизнесмен, отец взрослого сына, попал в подобную ситуацию? А женщина? Разве местные женщины опорочили бы себя подобным образом, признавая, что вступили в добрачную связь, да ещё открыто позируя для газеты? Всё бразильцы делали не так! Несмотря на прожитые в Сан-Паулу годы, куда более современные взгляды, нежели не только у дяди Абдула, но и его младшего брата Мохаммеда, Саид всё же оставался человеком восточным и многие вещи, которые позволены в Бразилии, он никогда не сумеет понять! Но дальнейшие мысли мгновенно исчезли из головы, едва Саид увидел издание, ради которого просил брата отправить новую посылку. На фотографии Жади и его соперник были засняты около больницы, оба улыбались, а на руках девушки был новорождённый ребёнок. Сердце молодого человека забилось с удвоенной силой, когда он смотрел на несостоявшуюся жену, представляя, что это ему она нежно улыбается, его ребёнка держит на руках. Он с досадой ударил кулаком по столу, осознавая, насколько она от него далека, недоступна. Быстро прочитав статью внизу, он наткнулся на имя младенца — они назвали дочь Мелиссой. Произнося имя дочери Жади шёпотом, Саид подумал, как чужеродно оно звучит здесь, в Фесе. Должно быть, имя для дочери выбирал бразилец. Разве он назвал бы их с Жади дочь таким именем? Саиду мгновенно пришло на ум имя для девочки – Хадижа. Да, он дал бы своей дочери именно такое имя! Молодой человек почти мог представить себе маленькую девочку, которая была бы у них с Жади, и до чего тяжело было осознавать, что этой воображаемой девочки Хадижи никогда не будет. Завтра он будет снова пытаться жить заново, а сегодня позволит себе поддаться соблазну и снова вообразить свою идеальную семью, снова вообразить, что однажды он сумеет назвать эту женщину своей. Неужели он хочет многого?

***

Утреннее солнце мягко окутало пригород французской столицы, знаменуя наступление нового дня. Вокруг высокого особняка с белыми колоннами раскинулся живописный сад, где разбили шатер, поставили высокую цветочную арку, перед которой молодожёнам предстоит давать клятвы, рабочие расставляли стулья и высокие вазы с цветочными композициями. На последние приготовления через окно смотрела молодая девушка, одетая в роскошное свадебное платье из миланского атласа с эффектным шлейфом. Верх свадебного одеяния был выполнен из светлого кружева с иллюзией полупрозрачности, лиф в форме «сердца» красиво подчеркнул область декольте, а глянцевый подол был дополнен фактурными аппликациями. Наряд как никогда подчеркнул изящество невесты и гармонировал с распущенными каштановыми локонами, которые она не намерена была собирать в причёску. – Дорогая, можно? — мать девушки мягко постучала в дверь, заглядывая в спальню. Она давно знала, что дочь проснулась, но хотела дать ей немного времени для себя, что необходимо любой невесте в самый важный для неё день. — Заходи, мама,— улыбнулась Маиза, поворачиваясь к матери. Шатенка сделала несколько шагов навстречу и взяла женщину за руки.– Как я тебе сегодня? – Ты сегодня просто красавица. Настоящая принцесса,– прослезилась женщина, вытаскивая из сумочки маленький футляр, где лежало жемчужное ожерелье.— Ты всегда хотела надеть его на свою свадьбу, когда была маленькой. И теперь у тебя будет кое-что взятое взаймы. – Теперь у меня будет полный комплект. Так что мой брак должен быть в высшей степени удачным,– невеста повернулась к зеркалу, позволяя матери застегнуть у себя на шее ожерелье, прикасаясь кончиками пальцев к украшению.– Когда мне было шесть, я разорвала нить и боялась признаться, потому собрала жемчужины, спрятала в шкатулке и отнесла к тайнику в дереве. Ты подумала, что где-то его потеряла, отец видел, что я его спрятала, но не выдал меня. Зато потом он забрал шкатулку и отнес к ювелиру, чтобы исправить. Я помню, как ты улыбалась, когда он снова подарил тебе это ожерелье на Рождество. А потом он сказал мне, что я всегда могу на него рассчитывать, что у него всегда найдётся прочная нить, чтобы собрать рассыпанный мною жемчуг. И я верила, что он способен исправить всё на свете, чего бы там не произошло... – девушка ловко вытерла влагу с глаз, чтобы не потекла тушь.