Верю в тебя

"Лучшая подруга – это человек, которому рассказывать ничего не надо, потому что она и по глазам видит, что происходит."

Ночь давно опустилась на Стамбул, убаюкивая город шорохом прохладного ветра и серебряным светом полной луны. Ифакат стояла на террасе своей комнаты, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься от внутреннего холода. Её заплаканные глаза смотрели на ночное небо, но мысли витали где-то далеко. Семь лет. Сегодня ровно семь лет с того дня, как её жизнь разделилась на «до» и «после». Осман… Она никогда не думала, что сможет настолько скучать по человеку, с которым когда-то не представляла жизни. Да, возможно, её чувства к нему не были столь пылкими, как юношеская увлечённость Орханом, но с Османом было совсем иначе. Рядом с ним она чувствовала себя защищённой, будто за каменной стеной, за которой ей ничего не угрожало. Его заботливые руки всегда готовы были поддержать, его голос — успокоить. Осман был надёжным, преданным, настоящим. Воспоминания о тех днях пронзали сердце, вызывая горькую улыбку. Она никогда не забудет, как его глаза светились, когда он узнал о её беременности. Как он мечтал, чтобы у них родилась дочь, которая была бы похожа на неё, Ифакат. И как он не ошибся. На следующий день после его гибели на свет появилась Мерьем. Их маленькая Мерьем, которая стала её смыслом, её отдушиной, её спасением. «Как ты был бы счастлив видеть её сейчас», — подумала она, смахнув слезу. Мерьем действительно была копией её самой. Та же улыбка, тот же взгляд. Словно Осман оставил ей частичку себя, чтобы напомнить, что она не одна. Ифакат бросила взгляд в сторону кровати, где мирно спала её дочь. Её крошечная ладошка была сжата в кулачок, губы слегка приоткрыты. «Ты моё чудо», — прошептала женщина, и в её голосе прозвучала вся нежность, накопившаяся за эти годы. Но в эту ночь воспоминания снова накрыли её с головой. Она чувствовала себя потерянной, как будто те семь лет, что она строила себя заново, вдруг разом рухнули. «Почему именно сегодня?» — спросила она себя. Может, потому что ночь слишком тиха. Может, потому что луна слишком яркая. А может, потому что сегодня ей как никогда хотелось услышать его голос, почувствовать его руки, обнять его хотя бы раз. Вдруг её мысли прервал негромкий стук в дверь. Ифакат вздрогнула, поспешив открыть её, чтобы не разбудить Мерьем. За дверью стояла Гюльгюн. Вид младшей невестки заставил Ифакат удивиться: лицо Гюльгюн было мокрым от слёз, глаза покраснели, как у человека, который слишком долго плакал в одиночестве. Гюльгюн редко заходила так поздно, а уж тем более в таком состоянии. Это был тихий, но красноречивый зов о помощи, который старшая невестка не могла проигнорировать. — Заходи, — шёпотом произнесла Ифакат, жестом приглашая её внутрь. Закрыв дверь, чтобы не разбудить Мерьем, она повела Гюльгюн на террасу. Ночной воздух казался освежающим, почти холодным, но сейчас он был как нельзя кстати. Гюльгюн молчала, её плечи слегка дрожали, но она держалась, пытаясь сохранить остатки своего достоинства. Ифакат, не говоря ни слова, тихо пошла к тумбочке в спальне, достала оттуда бутылку вина и два бокала. Это была одна из тех привычек, что остались ей от Османа. Он никогда не пил ничего крепкого, предпочитая лишь бокал вина вечером в её компании. Даже сейчас, спустя семь лет, это воспоминание согревало её. — Это поможет, — сказала она, улыбнувшись скорее себе, чем Гюльгюн. Когда обе женщины сели за небольшой столик на террасе, Ифакат налила вино в бокалы и протянула один Гюльгюн. Она удивилась, когда младшая невестка не отказалась. Гюльгюн молча сделала несколько глотков и вновь погрузилась в тишину. — Что случилось? — наконец спросила Ифакат, решив первой нарушить молчание. Гюльгюн усмехнулась, но в её глазах читалась горечь. — А что случилось у тебя, Ифош? Ты ведь тоже сегодня не в лучшей форме. Я же вижу, глаза заплаканы. Ифакат не смогла сдержать улыбку. Никто, кроме Гюльгюн, не называл её «Ифош». Это прозвище казалось странно уютным, почти семейным. — Ты ведь знаешь, — тихо ответила Ифакат, посмотрев на бокал в своих руках. — Этот день… он ломает меня каждый раз. Гюльгюн понимающе кивнула, её взгляд стал мягче. — Даже представить не могу, каково это — потерять мужа… Ты любила его? Ифакат отвела взгляд, сдерживая слёзы. — Да, любила. Может, не сразу, но… Осман был таким, что невозможно было не любить. Он был надёжным. Всегда рядом, всегда готов защитить. Он умел показать, что я для него — весь мир, что он никогда меня не предаст. Гюльгюн горько улыбнулась. — Вот оно… «не предаст». Они ведь братья, а такие разные. Ифакат сразу поняла, о ком говорит младшая невестка. — Орхан? — осторожно уточнила она. Гюльгюн ничего не ответила, лишь кивнула и отвернулась, пытаясь скрыть накатывающие слёзы. Ифакат придвинулась ближе, мягко обняла её за плечо. — Этот кобель когда-нибудь остепенится. А если нет, я лично ему помогу, — сказала она с лёгкой иронией, надеясь хоть немного развеселить младшую невестку. На удивление, это сработало. Гюльгюн улыбнулась, но в её взгляде читалась благодарность. — Ты сильная, Ифош, — прошептала она. — Ты всегда находишь силы. Даже после всего, что случилось… А у тебя ведь есть причина улыбаться. У тебя есть Мерьем. Ифакат тепло улыбнулась, её сердце согрелось от этих слов. — А у тебя есть твои сыновья, — ответила она, слегка сжав плечо Гюльгюн.

"Я не сильная, она не сильная, но вместе с подругой мы сильнее всех на свете."

(Линда Макфарлейн)

Они сидели молча, наслаждаясь редким моментом уединения и взаимопонимания. Ночь, казалось, накрыла их своим покровом, защищая от всех бед и разочарований этого дома. Тишину нарушил лёгкий топот маленьких ног. На террасу выбежала Мерьем, её глаза были слегка прищурены от сна. — Мамочка, ты где? — спросила девочка, потирая глаза. Ифакат тут же встала и опустилась на уровень дочери. — Прости, милая, я не хотела тебя будить. — Я проснулась и не увидела тебя, — ответила Мерьем, обняв её. — Ну раз ты уже здесь, иди к нам, — улыбнулась Ифакат, жестом приглашая дочь сесть между ними. Мерьем уселась, бросив любопытный взгляд на Гюльгюн. — А почему вы обе такие грустные? — спросила девочка. Гюльгюн слегка рассмеялась и погладила её по голове. — Мы не грустные, просто… мы рады, что у твоей мамы есть ты, а у меня — Фуат и Ферит. Мерьем широко улыбнулась, её глаза блестели от радости. Ифакат и Гюльгюн переглянулись. В их взглядах читалось одно: «Я верю в тебя». Этой ночью обе женщины обрели что-то важное — силу, которую они черпали друг в друге.

"Женская дружба прекрасна. Ведь мы лечим сердца, которые не мы разбивали"