Новички

Дортуар «Алый лис»

      Редмонд на секунду замер, заметив слегка укоризненный взгляд проходящего мимо новичка, хотя стоило и отметить, даже со столь суровым видом юноша выглядел элегантно, а капающая с мокрых волос вода, полотенце на плече и майка-алкоголичка взамен обычным пижамным рубашкам и вовсе рисовали из него хозяина то ли дортуара, то ли всего Уэстонского колледжа сразу. Дело было даже не во внешнем виде, скорее в том, как Тафт держался: идеальная осанка, чёткие, но не быстрые шаги, голова чуть приподнята.       — Мистер Редмонд, что-то не так? — невинно спросил Коул, заметив, что префект заметно замедлился.       Тот в свою очередь проигнорировал вопрос и обратился к новичку:       — Тафт, как ты? Смог освоиться? — дружелюбно спросил Эдгар. — И что на тебе надето?       Эд остановился и очерчено медленно повернулся, натягивая на лицо дежурную улыбку:       — Неплохо, спасибо. Так спать удобнее, в рубашке жарко, надеюсь, это не проблема?       — Нет-нет, это твоё дело, — благожелательно отозвался префект, скользя оценивающим взглядом по мышцам собеседника, — так значит, это от балета такая мускулатура?       — Знаете, я сегодня ужасно устал. Смена часовых поясов, изменение режима. Как там Ливингстон всех не сожрал с подъемом в шесть тридцать, мне интересно… Ладно, доброй ночи.       Быть может, Тафт и не хотел бы показаться грубияном, но ему труднее всех далась смена часовых поясов и крайне ранние подъёмы: всё же они с приятелями предпочитали опоздать везде, но урвать лишние полчасика на сон — здесь же такой возможности банально не было.       — Не смей грубить мистеру Редмонду! — тут же возмутился Морис. — Он твой префект!       — Ну, допустим, я не грубил, — раздражённо хмыкнул Эд, потерев точку между бровей, — и твоё счастье, что я пообещал ему быть с тобой понежнее, а то сказал бы пару ласковых и про твой внешний вид, хуже Алехина, ей-богу, и про то, что лебезишь, как последняя дрянь, ах да, ещё…       — Тафт, Коул, прекратите! — строго прервал Редмонд. — Всем доброй ночи.       — Доброй-доброй, — задумчиво отозвался Эд, наконец получив возможность убраться в свою спальню.       

Дортуар «Зелёный лев»