— Иногда я очень скучаю по тем временам. И по папе. – Маиза, нам с твоим отцом очень повезло, мы нашли любовь, и даже когда его больше нет на этом свете, он всё равно где-то рядом, он до сих пор живёт в моём сердце. И куда бы не завела меня жизнь в грядущем, у меня всегда будет тёплое одеяло, куда я могу завернуться и просто спрятаться от мира,– мои воспоминания,– женщина сделала небольшую паузу, прежде чем решилась спросить:– Уверена ли ты, что месье д'Алансон именно такой человек для тебя? Он хороший человек, но намного старше тебя, и всё происходит так быстро. Я ведь помню, как ты обожала Диогу, как страдала, когда он... – Мама, пожалуйста! Не вспоминай Диогу, не сегодня! — перебила Маиза.– Я уверена. – Хорошо. Как скажешь, Маиза,– деликатно согласилась мать девушки, обнимая дочь. Она мягко погладила девушку по волосам, прежде чем отстраниться. — Я оставлю тебя, дорогая. Думаю, тебе нужно ещё немного побыть одной. – Да, спасибо. За матерью закрылась дверь, а девушка всё продолжала стоять посреди большой спальни, отделанной в кремовых тонах, размышляя о словах родной женщины. Действительно, Жак д'Алансон очень отличался от многих молодых людей, с которыми она имела дело в Бразилии. На самом деле представительный ювелир был на двадцать лет старше отца Лукаса и Диогу, но мужчина обладал особенной аурой, талантом, элегантно одевался и всегда умел себя преподнести, потому его возраст не бросался в глаза, да и не имел значения для Маизы. Они столкнулись однажды на выставке его работ и ювелир добрых несколько минут смотрел на неё, не отрываясь, мягко шепча «Луиза». Девушка возразила, что он обознался, однако мужчина ответил, что она напоминает ему его жену, трагически погибшую много лет назад, будучи молодой девушкой, и с тех пор он никогда не женился, хранил ей верность, однако в тот день — по случайности совпавший с очередной годовщиной его свадьбы — судьба, как он считал, послала ему знак в виде их встречи. Маиза тогда рассмеялась, тем не менее постепенно начала общаться с французом, который не только оказался разносторонней личностью, но и ухаживал за ней настолько красиво, что она невольно была восхищена. Быть может, Маиза не любила его так же, как любила Диогу, но действительно ли существует один только вид любви? Представительный, образованный, знающий чего хочет от жизни, да и что там скрывать,– умеющий удовлетворить женщину во всех смыслах, светский человек очень ей импонировал, потому когда на выставке, посвящённой на сей раз именно ей, а не давным-давно канувшей в небытие Луизе, Жак сделал ей предложение, Маиза согласилась без капельки сомнения. Прошлое кануло в небытие, его не вернуть, она закончила с обманом себя в тот самый день, когда ступила на трап самолёта, перевернула страницу жизни в Рио-де-Жанейро. Она последний раз повернулась к зеркалу, заканчивая приготовления: жемчужное ожерелье, взятое взаймы у матери, новые атласные перчатки, голубая подвязка. Не хватало только кое-чего старого. Подумав пару минут, Маиза вытащила из шкатулки бриллиантовые серьги, которые выглядели вполне новыми, тем не менее были для неё памятной вещицей из старой жизни в Рио. Серьги были подарком Диогу на последнее Рождество, которое парню суждено было встречать; Маиза мечтала, что однажды они станут для неё таким же особенным украшением, каким было для матери жемчужное ожерелье, надетое сейчас на её шею, но этому не суждено было случиться. Тем не менее сегодня она наденет именно эти серьги. Маленький кусочек прошлого перед большим шагом в будущее.