тупая блондинка

Пабло казалось, что он сходил с ума. Зудящее чувство в подкорке мешало соображать нормально. Черт, он бы раскроил свою черепную коробку, если бы это заставило этот противный голос внутри наконец-то заткнуться. Хотя бы на пару минут, хотя бы маленькая передышка. Пожалуйста. Нервы сдавали. Парень закусывает губу, чтобы хоть как-то успокоится. Не хотел показывать родителям, что что-то не так. Завтра был матч с Германией, и в поджилках все тряслось от возбуждения. Его второй матч на его первом чемпионате мире. О, Боже мой, в это до сих пор сложно поверить. — Ты делаешь успехи. — шепчет Серхио, отец Сары. Человек, от которого похвала ощущалась склизкой и приторно-сладкой, но самой приятной. — Мы все с Альбой разговариваем про твой первый матч. Для восемнадцати лет это просто невероятно. — Пап, они играли против чертовой Коста-Рики. Гави поднимает глаза на девушку, что снова сидела напротив него. Если честно, он до боли боялся привыкнуть, что она всегда была рядом. Прыскалась ядом, словно гадюка, а следом мило улыбалась, словно ангел. Сара Эрнандес вызывала в нем странные эмоции, которых он еще не до конца осознавал. Но сейчас, когда она снова сидела напротив него, как это было практически всегда, ему блевать тянуло от того, какой неприступной она казалась. — Спасибо большое. — слабо улыбается Пабло, обращаясь с Серхио. — И да, я играл против чертовой Коста-Рики. Но я хотя бы имею возможность честь Испании защищать, в отличии от некоторых. Бум. Сара закусывает губу до такой степени, что не останавливается, пока не почувствовала неприятный привкус во рту. Не ожидала, правда? Пускай бежит плакаться к своему Нико. И думает, прежде чем так словами разбрасываться в его сторону. Сердце тарабанит, как бешеное. Гави держится за грудную клетку, готовый разодрать ее в любую секунду. Быстрое сожаление о только что совершенной ошибке туманило разум. Интересно, она заплачет? Глаза вроде покраснели. Или свет так падает. Хотя нет, Сара не из таких. Не из слабых. — Пабло. — шипит Аврора, старшая сестра, а следом последовал быстрый удар ногой под столом. Если еще проще, то она каждым своим действием буквально кричала: остановись. Остановись. Он даже не заметил, какой оглушающей была тишина в комнате. Что все, абсолютно все: его родители, сестра, Серхио и Альба, Эрик и, самое главное, Сара - все смотрели на него, бесстыдно пялились, заглядывая в самую душу. Что хотели там найти? Жалость? Сожаление? Стыд. Пабло бешеным взглядом оглядывал всех, но и слова вымолвить не смог. — Прощу прощения. — в разговор, если его можно так назвать, вмешивается Белен, его мать. — Пабло сегодня… не в духе. — Не в духе умалчивать очевидные вещи, видимо. — шипит Гавира. Что на него нашло сегодня? Ему дышать было тяжело от того, что он натворил. Красные глаза Сары. Краснющие, будто бы их терли бесконечно долго и так тщательно, до невыносимой боли. Ее красные глаза. Она смотрит на него, будто взглядом пыталась выкорчевать из него эту злость, вырвать с корнем. Но затем был хлопок по столу, отрезвляющий и приводящий в чувства; Эрнандес встает, вытягивается, как по струнке, и вылетает из ресторана. Не заплакала. Внутри Пабло ураган. Он приоткрывал губы, словно рыбка на песчаном берегу. Вот так, вдох-выдох. Нужно немного подышать, так и в себя легко прийти. В голове Пабло был такой беспорядок. И если бы его причиной были немцы. — Ты, — он чувствует толчок, когда шел по коридору в сторону своего номера. Затылок мерзко встречается со стеной, но на его лице медленно расплывается кривая улыбка. — что ты творишь, а? — Прости. — Пабло смеется. Тихо, хрипло, через силу. — Сильно правда твое эго подбила? Ее пальцы на его плечах с силой сжимаются, и ногти впиваются в кожу. О, он был готов кричать, лишь бы она оставалась так же близко. Непростительно близко. Глаза, потемневшие от злости, выдавали ее с головой. Жаль только, что мысли он читать не умел. — Я тебя… — запинается. Ну