             Инек только-только выпроводил последнего студента, приходившего за помощью с домашними заданиями, вышел в коридор и застыл: Гринхилл отчитывал кого-то, стоявшего возле окна, растерянный Мидлфорд в панике переводил взгляд с одного на другого.       — Что случилось?! — строго спросил Морт, резкими шагами направляясь к ним.       Растрёпанный Джонатан перевёл на него взгляд и помахал рукой, расплываясь в улыбке:       — Привет! Мне сказали, что двери дортуаров для меня закрыты, про окна разговора не было, так что я, собственно, окном и воспользовался, но эти ребятки недовольны, — болотные глазки юноши блестели от удовольствия, доставленного собственным озорством.       — Да даже если закрыть глаза на комендантский час, тут третий этаж! — не выдержал Мидлфорд.       — Можешь, конечно, выкинуть его обратно в окно, — качая головой, разрешил профессор, усмехаясь, — но вообще это я попросил его зайти.       — Да, — довольно подтвердил Джон.       — Это не повод покидать свой дортуар в потёмках и тем более влезать в окно, — упрямо продолжил Гринхилл нравоучения, — вы получаете два «У». Сдайте до конца недели своему префекту. На первый раз я закрою глаза, но далее разговор будет более серьёзным.       Инек лишь посмеивался, рассматривая беспечное лицо Джона и «зелёных» префекта и фэга.       — Но, сэр!.. — возмутился Эдвард.       — Да, сэр, минуточку, — Ливингстон сложил руки на груди, — мой префект запретил мне входить через дверь, поэтому я влез через окно.       — Что?! — ничего не понимая, Гринхилл перевёл взгляд на профессора.       — Вообще он прав, но решайте сами, я в это вмешиваться не стану. Касаемо вопросов безопасности, они тут излишни, Джон многое умеет.       — Профессор, не слишком ли спокойно реагируете на то, что студент так себя ведёт? — не скрывая недовольства, спросил глава зелёного дортуара.       Молодой профессор лишь покачал головой и сказал:       — Я уверен в Ливингстоне, мы знакомы не первый год, ну, а к тому, что он будет создавать шумиху, я успел морально подготовиться.              — Ладно, уже действительно поздно. Ливингстон, чтобы через полчаса тебя тут не было, — Герман устало потёр виски, собирая мысли в кучу, — и будь добр, когда будешь уходить — воспользуйся дверью.       — Но мне запретили, — простодушно улыбнулся Джон.       — По-твоему, я в своём дортуаре не имею права решать, кому можно пользоваться дверью, а кому нет? — усмехнулся префект, в голосе читался лёгкий укор.       — Спасибо! — уже в комнате Джонатан уселся на кровать Морта и с сомнением окинул обстановку. — Хороший парень, загруженный, правда, какой-то.       — Ты про префекта? — Инек взъерошил волосы и налил в две кружки чай. — Да, вроде неплохой, но мне тоже кажется, что он какой-то нервный.       — Ладно, неважно. Как ты справляешься? — Джонатан вёл себя в чужой комнате совсем по-хозяйски, в то время как другие студенты, вынужденные обращаться к профессору за помощью, вели себя крайне уважительно, как и полагается ученикам элитной школы, но эта парочка была давними друзьями, и даже ввались один из них пьяным в хлам в кровать другого, восприняли бы как само собой разумеющееся.       — Да так себе, ты же знаешь, мне это всё непросто даётся, — профессор протянул ему чашку, Джон сначала с сомнением поднёс его к носу, но, услышав лаконичное «Пуэр», всё же отпил.       — М… А меня зачем позвал? Подставить плечико для слёз? — в голосе Джона не было и тени усмешки, лишь искреннее участие, за ним в целом водилась ужасная привычка, со спокойным и участливым лицом нести бред, оскорблять, шутить и сочувствовать и всё это несмотря на крайне живую мимику и природную харизму.       — Тебе не понравится то, что я скажу. В общем, в четверг первые уроки фехтования. Я хотел бы, чтобы ты мне с этим помог, с уроков тебя отпросить не проблема, программу мне одобрили, так что…       — Нет-нет-нет! — Ливингстон чуть было не опрокинул чашку. — Ни за что! Ты можешь привязать меня к четырём коням и пустить их в разные стороны, можешь утопить, закопать заживо, сжечь заживо, посадить на кол или растянуть на дыбе, но только не фехтование!       — Не ори, — Инек отвесил парнишке еле ощутимый подзатыльник, — ты объяснишь детишкам всё в разы проще, разве нет?       — Ну и? Терпеть не могу шпаги, ладно бы ещё сабли, шашки, катаны, в конце концов, но не этот бред. Умоляю, ты меня совсем не любишь?       В дверь тихо постучали, через секунду на пороге появился заспанный Николас:       — Так и подумал, что это ты. Ваш ор в коридоре слышно, — Фокс весело улыбнулся.       — О, рыжий, — Джон тут же поднялся и обнял его. — Чё-как? Как дортуар? Стоит?       И Фокс, и Морт тут же рассмеялись: ещё одна из излюбленных фраз, применяемых по поводу и без.       — Пока тебя не было — стоял, — простодушно отозвался Ник, опираясь на дверь спиной, — теперь вот сомневаюсь. Как тебе на новом месте?       — Ой, — Джон тут же подкатил глаза, — подарите моему префекту лопату, и он с удовольствием закопает меня в саду, лишь бы не бесил. На гитаре не играй, по коридорам не бегай, с малышнёй не шуми, галстук поправь. Бесит! Ещё и покрикивать успевает…       — Бедненький, — покачал головой Инек, усмехаясь, — так, может, не надо доводить?       — Надо-надо, может, подобреет. Ник, меня Инек заставляет ему с уроками помогать, ты прикинь!

Дортуар «Сапфировый филин»

      Джонатан вернулся в дортуар уже после наступления комендантского часа, и, разумеется, без приключений не обошлось: его уже ждали Блюэр и Клейтон, оба злые до ужаса. Всё же сегодня им хватило и того, что ещё один новичок, Сиэль Фантомхайв, опоздал на встречу с префектами на целых два часа, к тому же, если Мидлфорд по данному поводу переживал в виду родственных связей, то для этой парочки это было оскорбление чести дортуара: всё же Фантомхайв был из числа «синих».       — А вы чего не спите? Уже поздно, — простодушно спросил Джон, поправляя сползающие на нос очки.       — Где тебя носило?! — зло спросил Клейтон, Лоуренс же пока лишь строго смотрел на маленькую фигурку в дверях главного входа.       — Профессор Морт просил зайти.       Новичок пожал плечами и попытался пройти мимо, но рука префекта преградила ему путь:       — Ты хотя бы даёшь себе отчёт о своём поведении?       — М-м-м… Не люблю бюрократию, так что нет, — спокойно ответил Джонатан.       — Ливингстон!       — Я помню свою фамилию, спасибо. Вы извините, уже поздно, не улягусь вовремя — отхвачу «У».       — Выполни три «У» до конца недели, утром во время фэг подойди ко мне, у нас будет серьёзный разговор, — хмуро ответил Блюэр, всеми силами держась от того, чтобы не наорать на юношу, впрочем, это бы не имело действия.

Дортуар «Фиолетовый волк»

      Дверь художественной мастерской была приоткрыта, из щели лился слабый свет, несмотря на позднее время. Отринув обязанности фэга префекта, он не должен был следить за тем, кто и во сколько лёг, но старые привычки так быстро не выветриваются.       Предчувствие не обмануло: перед мольбертом по-турецки сидел синеглазый новенький. И какого чёрта эти глаза так въелись в память?       Роман был слишком увлечён, чтобы сразу заметить вошедшего, впрочем, ожидаемо: водилась за ним привычка игнорировать окружающих. Чеслок подкатил глаза и с усилием постучал костяшками в дверной косяк, привлекая внимание.       — Опять ты? — не оборачиваясь спросил Роман.       — Не то чтобы мне было дело до твоего воспитания, но ты часом не в хлеву вырос? — буркнул Чеслок, подходя ближе, на холсте уже узнаваемо выписывалось здание их дортуара. Работа ещё не была окончена, но всё же талант мастера поражал.       — Знаешь, психушка манеры знатно портит, не обижайся, — пожал плечами парень и почесал щёку, краска с рук тут же отпечаталась на бледном лице.       Не задумываясь, Чеслок облизнул палец и спокойно стёр краску с его щеки, только потом поняв, что только что сделал. Роман моментально смутился, щёки загорелись румянцем, если эти впадины, конечно, можно назвать щеками. У Чеслока в целом были подозрения, что там, откуда Алехин приехал, еды не было вообще, потому что на каждом приёме пищи парень сметал всё под чистую.       А Роман так и смотрел на одноклассника в исступлении. Так могла сделать Дора — мать, сестра и брат в одном лице, ну Николас в конце концов, ведь этим двоим понятие «личные границы» не знакомо и вообще никакие законы не писаны. Но чтобы Чеслок выкинул такое, это, конечно, ни в какие рамки.       — Ты про психушку что-то сказал… Это чего? — выдавил из себя Чеслок, пытаясь хоть как-то заглушить неловкость.       — Ни-че-го, — раздельно произнёс Роман, прожигая его взглядом.       — И-извини, оно само как-то… Ничего такого, — промямлил Чеслок, не понимая, как это, одними глазами можно не то, что раздеть, а содрать с человека кожу. Именно так он сейчас себя ощущал — беззащитно.       — Ничего, — уже спокойнее ответил новичок, — так зачем пришёл?       — Комендантский час, ты должен быть в своей постели.       — А ты нет?       Чеслок хотел было сказать, что он фэг и должен проверять… Уже нет, он лично сорвал цветок с груди и кинул его к ногам Вайолета, обрывая их братские узы. Если они, конечно, были.       — Что-то не так? — с сомнением спросил Роман, наклоняя голову на бок.       — Пойдём спать, а? — устало отозвался Чеслок, отводя взгляд.       — Эй, — Рома неуверенно положил руку ему на плечо, — если у тебя что-то случилось — можешь мне рассказать. Я, конечно, не очень внушаю доверие, но всё-таки…       — Не стоит. Пошли. Картину оставь тут, не бойся, не тронут.       — Как скажешь, — тихо ответил парень, догадываясь, в чём кроется причина нервозного состояния Чеслока.