конечно. Не решается сказать это после всего, что было. — Ну же. — он провоцировал. — Скажи. Потерялась. Такой потерянной Сара не чувствовала себя, даже когда от нее отказалась национальная сборная. Невольно девушка отстраняется, но он хватает ее за локти. Так же впивается пальцами, с силой, со злостью, и рывком притягивает ее к себе. — Ненавидишь же? — он устал. Пабло чертовски устал. Устал бегать за ней, устал пытаться стать друзьями. Он устал. — Скажи это. Скажи это мне в лицо. Такая самоуверенная девушка сломалась из-за простой близости. Дыхание обжигало шею. Но она больше не собиралась уходить. Не отворачивалась. И это пугало. — Ненавижу. — словно пощечина. — Я тебя ненавижу, Пабло. Кривая улыбка снова появляется на его лице. Она поиграть хочет? Хорошо. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу. — рычит буквально ему в губы. — За то, что один день ты помогаешь мне, а другой - подставляешь. За то, что лезешь в мою жизнь, будто для тебя это ничего не значит. Будто ты играешь так. За то, что хочешь, чтобы я играла по твоим правилам, но сам им не следуешь. За то, что делаешь вид, что тебе не плевать, хотя ты мне… ты мне никто. Пабло ее не слышал. В носу все еще держался запах ее духов. Странный терпкий аромат, пробирающийся через ноздри до самого мозга, разъедающий все изнутри. Она опять так близко к нему. Она ненавидит его, ненавидит всей душой, ненавидит так искренне и так ярко, но это она так близко к нему. Это она пошла за ним. Она шепчет ему в губы эти мерзости. Она обвиняет его во всем, делая из себя ангела. Губы алые-алые, раскусанные до маленьких ранок. Интересно, Нико их целовал? Или касался их хотя бы. Они кажутся неприятными. Шершавые, надкусанные, сухие. Горькие. Интересно, Нико они нравятся? Улыбается. Надеется, что нет. — Я тебе никто. — голова у него адски кружилась, поэтому он еще больше прислоняется к стене, ощущая ее неровности лопатками. — Спасибо, что мы это прояснили. Гави сейчас хотел лишь одного: чтобы она поддалась ему. Подкинулась на эту провокацию. Сдалась. Его победа должна была быть такой оглушительной, что Сара не посмеет больше и рта открыть, чтобы вылить на него очередную порцию желчи. Поражение. То, чего она так сильно боялась. Наверное, невозможно было желать чего-то так, но Гави был готов на все, что угодно, лишь бы увидеть ее крах в собственных руках. В его собственных руках. — Извини, меня ждет Нико. Бум. Хватка Пабло слабеет, и она ускользает от него, как песок сквозь пальцы. Там, где его коснулся атлас ее блузы, горело адским пламенем, напоминая лишь одно: это он проиграл. Проиграл, подумав, что преимущество сейчас у него. Бежать. Теперь оставалось лишь бежать. Парень ускоряет шаг, почти срывается на бег. Дышит. Хрипло. Будто на грани того, чтобы задохнуться. Что, черт возьми, это было? Трогает губы. Пабло водит по ним дрожащими пальцами, а в голове все не укладывается. Будто бы мозги взболтали раз пятьсот. Пабло залетает в номер и уже был готов осесть у двери, как слышит громкое шуршание. — Педри? — тихо шепчет футболист, крепче сжимая дверную ручку, ощущая, как та начинает впиваться в ладонь. О чем там все утро лепетал Гонзалес? Куда-то собрался уйти? Гави надеялся, что это действительно так. Из-за угла появляется его друг, сжимая в руках рубашку. Приди Пабло чуть позже, точно бы не застал его. Гонзалес неуверенно переминался с ноги на ногу, а нервность, виднеющаяся в каждом его жесте, будто бы заполонила комнату. — Что с тобой? — смеется старший, отбрасывая рубашку на близлежащее кресло. Как будто это могло подождать. — Будто с пробежки вернулся. — Все нормально. — сразу же отрезает Пабло. Все равно толком ничего объяснить не мог. — Ты куда? Гонзалес поджимает губы. О, как же объяснить то, что и у него в башке творилось? Чешет затылок, отводит взгляд, еще больше переминается. — Педри? — устало повторяет Пабло, проходя в комнату. Уверенности поприбавилось после того, как все внимание