Дортуар «Сапфировый филин»

      Даже холодная вода не взбодрила, просыпаться так рано было невероятно сложно.       — Половина седьмого, вашу мать, вот и скажите, что систему образования не сатана создал, — пробубнил Ливингстон сам себе, вытирая лицо пушистым полотенцем.       — У тебя на всё есть собственное мнение? — недовольно поинтересовался Клейтон. — Кстати, напоминаю, мистер Блюэр ждёт тебя через полчаса в своей спальне.       — Звучит двусмысленно, не находишь? — поднял на парня глаза Ливингстон, тёмные круги ярко вырисовывались под болотными глазками.       — Оставь комментарии при себе, ты уже достаточно сказал и сделал, чтобы вылететь отсюда, будь добр, постарайся всё не усугубить.       — Да-да, — отмахнулся Джон, с сомнением посмотрев на своё отражение.       Отчего-то стало противно. Роста никакого, губы слишком пухлые, чтобы выглядеть уместно, веснушки бледные и мелкие, с ними лицо всегда выглядит грязно. Впрочем, собственная внешность Джона никогда не устраивала, а уж сколько раз Инек обрабатывал его порезанные руки после расправы над очередным зеркалом в спальне, и говорить не стоит.       — Войдите, — Лоуренс обернулся на дверь в спальню.       Новичок спокойно вошёл в комнату, с сомнением рассматривая сдержанную обстановку и грамоты на стене то ли за олимпиады, то ли просто благодарственные.       — Доброе утро, вы сказали зайти.       — Да, сказал. Необходимо обсудить твое поведение.       — А что с ним? — Ливингстон искал взглядом, куда сесть, нога ныла. Однако предложения присесть так и не поступило, пришлось остаться на месте.       — Ты серьёзно? Ты учишься в престижнейшем учебном заведении Лондона, а ведёшь себя как уличный беспризорник! Носишься по коридорам, позволяешь себе вечерами орать песни под гитару, общаешься с одноклассниками и преподавателями без должного уважения. Как это понимать?!       — Не нужно на меня орать. То, что я не опускаюсь до лизоблюдства, не значит, что я какой-то неправильный, — хмуро ответил парнишка, отводя взгляд. Он мог бы добавить, что носится он с малышами, играет с ними и учит играм, вымотанные дети ложатся спать вовремя и не шастают по ночам, ор под гитару — любимые баллады и сказки в песнях, да и то вполголоса. Общение без уважения? Он ведь не обидел никого, да и разве кто-то тут успел заслужить особого уважения, подразумеваемого либезения? Вроде нет. С одноклассниками он общался свободно, с преподавателями — на «вы», но всё ещё на равных, просто потому что мог себя позволить.       — Даже сейчас. Ты вообще понимаешь, где ты находишься?! — Блюэр начал повышать голос только сейчас, но Джонатан выглядел крайне нервозно, боялся он только двух вещей, крика и высоты, но если со вторым он заставлял себя бороться, то первое неизбежно ставило в ступор.       Отчитывали новичка ещё долго, но разборки прервали возгласы студентов, восхищенные вздохи и взбудораженные писки. Огромный слон нёс на спине в паланкине новенького в красный дортуар, а процессия из экзотично одетых мужчин исполняла причудливые танцы.       — На этом всё? — глухо спросил Ливингстон, когда префект высказал всё, что хотел.       — Иди, — устало ответил Лоуренс, косясь в окно, — что там ещё?       Новичок пожал плечами и, не прощаясь, покинул комнату, всё же впереди уроки, а настроение вконец испорчено.

Учебный корпус

      Выпускной класс синих, в котором учились и Блюэр, и Ливингстон, был взбудоражен, так же как и все в школе. Всё же приезд индийского принца был крайне неординарным событием, невольно Михаэлис подумал, что новому профессору зелёного дортуара сейчас непросто. Особое внимание привлекал Ливингстон, если остальные студенты тихо перешёптывались, то этот просто лежал на собственных руках, уставившись в окно, где сейчас шла тренировка предвыпускного класса зелёного дортуара.       — Ливингстон, о чём мы сейчас говорим? — с усмешкой спросил Себастьян.       — М? — Джон приподнял голову, копна пушистых волос рассыпалась по щекам от лёгкого движения головы, парнишка нехотя встал, набрал в грудь немного воздуха и спокойно, но с выражением, слово в слово за профессором повторил:

      — Я так спросил: «Учитель, их мученья,

По грозном приговоре, как — сильней

Иль меньше будут, иль без измененья?»

И он: «Наукой сказано твоей,

Что чем природа совершенней в сущем,

Тем слаще нега в нем, и боль больней.

Хотя проклятым людям, здесь живущим,

К прямому совершенству не прийти,

Их ждет полнее бытие в грядущем».

      — Похвально, однако я ожидал, что вы скажете мне название произведения, а не процитируете слово в слово, — задумчиво ответил Михаэлис.       — Данте, «Божественная комедия»… Могу сесть обратно? — Ливингстон пожал плечами, вновь переводя взгляд к окну.       — У вас всё в порядке?       — Да-да…       — Присаживайтесь.       А Джон так и смотрел на мелькавшую за тонким стеклом фигуру Инека. Инек, взрослый, серьезный, родной. Единственный, кому он пожалуется, как получил сегодня ни за что, как было обидно и неприятно. Но это позже, а сейчас дожить бы до вечера и просто лечь спать.