переключилось на его друга, который все также колебался. — Мне нужно поговорить с Адой. — шепчет полузащитник. — Мы… мы проснулись ночью в одной постели, тогда, после тусовки в клубе. Я-я не знаю, как ей все объяснить. Хоть убей, не помню, что было. Гави смеется, присаживаясь на свою постель. Чего-чего, но не этого он ожидал услышать. Его лучший друг и так переживать из-за таких пустяков? — Ничего у вас не было. — ухмыляется Пабло. — Я заходил в комнату, вы друг к другу даже не прикасались. На лице парня тут же появляется улыбка облегчения, и Педри начинает громко смеяться. Столько страхов было в его голове из-за этого. Он уже думал, что их былой дружбе конец, когда они начали избегать друг друга. Но теперь, когда Пабло открыл ему глаза, все заиграло другими красками. — Боже, — парню было даже тяжело дышать от радости. — Боже мой! Я-я сейчас все ей расскажу! Господи, ты мой спаситель. Да, хоть кто-то сегодня будет спать спокойно. С того момента голоса в голове Пабло не замолкали. Ворочаясь всю ночь в кровати, он все не мог забыть то, что случилось в коридоре отеля. Воспоминания били по мозгам, словно хлыстом. И, самое странное, он не знал, чего хотел: чтобы это повторилось вновь или же просто стерлось из его памяти раз и навсегда. Ледяные брызги не смогли привести его в чувства утром. Пабло боялся признаться самому себе, но он боялся. Боялся, что этот момент, который ничего не стоит, испортит ему все. Этот матч, что должен был состояться уже сегодня вечером. Отношения с друзьями. Его первый чемпионат мира. Нет, Гави не позволит этому случиться. Воротник его футболки душил, и парень бесконечно его оттягивал в попытке поймать ртом больше воздухе. Стены коридора, ведущего на футбольное поле, давили, как никогда прежде. Снова то же волнение, что и перед его первым матчем. И снова некуда бежать. — Я отойду. — шепчет Пабло так, чтобы слышал только Педри. — Вернусь через пару минут. Рванув из коридора вверх по лестнице, парень хотел добраться до туалета и снова умыться. Быть может, это поможет хотя бы немного собраться с мыслями. Пабло бежал, бежал со всех ног, ведь до начала матча были считанные минуты. Но останавливается. Нико смотрел на него долго-долго. Глаза красные. Грустные. Пабло тяжело сглатывает и делает шаг навстречу. Что он забыл тут? Да кто его вообще пустил? Гавира чувствовал, как затряслись ноги от волнения. Что с ним? — Поздравляю, Пабло. — улыбается парень, почесав шею. — С чем? — тут же спрашивает второй, подходя к своему бывшему другу, уже намного уверенней. — Что ты вообще тут делаешь? — Поздравить хочу, говорю же. Нико тяжело выдыхает, видимо, пытаясь собраться с силами. — Я видел вас с Сарой. Боже, нет, нет, нет. — Тогда, в коридоре. Господи, заткнись. Закрой свой вшивый рот. — Я сначала хотел вмешаться, я не мог смотреть на то, что происходит. — голос Нико дрожал, выдавая растущие в нем сомнения. — Но передумал. Пожалуйста, не продолжай. — Она же мне понравилась. И я думал, что я ей тоже. Тоже нравлюсь. Гави чувствовал, что снова начинает задыхаться. Хватает ртом воздух, жадно, без остановки. Господи, договори ты теперь. — Но ты, — Нико оказался уже достаточно близко, чтобы слабо тыкнуть парня в грудь. — ты не мог даже позволить себе мысль о том, что Сара может быть счастлива. Тебе нужно все испортить. Ты без этого жить не можешь. Ложь. Какая же гадкая ложь. Пабло сжимает кулаки до боли в ладонях, но быстро останавливается, когда уже хотелось вмазать по смазливому лицу футболиста. — Поэтому поздравляю, Пабло. Она твоя. Снова воздух перекрыли. Начинает тошнить. Нико обходит парня со стороны и уходит, Пабло даже не заметил, куда. Она… его? Нет, бред собачий. Она никогда не была и не будет его. Но внутри его переполняло странное чувство. Пока Гави бежал по коридору к команде, которая медленно начинала двигаться к выходу на поле, он не мог перестать улыбаться. Никакие немцы ему теперь не были страшны. Он же все-таки выиграл.