***

      — Не замечал за тобой раньше любви к подглядываниям, — тихо прошелестел Вайолет, останавливаясь рядом с префектом алого дома.       — Тише, сам посмотри, — шикнул Эдгар, указывая на приоткрытую дверь.       Грегори вскинул бровь, но всё же подошёл к двери, заглядывая внутрь.       Тафт, новичок красных, несмотря на рост и сухие мышцы, порхал над полом как мотылёк, легко и изящно. Музыка лилась из патефона еле слышно, но, кажется, танцору хватало и этого.       Все парты были аккуратно сдвинуты к стенам, а на полу устроился Николас, новичок зелёных.       — Опять недотянул, — зло цыкнул Эд после очередного пируэта.       — А по-моему отлично, — неуверенно приободрил рыжик.       — Ещё один оборот должен быть. Сейчас ещё раз попробую и пойдём, ладно?       — Не торопись, всё нормально… Слушай, а зачем тебе это? Ты же вроде забросил балет?       — Да как сказать, — Тафт загнул ногу, рассматривая кровоточащую щиколотку, — забросить-то забросил, а ноги помнят. Нельзя бросать совсем.       — Мне всегда казалось, что тебе это удовольствия не приносит, — почесал затылок Фокс.       — Мне не приносило удовольствия жрать полторы тысячи калорий вместо трёх, заниматься до обмороков и всё время слышать, какой я неправильный. А так… Люблю это, хоть и трудно.       Переставив иглу на пластинке, Эд вновь начал танцевать, но из-за неосторожного движения Вайолета дверь распахнулась полностью, оба префекта застыли, смущённые тем, что сами себя выдали.       — О, а вот и восхищённые зрители, с цветами, надеюсь? — рассмеялся Николас, добродушно смотря на спалившуюся парочку.       — Прости, мы случайно, — чуть краснея отозвался Редмонд.       — Да ладно, — Эд остановил музыку и присел, развязывая пуанты, — так, значит, без цветов?       Вайолет шутки не понял, так и стоял, переводя взгляд с одного на другого.       — У нас уроки закончились, Эд сказал, давно не тренировался, я говорю, ну пошли куда-нибудь, он говорит, пуанты нужны, без них не то, мол, ну, а я говорю, пошли возьмём, ну мы пошли. Ромка говорил, тут между дортуарами побоища, мол, даже какого-то паренька камнями закидали на днях, меня ничего вроде не закидали, пялились, конечно, но мне-то что? Пусть пялятся… Ай!       В кудрявую головёшку рыжика угодил один из пуантов, Эдгар, криво усмехаясь, разминал босую ногу, со всех сторон заклееную пластырями:       — Дора обещала тебе язык подрезать? Я ей напомню.       — Дора… Это кто? — с сомнением спросил Грегори, от бубнежа Николаса у него разболелась голова, словно он рассказывал не о несчастных пуантах, а читал какое-то заклинание, призывающее мигрень.       Эд взглянул на него оценивающе, прочистил горло и вновь посмотрел на рыжего:       — В одном предложении.       — Да ты меня совсем не любишь! Ладно… — Ник обиженно надул щеки и вздохнул, — у нас есть мать, рожать она на нас, конечно, не рожала, да и мать, надо сказать, громко сказано, такие мамочки в страшных немецких сказках из детей суп варят, суп она, конечно, не варит, ни из нас, ни из кого-то другого, суп варит Эд, да и не суп, обычно лазанью или пирожные, пирожные вкусные-е-е, я люблю, по-крайней мере, а Дора не любит, она в целом мало ест, Инек ей говорит, что сдохнет с голодовки скоро, но пока не сдохла, к счастью, но больше всего она Ромке мать, мы так, приемыши, а уж он за ней, как тень, днём и ночью и…       — Стоп-стоп-стоп, — Редмонд замахал руками, рассеянно улыбаясь, — я абсолютно ничего не понимаю.       Вайолет, стоявший рядом с ним, выглядел так, будто его сейчас стошнит.       — Старшая подруга наша, — сухо ответил Эд, наконец поднимаясь.       — А чего она с нами не поехала? — вдруг невпопад спросил Ник.       Тафт поперхнулся воздухом, смотря на него, но вопрос остался без ответа.       — И как ты его терпишь? — бесцельно спросил Вайолет, смотря на подопечного Редмонда.       — Да он вообще-то бывает нормальным, а так, привык просто… Вы, кстати, чего пришли? — Эд вдруг вспомнил, что префекты подглядывали за его репетицией.       — А-а-а, мы хотели пригласить вас в Лебединый бельведер вечером… В шесть часов. Не опаздывайте! — выпалил красный префект, сделал последнюю попытку восстановить репутацию.       — Ну и зачем ты их позвал? — с сомнением спросил Грегори, когда они наконец отошли от классной комнаты.       — Надо же было что-то сказать? Не говорить же, что два префекта подглядывают за студентами после уроков! Да и Лоуренс это пару дней назад предлагал... Давай остальных новеньких тоже?